Татарская застежка-ожерелье яка чылбыры: вопросы генезиса и этнокультурных взаимосвязей

Полный текст

Изучение материальной культуры, в том числе динамики формирования традиционных элементов, их взаимосвязей и взаимозависимостей, роли этнокультурных контактов в процессе их возникновения и становления является важным направлением исторической этнологии, сопряженным с изучением этнической истории и культурогенеза народа.

Вплоть до начала XX в. мощный пласт в традиционной культуре и ювелирном искусстве большинства тюркских народов Евразии, в том числе и волго-уральских татар, составляли металлические, в основном, серебряные женские украшения (Ювелирные…, 2018: 5–10). Ювелирные украшения как часть комплекса традиционного костюма представляют особую категорию этнических культур и рассматриваются в исторической этнологии как важный источник, позволяющий достаточно обоснованно иллюстрировать этапы культурогенеза. Важность этого источника обусловлена «нетленностью» и ёмкостью, заключающейся в нем научной информации (формально-морфологические признаки, технико-технологические параметры, орнаментальные знаки и символы). Неслучайно в современных исследованиях украшениям, как важной информативной категории отводится значительное место: они исследуются в различных аспектах – историко-этнографическом, семиотическом, технико-технологическом, этнорегиональном.

В научной литературе украшения долгое время рассматривались в одном аспекте: как дополнительный аргумент в связи с решением вопросов, связанных с анализом традиционной одежды. Такой подход является одним из важнейших, поскольку между одеждой и украшениями действительно существует тесная связь (и порою генетическая), порождающая множество общих черт в их развитии (Гаген-Торн, 1960: 76–77). Одновременно этим принижалась их роль как самостоятельного источника, а исторические закономерности их временных и территориальных трансформаций вырисовывались слабо.

 

Источники

 

Настоящая публикация посвящена вопросам формирования и происхождения одного из этноспецифических, символико-знаковых элементов традиционного костюма казанских татар середины XIX–XX вв. – застежке-ожерелью яка чылбыры (воротниковая цепочка). В качестве источника использованы типологические и иллюстративные материалы Историко-этнографического атласа татарского народа (Суслова, Мухамедова 2000), в основе которых лежат данные этнографических экспедиций сектора археологии и этнографии Института языка, литературы и истории им. Г.Ибрагимова Казанского филиала Академии наук СССР (1971–1990 гг.). Ценные археолого-этнографические источники были получены в экспозициях и фондах крупнейших российских музеев – Национального музея Республики Татарстан (Казань) и Российского этнографического музея (Санкт-Петербург) в 2013–2014 гг. при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Содержащаяся в материалах «этнографического периода» научная информация, безусловно, включает в себя и сведения из более ранних периодов этнокультурной истории народа.

 

Воротниковые застежки-ожерелья: вопросы происхождения и взаимосвязи

 

Наиболее распространенный тип этого эффектного шейно-нагрудного украшения представляет собой довольно крупную застежку-пряжку с прикрепленными к ней цепочками с концевыми подвесками, спускающимися до середины груди. Общая длина украшения могла составлять 30–35 см. Такие застежки часто крепились к специальным плотным парчовым воротникам, которые надевались поверх традиционно низкого ворота рубахи күлмәк (рис. 1).

 

Рис. 1. Яка чылбыры. Серебро, позолота, ажурная филигрань, монеты, самоцветы, бирюза. Казанские татары. XIX в. НМ РТ, инв. 10260-2. Фото Л.Н. Дониной.

 

Это сложносоставное украшение имеет большое количество вариантов, если исходить из различия в формах и техниках изготовления всех его частей. Застежки бывают листовидные, круглые, прямоугольные с боковыми фестонами, овально-фестончатые, розетковидные, ромбовидные, в форме восточного огурца. К ним прикреплялись цепочки длиной от 5 до 30 см; от одной до девяти штук, чаще всего пять. Цепочки состояли из небольших обычно листовидных бляшек, соединенных колечками и заканчивались концевыми более крупными бляхами или монетами. Концевые бляхи обычно овальные, круглые, лопастные, листовидные. Монеты – преимущественно серебряные «кудрявые» рубли с изображением императриц.

По технике изготовления яка чылбыры обычно филигранной и чеканной работы. Преобладает ажурная филигрань (рис. 2), реже – бугорчатая. При филигранных застежках могут быть чеканные бляшки в цепях, а при чеканных концевых бляхах – филигранные бляшки цепей или филигранные застежки. Подвески из монет и самоцветов в оправе встречаются при филигранных и чеканных застежках.

Яка чылбыры – этноспецифическое украшение казанских татарок. Бытовало оно в городских (рис. 3) и сельских (рис. 4) вариациях костюма, в том числе и у касимовских татар (рис. 5), для которых Казань всегда была законодательницей моды, а также у башкир, ювелирное искусство которых находилось под влиянием казанско-татарского (Авижанская и др., 1964).

 

Рис. 2. Яка чылбыры. Серебро, позолота, ажурная филигрань, самоцветы, бирюза. Казанские татары.
Середина XIX в. РЭМ, инв. 800 аб-Т (Архив отдела этнографии Института истории АН РТ).

 

Рис. 3. Яка чылбыры в городском комплексе девичьей одежды. Казанские татары. Середина XIX в. РЭМ (Архив отдела этнографии Института истории АН РТ).

 

Рис. 4. Яка чылбыры в сельском комплексе девичьей одежды. Д. Баташи, Кунгурского р-на Пермской обл. Пермские татары. Экспедиция 1978 г. Фото С.В. Сусловой.

 

Рис. 5. Яка чылбыры в городском костюме. Касимовские татары. Историко-краеведческий музей г. Касимова. Экспедиция 1985 г. Фото С.В. Сусловой.

 

Рис. 6. Гердан. Ожерелье литое бронзовое с позолотой, украшенное цветным стеклом. Софийский округ (Пунтев 1981: 21).

 

Некоторые исследователи прослеживают в образе яка чылбыры среднеазиатское влияние (Гаген-Торн, 1960: 96). Позволим себе не согласиться с этим мнением. В просмотренных нами многочисленных коллекциях среднеазиатских музеев обнаружено только одно подобное украшение (Ташкент, музей искусств Узбекистана, инв. 7/17), которое использовалось, кстати, не по назначению – не как шейно-нагрудное, а как поясная пряжка багыч. Оно представляет собой полную аналогию казанско-татарскому яка чылбыры по форме, по технике и по характеру инкрустации драгоценными камнями. Синхронные этнографические параллели находим в аналогичном женском украшении гердан из Дунайской Болгарии (рис. 6), этнокультурная история которой связана, как известно, с волжскими булгарами (Путнев, 1981). Некоторая восточная помпезность в облике гердан и отдельных вариантов татарских яка чылбыры не исключает влияния ювелирных традиций Османской империи на искусство не только подвластной ей Болгарии (Етнография, 1983: 113–117), но и единоверцев – татар.

В истоках генезиса яка чылбыры возможно лежит шейная гривна, бытовавшая у волжско-камских булгар и особенно широко – у финно-угорских племен края. Любопытное ожерелье XI–XII вв. из булгарского города Джукетау описано О.С. Хованской (Хованская, 1958: 242), в котором наблюдается сочетание плетёной проволочной гривны и блях-подвесок в одно шейно-нагрудное украшение. Старинное украшение татарок в виде гривны из витой проволоки с подвесками из чеканных бляшек на цепочках хранится в Российском этнографическом музее (РЭМ) (рис. 7).

Близким аналогом яка чылбыры, бытовавшим у кряшен под наименованием яка (воротник), является металлический ошейник из чеканных пластин, соединённых посредством трубчатых шарниров (рис. 8). В сторону груди от него спускались подвески-цепочки, заканчивающиеся монетами (рис. 9). Украшение крепилось на тканевую основу и представляло собой декор матерчатого нагрудника (рис. 10).

 

Рис. 8. Яка чылбыры в виде ошейника из металлических пластин. Чеканка, монеты. Кряшены. Казань (частная коллекция).

 

Рис. 9. Нагрудное украшение яка. Кряшены. Д. Малые Ерыклы Нижнекамского р-на ТАССР. Экспедиция 1968 г. Фото Ю.Г. Мухаметшина.

 

Рис. 10. Кряшенка в нагрудном украшении яка. Д. Малые Ерыклы Нижнекамского р-на ТАССР. Экспедиция 1968 г. Фото Ю.Г. Мухаметшина.

 

Н.И. Воробьев считал, что этот кряшенский и более архаичный металлический ошейник с нагрудными подвесками является прообразом классического татарского украшения и само его наименование – воротниковая цепочка – соответствует именно ему. Впоследствии украшение потеряло связь со своим названием, получив вид лишь воротниковой застежки с подвесками (Воробьёв, 1953: 298). Завершающий этап формирования яка чылбыры вероятно связан с заменой металлического более комфортным тканевым или позументным воротником. От металлического ошейника осталась только та часть, на которую крепились подвески и которая со временем превратилась в застежку.

И все же при кажущейся логике рассуждений происхождение этого украшения представляется более сложным и неоднозначным. За отсутствием фактического материала мы можем лишь предположительно установить время его появления. В своем классическом виде оно фигурирует в костюме татарской знати достаточно поздно. Исследователи XVIII в. – И.Лепехин, И.Георги, М.Невзоров не отмечают его у казанских татар, хотя не заметить столь эффектного украшения было бы трудно. Только в середине XIX в. о нем пишет К.Фукс (Фукс, 1844: 15), позднее, в 70-е годы XIX столетия упоминает его Н.Н. Вечеслав (Вечеслав, 1878: 39).

 

Застежки для камзолов: истоки и этнокультурные взаимосвязи

 

В ранних татарских материалах имеются миниатюрные (8–13 см) конструктивные аналоги яка чылбыры, выполненные в технике литья. Застежки многих из них напоминают сдвоенные головки баранов (вид сверху – «личина»), выполненные с разной степью стилизации (рис. 11, 12, 13). Реалистичное и стилизованное изображение барана имеет сложную семантическую нагрузку; оно чрезвычайно характерно для евразийского искусства издревле, особенно для тюрко-монгольских (Сураганов, 2014) и ираноязычных этносов (Вольная, 2016) (рис. 14, 15). В ареал распространения этого образа в Евразии исследователи включают районы по среднему течению Сыр-Дарьи (Таджикистан), Отырарский оазис (Казахстан), Поволжье, Крым, Кавказ, Кубань (Сураганов, 2014: 75). Он в основном встречается на предметах мелкой бронзовой пластики, отлитых по восковой модели. Головы и фигурки животного часто являлись элементами костюма. Встречаются и поясные пряжки в виде бараньих голов (Вольная, 2016: 5–23).

 

Рис. 11. Поясная застежка со стилизованным изображением личины барана. Серебро. Литье. Казанские татары. НМ РТ, инв. 10217-23.

Рис. 12. Поясная застежка со стилизованным изображением личины барана. Серебро, позолота. Литье. Казанские татары. НМ РТ, инв. 10217-22.

Рис. 13. Поясная застежка со стилизованным изображением личины барана. Серебро. Литье. Татары. НМ РТ, инв. 10217-58.

 

Рис. 14. Личина барана на нашивной бляшке. Золото. Боспорское царство. ГЭ, инв. № ГК/Н.75-80. Экспозиция.

Рис. 15. Бляха. Личина барана. Серебряная гора. Монголы (I в. до н.э. – I в. н.э.) (Хааны Эзэнт гүрэн 2018: 135).

 

Миниатюрные литые застежки для камзола в образе стилизованных личин барана, скрепленных между собой по типу «мама-папа» (петля и крючок) при формально-морфологическом, конструктивном сходстве с яка чылбыры, отличаются от них по технике изготовления и функционально. Они выполняли функцию не столько нагрудных украшений-ожерелий, сколько поясных застежек для женского камзола (рис. 16), а порой и оригинального элемента декора матерчатых украшений. Например, их нашивали на бархатные «карманцы»-амулетницы нагрудного украшения перевязи хаситә. Классические вариации воротниковых застежек традиционно изготавливались в технике филиграни или чеканки.

 

Рис. 16. Литая застежка для камзола в виде личины барана. Экспозиция РЭМ.

 

Функциональным аналогом, возможно и прообразом татарских застежек в образе личины барана, являются, по нашему предположению, литые кафтанные застежки, известные под названием «ракушки» (рис. 17), «скарабеи» (рис. 18, 19, 20), часто встречающиеся в средневековых материалах центральной России. Они также состоят из двух половин – стилизованных образов жуков-скарабеев или речных ракушек, и также скрепляются между собой особым образом «мама-папа». Заметим, что подобное скрепление створок застежки было характерно для средневековых кочевников, известно оно и по золотоордынским материалам. Сохраняется оно в украшениях, сопровождающих традиционную обрядовую одежду современных народов Кавказа (Булатова и др., 2001: 126–167) и у ногайцев Нижнего Поволжья (Суслова, 2020) (рис. 21).

 

Рис. 17. Кафтанная застёжка «ракушка». Литьё, бронза. Источник: URL: https://meshok.net (дата обращения: 05.01.2023).

 

Рис. 18. Кафтанная застёжка «скарабей» (петля). Литьё, бронза. Источник: URL: https://meshok.net (дата обращения: 05.01.2023).

 

Рис. 19. Кафтанная застёжка (крючок). Литьё, бронза. Источник: URL: https://meshok.net (дата обращения: 05.01.2023).

 

Рис. 20. Кафтанная застёжка (крючок). Литьё, бронза. Источник: URL: https://meshok.net (дата обращения: 10.11.2022).

 

Рис. 21. Нагрудное женское украшение, декорированное застежками, скрепленными по типу «мама-папа». Карагаши. Саратовский музей краеведения. Фото С.В. Сусловой.

 

На Руси такие кафтанные застёжки получили самое широкое распространение. Об этом говорит и массовый археологический материал, и специальные работы археологов, среди которых особый интерес представляет статья Н.В. Жилиной «Застёжки в костюме Московской Руси…» (Жилина, 2015: 237). Среди их типологического разнообразия автор «к наиболее популярному и установившемуся» относит тип V, оформленный в виде раковин (рис. 11, 13–17). Статья сопровождена подробным каталогом, в котором интересующие нас застежки отнесены к XVI – началу XVIII вв. Застежки найдены в Москве (Манежная площадь, Земляной город, Белый город) при археологических раскопках главного археолога Москвы А.Г. Векслера.

Застежки «раковины» «скарабеи», наряду с известными пуговками-гирьками, использовались для скрепления и декора выходной одежды не только средневековой московской знати, но позднее и по всей России. Их изображение видим в произведениях русской живописи. Например, на портрете купчихи в праздничной одежде, Тверская губерния (1830-е гг.) (Купеческий, 2013: 74–75) (рис. 22). В экспозиции «Музея дерева» Государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника «Остров-град Свияжск» хранится часть (одна створка) подобной русской застежки-ракушки середины XVII в. (рис. 23).

 

Рис. 22. Застежка «скарабей» в традиционной русской одежде (Купеческий 2013: 74).

 

Рис. 23. Застежка ракушка. Литьё. Середина XVII в.  «Остров-Град Свияжск», музей дерева. Экспозиция.

 

В пользу предположения о возможном русском прообразе говорит факт визуального и типологического сходства татарских и русских застежек. В татарских изделиях наблюдается трансформация характерных деталей образа скарабея в элементы, рисующие образ барана, в частности, усики жука превращаются в стилизованные рога (вид парных симметричных спиралей). Заметим, что выдающийся тюрколог, специалист по проблемам истории и культуры кочевников Евразии С.И. Вайнштейн мотив парных спиралей относит к раннекочевническому историко-генетическому слою (Вайнштейн, 1974: 155). Мотив спаренных спиралей (второй орнаментальный комплекс по Валееву) характерен для татарского народного декоративно-прикладного искусства, как и для булгарского орнамента (Валеев, 1969: 132). Русский след прослеживается и на характере подвесок. Так, ранние вариации татарских застежек нередко сопровождаются подвесками гирьками. Так называемые гирьки, выполнявшиеся различными ювелирными техниками, представляют собой характерный элемент русского костюма (пуговицы, подвески серег и др.). В татарских украшениях использовались подвески из блях или монет. Декоративное оформление русских и татарских застежек этого типа также было различным. Оно выполнялось в духе своих собственных художественных предпочтений; у татар они часто украшались бирюзой. Русские кафтанные застежки не сопровождались подвесками.

 

Техника, орнаментальные и типологические трансформации

 

Мотив «личины барана» в различных схематических, технологических вариациях прослеживается у татар на материалах яка чылбыры вплоть до середины XX в., как и булгарская личина «льва-тигра» на татарских браслетах, прослеженная Н.Ф. Калининым (Калинин, 1948: 96–108). Изображение личины на ранних литых застежках более реалистично, чем на более поздних – чеканных. Стилизованные зооморфные мотивы не были чужды для татарского народного декоративно-прикладного искусства в целом (Валеев, 1969: 132, 142). Исследователи отмечают, что стилизация зооморфных образов в сильно завуалированной форме – в причудливых линиях сложных растительных и геометрических орнаментов, произошла в самом конце домонгольского времени (Валеева, 1983: 52).

Застежки, ассоциирующиеся со стилизованными личинами баранов, вероятнее всего, отливались в составных земляных формах, изготовленных по уникальным моделям оригинального исполнения. Округлые формы объёма и графическая точность тонких линий свидетельствуют о том, что модели делались способом резьбы по воску. Отверстия для пришивания, детали изображения, декор фактурного характера формировались ювелирными инструментами непосредственно на модели, а не на отливке. Крючок и петля изготавливались отдельно, ковкой, затем напаивались. Лицевая сторона деталей тщательно обрабатывалась, выразительность барельефного изображения усиливалась чернью. На оборотной стороне деталей оставалась характерная поверхность застывшего металла с мелкими порами в виде пузырьков, т.н. газовых раковин (рис. 24, 24а, 25, 25а). Плоско-фигурные застёжки часто оформлялись достаточно крупными вставками бирюзы в зубчатых или пластинчатых оправах (рис. 26, 28). Имеющиеся в нашем распоряжении оригинальные образцы изготовлены из высокопробного серебра, что соответствует применению техники точного литья. Она предполагает расчёт количества расплава для заполнения полости формы, исходя из практического опыта мастера. Характерные детали таких застежек с подвесками (аналог яка чылбыры) – пальметтовидные соединительные звенья цепочек в развёрнутом виде, концевые подвески в виде гирек или бляшек, кольца с имитацией канительной навивки репродуцировались в закрытых формах, вероятно, способом литья «в ёлку» (Минасян, 2014: 87). Все элементы конструкции собирались в определённой последовательности с применением пайки. Процесс был трудоёмким, такие украшения скорее всего изготавливались по индивидуальным заказам.

 

Рис. 24, 24а. Застёжка для камзола (фрагмент). Литье, чернь. Казанские татары. НМ РТ, инв. 10217-23.

 

Рис. 25, 25а. Застёжка для камзола (фрагмент). Литьё, позолота. Казанские татары. НМ РТ, инв. 10217-22.

 

Рис. 26. Застёжка для камзола. Литье. Сердолик, бирюза. Казанские татары. РЭМ (Архив отдела этнографии Института истории АН РТ).

 

Рис. 27. Разъёмная литейная форма для застёжки «скарабей» (Tallgren 1918: fig. 11).

 

Рис. 29. Воротниковая застёжка яка чылбыры. Серебро, позолота, монеты. Литье. Казанские татары. НМ РТ, инв. 10217-57.

 

В отличие от единичных образцов татарских застёжек, русские «скарабеи» изготавливались массово. Они обладают устойчивыми ярко выраженными признаками (петля и крючок «мама-папа» делались на уровне модели; мотив «жука» наделялся свойствами схемы; край створки оформлялся имитацией скани и др.) (рис. 18, 19, 20). Двустворчатую форму для отливки таких застёжек или их восковых моделей находим в материалах известной гетерогенной коллекции В.И. Заусайлова, опубликованной А.М. Тальгреном в виде таблиц (Tallgren, 1918) (рис. 27).

Наряду с миниатюрными литыми застёжками для камзолов в татарских коллекциях имеются и литые ожерелья яка чылбыры. Зооморфный образ их застежек окончательно смещается в сторону цветочно-растительной композиции. Пальметтовидные соединительные звенья их цепочек теперь не отливались, а вырубались (вырезались) из металлической пластины. В качестве концевых подвесок использовались российские монеты разного достоинства или филигранные бляшки (рис. 28, 29). Отголоски зооморфно-растительного мотива видим и на чеканных украшениях (рис. 30). Их застёжки по силуэту и отдельным деталям (стилизованные рога в виде парных симметричных спиралей), напоминающим прежние вариации личины барана, украшались традиционными мотивами татарского цветочно-растительного орнамента. Система крепежа имела ту же конструкции – петлю и крючок.

 

Рис. 30. Воротниковая застёжка яка чылбыры. Серебро. Чеканка. Казанские татары. НМ РТ, инв.10217-31.

 

*  *  *

Подводя итог изложенным в публикации историко-этнографическим сюжетам можем высказать гипотезу о сложном пути формирования этноспецифического и во многом уникального ювелирного украшения татарок яка чылбыры. Украшение в своем классическом виде, судя по комплексу исторических источников и технико-технологических материалов, сложилось к началу-середине XIX в. Однако художественный образ составных элементов этого многокомпонентного изделия, как и технические приемы его изготовления, восходят к более ранним средневековым традициям. Функциональная переориентация – использование застёжки для камзола в качестве воротниковой застежки-ожерелья произошла на рубеже XVIII–XIX вв. Личина барана рассматривается нами как результат исторической трансформации образа «скарабея» характерного для русских кафтанных застежек XVI–XIX вв. Отголоски стилизованного мотива барана просматриваются на классических яка чылбыры вплоть до начала-середины XX в. 

Об авторах

Светлана Владимировна Суслова

Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Автор, ответственный за переписку.
Email: sv_suslova@mail.ru

кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела этнологических исследований

Россия, 420111, ул. Батурина, 7А, Казань

Лариса Николаевна Донина

Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан

Email: lis.art@mail.ru

кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник отдела этнологических исследований

Россия, 420111, ул. Батурина, 7А, Казань

Список литературы

Дополнительные файлы