Структурно-семантический анализ глаголов и имен существительных, репрезентирующих вокализации птиц в художественном и дневниковом наследии М. Пришвина

Полный текст

Окружающая человека действительность чувственно познается им с помощью органов восприятия, а затем посредством сознания структурируется, упорядочивается и систематизируется. В качестве основных каналов получения информации о мире выступают зрение и слух. Объектом слухового восприятия являются звуки, которые в зависимости от источника происхождения дифференцируются на искусственные и натуральные, к числу которых относятся биоакустические сигналы животных [Носуленко, Харитонов 2018: 73–75].

Вопросы, связанные с образованием, семантизацией, категоризацией, функционированием языковых единиц, имитирующих звуки фауны, достаточно часто оказываются в фокусе лингвистических изысканий. Целый ряд исследований посвящен структуре, семантике, специфике использования лексем, обозначающих звуки животного мира, в отдельных языках: калмыцком [Монраев 2014], удмуртском [Нуриева, Пчеловодова 2016], французском [Харитонова, Беляева 2019] и др. Способы семантизации орнитозвукосферы в английском, русском и французском языках в сопоставительном аспекте рассматриваются Н. А. Курашкиной [Курашкина 2007]. И. Г. Рузин на примере звуков, издаваемых птицами, выявляет закономерности, свойственные когнитивным стратегиям именования звучаний в английском и литовском языках [Рузин 1993]. Попытка систематизировать модификации, характерные для русских зоофонов, осуществлена И. Д. Ивлиевой [Ивлиева 2018]. Особенности звукоподражательных глаголов, передающих крики живых существ, в рамках первичных коммуникативных подсистем русского языка определяются Р. П. Юшкиной [Юшкина 2000]. В работе С. А. Ганичевой освещены вокализации животных и птиц в русских говорах и предложена лингвокогнитивная интерпретация глаголов-зоофонов [Ганичева 2016]. Т. Е. Баженова анализирует семантику, структуру и территориальную дистрибуцию глаголов, отражающих звуки животных и птиц в самарских говорах [Баженова 2020]. Проведенный краткий обзор работ, посвященных средствам вербализации звуков живой природы, показал достаточную разработанность данной проблемы на базе отдельных языков и русских говоров.

Одним из источников, позволяющих воссоздать акустическое событие, реконструировать звуковую среду [Носуленко, Харитонов 2018: 279], являются литературные произведения, поэтому появляются исследования, рассматривающие экспликацию зоофоносферы в художественных и фольклорных текстах [Бобунова 2015; Купчик 2001; Неминущий 2018; Нестеров, Беляева 2016; Нуриева, Пчеловодова 2016 и др.].

Актуальность настоящей работы обусловлена обращением к проблеме репрезентации звукового пространства в языке конкретного автора; стремлением заполнить одну из лакун, образовавшихся при изучении художественного и автодокументального наследия М. Пришвина.

Сбор авторской картотеки примеров был осуществлен с помощью бесплатного программного обеспечения AntConc¹, предназначенного для корпусного анализа текстов. Загруженные в программу файлы содержали созданные писателем в период с 1905 г. по 1954 г. разножанровые произведения (рассказы, повести, романы, очерки и др.), а также дневниковые записи (текстовые документы представлены в электронной библиотеке М. Пришвина, размещенной на сайте Елецкого государственного университета имени И. А. Бунина)².

Опираясь на данные «Русского семантического словаря» под редакцией Н. Ю. Шведовой [Шведова (ред.) 2002], авторы выделили 255 видовых наименований птиц, впоследствии введенных в поисковую строку указанной программы. Для формирования конкорданса сочетаемости орнитонимов поисковый запрос выглядел следующим образом: аист*, баклан* и т. д. Отдельные лексические единицы потребовали введения двух форм с целью исключения пропуска интересующих словосочетаний. Например: дятел* или дятл*, щегол или щегл* и т. д.

Результаты исследования показали наличие значительного пласта орнитонимов, получающих звуковую характеристику у М. Пришвина. Нами было выделено 15 отрядов птиц, представленных 74 видами в 13 137 употреблениях. Лидирующее положение в проанализированных текстах занимает отряд воробьинообразных (воробей, ворона, ворон, галка, грач, дрозд, жаворонок, зарянка, зяблик, иволга, канарейка, кедровка, клест, ласточка, малиновка, овсянка, подкрапивник, поползень, рябинник, синица, скворец, снегирь, сойка, соловей, сорока, трясогузка, чиж, щегол). Достаточно широко используются орнитонимы, номинирующие представителей отрядов курообразных (глухарь, индейка, косач, куропатка, курица, перепел, петух, рябчик, тетерев, фазан), ржанкообразных (бекас, вальдшнеп, дупель, кривок, кроншнеп, кулик, чайка, чибис), гусеобразных (гусь, лебедь, кряква, свиязь, селезень, утка, чирок). Реже встречаются птицы, принадлежащие отрядам ястребообразных (беркут, канюк, коршун, орел, ястреб), журавлеобразных (дергач, журавль, коростель), голубеобразных (витютень, голубь, горлинка), дятлообразных (дятел, желна), совообразных (филин (гугач), сова). Единичны употребления орнитонимов таких отрядов, как соколообразные (кобчик), стрижеобразные (стриж), кукушкообразные (кукушка), буревестниковые (буревестник), аистообразные (выпь), гагарообразные (гагара). На нижеприведенной диаграмме представлена наглядная визуализация численности видов птиц по отрядам в порядке увеличения их частотности в пришвинских текстах (см. Рис. 1).

В количественном отношении наиболее употребительными орнитонимами у М. Пришвина являются лексемы бекас (1101 употреб.) и тетерев (1001 употреб.), которые считаются популярными птицами для охоты: тетерева сложно обнаружить из-за его осторожности, отличительных навыков маскировки, а бекаса трудно подстрелить из-за его невероятной маневренности. Писатель, тонко чувствуя присутствие этих птиц, различая издаваемые ими звуки, точно определял местонахождение пернатой дичи и разрабатывал стратегии ее ловли. Эта редкая способность делала его не только успешным охотником, но и блестящим мастером слова, создающим великолепные пейзажные зарисовки. Каждый орнитоним приобретал у М. Пришвина собственное звучание: от низких и грозных вибраций гусиного гогота и утиного кряхтения до изысканных и чистых свистов певчих птиц.

 

Рис. 1. Отряды птиц в текстах М. Пришвина

Fig. 1. Orders of birds in M. Prishvin’s texts

 

Для нас в первую очередь были важны акустические признаки птиц, т. е. языковые средства создания их звуковых образов. В ходе исследования мы рассматривали конструкции типа «существительное/глагол с семой ‘звук’ + орнитоним», где наименование птицы для наглядной визуализации полученных результатов было размещено в середине рабочего окна программы (см. Рис. 2).

 

Рис. 2. Пример конкорданса ключевого орнитонима бекас

Fig. 2. The example of a concordance of the key ornitonym snipe

 

В пришвинских текстах можно выделить два ведущих компонента в вокализации пернатых: крик и пение. Компонент значения ‘крик’ охватывает не только разнообразные звуки, издаваемые птицами, но и их эмоциональный окрас. Это может быть глубокий, резкий или характерный крик, многоголосый хор. Компонент значения ‘пение’ позволяет автору воссоздать мир гармонии, где каждый пернатый музыкант исполняет свою индивидуальную симфонию.

В многозвучной палитре пришвинских текстов с точки зрения физических свойств звуки можно дифференцировать по степени громкости и силе звучания, высоте, тембровой окраске, темпу, четкости, что позволяет точно описать разнообразие голосовой сигнализации птиц.

Громкость представляет собой сложный феномен, объединяющий в себе различные аспекты физических характеристик звуковых сигналов птиц и их восприятия слуховым аппаратом человека. Нами была выделена тернарная оппозиция по громкости звучания: «громкие» глаголы, глаголы «нейтральной громкости», «тихие» глаголы. К «громким» звукоописывающим глаголам и отглагольным существительным относятся лексемы, передающие ощущение энергии и доминантности птиц в природной среде: кричать, крик, клик, вскрики, выкликивание (о бекасе, беркуте, буревестнике, воро́не, во́роне, галке, граче, гусе, дергаче, дрозде, дятле, желне, журавле, иволге, индейке, кобчике, коростеле, кроншнепе, крякве, кукушке, кулике, куропатке, лебеде, орле, перепеле, петухе, рябиннике, селезне, скворце, сове, сороке, утке, фазане, филине, чайке, чибисе), гоготать (о гугаче, гусе), гомон (о журавле), грянуть (о петухе), гукать (о филине-гугаче), каркать (о вороне), кококать (о глухаре), клекотать, клекот (об орле), курлыкать (о журавле), рокотать, рокот (о коршуне), трубить (о голубе, журавле), шваркать, чвякать (о селезне) и др. Активные моменты в пришвинском повествовании часто сопровождаются живыми и динамичными сценами, не только придавая ему выразительность, но и создавая яркое визуальное и аудиальное представление о голосовом многообразии пернатых, а также уточняя характеристику и особенности звуковых сигналов каждой птицы: свистеть, просвистывание, свист (о вальдшнепе, гусе, дрозде, журавле, иволге, индейке, коршуне, кроншнепе, кулике, рябчике, свиязи, скворце, соловье, утке, чибисе, чиже, чирке), цукать (о выпи), трещать, треск, трескотня (о воробье, дрозде, кедровке, рябиннике, селезне, сороке, чирке), орать (о воро́не, во́роне, граче, петухе, селезне, утке), шуметь (о граче, ястребе), хохотать, хохот (о гагаре, куропатке, филине, чайке), греметь (о журавле, тетереве), вопить (о гагаре), восклицать (о дрозде).

Глаголы «нейтральной громкости» мы определили как слова, обозначающие среднюю степень звуковой интенсивности, при которой звук, выражаемый глаголом, производится без значительного повышения или понижения громкости. Звуковое воздействие воспринимается как умеренное, не выделяющееся на фоне обыденного уровня акустической среды. Например, кудахтать (о глухарке, курице), кокотать (о фазане), храпеть, храп (о вальдшнепе, галке, глухаре, гусе-гуменнике, курице, скворце), стонать, стон (о желне, кроншнепе, соловье), погудеть (о снегире).

В пришвинских текстах тихие звуки, характеризующие спокойных и мелодичных птиц, направлены на создание атмосферы гармонии и умиротворенности: пение, песня, песнь, песенка (о вальдшнепе, воробье, глухаре, горлинке, дрозде, дятле, жаворонке, зарянке, зяблике, иволге, канарейке, клесте, косаче, кукушке, курице, ласточке, малиновке, овсянке, петухе, подкрапивнике, поползне, синице, скворце, сойке, соловье, сороке, трясогузке, чиже, щегле). Мягкие и игривые звуки сопровождают пейзажи размеренных и спокойных сцен: пищать, писк (о водяной курочке, дятле, канарейке, кулике, курице, овсянке, рябчике, синице, утке, ястребке), пикать (об овсянке), мирный звук (о горлинке).

Атмосферу тишины и уединения писатель сопровождает звуками, которые активно взаимодействуют с природным окружением, выделяя моменты покоя: чуфыкать, бормотать (о косаче, петухе, тетереве), чмокнуть, шипеть (о тетереве), хрипеть, хрип, подхрипывание (о вальдшнепе, журавле, кукушке, скворце), фыркать (о бекасе, фазане), шуршать (о зяблике), вторить (о коростели), проскрипеть (о глухаре), шептать (о перепеле), крякнуть (об утке).

Следует отметить, что большинство анализируемых глаголов и их дериватов нельзя интерпретировать однозначно. Однако, основываясь на семантических нюансах, связанных с атрибутивными прилагательными и наречиями, можно дать более точную характеристику птичьих сигналов. Ср.: громко петь (о дрозде, скворце, соловье), запеть полным голосом (о дрозде, синице), звонкая песня (о зяблике), звучно квохтать (о горной куропатке), петь самым сильным сочным голосом (о кукушке) и др. — робко петь/начать (о дрозде, скворце, соловье), еле слышно бормотать (о тетереве), с легким, чуть слышным гульканьем (о дупеле), тихонечко подшваркивать (о селезне), тихий голос (о горлинке) и др. Эти примеры иллюстрируют, как атрибутивные и адвербиальные элементы направлены на дифференциацию многозначных лексем, обеспечивая более точное понимание их семантических оттенков и контекстуальных нюансов.

Высота звука, выраженная в частоте звуковых колебаний, в текстах М. Пришвина является не только физическим параметром, но и средством передачи эмоционального настроения. Каждый глухой, гулкий голос или возвышенный, мелодичный тон становятся частью звукового пейзажа. Рассмотрим особенности вокализаций, фокусируясь на использовании высоких и низких звукоописывающих глаголов и именных дериватов. Так, в высоких четко ощущается преобладание тонких и пронзительных музыкальных оттенков: звенеть (о синице), пищать тонким голосом, жалобный писк/стон (о желне, синице, ястребке), пикать, пиканье (об овсянке, чибисе), тонкая трель (о кроншнепе), особый струнный крик (о во́роне), запеть серебряным голосом (о канарейке). Эти лексемы придают пришвинским текстам энергию и живость, а голосам птиц — описательную экспрессивность.

В контрасте с высокими звуками выделяются лексемы, передающие низкие и глубокие тембры птичьего голоса. Тембр добавляет еще один уровень сложности в восприятии вокализаций птиц. Для описания густых, плотных звуков писатель использует такие глаголы-зоофоны и отглагольные существительные, как похрапывать, храп (о вальдшнепе, галке, глухаре, гусе-гуменнике, курице, скворце), хрипеть, хрип, подхрипывание (о вальдшнепе, журавле, кукушке, скворце), хриплый крик (о вороне), хоркать (о вальдшнепе), грубо кричать (о селезне), что создает ощущение мощи и глубины в природном ландшафте пришвинских текстов.

В художественных произведениях и дневниковых записях М. Пришвина звукоописание не ограничивается передачей высоты и глубины звуков, издаваемых птицами, автором активно используется темп произнесения как важный компонент голосовой характеристики. На переднем плане этой аналитической рефлексии — включение разнообразных глаголов и их дериватов, репрезентирующих как быстрое, так и медленное звучание. В исследуемом материале обнаружено небольшое количество лексем, подчеркивающих быстроту звучания, что особенно выразительно при описании действий птиц в воздухе: трещать, беспокойная трескотня (о воробье, дрозде, кедровке, рябиннике, селезне, сороке, чирке), стрекотать, стрекотание, чекотать, чекотание (о сороке), суетливо, задорно пищать (о дятле), щебетать, щебетание (о воробье, канарейке, ласточке), рассыпаться коротенькой песней (о зяблике).

Передавая неповторимый музыкальный ритм в природе, писатель указывает на продолжительность и монотонность птичьих голосов, постоянное и единообразное звучание: без перерыву/бесперерывно/непрерывно кричать (о петухе, утке), непрерывно звенеть/петь (об иволге, синице), неизменно тукать (о дятле), неустанно куковать/гомонить, бойко бормотать/петь (о жаворонке, журавле, кукушке, тетереве), мерно, безостановочно чирикать, как часы (о воробье), ныть все время (о канюке), неустанно отбивает часы / отсчитывает время (о кукушке). Это придает данным звукам отчетливость и даже некоторую экспрессивность, создавая впечатление живого и динамичного звучания окружающей среды.

В контрасте с «быстрыми» «медленные» глаголы-зоофоны придают произведениям ощущение задушевного спокойствия, превращают голос птицы в медитативный опыт, раскрывая нюансы звуковых оттенков и создавая картину, в которой каждый звук тщательно взвешен и вписан в общий музыкальный аккорд текста, например: конючить (о ястребе), вяло куковать (о кукушке). Так, М. Пришвин, представляя голос вальдшнепа, акцентирует внимание на медленном темпе его акустического звучания, характеризующегося особым ритмом — протянуть с цоканьем без хорканья [ЭБП, Дневник 1929: 406]; «протянул с хрипом, как бы спрашивая всех: “Почему такое молчание!”» [ЭБП, Дневник 1937: 564], поэтому у читателя складывается ощущение замедления времени под воздействием звука, распространяющегося вдаль и имеющего особую, хара́ктерную окраску.

С учетом артикуляционной четкости звукоописывающие лексемы нами разграничены на четкие, характеризующиеся высокой степенью ясности в передаче звуков, и нечеткие, представляющие собой неопределенное звучание. Например, в словосочетаниях чрезвычайно резкий крик (о желне, рябиннике, утке), характерное просвистывание (о свиязи) атрибутивные конкретизаторы выступают как звуковой акцент, привлекающий внимание, позволяющий ясно представить вокализации. Или другой пример. Описание голоса дрозда в текстах писателя обладает ярко выраженной артикуляционной четкостью: отчетливо/особенно выразительно (высвистывать, петь), где адвербиальные лексемы помогают читателю ясно воспринимать и различать звуки. Нечеткие лексемы, такие как бормотать, бормотание, бубнить, гурковать, гуркование, мирно ворковать, воркование, уркование (о витютне, голубе, горлинке, косаче, петухе, тетереве), передают мягкие и невнятные звуковые сигналы.

Таким образом, проведенное исследование выявляет несколько ключевых аспектов, раскрывающих особенности репрезентации голосов различных птиц в текстах М. Пришвина. В дневниках писателя лексемы, описывающие вокализацию птиц, встречаются в 1,5 раза чаще, чем в его художественных произведениях. Мастер слова уделяет особое внимание индивидуальным свойствам звучания птиц, подбирая такие слова и выражения, которые дают возможность визуализировать звуковой образ. Степень громкости, быстрота произнесения, четкость речи в передаче вокализаций пернатых тесно связаны с авторским замыслом. С помощью глаголов и отглагольных существительных, разграничивающихся по степени громкости, длительности и источнику звучания, каждая птица получает свой набор присущих только ей характеристик.

¹ Программа составления конкордансов по некоторому корпусу текстов: версия AntConc3.5.9 [Электронный ресурс]. URL: https://www.laurenceanthony.net/software/antconc/ (дата обращения 20.02.2024).

² Электронная библиотека М. М. Пришвина [Электронный ресурс]. URL: https://elsu.ru/prishvin.html (дата обращения: 20.02.2024). Далее в тексте — ЭБП.

Об авторах

Галина Николаевна Абреимова

Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина

Автор, ответственный за переписку.
Email: abreimova.g.n@yandex.ru
Россия, Елец

Надежда Анатольевна Бородина

Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина

Email: borodinanadezhda@yandex.ru
Россия, Елец

Владимир Анатольевич Бурцев

Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина

Email: ivburcev@yandex.ru
Россия, Елец

Список литературы