О некоторых общих номинациях лиц детского возраста в истории русского и китайского литературных языков

Полный текст

Понятие «возраст» является одним из центральных в языковой картине мира, оно обнаруживает свои средства выражения в пространстве любого языка. Отмечалось, что «выделяемые в праславянском и индоевропейском языках возрастные группы параллельны и в том, что касается их состава, и в том, что касается их последовательности, временному членению природного и хозяйственного, в особенности годового цикла, также составляющего некое замкнутое целое, как и жизнь человека» [Иванов, Топоров 1984: 97]. В связи с этим особенно актуальной представляется задача сравнения лексики подобного рода в разноструктурных языках, имеющих разные истоки формирования, носители которых прошли различный путь исторического развития, — русском и китайском. Предметом исследования служат некоторые общие номинация лиц детского возраста в истории русского и китайского литературных языков.

Названия детей были представлены в русском языке с самого раннего периода его существования. Предполагается, что такие номинации оформляются в праславянскую эпоху при отсутствии их в общеиндоевропейском языке [Трубачев 2008: 51]. При этом здесь количественно превалируют дериваты от корня *dět- (> дети). Этимологи возводят этот корень к и.-е. *dhē- и *dhēi̯-, к которым также восходят др.-инд. dháyati ‘сосать грудь’, праслав. *dojiti ‘доить’ и др. [Трубачев (ред.) 1978: 51]. Таким образом, первичное представление о ребенке складывается как представление о младенце, сосущем материнскую грудь.

Для праславянского языка реконструируется форма *dětę [Трубачев (ред.) 1978: 51], однако в наиболее ранних славянских памятниках письменности (старославянских текстах узкого канона) такой формы единственного числа не фиксируется. Присутствует только форма множественного числа дѣти, образованная от *dětь: не дѣιте дѣти приходити къ мнѣ (Мариинское евангелие, Мк. 10, 14, IX в.) [Цейтлин (ред.) 1994: 205]. В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера встречаем указание на эту форму в единственном числе — дитя́ ср. р., мн. де́ти... Праслав. *dětę, *dětь [Фасмер], при этом родство данных форм определяет история праслав. *ě, который, как известно, на восточнославянском пространстве имел рефлексы е и и. В виде формы детѧ это слово представлено в «Словаре русского языка XI–XVII вв.» только в одном, достаточно позднем (Псковская судная грамота, XVI в.), контексте, в котором, однако, говорится не о живом ребенке, а о выкидыше: а жонка в то времѧ детѧ выверже (XVI в.) [Бархударов (гл. ред.) 1977: 240]. В форме множественного числа слово дети вошло и в современный русский язык, где является основным обобщенным наименованием лиц детского возраста [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 256].

Если говорить о словообразовательных вариантах от этого корня, то еще в старославянском языке зафиксировано производное ед. ч. дѣтищь [Цейтлин (ред.) 1994: 205], которое через церковнославянские тексты с характерным южно-славянским рефлексом *tj > щ переходит в древнерусский язык: в си же времена быс<ть> дѣтищь вверженъ в-ыстомль [Бархударов (гл. ред.) 1977: 238]. Также оно существовало в форме ср. рода: дѣтище. Эти две формы сохраняются и в XVIII в., где у последней появляется переносное значение ‘порождение чего-л.’ (ср.: Но, суевѣрие?.. Увы! сие адское дѣтище и в благословенной Малороссии было почти повсемѣстно) [Сорокин (гл. ред.) 1981: 117]. Возможно, на появление подобного значения оказала влияние церковнославянская фонетическая окраска слова, относящая его, как и многие церковнославянизмы, к высокому стилю речи. «Современный толковый словарь русского языка» [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 255] до сих пор указывает для этого слова два значения, определяя прямое значение как устаревшее. Однако, как показывают данные НКРЯ¹, уже в начале ХХ в. на десять употреблений данной лексемы в переносном значении едва ли приходилось одно в значении прямом, а в начале XXI в. на 17 зафиксированных НКРЯ употреблений этого слова в 2014–2015 гг. не пришлось ни одного, где было бы представлено первичное прямое значение.

В русском языке этому южнославянскому образованию соответствует слово дѣтичь ‘малолетний, ребенок’, которое представлено уже в летописном своде (Ипатьевская Переяславская летопись, 945 г.): Олга же бѣ въ Киеве съ сн҃омъ Ст҃ославомъ детичемъ [Бархударов (гл. ред.) 1977: 238].

Следует отметить, что только в форме мн. числа фиксирует «Словарь русского языка XI–XVII вв.» и еще одно производное от лексемы дѣти — дѣтки², из чего можно предположить, что производящей базой для него являлась именно форма множественного числа.

У слов, специализирующихся на общем обозначении лиц детского возраста, могут развиваться дополнительные значения. Так, слово дѣтенышь впервые появляется в языке для обозначения прислужника: ‘дворовый, работающий по найму в монастырской вотчине’ (XVI в.) [Бархударов (гл. ред.) 1977: 237]³. Уже в XVIII в. появляется значение, присутствующее в его семантике и в настоящее время: ‘молодое животное’ (На том же звѣрѣ <белуге> бывает детеныш, который на спинѣ держится [Сорокин (гл. ред.) 1981: 116]). По-видимому, первое зафиксированное значение порождает то, которое представляет «Словарь Академии Российской» [САР 2: 676]: ‘мальчик или девочка из низкого состояния’, что особенно заметно в приводимом в словаре примере: рядовымъ слугамъ безчестья 2.ой статьи по 3 рубли человеку, дѣтенышемъ по рублю человеку. Но далее словари уже не отмечают этого значения.

Известно, что корень псл. *orb- стал основой для образования др.-рус. робъ ‘раб’. Однако между дериватами этого слова и рассматриваемыми обозначениями лиц детского возраста не произошло смешения, поскольку для обозначения потомков рабов в древнерусском языке существовали специальные лексемы: робичь, робичичь и робичищь [Богатова (гл. ред.) 1997: 168–169].

Фонетический вариант робенокъ, признающийся исследователями первичным, появляется в текстах в 1619 г. [Богатова (гл. ред.) 1997: 168]. В отличие от слова ребенокъ⁴, которое с момента своего появления и до настоящего времени называло исключительно лицо детского возраста без указания на его пол, вариант робенокъ мог использоваться также в значениях ‘мальчик, подросток’, ‘парень, юноша’, ‘работник’.

Любопытно, что уменьшительные формы этих слов фиксируются в текстах на несколько лет раньше их производящих: ребеночекъ — в 1651 г., робеночекъ — в 1618 г., а раньше формы ед. ч. фиксируется форма мн. ч. рассматриваемых слов: ребята — в 1638 г., робята — в 1480 г. [Богатова (гл. ред.) 1997: 125, 168]. Следует отметить, что формы мн. ч. обоих вариантов расширяют свое значение до обозначения не только детей вообще, но и более старшей молодежи мужского пола, а также получают возможность называть молодых слуг и работников. В современном русском языке для обозначения молодых людей можно использовать слово форма ребята [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 1109].

В XVII в. эти два фонетических варианта развивались равномерно, что показывает и образование от них практически одинаковых дериватов, ср. с корнем реб-, кроме уже названных, производные ребятенок, ребятишка / ребятишки, ребятка, и с корнем роб- — робятка / робятки, робятишко / робятишка / робетишки / робятишки [Богатова (гл. ред.) 1997: 125, 168]. Фонетический вариант c корнем роб- мог еще спорадически встречаться в текстах XVIII в. (В беседе со щеголихами бываю я волен до наглости, смел до бесстыдства, жив до дерзости; меня за это называют резвым робенком. Н. И. Новиков. 1775), но уже к началу XIX в., по данным НКРЯ, был полностью вытеснен вариантом с корнем реб-.

Следует отметить, что при образовании дериватов от слова ребенок более активной оказывается форма мн. ч.: если от формы ед. ч. образуется только дериват ребеночек, то от мн. ч. сразу несколько: ребятки, ребятушки, ребятишки, ребятня [Тихонов, 2014: 393], ср. также многочисленные дериваты от формы дети: детка/детки, деточка/деточки, детишки, детушки, детеныш, детёнок, детёночек/детёночка, детище [Тихонов 2014: 167].

Большая группа слов, служащих для обозначения лиц детского возраста без актуализации гендерных признаков, образуется от корней, восходящих к праславянскому *mold-. Как отмечается в «Этимологическом словаре славянских языков», для этого корня восстанавливается первичное значение ‘мягкий, нежный, слабый’ [Трубачев (ред.) 1992: 178]. Первые слова с этим корнем, обозначающие лицо детского возраста, появляются еще в старославянском языке: младенецъ/младенищь/младѧтьце. Их можно считать точными синонимами, поскольку они обладают одинаковым значением ‘младенец’ [Цейтлин (ред.) 1994: 329–330]. Примеры из евангельских текстов показывают, что эти слова могли обозначать детей с самого раннего возраста, в том числе еще не родившихся: вьзигра сѧ младенецъ / младенищь радоштами вь чрѣвѣ моемь [Цейтлин (ред.) 1994: 329].

Слово младенецъ, по данным словаря, расширяет значение по сравнению с тем, в котором оно было представлено в старославянском языке, поскольку приобретает возможность обозначать не только младенцев и детей, но и подростков [Филин (гл. ред.) 1982: 183]. Оно также образует уменьшительная форма младенчикъ [Филин (гл. ред.) 1982: 185]. Эти слова не предполагают разделения лиц детского возраста по половому признаку в отличие от новообразования младеница, имеющего значение ‘девочка’ [Филин (гл. ред.) 1982: 183].

В современном русском языке из всех перечисленных лексических средств остается слово младенец (если не принимать во внимание церковную практику, где, по церковнославянской традиции, младенец — ‘ребенок до 7 лет безотносительно пола’), обозначающее ребенка в возрасте от пренатального (Аллергия к пищевым продуктам может сформироваться у младенца ещё в утробе при нарушениях в питании будущей мамы. М. Клевцова. 2008) до годовалого (Савва надулся и сразу стал похож на младенца первого года жизни — серьезного и сосредоточенного. М. Баконина. 2000) а также уменьшительная форма младенчик (Бабка с восторгом показывала младенчика соседям и умилялась: «Ах, вылитый Серёженька в детстве!» Т. Соломатина. 2010).

Для обозначения лиц детского возраста используются также дериваты корня *mal-, который большинство этимологов рассматривают как результат развития и.-е. *mēlo-, корня субстантивированного прилагательного с первоначальным значением ‘маленький’ [Трубачев (ред.) 1990: 176]. Это, в частности, слово малютка ‘маленький ребенок, младенец’ [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 518]. В древнерусском языке это слово встречалось только как личное имя, причем в пренебрежительной форме от Малюта, образованного от соответствующего апеллятива со значением ‘о низкорослом, маленьком человеке’ (ср.: Малютка Скуратовъ... льстець нынѣшняго царя Алексия (1666 г.) [Филин (гл. ред.) 1982: 24]). Однако уже в XVIII в. оно приобрело значение ‘маленький ребенок, младенец’ [Сорокин (гл. ред.) 2001: 55], в котором употребляется и в настоящее время.

Также для номинации лица детского возраста используется слово малявка. Оно появляется в XVIII в. в значении ‘мелкая рыбка, малек’. Как указывает «Современный толковый словарь», это значение сохраняется у него и в настоящее время [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 518], однако к нему добавляется еще одно — ‘о ребенке или человеке маленького роста’. Возможность обозначать лицо детского возраста рассматриваемое слово приобретает в начале ХХ в.: В палате «лежали» два мальчика, по-здешнему, «малявки», которые особенно интересовали меня (С. П. Подъячев. 1903).

В современном русском языке представлен также композит, в который в качестве одного из компонентов входит корень *mal-: малолеток/малолетка ‘ребенок, маленький мальчик или девочка’ [Кузнецов (гл. ред.) 2008: 516]. Его первоначальным грамматическим вариантом была форма малолѣтка, появившаяся в текстах 1610 г. Недостаток контекстов употребления этого слова не позволяет сделать вывод о его первоначальной родовой принадлежности, однако составители «Словаря русского языка XI–XVII вв.» полагают, что это был, скорее, женский род: Михайлова жена Десятого Неждана, у нее детей сынъ Матвей служитъ да сынъ Калина да дочери, а дочерей Орина да Мартя, а людей малалетка девка Полажка [Филин (гл. ред.) 1982: 17]. Но уже в XVIII в. это слово употребляется в мужском роде и получает возможность обозначать детей обоего пола: Из тѣх де представленных малолѣтков, которые получали при командѣ фузелерной провиант 6, да неполучающих трех 5-лѣтняго возраста в гарнизонную школу причислил [Сорокин (гл. ред.) 2001: 48].

В китайском языке также существует несколько корней, образующих номинации лиц детского возраста.

Рассмотрение наименований лиц детского возраста целесообразно начать со слова, которое называет самое «молодое» существо. В современном китайском языке такое лицо называет иероглиф 婴 [yīng] ‘новорожденный, младенец’.

Лексема 婴 [yīng] зафиксирована в «Словаре строения и толкования древнекитайских иероглифов» (说文解字) (100–121 гг.). Как первый китайский систематический словарь иероглифов, составленный и упорядоченный по принципу иероглифического «ключа», а также проводящий анализ строения иероглифического знака и происхождения иероглифов, он содержит следующее определение: 婴, 颈饰也 (婴 — это древние женские украшения для шеи, похожие на ожерелье и т. п.) [Zhang Heng 1993: 228; Gu Yankui 2003: 639–640; Xiong Guoying 2012: 698]. Очевидно, что изначально слово не называло лицо детского возраста, а служило для наименования женских украшений. Оно могло также употребляться для называния действия: ‘повязать на шею, носить, вешать, надевать (на шею)’. Приведем пример из текста трактата «墨子» («Мо-цзы») (V–III в. до н. э.): 被甲婴胄，将往战，死生之权，未可识也 (Люди надевают броню и завязывают (婴) шлемы, они пойдут сражаться, времена и причины смерти непредсказуемы) [BCC]⁵. Слово 婴 также имело другие значения: ‘окружать, опутывать’; ‘сделать себя кем-то или чем-то’; ‘задевать, трогать’. Так, в древних текстах читаем: 世网婴我身 (Сети мирской суеты опутывают (婴) меня) (陆机 (Лу Цзи), 261–303 г.); 身婴夷戮，为天下笑 (Меня убили, я стал посмешищем в мире, люди смеялись надо мной) («新唐书·姚崇传» (Новая история династии Тан. Биография Яо Чун), 1060 г.) [CNCORPUS]⁶; 则兵劲城固, 敌国不敢婴也 (Тогда военные силы могучи, городские стены прочны, враги не посмеют трогать (婴) нас) («荀子» (Сюнь-цзы), ок. IV–III в. до н. э.) [Wang Chaozhong 2006: 1032–1033].

В словаре иероглифов 玉篇 («Юйпянь», 543 г.) читаем: 男曰儿，女曰婴 (Младенец мужского пола называется 儿, а женского пола называется 婴) [Qi Chongtian 2010]. «Словарь общеупотребительных слов древнекитайского языка» содержит такой пример: 资储无担石，儿女皆孩婴 (В доме нет еды, сын еще ребенок, а дочь — младенец) (鲍照 (Бао Чжао), 415–466) [Chen Tao 2006].

Очевидно, что между семантикой именного и глагольного наименования существует тесная корреляция, поскольку последнее полностью соответствует представлению о спеленатом младенце, которого мать несет на себе. Приведенные выше примеры позволяют также сделать вывод о том, что первоначально 婴 [yīng] в древней китайской литературе называло младенца женского пола, но позже утратило гендерную составляющую своей семантики.

Выше мы уже отмечали, что в современном китайском языке слово 婴 [yīng] используется в значении ‘новорожденный, младенец’. Оно служит также для называния действия ‘опутывать, сделать себя кем-то или чем-то’ и имеет помету «книжное» [XH: 1560; Li Xingjian 2014: 1580].

На основе компонента 婴 образовалось слово 婴儿 [yīng’ér] ‘младенец’, которое состоит из двух иероглифов: 婴 [yīng] и 儿 [ér]. В современном китайском языке элемент 儿 [ér] может выступать в качестве форманта, который имеет значение ‘ребенок; сын; молодой человек’ [Li Xingjian 2014: 348–349]. Этот формант используется также для конкретизации значения слов. Кроме того, установлено, что в древнем китайском языке слово 儿 [ér] могло употребляться автономно.

Номинация 婴儿 [yīng’ér] была зафиксирована раньше, чем рассмотренное выше слово 婴 ‘младенец’. Впервые находим его в книге «Военное искусство Сунь Цзы» (начало VI в. до н. э.): 视卒如婴儿, 故可与之赴深溪: 视卒如爱子, 故可与之俱死 (Если генерал относится к солдатам так же внимательно, как к младенцам (婴儿), то его солдаты могут выполнять заповеди генерала, идти в огонь и в воду; генерал может обращаться со своими солдатами, как с любимыми детьми, тогда его солдаты могут умереть вместе с генералом) [CNCORPUS]. 婴儿 [yīng’ér] в книге «Лао Цзы» (впоследствии «Дао дэ цзин») (V–III вв. до н. э.) также употребляется в значении ‘младенец’: 我独泊兮其未兆, 如婴儿之未孩 (Я скромен в желаниях, непритязателен и спокоен, словно несмеющийся младенец (婴儿)) [Chen Tao 2006]. Следует добавить также, что в даосской литературе младенцы — это идеальные, наивные и чистые образы святых и мудрецов.

Первый китайский этимологический словарь «释名» («Шимин») 刘熙 (Лю Си), около 200 г., содержит следующую информацию: 人始生曰婴儿 (Человек с рождения называется младенцем (婴儿)) [Qi Chongtian 2010]. В современном же китайском языке лексема 婴儿 тоже называет младенца, ребенка в возрасте до одного года [XH: 1560; Li Xingjian 2014: 1580]. Есть основания считать, что семантика слова стала более конкретной.

В языке древней китайской литературы находим еще одну номинацию — 婴孩 [yīnghái], которая состоит из двух семантически близких элементов: 婴 [yīng] ‘младенец’ и 孩 [hái] ‘смеяться как младенец’. Получившееся наименование имело значение ‘младенчество’: 人自生至终, 大化有四: 婴孩也, 少壮也, 老耄也, 死亡也 (От рождения до смерти в жизни человека есть четыре основных этапа: младенчество (婴孩), молодость, старость и смерть) (列子 (Ле-цзы), ~281–315]) [CNCORPUS]. Трудно однозначно установить, что представляет собой это наименование — слово или словосочетание. Примеры его использования показывают, что эта единица также могла иметь значение ‘ребенок’: 目覩婴孩成老叟, 手栽松柏有枯枝 (Увидев, что ребенок (婴孩) сначала взрослеет, а затем стареет, вспомнишь посаженные сосны и кипарисы, которые сейчас стоят уже с мертвыми ветвями) (方千 (Фан Цянь), IX–X вв.) [CNCORPUS]. «Словарь общеупотребительных слов древнего китайского языка» также указывает, что данное слово имеет значение ‘младенец’, и приводит следующий пример из стихотворения 苏轼 (Су Ши) (1037–1101 гг.): 山僧老无子, 养护如婴孩 (У пожилого монаха нет сына, и он за сосной ухаживает, как за младенцем (婴孩)) [Chen Tao 2006].

В современном китайском языке 婴孩 [yīnghái] — одно слово, которое имеет значение ‘младенец’ [XH: 1560].

Наименование 孩 [hái] фиксирует уже древний китайский «Словарь строения и толкования древнекитайских иероглифов» (说文解字 (100–121 гг.)) [Qi Chongtian 2010]: 咳, 小儿笑也。孩, 古文咳从子 (слово 孩 [hái] ‘ребенок’ в древние времена вступало в синонимические отношения со словом 咳 [hái] ‘смеяться, как младенец’). Позже второе из приведенных слов изменило свое значение, и в настоящее время оно не связано с наименованиями лиц детского возраста. Синонимические отношения утрачены, различные иероглифы передают разные значения.

С развитием языка слово 孩 [hái] модифицировало свой смысл. Первая дошедшая до нас китайская энциклопедия «Гуанъя» («广雅»), составленная в период царства Вэй эпохи Троецарствия (227–232 гг.), приводит его со значением ‘малолетний’: 孩, 小也 [Qi Chongtian 2010]. В созданном позже словаре иероглифов «Юйпянь» («玉篇», 543) зафиксировано метафорическое значение этого слова — ‘неопытный, незрелый’: 孩, 幼稚也 [Qi Chongtian 2010]. Использование приведенной единицы для называния ребенка отмечено в стихотворении «Судьба» «命子» китайского поэта 陶渊明 (Тао Юаньмин), который жил в эпоху Восточная Цзинь (352/365–427 гг.), у иероглифа 孩 было зафиксировано значение ‘ребенок, младенец’. В «Биографии горбуна по фамилии Го, умеющего сажать деревья» («种树郭橐驼传»), читаем: 字而幼孩, 遂而鸡豚 (Кормить ваших маленьких/малолетних ребят (孩), домашних животных) (династии Тан, Лю Цзунюань (766–835 гг.) [BCC]).

В современном китайском языке анализируемое слово является однозначным: 孩 [hái] ‘ребенок’ [XH: 504]. От него при помощи суффикса имен существительных 子 [zi] образуется номинация 孩子 [háizi], которая впервые встречается в тексте трактата «Мо-цзы» (V–III вв. до н. э.): 播弃黎老，贼诛孩子 (Бросить стариков и убить детей [BCC]). Приведенное производное слово со временем не только стало называть ребенка по отношению к его родителям, но и служить ласковым обращением к представителям младшего поколения, молодым слугам, а также называть любимого мальчика гомосексуалиста: 王夫人含泪说道，你们那里知道袭人那孩子的好处，比我的宝玉强十倍 (Госпожа Ван сказала сквозь слезы: «Вы не знаете достоинств ребенка (прислуги) по имени Си Жэнь, она в десять раз лучше моего сына Баоюй») [红楼梦. Роман «Сон в красном тереме», ~ 1791) (СNCORPUS). В современном китайском языке древнекитайское слово 孩子 [háizi] продолжает употребляться в значении ‘ребенок’ [XH: 504] и может обозначать лиц как мужского, так и женского пола.

Для называния лиц детского возраста в китайском языке используется также слово 童 [tóng]. Его семантическое развитие несколько напоминает то, которое претерпел корень *orb-, лежащий в основе номинации ребенок. Изначально оно называло мужчину, который за свои проступки был обращен в рабство, ср. в «Словаре строения и толкования древнекитайских иероглифов» (说文解字) (100–121 гг.), который содержит текстовый пример и дефиницию: 童，男有罪曰奴。奴曰童... (букв.: Слово 童 — мужчина, обращенный в рабство в наказание за проступки, то есть 奴 ‘раб’ называется童) [Wang Haigen 2006: 75].

Слово 童 [tóng] в древние времена вступало в синонимические отношения со словом 僮 [tóng] [Wang Haigen 2006: 75; Gao Jingcheng 2008: 269], значение последнего слова «Словарь строения и толкования древнекитайских иероглифов» («说文解字», 100–121 гг.) определял так: 僮, 未冠也 (В древнем Китае существовал обряд надевания шапки на совершеннолетнего юношу, достигшего двадцатилетнего возраста. Человек, не прошедший этот обряд, называется 僮). Это позволяет предположить, что слово 童 [tóng] также называло несовершеннолетнего человека мужского пола до 20 лет.

Рассматриваемое слово 童 [tóng] могло сочетаться с формантом 儿 [ér] ‘ребенок, сын’, в результате чего возникало новое наименование — 儿童 [értóng]. В Древнем Китае оно называло человека, по возрасту старшего, чем младенец, но моложе совершеннолетнего. В частности, в известном стихотворении читаем: 儿童相见不相识，笑问客从何处来 (Дети (儿童) моего родного города увидели и не узнали меня. Они спросили с улыбкой о том, откуда появился этот гость) (贺知章 (Хэ Чжичжан), 744), а в современном китайском языке называет несовершеннолетнего до 14 лет⁷.

Еще одно слово, использующееся для обозначения лиц детского возраста в китайском языке, — 幼 [yòu], встречается приблизительно в XV–XII вв. до н. э. в Цзягувэне, гадательных надписях на костях и черепашьих панцирях. Оно состояло из двух частей: первая часть называла шелковую нить, отсюда сема ‘мелкий, маленький’; вторая часть — это изображение руки, представляющее сему ‘сила’. Целиком это слово имело значение ‘сила очень маленькая, как шелковая нить’, его находим в «Словаре строения и толкования древнекитайских иероглифов» «说文解字» (100–121 гг.): 幼, 少也。从幺, 从力。(Слово 幼, употреблявшееся со значением ‘маленькая сила; малолетний’, 幺 ‘шелковая нить; мелкий, маленький’, 力 ‘сила’) [Xiong Guoying 2012: 710].

Позже слово 幼 [yòu] употреблялось в китайском языке в значении ‘маленький’; ‘в малолетстве’: 夫人幼而学之, 壮而欲行之 (Если в малолетстве стараются учиться, то в расцвете сил они удовлетворяют свои амбиции) («孟子» («Мэнь-цзы»), IV–III вв. до н. э.); 母老子幼, 就养勤匮 (Мать моя стара, дети маленькие. И мать, и дети нуждаются в уходе.) (颜延之 (Янь Яньчжи, 427 г.). Слово 幼 могло также употребляться для именования ребенка: 勿遗寿幼 (Не пропустить пожилых людей и детей (о завоевании другого княжества) (надпись на бронзовом треножнике Юй, 1046 г. до н. э. — 771 г. до н. э.) [Li Xueqin 2012: 338]. Кроме того, в структуре значения этого слова содержится сема ‘молодой’, оно может называть животных и растения, например: 幼林 (досл. 幼 [yòu] + 林 ‘лес’) ‘молодой лес, поросль’; 幼虫 (досл. 幼 [yòu] + 虫 ‘насекомое, червяк’) ‘личинка’ и др. В современном китайском языке анализируемое слово 幼 [yòu] также имеет значения ‘младенческий; незрелый’ и ‘младенец, малыш, ребенок’ [XH: 1582].

Это слово образует номинацию 幼儿 [yòu’ér], которая употреблялась в китайском языке в значении ‘малолетний сын’; ‘в малолетстве’ и также использовалась для обозначения младенца, ребенка: 先是侧近寺观，或民家，亡失幼儿，不计其数，盖悉罹其啖食也 (Семьи обычных людей, которые раньше жили рядом с храмом, часто теряли своих детей) (太平广记 (Записки времен Тайпинов), 978) [CCL]. Позже значение рассматриваемой номинации сужается, и, например, в произведении 傅云龙 (Фу Юньлун) 《游历 日本图经》 («Путешествие по Японии») (~1889 г.) она называет только маленького ребенка⁸. Это значение сохраняется и в современном китайском языке.

Заключение

Несмотря на все отличия, существующие между русскими и китайскими номинациями лиц детского возраста, сам процесс их формирования обнаруживает большое количество сопоставительно-типологических сходств. Это, прежде всего, древность появления основных номинаций: в случае русского языка основные корни относятся к праславянскому лексическому фонду, в китайском языке они были зафиксированы в XV–XII вв. до н. э. Есть и отличие: лексемы, которые в настоящее время используются в русском языке для номинации детей, в связи с иной историей развития кириллической письменности получают достаточно позднюю письменную фиксацию — они впервые появляются в старославянских памятниках узкого канона (IX в. н. э.).

При этом и русские, и китайские слова являются дериватами от небольшого числа корней. В русском языке основные названия лиц детского возраста образуются от корней дет- (< праслав. *dět-), реб- (< праслав. *orb-), мал- (< праслав. *mal-), млад- (праслав. *mold-), в китайском — 婴 [yīng] ‘новорожденный, младенец’, 孩 [hái] ‘ребенок’, 小 [xiǎo] ‘маленький’, 童 [tóng] ‘ребенок’, 娃 [wá] ‘ребенок’, 幼 [yòu] ‘младенческий; незрелый; младенец, ребенок’. Возможно, именно это обеспечило историческую стабильность и сохранность корневого материала: частое употребление закрепляло корни в лексической системе языка.

Различие временных рамок использованного в статье фактического материала обусловлено особенностями исторического развития русского и китайского языков, а также их письменной фиксации. Несмотря на разные временные рамки, развитие семантики номинаций детей в русском и китайском литературных языках проходит одни и те же стадии и обнаруживает сходство в том, что в составе значения и тех, и других могут быть представлены такие семантические компоненты, как ‘раб’, ‘слуга, работник’. Между языками существуют также различия в развитии семантики. В русском языке семантическое развитие идет в направлении увеличения возраста, на который может распространяться данная номинация: ‘ребенок’ > ‘молодой человек’. В китайском же языке этот процесс может идти в обратную сторону — от наименования взрослого до наименования ребенка (см. 童).

¹ Национальный корпус русского языка. URL: http://ruscorpora.ru. Дата обращения: 10.05.2018.

² Это слово первоначально употреблялось исключительно в форме множественного числа, но позже стало использоваться и в форме единственного числа.

³ В таком же значении употреблялось и слово дѣтюкъ [Бархударов (гл. ред.) 1977: 239], исчезнувшее из русского языка.

⁴ П. Я. Черных так представляет развитие этого слова: псл. *orb- ‘слабый, беспомощный’ > др.-рус. робя (представлено в текстах от 1613 г. [Богатова (гл. ред.) 1997: 169]) > др.-рус. робенокъ > ребенокъ [Черных 1999: 102].

⁵ BCC — Корпус китайского языка Пекинского лингвистического университета: http://bcc.blcu.edu.cn/

⁶ CNCORPUS — Корпус китайского языка государственного комитета языков: http://www.aihanyu.org/cncorpus/index.aspx

⁷ 黄河清. 近现代辞源[M/OL]. 上海：上海辞书出版社. 2010 [2018.06.02]. Хуан Хэйцин. Этимологический словарь новой и новейшей эпохи (приблизительно с XVII в. до 1949 г.) [Электронный ресурс] / Хуан Хэйцин. Шанхай: Шанх. изд-во лексикогр. лит., 2010. URL: http://gongjushu.cnki.net/refbook/detail.aspx?db=crfd&RECID=R201405004000840 (дата обращения: 02.06.2018).

⁸ 黄河清. 近现代辞源[M/OL]. 上海：上海辞书出版社. 2010 [2018.06.02]. Хуан Хэйцин. Этимологический словарь новой и новейшей эпохи (приблизительно с XVII в. до 1949 г.) [Электронный ресурс] / Хуан Хэйцин. Шанхай: Шанх. изд-во лексикогр. лит., 2010. URL: http://gongjushu.cnki.net/refbook/detail.aspx?db=crfd&RECID=R201405004000840 (дата обращения: 02.06.2018).

Об авторах

Ван Вэньцзюань

Автор, ответственный за переписку.
Email: amaliarussia@mail.ru

Институт иностранных языков

Список литературы