Динамика популяционной структуры населения Юга Центральной России за 130-летний период. Миграционные процессы

Обложка

Цитировать

Полный текст

Аннотация

В настоящей статье оценена динамика показателей, характеризующих брачно-миграционные параметры среди населения юга Центральной России с 1890 г. по 2018 г. В структуре браков за 130-летний период произошло значительное снижение (в 1.6–2.2 раза) удельного веса изолокальных браков и существенно увеличилась доля гетеролокальных браков (практически в 11 раз), при этом размер элементарной популяции увеличился с уровня села до уровня района/области. В 1890–2018 гг. среди городского населения более выражена динамика изолокальных браков, а среди сельских жителей – динамика гетеролокальных браков. За 130-летний период положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов снизилась в 1.5 раза без существенных различий в уровне и динамике брачной избирательности по месту рождения супругов между городским и сельским населением (за исключением периода 1951–1953 гг.). Установлена выраженная сильная прямая корреляционная зависимость уровня брачной ассортативности от доли браков, заключаемых в пределах одной области и одного района (r = 0.90, p < 0.05), и отрицательная – от доли гетеролокальных браков (заключаемых между выходцами разных областей) (r = –0.90, p < 0.05).

Полный текст

Современное население является миграционно активным, и тенденция увеличения интенсивности миграционных процессов среди народонаселения, зарегистрированная в последние десятилетия, продолжает оставаться значимой в настоящее время. По данным ВОЗ на 2022 г. мигрантами во всем мире являются около одного миллиарда человек, т. е. приблизительно каждый восьмой человек [1]. Не менее значимы миграционные процессы и для России, где на протяжении многих веков они способствовали расширению границ государства за счет освоения и заселения новых территорий. Современное размещение населения Российской Федерации является результатом миграционных процессов, происходивших в Российской империи, Советском Союзе и на постсоветском этапе развития РФ. За последние 50 лет население России в целом устойчиво увеличивалось за счет миграционного притока [2, 3].

Интенсивные миграции современного населения оказывают значимое влияние на популяционно-генетическую структуру: изменяют численность популяций, этнический и половозрастной состав, генетическое разнообразие, создают условия для аутбридинга, влияют на частоту и распространенность патологий и др. Как показано в работе О.Л. Курбатовой и Н.К. Янковского [2] на примере городского населения России при интенсивности миграций на уровне 1990-х годов практически полная замена генофонда коренного населения России возможна за 10 поколений.

На протяжении нескольких десятилетий различными научными коллективами проводились исследования генетически значимых параметров миграций среди народонаселения, преимущественно занимающего европейскую часть России [4–9]. Вместе с тем проблема динамики генофонда под воздействием миграционных процессов имеет особую актуальность для коренного русского населения, занимающего южные окраины Центральной России. Население областных популяций юга Центральной России, отличающееся гетерогенностью в связи с особенностями географического положения и историческим прошлым, остается недостаточно изученным [10–15].

В настоящем сообщении представлены результаты изучения брачно-миграционных показателей среди населения юга Центральной России (Белгородская обл.) в динамике за 130-летний период (с 1890-х гг. по 2018 г.).

Данное сообщение открывает серию работ, посвященных изучению динамики ряда популяционно-демографических показателей (миграционные показатели, параметры изоляции расстоянием, возрастные параметры, национальный состав) среди населения юга Центральной России (Белгородская область) за 130-летний период.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Объект настоящего исследования – население Белгородской области. Географически область располагается на юго-западных и южных склонах Среднерусской возвышенности, в бассейнах рек Днепр и Дон. В современных границах Белгородская область была образована в послевоенный период – 6 января 1954 г. вследствие объединения ряда районов Курской и Воронежской областей [16]. Из Курской области выделились Белгородский, Борисовский, Грайворонский, Валуйский, Волоконовский, Новооскольский, Губкинский, Ивнянский, Корочанский, Краснояружский, Прохоровский, Ракитянский, Старооскольский, Чернянский, Шебекинский, Яковлевский районы. Из Воронежской области выделились Алексеевский, Красненский, Красногвардейский, Вейделевский, Ровеньский районы. На данный момент времени Белгородская область включает 21 район. Значимое влияние на формирование структуры современной белгородской популяции оказывали миграционные процессы, за счет которых наблюдался рост численности. Численность области постепенно увеличивалась, но в различные временные периоды причины роста различались: 1) в конце ХIХ – начале ХХ в. – развитие инфраструктуры, сельского хозяйства и промышленности (через Белгород в 1869 г. прошла Курско-Харьковско-Азовская железная дорога, что расширяло связи с промышленными центрами и другими уездами; в 1871 г. было установлено водоснабжение за счет проведения первого водопровода; добыча мела и т. д.); 2) послевоенные миграции; 3) естественный прирост населения в 60-е годы; 4) в 70-е годы – приток людей в область, вызванный формированием территориально-природного комплекса на базе минеральных ресурсов Курской Магнитной Аномалии (КМА); 5) активный приток мигрантов из стран СНГ (Средняя Азия, Закавказье, Прибалтика и т. д.) в 90-х годы [16, 17]. Следует отметить, что в 90-е годы в потоке мигрантов из стран СНГ в значительной мере имела место возвратная миграция на историческую родину, при которой лица, ранее эмигрировавшие, а также их потомки возвращались на исконные территории, где ранее проживали их предки. Во все временные периоды притоку мигрантов благоприятствовали и природно-климатические условия региона, которые всегда привлекали жителей северных регионов РФ. По данным Росстата численность населения области на 1 января 2023 г. составляла 1514527 человек, при этом на долю городского населения приходилось 66.25%.

Для исследования были отобраны восемь районов области: Белгородский, Старооскольский, Новооскольский, Корочанский, Грайворонский, Валуйский, Алексеевский, Красногвардейский (рис. 1). Критериями подбора районных популяций являлись:

1) исторические особенности формирования области из уездов (районов) Курской и Воронежской губерний (областей). Были включены Белгородский, Грайворонский, Корочанский, Новооскольский, Старооскольский районы (уезды), которые входили ранее в состав Курской губернии, затем Курской обл., а после 1954 г. отошли к Белгородской обл. Другие районы – Бирючанский (позже Красногвардейский и частично Алексеевский) и Валуйский районы (уезды) до 1954 г. входили в состав Воронежской губернии, затем Воронежской обл., после 1954 г. являются районами Белгородской области;

2) уровень урбанизации населения. В анализ были включены районы с высоким уровнем урбанизации – Белгородский и Старооскольский, в состав которых входят два крупных города областного значения – Белгород и Старый Оскол, концентрирующие 2/3 городского населения [18]; районы со средним уровнем урбанизации, где районным центром являлись малые города (Алексеевский, Валуйский, Новооскольский р-ны); районы с низким уровнем урбанизации населения, где районным центром являлись малые города численностью до 10 тыс. человек (Красногвардейский, Корочанский, Грайворонский р-ны);

3) географическое положение районов в различных частях области. Грайворонский район является самой западной частью области, Красногвардейский и Алексеевский (включен в анализ с 1951 г.) (ранее оба района входили в состав Бирючанского уезда) районы располагаются на востоке области, Старооскольский р-н – самая северная, а Валуйский р-н – самая южная часть Белгородской обл. Корочанский, Новооскольский р-ны занимают центральную часть региона, а Белгородский р-н, являясь областным центром, представляет юго-западные отроги региона;

4) национальный состав районных популяций. На протяжении двух веков (XVI–XVII вв.) регион являлся практически биэтническим (русскоукраинским) за счет заселения переселенцами из Центральной России и Правобережной Украины. Лишь с начала ХХ в. начались значимые этно-территориальные трансформации. В изучаемых нами районах (уездах) Белгородской обл. русские и украинцы проживали дисперсно: в северной и центральной части преобладало русское население, в западной, южной и восточной был высокий удельный вес украинцев. Так, к концу ХIX в. доля русских была максимальной в Старооскольском, Белгородском и Корочанском уездах (районах). В четырех из семи уездов Курской и Воронежской губерний (территории которых теперь входят в состав Белгородской обл.) преобладали украинцы: в Бирючанском уезде, в Грайворонском, в Валуйском и Новооскольском [19].

Изучение динамики популяционно-демографической структуры населения Белгородской обл.за последние 130 лет проводилось на материалах брачных записей церковно-приходских книг Архива ЗАГС Белгородской обл. конца ХIХ – начала XX в. (1890–1910 гг. – 4925 записей), а также актов гражданского состояния областного архива ЗАГС за 1951–1953 гг. (5128 записей), 1978–1980 гг. (14819 записей), 1991–1993 гг. (6128 записей) и 2016–2018 гг. (8130 записей). Из актов гражданского состояния использовали сведения о местах рождения супругов. Общий объем выборки – 39130 записей актов гражданского состояния. Статистическая обработка информации проводилась с использованием программ Excel (10), Statistica (v10).

Был проведен анализ структуры браков, основываясь на информации о местах рождения супругов; браки, согласно О.Л. Курбатовой и Е.Ю. Победоносцевой [20], подразделялись на изолокальные и гетеролокальные. К изолокальным относились браки между уроженцами одной области (губернии), включая браки между уроженцами одного района (уезда), в том числе одного села (города). К гетеролокальным относились браки между уроженцами разных областей (губерний). С целью оценки величины брачной ассортативности по признаку “место рождения” использовался коэффициент полихорической связи К [20–22].

Для количественной оценки степени локальной изоляции популяций применяли индекс эндогамии, который рассчитывался по данным брачных миграций как доля женихов и невест, родившихся в данной популяции [23]. За элементарную принималась та популяция, в которую поступает не более 50% гамет [23].

РЕЗУЛЬТАТЫ

Миграционные параметры населения юга Центральной России

  1. 1890–1910 гг. Изучение брачной структуры в уездах Курской и Воронежской губерний показало, что в 1890–1910 гг. в среднем 96.38% всех браков заключалось внутри губерний (табл. 1), в том числе 92.43% из них в пределах одного уезда и 54.80% в пределах одного села. Таким образом, элементарной популяцией в конце XIX – начале XX в. являлось село. В целом изменчивость доли браков, заключенных в пределах одного села (43.86–67.54%), была выше по сравнению с вариабельностью доли браков, регистрируемых в одном уезде (85.16–97.71%) или губернии (93.17–98.22%). На долю браков, заключенных жителями разных губерний, приходилось в среднем 3.62% (1.78–6.83%) (табл. 1).

В целом в Воронежской губернии чаще, чем в Курской губернии, заключались браки между жителями разных губерний (в 1.7 раза) и реже между жителями одного села (в 1.3 раза). Среди городского населения удельный вес браков, заключенных между уроженцами одного села (города) (61.28%), выше в 1.2 раза, а доля браков, заключенных между жителями разных губерний (6.74%), в 2.8 раза выше по сравнению с сельским населением (50.81 и 2.41% соответственно) (табл. 1).

 

Таблица 1. Структура браков среди населения Курской и Воронежской губерний в 1890–1910 гг.

Популяции

N

Доля браков (%) между выходцами из

K

разных

областей

(губерний)

одной

области

(губернии)

в том числе

одного района

(уезда)

в том числе

одного села

(города)

n

%

n

%

n

%

n

%

Уезды

Курской

губернии

Белгородский
уезд (в целом)

844

31

3.68

813

96.32

770

91.23

454

53.79

0.450

город

253

19

7.51

234

92.49

223

88.14

175

69.17

0.403

село

591

12

2.03

579

97.97

547

92.56

279

47.21

0.298

Старооскольский уезд (в целом)

795

32

4.02

763

95.98

677

85.16

394

49.56

0.358

город

167

17

10.18

150

89.82

144

86.23

92

55.09

0.260

село

628

15

2.39

613

97.61

533

84.87

302

48.09

0.277

Новооскольский
уезд (в целом)

727

15

2.06

712

97.94

690

94.91

491

67.54

0.448

город

302

11

3.64

291

96.36

279

92.38

237

78.47

0.376

село

425

4

0.95

421

99.05

411

96.70

254

59.76

0.327

Корочанский
уезд (в целом)

364

13

3.57

351

96.43

340

93.41

218

59.89

0.435

город

162

12

7.41

150

92.59

146

90.12

124

76.54

0.387

село

202

1

0.50

201

99.50

194

96.03

94

46.53

0.321

Грайворонский
уезд (в целом)

789

14

1.78

775

98.22

771

97.71

474

60.07

0.469

город

320

4

1.24

316

98.76

314

98.13

199

62.19

0.381

село

469

10

2.12

459

97.88

457

97.45

275

58.64

0.328

В среднем по губернии

704

21

3.02

683

96.98

650

92.48

406

58.17

0.432

город

241

13

6.00

228

94.00

221

91.00

165

68.29

0.361

село

463

8

1.60

455

98.40

428

93.52

241

52.05

0.310

Уезды

Воронежской

губернии

Валуйский уезд
(в целом)

820

56

6.83

764

93.17

740

90.24

401

48.90

0.390

город

190

29

15.26

161

84.74

153

80.53

87

45.79

0.326

село

630

27

4.29

603

95.71

587

93.17

314

49.84

0.501

Бирючанский
уезд (в целом)

586

20

3.41

566

96.59

553

94.37

257

43.86

0.323

город

259

5

1.93

254

98.07

250

96.53

108

41.70

0.276

село

327

15

4.59

312

95.41

303

92.66

149

45.57

0.227

В среднем по губернии

703

38

5.12

665

94.88

647

92.31

329

46.38

0.357

город

224

17

8.60

208

91.41

202

88.53

98

43.75

0.301

село

479

21

4.44

458

95.56

445

92.92

232

47.71

0.364

В среднем по региону

704

26

3.62

678

96.38

649

92.43

384

54.80

0.394

город

236

14

6.74

222

93.26

216

90.29

146

61.28

0.331

село

468

12

2.41

455

97.59

433

93.35

238

50.81

0.337

 

Во всех уездах Курской и Воронежской губерний наблюдалась брачная ассортативность по месту рождения супругов (в среднем К = 0.394) без выраженных различий между городским (К = 0.331) и сельским (К = 0.337) населением (табл. 1).

  1. 1951–1953 гг. В ходе административно-территориальных реорганизаций середины XX в. Курская и Воронежская губернии были преобразованы в соответствующие области, а уезды – в районы, причем границы бывших уездов не всегда совпадали с границами нынешних районов. Так, Бирючанский уезд Воронежской губернии в 1918 г. был ликвидирован с переносом уездного центра в слободу Алексеевка и с 1 апреля 1918 г. переименован в Алексеевский уезд [24], поэтому в данный период времени (1951–1953 гг.) вместо Бирючанского района в анализ был включен Алексеевский район. В 1951–1953 гг. в среднем 87.72% всех браков заключалось внутри области, в том числе 85.50% из них в пределах одного района и 62.90% в пределах одного села (табл. 2).

 

Рис. 1. Территориальное расположение районов Белгородской области (цветом выделены изучаемые районы; жирная линия – граница между Курской и Воронежской областями до 1954 г. – года формирования Белгородской обл.).

 

Таблица 2. Структура браков среди населения Курской и Воронежской областей в 1951–1953 гг.

Популяции

N

Доля браков (%) между выходцами из

K

Разных

областей

(страны)

Одной

области

(губернии)

Одного

района

(уезда)

Одного

села

(города)

n

%

n

%

n

%

n

%

Районы

 Курской

 области

Белгородский район (в целом)

1170

141

12.05

1029

87.95

1012

86.50

859

73.42

0.447

город

404

64

15.83

340

84.17

338

83.67

334

82.68

0.219

село

766

77

10.05

689

89.95

674

87.99

525

68.54

0.534

Старооскольский район (в целом)

675

42

6.22

633

93.78

627

92.89

539

79.85

0.383

город

197

13

6.80

184

93.20

184

93.40

171

86.80

0.187

село

478

29

6.06

449

93.94

443

92.68

368

76.99

0.281

Новооскольский район (в целом)

645

117

18.14

528

81.86

512

79.38

401

62.17

0.394

город

102

11

10.79

91

89.21

91

89.21

84

82.35

0.066

село

543

106

19.53

437

80.47

421

77.52

317

58.37

0.367

Корочанский район (в целом)

633

54

8.53

579

91.47

570

90.05

297

46.92

0.375

город

156

16

10.25

140

89.75

140

89.75

122

78.21

0.490

село

477

38

7.97

439

92.03

430

93.15

175

36.69

0.249

Грайворонский район (в целом)

643

54

8.40

589

91.60

584

90.82

402

62.52

0.286

город

112

16

14.29

96

85.71

94

83.93

86

76.79

0.142

село

531

38

7.16

493

92.84

490

92.28

316

59.51

0.259

В среднем по области

753

82

10.67

672

89.33

661

87.93

500

64.98

0.377

город

194

24

11.59

170

88.41

169

87.99

159

81.37

0.221

село

559

58

10.15

501

89.85

492

88.72

340

60.02

0.338

Районы

Воронежской

губернии

Валуйский район (в целом)

724

91

12.57

633

87.43

609

84.12

426

58.84

0.407

город

193

14

7.25

179

92.75

177

91.71

146

75.65

0.314

село

531

77

14.50

454

85.50

432

81.36

280

52.73

0.341

Алексеевский район (в целом)

638

128

20.06

510

79.94

477

74.76

361

56.58

0.361

город

295

80

27.12

215

72.88

190

64.41

150

50.85

0.253

село

343

48

13.99

295

86.01

287

83.67

211

61.52

0.349

В среднем по области

681

110

16.32

572

83.69

543

79.44

394

57.71

0.384

город

244

47

17.19

197

82.82

184

78.06

148

63.25

0.284

село

437

63

14.25

375

85.76

360

82.52

246

57.13

0.345

В среднем по региону

733

90

12.28

643

87.72

627

85.50

469

62.90

0.381

город

208

31

13.19

178

86.81

173

85.15

156

76.19

0.252

село

524

59

11.32

465

88.68

454

86.95

313

59.19

0.342

 

Таким образом, как и в конце XIX в., в 1951–1953 гг. элементарной популяцией являлось село. К середине XX в. в 3.4 раза увеличилась доля браков, заключенных жителями разных областей (до 12.28%).

В целом в Воронежской обл. в 1.5 раза чаще, чем в Курской обл. заключались браки между жителями разных областей (16.32 и 10.67% соответственно). Среди городского населения удельный вес браков, заключенных между уроженцами одного села (города) (76.19%), выше в 1.3 раза, а доля браков, заключенных между жителями разных областей (13.19%), в 1.2 раза выше по сравнению с сельским населением (59.19 и 11.32%, соответственно) (табл. 2). Брачная ассортативность по месту рождения супругов наблюдалась во всех исследуемых районах Курской и Воронежской областей (в среднем K = 0.381) и была наиболее выражена среди сельского населения (K = 0.342), среди городских жителей K = 0.252.

  1. 1978–1980 гг. В современных границах Белгородская обл. (21 район) была сформирована в 1954 г. путем объединения ряда районов Курской и Воронежской областей. В ходе административных преобразований некоторые районы претерпели территориальные изменения. Так, с марта 1964 г. из части Алексеевского района был выделен Красногвардейский район (с центром в г. Бирюч) и таким образом в данный период времени (1978–1980 гг.) нами отдельно рассматривались образованные из Алексеевского района два района – Красногвардейский и Алексеевский. Ввиду малых выборок среди сельского населения и не сохранившихся архивных данных по ряду районов дальнейший анализ популяционно-демографической структуры проводился по районам в целом (без их подразделения на сельское и городское население). Исключение составили Белгородский и Старооскольский районы, где достаточный объем выборки и наличие крупного города позволили продолжить анализ брачно-миграционных показателей как среди городского, так и сельского населения.

В 1978–1980 гг. в структуре браков в среднем 64.12% всех браков заключались внутри области, в том числе 48.14% из них в пределах одного района и 23.45% в пределах одного села (табл. 3). Таким образом, размер элементарной популяции в 1980-е гг. в подавляющем большинстве исследуемых популяций соответствовал территориальным границам района или несколько превышал его. Ко второй половине XX в. в 2.9 раза увеличилась доля браков, заключенных жителями разных областей (до 35.88%). Анализ городского и сельского населения Белгородской обл. показал, что в среднем доля браков, заключенных в пределах города (села), практически не различалась в городской (21.31%) и сельской (20.8%) частях. При этом среди городского населения удельный вес браков, заключенных между уроженцами одной области (45.81%), в том числе одного района (28.56%), ниже (в 1.3 и 1.5 раза соответственно), чем среди сельского населения (58.14 и 42.95% соответственно).

 

Таблица 3. Структура браков среди населения Белгородской области в 1978–1980 гг.

Популяции

N

Доля браков (%) между выходцами из

K

разных

областей

(страны)

одной

области

(Белгородской)

одного

района

одного села

(города)

n

%

n

%

n

%

n

%

Белгородский район

4737

2230

47.08

2507

52.92

1383

29.19

940

19.84

0.270

город

3378

1577

46.68

1801

53.32

951

28.15

769

22.76

0.259

село

1359

653

48.05

706

51.95

432

31.79

171

12.58

0.252

Старооскольский район

3320

1748

52.65

1572

47.35

1252

37.71

760

22.89

0.276

город

2165

1336

61.71

829

38.29

627

28.96

430

19.86

0.267

село

1155

412

35.67

743

64.33

625

54.11

330

28.57

0.258

Новооскольский район

1120

334

29.82

786

70.18

581

51.88

248

22.15

0.267

Корочанский район

1034

302

29.20

732

70.80

487

47.10

193

18.67

0.267

Грайворонский район

613

260

42.42

353

57.58

264

43.06

145

23.65

0.271

Валуйский район

1837

610

33.20

1227

66.80

986

53.68

470

25.59

0.277

Красногвардейский район

1145

282

24.63

863

75.37

696

60.78

328

28.64

0.270

Алексеевский район

1013

284

28.03

729

71.97

625

61.70

265

26.16

0.278

В среднем по области

1852

756

35.88

1096

64.12

784

48.14

419

23.45

0.272

город

2772

1457

54.20

1315

45.81

789

28.56

600

21.31

0.263

село

1257

533

41.86

725

58.14

529

42.95

251

20.58

0.255

 

А удельный вес браков, заключенных между жителями разных областей в городах (54.20%), в 1.3 раза выше по сравнению с селами (41.86%). Во всех исследуемых районах Белгородской обл. наблюдалась положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов (в среднем К = 0.272) без выраженных различий между городским (К = 0.263) и сельским населением (К = 0.255) (табл. 3).

  1. 4. 1991–1993 гг. В 1991–1993 гг. в среднем 61.73% всех браков заключались внутри Белгородской области, в том числе 46.69% из них в пределах одного района и 25.16% в пределах одного села. Размер элементарной популяции в 1990-е гг. соответствовал территориальным границам района (табл. 4).

 

Таблица 4. Структура браков среди населения Белгородской области в 1991–1993 гг.

Популяции

N

Доля браков (%) между выходцами из

K

разных

областей

(страны)

одной

области

(Белгородской)

одного

района

одного

села

(города)

n

%

n

%

n

%

n

%

Белгородский район

1654

604

36.52

1050

63.48

700

42.32

538

32.53

0.264

город

1350

444

32.89

906

67.11

608

45.04

509

37.70

0.255

село

304

160

52.63

144

47.37

92

30.26

29

9.54

0.245

Старооскольский район

1052

492

46.77

560

53.23

459

43.63

308

29.28

0.260

город

665

351

52.78

314

47.22

248

37.29

204

30.68

0.245

село

387

141

36.43

246

63.57

211

54.52

104

26.87

0.247

Новооскольский район

408

133

32.60

275

67.40

209

51.22

95

23.28

0.281

Корочанский район

479

171

35.69

308

64.31

215

44.89

87

18.17

0.274

Грайворонский район

310

138

44.52

172

55.48

132

42.58

75

24.19

0.303

Валуйский район

893

322

36.07

571

63.93

420

47.02

187

20.93

0.287

Красногвардейский район

620

263

42.42

357

57.58

270

43.55

147

23.71

0.296

Алексеевский район

712

225

31.61

487

68.39

415

58.28

208

29.21

0.307

В среднем по области

766

294

38.28

473

61.73

353

46.69

206

25.16

0.284

город

1008

398

42.84

610

57.17

428

41.17

357

34.19

0.250

село

346

151

44.53

195

55.47

152

42.39

67

18.21

0.246

 

Среди городских жителей в 1.9 раза выше доля браков, заключаемых в пределах одного города (села) (34.19%), чем среди сельского населения (18.21%). В 1990-е гг. во всех исследуемых районах области наблюдалась положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов (в среднем К = 0.284) без различий между городским (К = 0.250) и сельским населением (К = 0.246).

  1. 5. 2016–2018 гг. В 2016–2018 гг. в среднем 59.48% всех браков заключались внутри области, в том числе 43.35% из них в пределах одного района и 25.80% в пределах одного села (табл. 5). К началу XXI в. размер элементарной популяции в 1/3 анализируемых районных популяций (37.5%) соответствовал уровню района (Алексеевский, Красногвардейский, Старооскольский р-ны), тогда как в большинстве (62.50%) рассматриваемых популяций (Белгородский, Новооскольский, Корочанский, Грайворонский, Валуйский р-ны), он соответствовал практически уровню области (52.46–58.00% браков в этих районах заключались в пределах Белгородской обл.) Среди городского населения Белгородского района удельный вес браков, заключенных между уроженцами одной области (49.50%), в том числе одного района (34.85%) и одного села (29.60%), ниже в 1.2–1.3 раза, чем среди сельского населения (60.54, 44.70, 34.41% соответственно), а удельный вес браков, заключенных между жителями разных областей, в городе в 1.3 раза выше по сравнению с селом (табл. 5).

 

Таблица 5. Структура браков среди населения Белгородской области в 2016–2018 гг.

Популяции

N

Доля браков (%) между выходцами из

K

разных

областей

(страны)

одной

области

(Белгородской)

одного

района

одного

села

 (города)

n

%

n

%

n

%

n

%

Белгородский район

2001

901

45.03

1100

54.97

795

39.73

640

31.98

0.277

город

1010

510

50.50

500

49.50

352

34.85

299

29.60

0.272

село

991

391

39.46

600

60.54

443

44.70

341

34.41

0.276

Старооскольский район

1959

630

32.16

1329

67.84

1203

61.41

1032

52.68

0.265

Новооскольский район

519

218

42.00

301

58.00

179

34.49

87

16.76

0.254

Корочанский район

448

213

47.54

235

52.46

155

34.60

63

14.06

0.262

Грайворонский район

411

194

47.21

217

52.79

134

32.60

79

19.22

0.253

Валуйский район

1225

563

45.96

662

54.04

493

40.25

240

19.59

0.266

Красногвардейский район

656

225

34.30

431

65.70

311

47.41

132

20.12

0.276

Алексеевский район

911

273

29.96

638

70.04

513

56.32

291

31.95

0.258

В среднем по области

1016

402

40.52

614.13

59.48

473

43.35

321

25.80

0.264

 

В 2016–2018 гг. наблюдалась положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов во всех исследуемых районах Белгородской обл. (в среднем К = 0.264) без различий между городским (К = 0.272) и сельским (К = 0.276) населением Белгородского р-на.

Тенденции динамики миграционных параметров среди населения юга Центральной России

На завершающем этапе нашей работы проведен анализ основных направлений динамики брачной структуры населения юга Центральной России (Белгородская обл.) за 130 лет (с 1890 г. по 2018 г.) в разрезе пяти временных периодов (данные представлены на рис. 2–5). Были выявлены следующие тенденции.

Во-первых, размер элементарной популяции за 130 лет изменился с уровня, ограниченного территорией села, до территориальных границ района (37.5% рассматриваемых районов) и области (62.5% изучаемых районов) (рис. 2).

 

Рис. 2. Динамика структуры браков по месту рождения супругов.

 

Во-вторых, с конца ХIХ до начала ХХI в. значительно уменьшилась доля браков, заключаемых между уроженцами одной губернии (области) (в 1.6 раза), одного уезда (района) (в 2 раза) и одного села (в 2.2 раза), тогда как удельный вес браков, заключаемых между выходцами разных областей, возрос в 10.6 раза (рис. 2). Установлена сильная прямая корреляционная связь между долями изолокальных браков (r = 1.00, p < 0.05), удельный вес которых отрицательно коррелировал с долей гетеролокальных браков (r = −1.00, p < 0.05).

В-третьих, динамика брачно-миграционных показателей, характеризующих изолокальные браки, с 1890 г. по 2018 г. среди городского населения (рис. 3) была более выражена, чем среди сельских жителей (рис. 4) юга Центральной России: доли внутриобластных (внутригубернских) браков снизились в 2 раза в городе и в 1.6 раза в селе, внутрирайонных (внутриуездных) браков – в 2.6 раза и в 2 раза соответственно, браков между односельчанами – в 2 раза и 1.5 раза соответственно. При этом доля браков, заключаемых между уроженцами разных областей, увеличилась в 7.5 раз в городе и в 16.4 раза в селе с максимальной динамикой в период 1951–1953 гг. – 1978–1980 гг. (рис. 3, 4).

 

Рис. 3. Динамика структуры браков по месту рождения супругов среди городского населения.

 

Рис. 4. Динамика структуры браков по месту рождения супругов среди сельского населения.

 

В-четвертых, за 130-летний период положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов снизилась в 1.5 раза (с 0.394 до 0.264) (рис. 5) без существенных различий в уровне и динамике между городским и сельским населением (за исключением периода 1951–1953 гг., когда показатель брачной ассортативности в городе был в 1.4 раза выше, чем в селе) (рис. 5, табл. 2).

 

Рис. 5. Динамика брачной ассортативности по месту рождения супругов.

 

В-пятых, установлена выраженная сильная прямая корреляционная зависимость уровня брачной ассортативности от доли браков, заключаемых в пределах одной области и одного района (r = 0.90, p < 0.05), и отрицательная – от доли гетеролокальных браков (заключаемых между выходцами разных областей) (r = −0.90, p < 0.05).

ОБСУЖДЕНИЕ

За 130-летний период (с 1890 по 2018 г.) в среднем по Белгородскому региону произошло значительное уменьшение (в 1.6–2.2 раза) удельного веса изолокальных браков и выраженное увеличение (практически в 11 раз) доли гетеролокальных браков. Так, с конца ХIХ в. (1890–1910 гг.) до середины ХХ в. (1951–1953 гг.) более половины браков заключалось между односельчанами. Остальные браки регистрировались между уроженцами разных населенных пунктов одного уезда или губернии и в сумме данные браки (изолокальные) превышали 95%. На гетеролокальные браки приходилось менее 5%. Население в конце ХIХ – начале ХХ в. было достаточно консервативно в своих социальных связях и предпочитало заключать браки в рамках родственно-клановых групп. Это, с одной стороны, обусловливалось “приоритетом хозяйственно-экономических соображений при заключении брака” и вело “к ограничению выбора брачного партнера и социальной замкнутости” [25]. Поэтому невест и женихов предпочитали выбирать в пределах своего села. “Но в том случае, если не могли подыскать невесту в своем селе, украинцы ездили сватать в украинские села, как бы далеко они не были расположены, а русские – в села, населенные русскими”, пишет Л.Н. Чижикова [26]. С другой стороны, многие десятилетия вплоть до 1917 г. в России условия заключения браков регулировались церковным брачным законодательством (существовал церковный брак). Это определяло условия поиска брачных партнеров и заключения браков. После революции была упразднена церковная форма брака. За достаточно короткий промежуток времени было принято несколько брачно-семейных кодексов, закреплявших отделение брака от церкви [27], и введено заключение брака в государственных органах записи актов гражданского состояния (ЗАГС). Таким образом, условия заключения браков в конце ХIХ – начале ХХ в. способствовали преобладанию изолокальных браков на всех уровнях популяционной структуры (внутриобластных, в том числе внутрирайонных и между односельчанами) вплоть до середины ХX в. Значимые изменения брачной структуры Белгородского региона с 1951–1953 гг. по 1978–1980 гг. являлись следствием больших потерь мужского населения в годы войны и вызванной ими последующей диспропорции в соотношении полов. За годы войны число зарегистрированных браков упало более чем в 2 раза [27]. Лишь к концу 50-х – началу 60-х годов ХХ в. стала увеличиваться доля мужского населения, когда женихи являлись представителями поколения мужчин, не участвовавших в войне. Однако демографические волны среди мужского и женского населения и дисбаланс между полами продолжали играть значимую роль в формировании брачно-миграционной структуры далее в 60–80-е гг. Так, например, число женщин брачного “возраста определялось поколением, родившимся в годы войны, когда рождаемость резко упала, и вследствие этого на брачном рынке отмечался дефицит молодых невест. К 1964 г. достигли совершеннолетия девушки, родившиеся в период послевоенного компенсационного повышения рождаемости” [27], но при этом наблюдался дисбаланс в соотношении полов (максимален в 1956 г.: на 1000 женщин 641 мужчина). Колебания уровня рождаемости оказывали влияние на формирование брачной структуры Белгородского региона вплоть до 80-х годов. ХХ в. Лишь к 1979 г. наметилось сокращение диспропорций между полами: на 1000 женщин было 784 мужчины [28]. Можно предположить, что еще одной из причин гендерного дисбаланса данного периода являлась трудовая миграция, которая могла приводить к оттоку населения (преимущественно мужчин). Следует отметить, что в 40–50-е гг., вплоть до 70-х гг. область оставалась малоразвитым в экономическом отношении аграрным регионом, что приводило к оттоку трудовой силы. Индекс эндогамии уменьшился на 21% за 130 лет, причем с конца XIX века до 1978–1980 гг. отток населения из области увеличился на 19.6%. При этом максимальный отток населения на всех уровнях организации популяционной структуры (более выраженный на уровне села и района) приходился на период с 1951–1953 гг. по 1978–1980 гг. С 1980 г. по 2018 г. наблюдалась стабилизация брачно-миграционной структуры населения региона. Этому способствовали, с одой стороны, повышение рождаемости и восстановление пропорций между полами, с другой стороны, – активные миграции населения на территорию Белгородской области (особенно в 90-е гг.) из других регионов РФ, что нашло отражение в росте гетеролокальных браков.

Анализ динамики брачной структуры городского и сельского населения Белгородского региона показал, что в конце ХIХ – начале ХХ в. более 50% браков в сельской местности и более 60% в городах заключались между выходцами данной популяции. Остальные браки как среди городского населения, так и среди сельского населения в основном заключались между уроженцами одной губернии (порядка 90% и выше), в том числе одного уезда. На долю браков, регистрируемых между уроженцами разных губерний в данный период, приходилось менее 7%, и она была несколько выше среди городского населения (6.74%), чем среди сельского (2.41%). Как было описано выше, сельские поселения были более “закрыты”, чем городские популяции. Однако если учесть, что в 1897 г. доля городского населения на территории, относящейся сейчас к Белгородской области, составляла всего 7.0%, то это объясняет преобладание изолокальных браков вплоть до середины ХХ в. [19]. Политические, социально-экономические и административно-территориальные преобразования начала-середины ХХ в. нашли свое отражение в изменении брачной структуры как сельского, так и городского (наиболее выраженно) населения Белгородского региона. С 1951–1953 гг. по 1978–1980 гг. происходило экспоненциальное уменьшение доли внутриобластных браков, в том числе внутрирайонных, и наблюдался значительный рост гетеролокальных браков. Последующие десятилетия среди городских жителей продолжалось незначительное снижение доли изолокальных браков (на всех уровнях популяционной структуры) и увеличение гетеролокальных браков. Среди сельского населения, наоборот: увеличилась доля браков, регистрируемых между выходцами из одной области, практически не изменилась доля внутрирайонных браков и увеличилась доля браков между односельчанами, на фоне снижения доли гетеролокальных браков.

Наши данные согласуются с данными по соседней Курской обл., где в ХIХ в. 97–98% браков заключалось внутри губернии, в том числе внутри одного уезда и одного села (50%) [12]. Такой же высокий уровень локальных браков был характерен и для малых городов Курского региона, за исключением г. Курска. Ко второй половине ХХ в. в популяциях всех уровней существенно снизилась доля изолокальных браков: браки между выходцами из одной (Курской) области были на уровне 74% среди сельского населения (в том числе 16% среди односельчан) и 55% в городах (4% между жителями города). Тенденция снижения всех типов изолокальных браков сохранилась только для сельских популяций Курского региона, тогда как в городских – доля внутрирайонных браков и браков, заключаемых между уроженцами Курской области, увеличилась. С 1865–1873 гг. по 1993–1995 гг. на территории Курского региона произошло уменьшение в несколько раз изолокальных браков (на 1/3 во всех популяциях) [10–12].

Следует отметить, что за 130-летний период эндогамность браков существенно уменьшилась (в среднем в 2 раза). Размер элементарной популяции в Белгородской области изменился с уровня, ограниченного территорией села, до территориальных границ района и области. Аналогичная изменчивость показателя индекса эндогамии была установлена ранее на территории соседней Курской области, где с 1865 г. по 1995 г. произошло снижение (в 2 раза) данного параметра. Авторами работ [10–12] показано, что в 1987–1990 гг. в сельских районных популяциях Курской области индекс эндогамии составлял 0.460, а в 1995 г. – 0.419 в городах и 0.440 в селах. Эти результаты полностью соответствуют нашим данным по районным популяциям Белгородской обл., где к 1993 г. уровень эндогамии составил 0.467 (0.412 в городах и 0.424 в селах). Данные по уровню эндогамии Центрального Черноземья согласуются с результатами популяционно-демографических исследований, выполненных в Костромской обл., где по районам области индекс эндогамии изменялся от 0.48 до 0.64 [29].

При популяционно-генетическом изучении населения Ростовской обл. получены несколько иные результаты [30–33]). Средневзвешенное значение индекса эндогамии составляло 0.34 среди сельского населения Ростовской обл. При этом в пределах Ростовской области регистрировалось от 41 до 69% браков, а в пределах России – от 78 до 85%. Эти данные позволили авторам [30–32] заключить, что к началу XXI в. уровень элементарной популяции для сельского населения Ростовской области ограничивается территорией практически всей области.

Следует отметить, что брачно-миграционные характеристики популяций имеют важное медико-генетическое значение, так как влияют на распространенность как моногенной наследственной патологии, так и других наследственно детерминированных заболеваний среди населения [14, 32–40]. В связи с этим данные показатели необходимо учитывать при планировании популяционно-генетических и медико-генетических исследований [2, 5, 14, 34].

Среди населения юга Центральной России за 130-летний период положительная брачная ассортативность по месту рождения супругов снизилась в 1.5 раза (с 0.394 до 0.264) без существенных различий в уровне и динамике между городским и сельским населением (за исключением периода 1951–1953 гг., когда показатель брачной ассортативности в городе был в 1.4 раза выше, чем в селе) (K = 0.252).

Можно отметить, что наши результаты анализа динамики брачной ассортативности по месту рождения супругов согласуются с аналогичными данными по соседней Курской области за период с 1865 г. по 1995 г. Автором работы [12] было показано, что положительная брачная ассортативность среди населения была максимальна в конце ХIХ в. и снизилась к 1995 г. Так же, как и в белгородской популяции, брачная избирательность по месту рождения в курской популяции в 1895–1900 гг. была более значима среди сельских жителей (0.491), чем среди городских (0.443), а спустя столетие эти различия стали менее выраженными.

Анализ брачной структуры московской популяции [41] показал, что ассортативность по признаку “место рождения” была особенно велика в конце ХIХ – начале ХХ в. (0.71). Как отмечают авторы, в этот период высокие индексы брачной избирательности были характерны для коренных москвичей и уроженцев большинства центральных и белорусских губерний, а также Кавказа [41, 42]. К концу ХХ в. данный показатель значительно снизился и составил 0.12 в Московском регионе [41].

Снижение индекса ассортативности по месту рождения супругов за два поколения было зарегистрировано и в Кемеровской обл. (среди шорцев Таштагольского района): с 79.63% в 1970–1975 гг. до 70.64% в 2000–2005 гг. [38].

 

Работа выполнена без финансирования, на личные средства.

Настоящая статья не содержит каких-либо исследований с использованием в качестве объекта животных.

Настоящая статья не содержит каких-либо исследований с участием в качестве объекта людей.

Авторы заявляют, что у них нет конфликта интересов.

×

Об авторах

К. Н. Сергеева

Белгородский государственный национальный исследовательский университет

Email: Sorokina_5@mail.ru
Россия, Белгород, 308015

С. Н. Сокорев

Белгородский государственный национальный исследовательский университет

Email: Sorokina_5@mail.ru
Россия, Белгород, 308015

И. В. Батлуцкая

Белгородский государственный национальный исследовательский университет

Email: Sorokina_5@mail.ru
Россия, Белгород, 308015

И. Н. Сорокина

Белгородский государственный национальный исследовательский университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: Sorokina_5@mail.ru
Россия, Белгород, 308015

Список литературы

  1. https://www.who.int/ru/news/item/20-07-2022-who-report-shows-poorer-health-outcomes-for-many-vulnerable-refugees-and-migrants (дата обращения 14.01.2023 г.)
  2. Курбатова О.Л., Янковский Н.К. Миграция – основной фактор популяционной динамики городского населения России // Генетика. 2016. Т. 52. № 7. С. 831–851. https://doi.org/10.7868/S0016675816070067
  3. Щербакова Е.М. Демографический барометр. Международная миграция по оценкам 2022 года // Демоскоп Weekly. 2023. № 973–974.
  4. Парадеева Г.М. Факторы подразделенности русских популяций Нечерноземья: Автореф. дисc. …канд. биол. наук. М., 1987. 22 с.
  5. Курбатова О.Л., Победоносцева Е.Ю., Свежинский Е.А. Генетико-демографические процессы в московской популяции в середине 1990-х годов. Миграция и эмиграция как факторы изменения генетического разнообразия популяции // Генетика. 1997. Т. 33. № 12. С. 1688–1696.
  6. Тарская Л.А., Ельчинова Г.И., Винокуров В.Н. Анализ брачных миграций в двух районах Республики Саха (Якутия) // Генетика. 2003. Т. 39. № 12. С. 1698–1701.
  7. Ельчинова Г.И., Шакманов М.М., Ревазова Ю.А. и др. Брачно-миграционная характеристика карачаевцев // Генетика. 2015. Т. 51. № 8. С. 941–945. https://doi.org/10.7868/S0016675815070036
  8. Ельчинова Г.И., Зинченко Р.А. Гендерная дифференциация межэтнических браков населения северного Кавказа // Мед. генетика. 2023. Т. 22. № 2. С. 48–51. https://doi.org/10.25557/2073-7998.2023.02.48-51
  9. Ельчинова Г.И., Макаов А.Х., Ревазова Ю.А. и др. Брачно-миграционная характеристика черкесов (конец ХХ века) // Генетика. 2016. Т. 52. № 3. С. 385–387. https://doi.org/10.7868/S0016675816030061
  10. Иванов В.П., Чурносов М.И., Кириленко А.И. Брачная структура популяции г. Курска // Генетика. 1996. Т. 32. № 3. С. 440–444.
  11. Иванов В.П., Чурносов М.И., Кириленко А.И. Популяционно-демографическая структура населения Курской области. Миграционные процессы // Генетика. 1997. Т. 33. № 3. С. 375–380.
  12. Васильева Л.И. Динамика генетико-демографической структуры населения Курской области. Миграционные процессы // Генетика. 2002. Т. 38. № 4. С. 546–553.
  13. Чурносов М.И., Сорокина И.Н., Балановская Е.В. Генофонд населения Белгородской области. Динамика индекса эндогамии в районных популяциях // Генетика. 2008. Т. 44. № 8. С. 1117–1125.
  14. Сорокина И.Н., Рудых Н.А., Безменова И.Н. и др. Популяционно-генетические характеристики и генетико-эпидемиологическое исследование ассоциаций генов-кандидатов с мультифакториальными заболеваниями // Науч. результаты биомед. исследований. 2018. Т. 4. № 4. С. 20–30.
  15. Сергеева К.Н., Сорокина И.Н. Генетико-демографические особенности белгородского региона // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия Естественные и технические науки. 2022. № 9. С. 56–60. https://doi.org/10.37882/2223-2966.2022.09.31
  16. Шаповалова В.А. Белгородоведение: Учебник для общеобразовательных учреждений. Белгород: БелГУ, 2002. 410 с.
  17. Григорьева Г.Н. География Белгородской области. Белгород: БелГУ, 1996. 144 с.
  18. Чугунова Н.В., Полякова Т.А., Романова И.В. Результаты и тренды развития региональной системы расселения в эпоху неолиберальной урбанизации (на материалах Белгородской области) // Географический вестник Geographical bulletin. 2019. Т. 2(49). С. 34–45. https://doi.org/ 10.17072/2079-7877-2019-2-34-45.
  19. Бубликов В.В., Маркова В.В. Формирование этнического состава населения Белгородской области (часть первая: XIX век–середина XX столетия) // Науч. ведомости. Серия Философия. Социология. Право. 2013. № 23 (166). Вып. 26. С. 49–59.
  20. Курбатова О.Л., Победоносцева Е.Ю. Роль миграционных процессов в формировании брачной структуры московской популяции. Сообщ. 3. Брачная ассортативность как фактор, противодействующий аутбридингу // Генетика. 1988. Т. 24. № 9. С. 1689–1695.
  21. Плохинский Н.А. Биометрия. М.: МГУ. 1970. 365 с.
  22. Курбатова О.Л., Победоносцева Е.Ю. Городские популяции: возможности генетической демографии (миграция, подразделенность, аутбридинг) // Информ. вестник ВОГиС. 2006. Т. 10. № 1. С. 155–188.
  23. Ельчинова Г.И. Опыт применения методов популяционно-генетического анализа при изучении популяций России с различной генетико-демографической структурой: Автореф. дисс….докт. биол. наук. М., 2001. 48 с.
  24. Белгородская энциклопедия. Белгород, 2023. – URL: https://beluezd.ru/alekseevka-istoricheskaya-khronika.html (дата обращения 14.01.2023).
  25. Полищук Н.С., Понамарев А.П. Украинцы. М., 2000. 271 с.
  26. Чижикова Л.Н. Русско-украинское пограничье. М.: Наука, 1988. 256 с.
  27. Иванова Е.И. Трансформация брачности в России в ХХ веке: основные этапы // Демоскоп Weekly. Электронная версия бюлл. Население и общество. http://www.demoscope.ru/weekly/knigi/konfer/konfer_010.html (Дата обращения 25.04.2023).
  28. Как эхо войны отразилось на молодом поколении россиян // Информ. выпуск от 22.06.2021 г. http://zato-znamensk.ru/node/3112 (дата обращения 02.05.2023).
  29. Ельчинова Г.И., Зинченко Р.А., Осипова Е.В. Методы обработки популяционно-генетических данных: демографические анкеты // Мед. генетика. 2004. Т. 3. № 7. С. 313–320.
  30. Кривенцова Н.В. Индекс эндогамии в Ростовской области // Мед. генетика. 2005. Т. 4. № 5. С. 212b-212.
  31. Кривенцова Н.В., Ельчинова Г.И., Амелина С.С., Зинченко Р.А. Брачно-миграционная характеристика населения Ростовской области // Генетика. 2005. Т. 41. № 7. С. 981–985.
  32. Амелина С.С. Эпидемиология моногенной наследственной патологии и врожденных пороков развития у населения Ростовской области: Дисс. … докт. мед. наук. ГУ “Медико-генетический научный центр РАМН”, 2006. 258 с.
  33. Алтухов Ю.П. Генетические процессы в популяциях. М.: ИКЦ “Академкнига”, 2004. 431 с.
  34. Сергеева К.Н., Сокорев С.Н., Ефремова О.А. и др. Анализ уровня эндогамии популяции как основа популяционно-генетических и медикo-гeнeтических исследований // Науч. результаты биомед. исследований. 2021. Т. 7. № 4. С. 375–387.
  35. Рашина О.В. Ассоциации полиморфных вариантов генов-кандидатов с развитием H. pylori – негативной язвенной болезни двенадцатиперстной кишки у жителей Центрального Черноземья России // Науч. результаты биомед. исследований. 2023. Т. 9. № 3. С. 333–346. https://doi.org/10.18413/2658-6533-2023-9-3-0-4
  36. Иванова Т.А. Пол-специфические особенности межлокусных взаимодействий, определяющих подверженность к гипертонической болезни // Науч. результаты биомед. исследований. 2024. Т. 10. № 1. С. 53–68. https://doi.org/10.18413/2658-6533-2024-10-1-0-3
  37. Eliseeva N., Ponomarenko I., Reshetnikov E. et al. LOXL1 gene polymorphism candidates for exfoliation glaucoma are also associated with a risk for primary open-angle glaucoma in a Caucasian population from central Russia // Mol. Vis. 2021. V. 27. P. 262–269.
  38. Moskalenko M.I., Milanova S.N., Ponomarenko I.V. et al. Study of associations of polymorphism of matrix metalloproteinases genes with the development of arterial hypertension in men // Kardiologiia. 2019. V. 59. № 7S. P. 31–39. doi: 10.18087/cardio.2598
  39. Bushueva O., Solodilova M., Churnosov M. et al. The flavin-containing monooxygenase 3 gene and essential hypertension: The joint effect of polymorphism E158K and cigarette smoking on disease susceptibility // Int. J. Hypertens. https://doi.org/10.1155/2014/712169
  40. Polonikov A., Rymarova L., Klyosova E. et al. Matrix metalloproteinases as target genes for gene regulatory networks driving molecular and cellular pathways related to a multistep pathogenesis of cerebrovascular disease // J. Cell. Biochem. 2019. V. 10. P. 16467–16482. https://doi.org/10.1002/jcb.28815
  41. Свежинский Е.А., Курбатова О.Л. Опыт исторической реконструкции генетико-демографической структуры московской популяции на рубеже XIX–XX веков // Генетика. 1999. Т. 35. № 8. С. 1149–1159.
  42. Ульянова М. В., Кучер А. Н., Лавряшина М. Б. Генетико-демографическое изучение шорцев Таштагольского района Кемеровской области: динамика брачно-миграционной структуры // Генетика. 2011. Т. 47. № 1. C. 133–139.

Дополнительные файлы

Доп. файлы
Действие
1. JATS XML
2. Рис. 1. Территориальное расположение районов Белгородской области (цветом выделены изучаемые районы; жирная линия – граница между Курской и Воронежской областями до 1954 г. – года формирования Белгородской обл.).

Скачать (328KB)
3. Рис. 2. Динамика структуры браков по месту рождения супругов.

Скачать (123KB)
4. Рис. 3. Динамика структуры браков по месту рождения супругов среди городского населения.

Скачать (129KB)
5. Рис. 4. Динамика структуры браков по месту рождения супругов среди сельского населения.

Скачать (120KB)
6. Рис. 5. Динамика брачной ассортативности по месту рождения супругов.

Скачать (92KB)

© Российская академия наук, 2024

Согласие на обработку персональных данных с помощью сервиса «Яндекс.Метрика»

1. Я (далее – «Пользователь» или «Субъект персональных данных»), осуществляя использование сайта https://journals.rcsi.science/ (далее – «Сайт»), подтверждая свою полную дееспособность даю согласие на обработку персональных данных с использованием средств автоматизации Оператору - федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский центр научной информации» (РЦНИ), далее – «Оператор», расположенному по адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А, со следующими условиями.

2. Категории обрабатываемых данных: файлы «cookies» (куки-файлы). Файлы «cookie» – это небольшой текстовый файл, который веб-сервер может хранить в браузере Пользователя. Данные файлы веб-сервер загружает на устройство Пользователя при посещении им Сайта. При каждом следующем посещении Пользователем Сайта «cookie» файлы отправляются на Сайт Оператора. Данные файлы позволяют Сайту распознавать устройство Пользователя. Содержимое такого файла может как относиться, так и не относиться к персональным данным, в зависимости от того, содержит ли такой файл персональные данные или содержит обезличенные технические данные.

3. Цель обработки персональных данных: анализ пользовательской активности с помощью сервиса «Яндекс.Метрика».

4. Категории субъектов персональных данных: все Пользователи Сайта, которые дали согласие на обработку файлов «cookie».

5. Способы обработки: сбор, запись, систематизация, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение, использование, передача (доступ, предоставление), блокирование, удаление, уничтожение персональных данных.

6. Срок обработки и хранения: до получения от Субъекта персональных данных требования о прекращении обработки/отзыва согласия.

7. Способ отзыва: заявление об отзыве в письменном виде путём его направления на адрес электронной почты Оператора: info@rcsi.science или путем письменного обращения по юридическому адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А

8. Субъект персональных данных вправе запретить своему оборудованию прием этих данных или ограничить прием этих данных. При отказе от получения таких данных или при ограничении приема данных некоторые функции Сайта могут работать некорректно. Субъект персональных данных обязуется сам настроить свое оборудование таким способом, чтобы оно обеспечивало адекватный его желаниям режим работы и уровень защиты данных файлов «cookie», Оператор не предоставляет технологических и правовых консультаций на темы подобного характера.

9. Порядок уничтожения персональных данных при достижении цели их обработки или при наступлении иных законных оснований определяется Оператором в соответствии с законодательством Российской Федерации.

10. Я согласен/согласна квалифицировать в качестве своей простой электронной подписи под настоящим Согласием и под Политикой обработки персональных данных выполнение мною следующего действия на сайте: https://journals.rcsi.science/ нажатие мною на интерфейсе с текстом: «Сайт использует сервис «Яндекс.Метрика» (который использует файлы «cookie») на элемент с текстом «Принять и продолжить».