Emotional intelligence and specificity of brain cortical activity in coronary heart disease

Full Text

Негативные эмоции как реакция на стресс и их последующее длительное переживание рассматриваются как один из важных психологических факторов развития сердечно-сосудистых заболеваний [1–4]. Эффективность регуляции эмоций, их контроль и переоценка признается основой благополучия и успешного решения проблем для эффективной адаптации в стрессовых ситуациях [5–10]. Для психометрической оценки восприятия, выражения и самоконтроля эмоций используют показатели эмоционального интеллекта (ЭИ) [11–13]. Прогностическое значение компонентов ЭИ, и, в частности, самоконтроля эмоций и внимания к эмоциям, показано при анализе самооценки состояния здоровья [8, 9, 14]. Не только эти, но и другие показатели ЭИ: доминирование положительных эмоций как субъективной оценки эмоциональной экспрессии или восприятия эмоций соответствовали лучшей самооценке здоровья респондентами разного возраста [15]. Причем пациенты с ишемической болезнью сердца (ИБС) характеризовались более выраженным влиянием соотношения экспрессии положительных и отрицательных эмоций на интегральный показатель физического здоровья, чем психического [16].

Вероятность развития ИБС неуклонно повышается с возрастом [17, 18]. В отношении изменений эмоциональной регуляции при старении существуют разные точки зрения: 1) усиление склонности к депрессивному состоянию, страху и тревоге [19, 20], 2) нелинейная связь возраста и негативного аффекта [21] или 3) рост оптимизма при соответствующей переоценке положительных эмоций [22–23]. Среди пожилых людей были выделены подгруппы, отличающиеся самым позитивным или самым негативным настроением при восприятии эмоциогенных или нейтральных лиц в сравнении с молодыми, причем “негативная” группа демонстрировала более медленную скорость обработки информации при большей тревоге и нейротизме [24]. Повышенная изменчивость траекторий настроения с возрастом может являться отражением адаптивного функционирования или, напротив, потенциальным предвестником его дисфункции [25]. Разнообразие полученных данных стимулирует дальнейшие исследования характеристик аффективного профиля, необходимых и/или достаточных для поддержания позитивного настроения в пожилом возрасте, несмотря на испытываемые потери в эффективности деятельности разных функциональных систем организма.

Представление о возрастном увеличении эмоциональной позитивности интерпретируются в контексте теории социально-эмоциональной избирательности, приводящей к улучшению регуляции эмоций в пожилом возрасте. С нейробиологических позиций такой эффект может быть следствием возрастного снижения активности амигдалы или большего внимания и контроля в регуляции эмоций с вовлечением активности префронтальной коры [26, 27]. Самоконтроль и субъективная оценка регуляции негативных эмоций коррелирует с индивидуальными показателями функциональной связи префронтальной коры с амигдалой и стриатумом [28, 29]. В качестве критических для усиления положительных эмоций выделяют левые и медиальные области префронтальной и орбитофронтальной коры, а также дорсомедиальную префронтальную кору [30].

Эти результаты свидетельствуют о тесной связи когнитивного контроля и аффективных возрастных изменений со склонностью к доминированию либо положительных, либо негативных эмоций. Причем префронтальная кора рассматривается не только как структура, ответственная за снижение эффективности исполнительных и контролирующих функций при старении, но и как компенсаторный ресурс успешной регуляции когнитивных изменений в пожилом возрасте [31–34].

Изменения эмоциональной регуляции при патологическом старении, отягощенном сердечно-сосудистым заболеванием, могут иметь специфические особенности. Хронические нарушения мозгового кровотока у пациентов с ИБС ведут к развитию не только эмоциональных, но и когнитивных нарушений [35–37]. ЭЭГ-исследования состояния головного мозга таких пациентов выявили сопутствующее когнитивному дефициту увеличение спектральной мощности низкочастотных ритмов преимущественно в задних отделах коры [38]. Эти данные, как и сведения о роли ЭИ в процессах контроля эффективности когнитивных функций [11, 39] позволяют предположить влияние индивидуальных особенностей эмоциональной регуляции поведения на изменения частотно-пространственной организации активности мозга, связанные с ИБС. Для проверки этой гипотезы авторы настоящей статьи выполнили анализ соотношения разных компонентов ЭИ и показателей мощности ЭЭГ у пациентов со стабильной ИБС.

МЕТОДИКА

К исследованию были привлечены 75 пациентов кардиологической клиники с тяжелой формой ИБС: 56 мужчин (61.2 ± 8.5 лет) и 19 женщин (67.4 ± 4.8 лет). Регистрацию ЭЭГ и психометрическое тестирование показателей ЭИ выполняли до планируемой операции коронарного шунтирования. Клинико-демографические характеристики приведены в табл. 1. Более подробное описание критериев включения пациентов в исследуемую выборку было дано в более ранних работах [40].

 

Таблица 1. Основные клинико-демографические характеристики исследованной группы пациентов с ишемической болезнью сердца (ИБС)

Показатель	Пациенты, n = 75
Возраст, лет, Me [25; 75]	63 [59; 69]
Пол (мужчины/женщины), n	56/19
Образование, n (%): среднее и среднее специальное высшее	53 (71) 22 (29)
Фракция выброса левого желудочка, %, Me [25; 75]	65 [54; 67]
Длительность ИБС, лет, Me [25; 75]	4 [3; 12]
Функциональный класс стенокардии, n (%): I–II III	58 (77) 17 (23)
Артериальная гипертензия, лет, Me [25; 75]	11 [4; 21]
Функциональный класс ХСН по NYHA, n (%): I–II III	50 (67) 25 (33)
MoCA, баллы / scores, Me [25; 75]	26 [22; 27]
BDI-II, баллы / scores, Me [25; 75]	2 [0; 4]
Стенозы сонных артерий <50%, n (%)	25 (33)
Сахарный диабет 2-го типа, n (%)	16 (21)

Примечание: ХСН по NYHA — хроническая сердечная недостаточность согласно Нью-Йоркской классификации, MoCA — шкала оценки когнитивных функций (Montreal Cognitive Assessment scale), BDI-II — опросник депрессии Бека (Beck Depression Inventory).

 

Тестирование ЭИ выполняли с использованием опросника эмоционального интеллекта К. Барчард [41], включающего семь шкал: позитивная экспрессивность (ЭИ1), негативная экспрессивность (ЭИ2), внимание к эмоциям (ЭИ3), принятие решений на основе эмоций (ЭИ4), сопереживание радости (ЭИ5), сопереживание несчастьям (ЭИ6) и эмпатия (ЭИ7). Для анализа данных вычисляли также соотношение показателей позитивной и негативной экспрессивности (Кпэ/нэ) и сопереживания радости и несчастья (Кср/сн) как переменных, информативное значение которых для самооценки состояния своего здоровья было показано ранее [15].

ЭЭГ регистрировали монополярно в состоянии спокойного бодрствования при закрытых глазах с использованием многоканального усилителя Neuvo (Compumedics, США) и программы Scan 4.5. Для регистрации применяли шапочку со встроенными Ag/AgCl электродами (QuikCap, NeuroSoft Inc., США), содержащую 62 канала, расположенных по системе 10–10. Полоса пропускания составляла 0.1–50.0 Гц, частота дискретизации 1000 Гц. Референтный электрод располагали на кончике носа, заземляющий — в центре лба. Поддерживалось сопротивление <5 kΩ. Для контроля глазодвигательных артефактов регистрировали вертикальную и горизонтальную электроокулограммы.

Для каждого пациента с использованием быстрого преобразования Фурье вычисляли мощность биопотенциалов ЭЭГ в шести частотных диапазонах: θ₁ (4–6 Гц), θ₂ (6–8 Гц), α₁ (8–10 Гц), α₂ (10–13 Гц), β₁ (13–20 Гц), β (20–30 Гц). Более подробное описание анализа ЭЭГ приведено в работе [40].

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Особенности самооценки эмоционального интеллекта у пациентов с ишемической болезнью сердца. Полученные в группе результаты самооценки семи компонентов ЭИ показаны на рис. 1. При довольно большом индивидуальном разбросе значений минимальные показатели характерны для шкалы ЭИ4, а максимальные — для ЭИ5 (р < 0.0001 по критерию Вилкоксона). Кпэ/нэ и Кср/сн составили соответственно 1.0 ± 0.4 и 1.1 ± 0.2 (р < 0.001). Показатели сопереживания эмоциям, как положительным, так и отрицательным (ЭИ5 и ЭИ6) оказались выше, чем их выражение (ЭИ1 и ЭИ2 соответственно) (р < 0.0001). Следовательно, пациенты с ИБС существенно меньше проявляют свои эмоции, чем реагируют на эмоционально значимые ситуации согласно оценке своего поведения.

 

Рис. 1. Показатели семи шкал эмоционального интеллекта.

ЭИ1 – позитивная экспрессивность, ЭИ2 – негативная экспрессивность, ЭИ3 – внимание к эмоциям, ЭИ4 – принятие решений на основе эмоций, ЭИ5 – сопереживание радости, ЭИ6 – сопереживание несчастьям и ЭИ7 – эмпатия.

 

Этот эффект, как и общий профиль компонентов ЭИ соответствует тому, что было получено при адаптации опросника на российской выборке [41]. Показатели в выборке пациентов существенно не отличаются от нормы, за исключением меньших ЭИ1–ЭИ3, по-видимому, не только из-за половых, но и возрастных различий (приведенная норма шкал ЭИ была сформирована на выборке 17–35 лет).

Анализ влияния фактора ПОЛ на показатели ЭИ пациентов выявил более высокие у женщин значения по шкалам ЭИ6 (соответственно 36.8 и 32.1) и ЭИ7 (37.5 и 34.1) в сравнении с мужчинами (ANOVA Краскелла-Уоллиса соответственно 7.17 при р = 0.007 и 4.18 при р = 0.04). Эти данные отличаются от эффекта доминирования женщин при самооценке всех компонентов ЭИ, что был отмечен при валидизации опросника Барчард на выборке здоровых молодых людей [41]. При сравнении ЭИ по 15 шкалам опросника Бар-Она на выборке с ИБС (пациенты из клиник Индии) получены более высокие показатели эмпатии у мужчин, чем у женщин при сходных способностях в регуляции эмоций [42], а с применением греческой версии опросника Wong & Law Emotional Intelligence Scale (WLEIS) более низкие значения по четырем шкалам (самооценки своих эмоций и эмоций других, использование эмоций и регуляция эмоций) обнаружены у пациентов с ИБС в сравнении с контрольной группой здоровых, причем половых различий в компонентах ЭИ в этом случае не отмечено [37]. Следовательно, приведенные результаты анализа и литературные данные свидетельствуют о большом разнообразии эффектов в изменениях ЭИ, обусловленных не только возрастом, полом или состоянием здоровья, но и, по-видимому, давлением разных социально-культурных стереотипов выражения и самооценки эмоций.

Особенности соотношения самооценки эмоционального интеллекта и частотно-пространственной организации активности коры головного мозга у пациентов с ишемической болезнью сердца. Для определения связи частотно-пространственных характеристик ЭЭГ и ЭИ на первом этапе статистического анализа мы исследовали вклад каждого из компонентов ЭИ в показатели мощности ЭЭГ, которые рассматривали как независимые переменные, учитывая их разную функциональную специализацию. Регрессии оказались значимы для двух компонентов ЭИ: ЭИ1 и ЭИ2, а также для сформированного из этих компонентов коэффициента Кпэ/нэ. Основные параметры полученных регрессионных моделей приведены в табл. 2.

 

Таблица 2. Основные параметры регрессионных моделей для описания вклада компонентов эмоционального интеллекта в показатели мощности ЭЭГ

Диапазон	F	R2	pF	β
	Кпэ/нэ
θ1	6,51	0,08	0,01	0,29
α2	5,23	0,07	0,03	0,26
β1	9,09	0,13	0,004	0,34
β2	6,34	0,08	0,01	0,28
	ЭИ1
β1	2,56	0,03	0,11	0,19
	ЭИ2
θ1	3,92	0,05	0,05	- 0,23
β1	2,56	0,08	0,01	- 0,29
β2	7,28	0,09	0,01	-0,30

Примечание: Кпэ/нэ — соотношение позитивной и негативной экспрессивности, ЭИ — эмоциональный интеллект, ЭИ1 – позитивная экспрессивность, ЭИ2 – негативная экспрессивность.

 

Показатели Кпэ/нэ и ЭИ2 характеризуются связью как с низкочастотными, так и с высокочастотными ритмами и объясняют от 5 до 13% их дисперсии. Повышению Кпэ/нэ соответствует увеличение мощности θ₁-, α₂-, β₁- и β₂-колебаний. По-видимому, больший вклад в изменения мощности этих ритмов вносит ЭИ2, вызывая их снижение (за исключением α₂), тогда как ЭИ1 оказывает положительное влияние только на β₁, причем на уровне тенденции (табл. 2).

Для выявления регионарных особенностей взаимосвязи показателей ЭИ и ЭЭГ был выполнен их корреляционный анализ. Учитывая, что из-за большого количества анализируемых переменных растет вероятность ошибки 1 рода, мы обсуждаем не одиночные, локально представленные в каком-либо отдельном отведении, а множественные корреляции, которые концентрировано обнаруживаются в определенном регионе коры. Эти данные приведены в табл. 3. Иллюстрация регионарных особенностей выявленных связей для ЭИ1 и ЭИ7 дана на рис. 2, а пример корреляции показателей ЭИ1 и θ₁ в отведении ТР7 показан на рис. 3.

 

Таблица 3. Коэффициенты корреляции Спирмена между компонентами эмоционального интеллекта и регионарными показателями мощности ЭЭГ

Отведение	ЭИ1			ЭИ7 все/мужчины	Кпэ/нэ
	Т1	А2	В1	В1	Т1	В2
Fp1				/–0.27
F3				/–0.30
F5				–0.19/–0.30
F7	0.24			–0.26/–0.29	0.23
FТ7				–0.36/–0.43
FС1				/–0.28
FС3				–0.22/–0.37
FС5				–0.26/–0.36		0.20
Т7				–0.24/–0.40		0. 27
T8	0.24			/–0.27
С3				/–0.36
C5	0.23	0.19		–0.22/0.39	0.21	0.19
TP7	0.30	0.20	0.24	–0.20/–0.40	0.22	0.26
TP8	0.23				0.22
CP1				/–0.27
CP2	0.19
CP3				/–0.33
CP5		0.20	0.20	/–0.34	0.19	0.23
P2	0.19				0.21
P3	0.22
P4	0.22
P5	0.24		0.25	/–0.26		0.26
P6	0.21					0.20
P7	0.23		0.26	/–0.26
P8	0.19					0.27
PO3	0.26	0.21	0.26			0.21
PO4	0.22		0.19			0.22
PO5	0.23	0.19	0.27			0.23
PO6	0.21	0.20				0.23
PO7	0.24		0.30			0.25
PO8	0.22		0.23			0.25
O1	0.20	0.21	0.24
O2	0.25	0.20	0.23			0.26
FPZ	0.18
PZ	0.25		0.23		0.22
POZ	0.26		0.21		0.21
OZ	0.25	0.21	0.25

Примечание: 0.01 < p < 0.1; Rs для общей группы пациентов или только для мужчин.

 

Рис. 2. Карты корреляций компонентов ЭИ и мощности ЭЭГ.

ЭИ1 (позитивная экспрессивность) и θ₁ (А) или β₁ (Б) и ЭИ7 (эмпатия) и β₁ (В); темные кружки обозначают отведения, для которых обнаружена положительная корреляция, пустые — отрицательная; их размер соответствует устойчивости связи: 0.01 < p < 0.1.

 

Рис. 3. Взаимосвязь показателей ЭИ1 (позитивная экспрессивность) и мощности θ1-ритма в отведении ТР7.

 

Учитывая обнаруженные для ЭИ7 половые различия, корреляционный анализ был также выполнен отдельно для групп мужчин и женщин. Оказалось, что для небольшой группы женщин значимые негативные связи ЭИ7 и мощности β₁ получены только для отведений F₅, F₇ и FC₅ (0.004 < p < 0.04), тогда как множественные связи для мужчин охватывали большее число отведений в сравнении с общей группой пациентов (корреляции приведены в табл. 3).

Влияние фактора пола также было исследовано для ЭИ2, так как при наличии вклада в мощность θ₁-, β₁- и β₂-ритма согласно регрессионным моделям множественные значимые связи для этого компонента ЭИ в общей группе выявить не удалось. Результаты этого дополнительного анализа показали, что негативные связи ЭИ2 и мощности θ₁- или β₁-ритма были значимы только для группы женщин, причем регионарно они были представлены для θ₁ в передней части коры, а для β₁ охватывали височно-теменные области (рис. 4). Группа мужчин, напротив, характеризовалась положительной связью ЭИ2 и мощности β₁-ритма в отведениях F3 и AF3 (Rs = 0.23; p < 0.1), значимо отличной (р < 0.03) от отрицательной связи этих параметров в группе женщин (Rs = –0.42; p < 0.08). И только для мужчин оказались значимы негативные корреляции ЭИ2 и мощности β₂-ритма, представленные в задней части коры преимущественно правого полушария (рис. 4).

 

Рис. 4. Негативные связи ЭИ2 (негативная экспрессивность) и мощности θ1- и β1-ритма у женщин (А) и β2 у мужчин (Б). Остальные обозначения см. рис. 2.

 

Следовательно, влияние ЭИ2 на частотно-пространственную организацию фоновой активности коры представлено неодинаково для мужчин и женщин. Полушарные особенности корреляций ЭИ2 позволяют предположить, что выражение негативных эмоций связано с правополушарными функциями эмоциональной регуляции у мужчин, тогда как у женщин — с “преднастройкой” лобных отделов коры, т.е., предположительно, контролируется сравнительно в большей степени, учитывая функциональное значение этих областей мозга [28–30].

Таким образом, выявленная специфика взаимосвязи ЭИ2 и активности мозга может быть объяснена половыми различиями, которая согласно вышеприведенным данным литературы отмечается не только в самооценке компонентов ЭИ пациентами с сердечно-сосудистыми заболеваниями [37, 42], но и в стратегиях эмоциональной регуляции: в преодолении стрессовых ситуаций и восприятии здоровья у мужчин доминируют физические активные формы регуляции, а у женщин — пассивные [43]. Эта гипотеза требует дальнейшей проверки, так как обнаруженный нами эффект может быть связан с неучтенными индивидуальными особенностями из-за существенно меньшей по сравнению с мужчинами выборки женщин, которые к тому же были старше мужчин.

Наблюдаемая положительная связь ЭИ1 и β₁-осцилляций в задней части коры с доминированием левого полушария (рис. 2) может быть связана с интеграцией нейронных ансамблей в ходе зрительных представлений, возникающих при воспоминании эпизодов положительной эмоциональной экспрессии. Подобный эффект интеграции спонтанного β-ритма в левой части париетальной коры был отмечен как предиктор формирования нейронной сети, топология и динамика которой соответствует направленности внимания при наблюдении экологически натуральных сцен [44], способствующих сдвигу настроения в положительную сторону [45]. Показано также, что левополушарная связность фронто-париетальных областей коры на θ-частотах соответствует правильному распознаванию следа памяти [46]. Причем θ-ритм в большей степени связывается с эпизодической памятью, а β — семантической [47].

Вместе с тем, фронтальный θ-ритм рассматривается как биофизический механизм когнитивного контроля, включающий как осознание потребности в контроле, так и способы реализации этого контроля [48]. Выделенное нами влияние компонентов ЭИ на мощность θ- и β-ритмов соответствует данным о роли низкочастотных колебаний в регуляции эмоциональных состояний [49, 50], а β — гибкости в реконфигурации связей передних и задних отделов мозга, которая требуется для улучшения выполнения ежедневных дел [51] и с которой можно связать довольно широкий отмеченный нами диапазон значений всех компонентов ЭИ (рис. 1). Положительной связи мощности θ₁-ритма, в том числе в F₇, F₈, и ЭИ1 соответствует усиление коннективности сетей мозга, включая префронтальные области левого и правого полушарий, полученное на основе спектрального динамического причинно-следственного моделирования данных фМРТ и ЭИ [52].

Согласно полученным нами регрессионным моделям значимое влияние на реорганизацию ЭЭГ-ритмов оказывает ЭИ2, хотя карты корреляций компонентов ЭИ и ЭЭГ указывают на наиболее устойчивые связи с θ₁ и β₁ для ЭИ1. Такой эффект можно объяснить сравнительно слабой дифференциацией в поведении положительных эмоций (радость, сюрприз) при большем разнообразии испытанных и выражаемых негативных эмоций (гнев, страх, печаль, отвращение и т.д). Соответственно, тогда можно ожидать относительной индивидуальной устойчивости организации низко- и высокочастотных ритмов в первом случае и более диффузной частотно-пространственной организации активности мозга во втором. В пользу такого предположения свидетельствуют данные о гетерогенной активации и разных формах взаимодействия префронтальной коры и структур лимбической системы для регуляции не только неосновных (стыд, вина и др.), но и базовых (страх, гнев) эмоций [53–55]. Наряду с этим эффектом в разнообразие форм влияния ЭИ2 на частотно-пространственную организацию фоновой активности коры головного мозга дополнительный вклад, как было отмечено выше, создают половые различия в выражении и самооценке эмоций [42, 43].

Принимая во внимание сведения об участии β-ритма в реконфигурации функциональных связей передних и задних отделов мозга [51], негативная связь ЭИ7 и мощности β₁-колебаний в левых передне-височных областях мозга может отражать снижение гибкости в эмоциональной регуляции поведения и устойчивую склонность к эмпатической заботе. Регионарно представленные корреляции ЭИ7 и β₁ при отсутствии значимой регрессии для этих переменных могут быть следствием эмпатической неоднородности (“отрицательной” – например, эмпатической заботы или “положительной” – эмпатической бодрости) [56] и, соответственно, противоположным (“гасящим” друг друга) связям психометрических и электрофизиологических показателей, что свидетельствует, как уже было отмечено выше, о гетерогенной активации нейронных систем эмоциональной регуляции [53–55]. Однако выявленная негативная связь ЭИ7 с интегральным показателем физического здоровья пациентов с ИБС [57] подтверждает скорее характерную для них “отрицательную” эмпатию.

Доминирование левополушарных корреляций показателей ЭИ7 и мощности β₁-ритма при их сравнительно большем смещении в префронтальные области в группе мужчин и устойчивой представленности в заднефронтальных отведениях у женщин можно рассматривать как отражение большего вклада исполнительного контроля в самооценке этого компонента ЭИ у мужчин, чем у женщин. Это соответствует представлениям о функциональной роли префронтальной коры в контролирующих процессах [58] с извлечением информации из долговременной памяти [59].

Одной из ключевых областей коры, с которой связывают индивидуальные особенности организации ЭИ, признается левая верхняя теменная доля, которая выполняет функции сети по умолчанию при высоких значениях ЭИ и сети внимания при низких [60]. Концентрация обнаруженных нами связей между показателями разных компонентов ЭИ и мощности ритмов ЭЭГ в отведениях ТР₇, С₅ и СР₅ соответствует такому предположению о корковом локусе эмоциональной регуляции состояния мозга.

Повышенная изменчивость возрастной динамики настроения [24] совместно с разнообразными формами активации нейронных систем в эмоциональной регуляции поведения [53–55], по-видимому, является причиной различий в общих частотных и специфически частотно-регионарных эффектах влияния компонентов ЭИ на организацию активности коры. Еще одним фактором, определяющим выявленные особенности взаимосвязей показателей ЭИ и ЭЭГ, может быть реорганизация активности коры у пациентов с ИБС, развивающаяся вследствие хронической ишемии мозга [38].

Ранее нами было показано, что повышению интегрального показателя самооценки психического здоровья у пациентов с ИБС соответствует увеличение Кпэ/нэ [57]. Так как эмоции влияют на суждения и принятие решения и формируют мотивацию поведения [61], то обнаруженное влияние ЭИ1 и ЭИ2 на фронто-окципитальные паттерны активности мозга на частотах θ- и β-диапазонов можно рассматривать, как нейрофизиологическую основу для разработки способов целенаправленной коррекции эмоционального состояния пациентов с ИБС с целью снижения риска послеоперационной когнитивной дисфункции (ПОКД) и повышения качества жизни. С привлечением группы молодых людей показано, что ЭИ не только вовлекается в фоновую частотно-пространственную преднастройку активности коры, но и участвует в ее реорганизации, вызванной аффективными стимулами [50]. Эмоции (и ЭИ) рассматриваются как протективный фактор когнитивных функций, включая процессы старения [62], а поведенческая когнитивная терапия — как способ снижения влияния эмоционального стресса на когнитивный дефицит у пожилых людей [63]. Следовательно, совмещение когнитивного и эмоционального тренинга может быть продуктивным направлением послеоперационной реабилитации пациентов с ИБС.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тестирование компонентов ЭИ у пациентов с ИБС показало, что они менее склонны к проявлению своих эмоций, чем к реакции на эмоционально значимые ситуации. Наиболее выраженное влияние на частотно-пространственную организацию активности мозга, преимущественно в θ₁- и β₁-диапазонах, оказывают такие компоненты ЭИ, как экспрессия позитивных эмоций и эмпатия. Повышение самооценки позитивной экспрессии связано с увеличением мощности β₁-ритма в парието-окципитальных отделах коры при доминировании левого полушария и усиления θ₁ не только в этих областях, но и задне-фронтальных отведениях. Рост эмпатии сопровождается снижением мощности β₁-ритма, преимущественно в височной коре левого полушария.

Обнаруженная специфика влияния разных компонентов эмоционального интеллекта отражает, по-видимому, индивидуальное разнообразие припоминания эмоционально-значимых эпизодов, которое подтверждается широким диапазоном их самооценки на психометрическом уровне. Левополушарная асимметрия паттернов корковой активности, связанная с ЭИ, может свидетельствовать о доминировании функции принятия решения, необходимой для выбора ответа при тестировании ЭИ, так как известно, что переоценку эмоций и управления поведением в ситуации негативных эмоций выполняют системы вентролатеральной и дорзолатеральной префронтальной коры [28].

Этические нормы. Все исследования проведены в соответствии с принципами биомедицинской этики, сформулированными в Хельсинкской декларации 1964 г. и ее последующих обновлениях, и одобрены Этическим комитетом Научно-исследовательского института комплексных проблем сердечно-сосудистых заболеваний (Кемерово), протокол № 10 от 12.10.2020 г.

Информированное согласие. Каждый участник исследования представил добровольное письменное согласие, подписанное им после разъяснения ему потенциальных рисков и преимуществ, а также характера предстоящего исследования.

Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией данной статьи.

About the authors

О. М. Razumnikova

Novosibirsk State Technical University

Author for correspondence.
Email: razoum@mail.ru
Russian Federation, Novosibirsk

I. V. Tarasova

Research Institute for Complex Issues of Cardiovascular Diseases

Email: razoum@mail.ru
Russian Federation, Kemerovo

О. A. Trubnikova

Research Institute for Complex Issues of Cardiovascular Diseases

Email: razoum@mail.ru
Russian Federation, Kemerovo

References

Supplementary files