On the etymology of the word konoval

Full Text

Существительное коновал известно в русском языке с XVI в. За этот период оно претерпело изменения в своей семантике. Изначально оно обозначало того, кто занимался холощением и лечением лошадей, а также других домашних животных. В основном это был отхожий промысел. Представление о том, как была организована деятельность коновалов, дает отрывок из «Писем из деревни» (1875) А. Н. Энгельгардта¹:

В нашей губернии почти нет местных коновалов, да и те, которые есть, преимущественно из бывших крепостных, обученных в то время, когда каждый зажиточный помещик стремился иметь все свое, не пользуются хорошей репутацией. Между тем никакое хозяйство без коновала обойтись не может, потому что в известное время года, например ранней весною, в каждом хозяйстве бывает необходимо кастрировать каких-нибудь животных: поросят, баранчиков, бычков, жеребчиков. Без коновала никто поэтому обойтись не может. Необходимость вызвала и людей, специалистов-коновалов, занимающихся кастрированием животных и отчасти их лечением, насколько это возможно для таких странствующих ветеринаров. К нам коновалы приходят издалека. Есть где-то целые селения — кажется, в Тверской губернии, — где крестьяне специально занимаются коновальством, выучиваясь этому ремеслу преемственно друг от друга. Два раза в году — весной и осенью — коновалы отправляются из своих сел на работу, работают весной и возвращаются домой к покосу; потом опять расходятся на осень и возвращаются на зиму домой. Каждый коновал идет по известной линии, из году в год всегда по одной и той же, заходя в лежащие на его дороге деревни и господские дома, следовательно, каждый коновал имеет свою постоянную практику, и, обратно, каждая деревня, каждый хозяин имеет своего коновала, который побывает у него четыре раза в год два раза весною — идя туда и обратно — и два раза осенью. Коновал заходит в каждый дом и кастрирует все, что требуется, понятно, что он знает все свои деревни и в деревнях всех хозяев поименно. Обыкновенно, идя весною вперед, коновал только работает, но платы за работы — по крайней мере, у крестьян — не получает, потому что, если операция была неудачна, платы не полагается. Проработав весну и возвращаясь домой, коновал на обратном пути опять заходит ко всем, у кого он работал, и собирает следующий ему за труды гонорар.

К коновалам обращались и для лечения людей. Обычно так поступал бедный люд. Коновалы были доморощенными лекарями, поэтому часто не могли добиться положительных результатов, что привело к тому, что соответствующее слово стало приобретать негативный оттенок и, как следствие, в XVIII в. у него начало формироваться еще одно значение: ‘плохой, неквалифицированный врач’. Этому способствовало также то, что после издания в 1713 г. Петром I указа об обучении русских людей коновальному искусству в стране стали появляться «ученые» коновалы. Для их наименования в XIX в. в русском языке появляется существительное ветеринар.

Рис. 1. Русские типы. Коновал. По фотографии рисунок Шпак, гравюра Дзедзиц

Fig. 1. Russian types. Konoval. Based on the photograph, drawing by Shpak, engraving by Dziedzic

Особый интерес вызывает этимология лексемы коновал. Существуют две версии ее происхождения. По свидетельству «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера, она представляет собой заимствование из польского языка, где konował образовалось от словосочетания walić konia ‘валить коня для кастрации’ [Фасмер 1967: 311]. Точка зрения немецкого лингвиста была поддержана составителями «Этимологического словаря русского языка» под редакцией Н. М. Шанского [Шанский (ред.) 1982: 260]. Авторы «Этимологического словаря славянских языков» [Трубачев (ред.) 1983: 194] относят существительное коновал к праславянскому лексическому фонду. Остановимся на доводах, приводимых авторами этих двух точек зрения.

М. Фасмер, утверждая, что слово пришло в русский язык из польского, ссылается на «Этимологический словарь польского языка» А. Брюкнера [Brückner 1927: 253] и статью Р. Брандта [Брандт 1889: 139].

У А. Брюкнера слово konował употреблено в словарной статье koń, где просто перечисляются слова, восходящие к данному слову. В статье Р. Брандта «Дополнительные замечания к разбору этимологического словаря Миклошича» приводится информация из словаря Ф. Миклошича [Miklosich 1886: 128] о том, что тому неясна часть waі в konowaі, и высказывается предположение, что «д. б. это первоначально шуточное слово: кто валит коней на землю, чтобы выхолостить» [Брандт 1889: 139]. Как видим, каких-либо свидетельств того, что интересующая нас лексема пришла в русский язык из польского, в этих источниках не содержится.

Мы обратились к другим этимологическим словарям польского языка. Больше всего информации содержится в лексикографическом труде Ф. Славского [Sławski 1983: 426]. В частности, в нем говорится о том, что хорошо известны аналогичные диалектные слова: kunofou, konefáł, konifáu, дается отсылка к «Словарю польских говоров» Я. Карловича [Karlowicz 1901: 419], работе А. Томашевского «Лопенна и окрестности в северной Великопольше» [Tomaszewski 1930: 140], исследованию П. Бака «Лексика говора Крамского края на фоне народной культуры» [Bąk 1960: 104]. Проанализируем эти работы.

В [Karlowicz 1901: 419] в качестве иллюстраций приводятся материалы из работ Я. Белы «Зебжидовский диалект. Диалектологическое исследование» [Biela 1882: 157], С. Матусяка «Ласовский диалект в окрестностях Тарнобжега, диалектологическое исследование» [Matusiak 1880: 83] и еще одной работы Я. Белы «Список слов, собранных в деревне Жарновка на реке Скаве» [Biela 1891: 378]². В первой работе [Biela 1882: 157] говорится о фонетических особенностях, наблюдаемых в словах с рядом суффиксов. Интересующая нас лексема наличествует в перечне лексем с морфемой -ál (áw): jednoráw, kaṕitáw, konofáw, mšáw, sov́iżráw. Те же самые примеры (Suff. -áł: sov́izdřáł, konefáł, kaṕitał, jednoráł, msáł i t. d.) приводятся во втором источнике [Matusiak 1880: 83]. В третьей работе [Biela 1891: 378] дается вариант końifáw. Выделение в интересующей нас лексеме суффикса -áł свидетельствует о непонятности внутренней формы слова для авторов статей. Заметим, что выше говорилось о том, что она была неясна и Ф. Миклошичу. Этот факт косвенно опровергает исконность лексемы для польского языка.

Обратимся еще к двум источникам, на которые дается ссылка у Ф. Славского кроме «Словаря польских говоров» Я. Карловича. В [Tomaszewski 1930: 140] имеется следующая информация: kónṷovůṷ, -oṷα — weterynarz³, а в [Bąk 1960: 104] наличествует фонетический вариант kunofoṷ — konował, weterynarz, lekarz zwierząt, puszczający krew koniom⁴.

Наличие слов в диалектах чаще всего является показателем исконности того или иного образования в данном языке. В нашем случае об этом говорить не приходится, т. к. имеем дело с записями фонетических вариантов наличествующей в литературном языке лексемы. Записи были осуществлены в позднее время (конец XIX — XX вв.), т. е. эти варианты просто отражают особенности говора той или иной местности.

Таким образом, доказательная база для утверждения о том, что интересующая нас лексема первоначально появилась в польском языке, а впоследствии была заимствована русским языком, в данных исследованиях отсутствует.

Рассмотрим теперь точку зрения, согласно которой лексема принадлежит к праславянскому лексическому фонду. Авторы «Этимологического словаря славянских языков» в качестве доказательства своей версии приводят данные из польского и восточнославянских языков. В отношении польского языка они обращаются к словарю Я. Карловича и к только что рассмотренной работе А. Томашевского [Трубачев (ред.) 1983: 194]. Неясно, почему они в отличие от Ф. Славского из двух словарей, в создании которых принимал участие Я. Карлович, выбрали тот, который предназначался главным образом для широкой публики («Словарь языка польского»), причем в этом словаре у интересующей нас лексемы нет указания на источники, из которых были взяты диалектные слова [Karłowicz 1952: 445]. Из пяти приведенных в данном словаре слов (kanawał, konofał, konefał, konifał, kónofał) в [Трубачев (ред.) 1983: 194] попало только два (konofáł, konifáł). Еще два источника в «Этимологическом словаре славянских языков», которые отражают говоры, относящиеся к великопольской диалектной группе, дела не меняют. В работе Е. Мациевского «Хелминско-добжунский словарь» [Maciejewski 1969: 156] фигурирует вариант, который наличествует в вышеупомянутой работе П. Бака [Bąk 1960: 104]: kunofoṷ, а в работе Х. Горновича «Мальборский диалект» — kůnovaṷ [Górnowicz 1973: 178].

Таким образом, наличие фонетических вариантов лексемы литературного языка konował в современных говорах польского языка, на наш взгляд, не может служить аргументом для причисления данного существительного к праславянскому лексическому фонду.

То же самое можно сказать об украинском и белорусском языке. В [Трубачев (ред.) 1983: 194] приводится блр. канава́л, а также диалектное канава́л. Последнее со ссылкой на два источника, в которых даются записи диалектной лексики последней четверти ХХ в. Что же касается ссылки в отношении украинского языка на словарь Б. Д. Гринченко, то этим только констатируется факт наличия интересующей нас лексемы в украинском языке, не более. В данном словаре представлена лексика как литературного языка XIX в. и фольклора, так и большинства украинских диалектов. Он фактически представляет собой украинско-русский словарь. К словам, помещенным в данном словаре, приводятся русские соответствия, и лишь иногда имеется описательное толкование. В частности, интересующая нас лексема подается следующим образом: Конова́л, -ла, м. Коновалъ. Сюда шевці й кравці, шаповали й коновали. Левиц. І. Такий коновал, що через шкуру бачить [Грiнченко 1908: 278].

Мы склоняемся к тому, что слово коновал появилось в русском языке, а в польский язык попало через посредство украинского.

Согласно словарю Ф. Славского, впервые лексема konował была использована государственным и военным деятелем Великого княжества Литовского К. Дорогостайским в «Гиппике, или Книге о лошадях» («Hippika tо jest o koniach ksiкgi»), изданной в Кракове в 1603 г. [Sławski 1958–1965: 426]. Приведенная ниже карта Речи Посполитой дает представление о том, какие территории входили в ее состав в разное время, в том числе и в то время, когда создавалась книга К. Дорогостайского.

Впервые в русском языке слово коновал фиксируется в 1500 г. в Новгородских писцовых книгах [Шанский (ред.) 1982: 260], т. е. чуть ли не на столетие раньше, чем в польских памятниках письменности. Столетие разделяет также формирование на основе исходной семантики нового значения с пренебрежительным оттенком ‘неквалифицированный, плохой врач’. В русском языке оно появляется в XVIII в. [Сорокин (гл. ред.) 1998: 137], в польском — в XIX в. [Sławski 1983: 426].

В словарях старопольского языка лексема konował отсутствует. В «Польском словаре XVI века» [Mayenowa (nacz. red.) 1976: 574] находим лексему konował и производную от нее konowalstwo, но без каких-либо примеров, а лишь с отсылкой к «Словарю польского языка» С. Б. Линде [Linde 1951: 1071], первое издание которого было осуществлено в 1807–1814 гг. Это первый большой словарь польского языка. В нем в словарной статье KONOWAŁ приводится русское коновал, дается две цитаты из польских памятников письменности со словом konował, датированные 1786 и 1693 гг. Кроме того, там представлены однокоренные лексемы konowalski с примерами из источников 1801 и 1786 гг. и русскими соответствиями конова́ловъ, конова́льный, а также существительное konowalstwo без цитат и соответственно года фиксации. Для сравнения коновальский в [Филин (гл. ред.) 1980: 279] датируется 1692 годом, т. е. konowalski фиксируется почти на сто лет позже, чем в русских памятниках.

Таким образом, польские памятники письменности не подтверждают более раннего употребления интересующей нас лексемы в польском языке по сравнению с русским.

Примечательно, что существительное коновал в русском языке фиксировалось и с соединительной гласной -е-: 1560, 1657, 1688 гг. [Филин (гл. ред.) 1980: 270]. При этом место фиксации формы коневал — север нашей страны (Книга расходная Николаевского Корельского монастыря, Книга приходно-расходная Александрова Свирского монастыря, Архив Онежского Крестного монастыря). Такого рода образования имеются и в говорах. Так, в [Филин (гл. ред.) 1978: 249] находим коневал (Онеж., Гильфердинг; Медвежьегор. КАССР, Арх., Ленингр., Новг.), коневалушко (Онеж., Гильфердинг). Вариант с -е- присутствует в [Паникаровская (гл. ред.) 1987: 96]: коневал⁵, [Герд (гл. ред.) 1995: 412]: коневал, коневалка ‘бойкая, озорная женщина или девушка’ с оттенком ‘грубая женщина’. Все эти земли входили в свое время в состав Новгородской республики (2-я четверть XII в. — 1478 г.).

Рис. 2. Карта Речи Посполитой в XVI–XVIII вв.

Fig. 2. Map of the Polish-Lithuanian Commonwealth in the 16th–18th centuries

Новгородские земли простирались в прошлом от Балтийского моря на западе до Уральского хребта на востоке. Именно в Новгородских писцовых книгах в 1500 г., как было сказано выше, впервые зафиксирована интересующая нас лексема. Абсолютное большинство примеров с ней (с той и с другой соединительной гласной) отмечается в памятниках на территориях, относящихся исторически к Новгородской земле⁶.

По данным «Словаря промысловой лексики Северной Руси, XV–XVII вв.», существительное коновал с соединительной гласной -о- фиксируется в памятниках письменности Русского Севера в 1611 и 1654 гг. [Чайкина (гл. ред.) 2005: 88]. При этом в данном словаре имеется пример использования указанной лексемы с соединительной гласной -е- (коневал), датированный 1650 годом. Оба варианта лексемы находим и в «Словаре лексики пермских памятников XVI — начала XVIII века» Е. Н. Поляковой [Полякова 2010: 258, 259]. При этом они выступают в текстах в качестве антропонимов: В Усолье Камском Ивашко Семенов сын Коновал (КС, 156 обор.) 1623 [Полякова 2010: 259]. Крестьянин починка Титова на ручью Титко Дмитриев сын Коневал (Е 1, 12) 1647 [Полякова 2010: 258]. А это означает, что интересующая нас лексема для обозначения профессии человека появилась раньше. К тому же надо заметить, что русская речь приходила в Пермский край с территории нынешних Архангельской, Вологодской областей, Поморья.

Антропонимы фиксируются и в «Словаре древнерусских собственных имен» Н. М. Тупикова: Данило Коновалъ, Смоленскiй стрѣлецъ. 1610. Ак. Ист. II, 357⁷. Васка Коновалъ, Верхотурскiй стрѣлецъ. 1620. Ак. Ист. III, 87 [Тупиков 1903: 193].

Рис. 3. Карта Новгородской Республики в XV в. (до 1478 г.)

Fig. 3. Map of the Novgorod Republic in the 15th century (until 1478)

От прозвища коновал ведет начало фамилия Коновалов, которая появляется в письменных источниках уже в XVI в.: 1579, 1623, 1782, 1795 гг. [Полякова 2005: 179]. В «Народном именослове Русского Севера XV–XVII веков» А. В. Кузнецова находим такие образования, как Коневал (1634 и 1645 гг.), Коновал (1622, 1629 и 1651), Коневалов, Коновалов (1622 и 1629 гг.) [Кузнецов 2020: 132]. Фамилия Коновалов, датированная 1629 г., зафиксирована в словаре «Вологодские фамилии» Ю. И. Чайкиной [Чайкина 1995: 49]. О широком распространении фамилии Коновалов на Урале с XVII в. говорит А. Г. Мосин в своем словаре, посвященном уральским фамилиям [Мосин 2000].

Как отмечает В. А. Никонов, «становление фамилий на Севере протекало значительно раньше, чем в средней полосе России, где большая часть крестьянства была закрепощена, а крепостным фамилий не полагалось» [Никонов 1988: 67]. Отмечая, что «в силу исторического своеобразия Севера там лучше, чем где бы то ни было, сохранились местные фамилии», он обратился к данным Всероссийской переписи 1897 г. по Архангельской губернии, «которая простиралась от границы Норвегии (Кольский у.) до Северного Урала (Печорский у.)», и выполнил «подсчет фамилий всего сельского населения по шести уездам — Архангельскому, Мезенскому, Онежскому, Пинежскому, Шенкурскому, Холмогорскому — это почти 300 тыс. человек, около 4 тыс. фамилий» [Никонов 1988: 56]. В результате В. А. Никонов выяснил, что «только восемь человек записаны в форме Коновалов, а 231 человек — Коневалов» [Никонов 1988: 73]. Это, а также вышеприведенные данные дают основание предположить, что первоначально имели хождение оба варианта: с соединительными гласными -е- и -о-.

Все приведенные нами антропонимы за исключением двух примеров из [Тупиков 1903] зафиксированы на территории, которая ранее была Новгородской землей. Что же касается примеров из [Тупиков 1903: 193], то один из них (Данило Коновалъ, Смоленскiй стрѣлецъ. 1610) относится к территории, которая ранее входила в Великое княжество Литовское, куда также входили территории, где ныне располагаются Белоруссия и Украина. И только второй пример (Андрей Борисов сын Коновалов, Шуйский посадский. 1678) нарушает данную картину.

Отметим, что Смоленская земля на севере примыкала к Новгородской. По данным «Регионального исторического словаря второй половины XVI — XVIII вв. (по памятникам письменности Смоленского края)», слово коновал в качестве наименования профессии впервые фиксируется на данной территории в 1598 г. [Борисова 2000: 116].

Использование прозвищ и фамилий уже в XVI и первой половине XVII в. говорит о том, что лексема коновал (коневал) в качестве наименования профессии появилась в русском языке не позднее XV в., т. к. интересующая нас лексема впервые фиксируется на стыке веков (1500 г.).

Таким образом, ни о каком заимствовании интересующей нас лексемы из польского не может быть и речи. Можно говорить только об обратном влиянии. Интересно, что Ф. Славский в словарной статье Konował, говоря о том, как появилось это слово, использует помету płn.-słow.⁸, дает его реконструированную форму в виде *kono-valъ, интерпретирует ее как старое сложение слов *konjь (польское. koń) и *valъ из *valiti (польское walić), приводя для сравнения русское диалектное valijátь łóšadь, byčká ‘wałaszyć, kastrować konia, byczka’ [Sławski 1958–1965: 426]. Фактически Ф. Славский говорит о русском происхождении соответствующего польского слова.

Наличие в польских говорах фонетических диалектизмов konofaмw, konefaмі, konмifaмw на территориях, которые находятся на юго-востоке и юге Польши, не исключает возможности проникновения интересующей нас лексемы в польский язык с украинской территории.

Мы обратились к украинским источникам. В этимологическом словаре украинского языка существительное коновал отсутствует. В «Словнике української мови XVI — першої половини XVII ст.» находим два примера использования лексемы коновалъ: в первом случае имеем дело с наименованием профессии (Луцк, 1582), во втором — с личным именем (Реестр запорожскому войску 1649 г.) [Гринчишин (гол. ред.) 2008: 233]. В указанном словаре дается также прилагательное коноваловая (Луцк, 1562). Луцк в XV–XVII вв. был одним из крупнейших ремесленно-торговых центров Великого княжества Литовского. Туда съезжались купцы из разных мест. В войско запорожское (Запорожскую сечь) принимались люди всех национальностей, но большинство составляли малороссы (украинцы). Как видим, по данным памятников письменности, в украинском языке слово появилось раньше, чем в польском, но позже, чем в русском.

Луцк расположен на северо-западе Украины недалеко от юго-востока Польши. Н. Е. Ананьева в монографии «История и диалектология польского языка» пишет: «В XVI–XVII вв. отмечается наиболее активное проникновение в польский язык восточнославянских (украинских) лексических элементов, что связано с более тесным контактом поляков с восточными славянами на территории “кресов”, формирование здесь региональной разновидности польского языка (polszczyzna kressowa), которая была “проводником” в литературный польский язык многих украинизмов, а через их посредничество и тюркских элементов» [Ананьева 1994: 288].

Таким образом, можно говорить о том, что интересующая нас лексема могла попасть в польский язык из украинского. Этому мы нашли подтверждение в польских источниках. В «Этимологическом словаре польского языка» А. Банковского говорится о том, что впервые слово konował зафиксировано в 1603 г., что оно является рутенизмом [Baсkowski 2000: 783]. Под рутенизмом в польском языке понимается слово, заимствованное из русских языков (преимущественно из украинского) [Doroszewski (red.) 1961]. В статье Э. З. Парафиньской «Обзор русских языковых заимствований в польском языке» читаем: «В царствование в Польше династии Ягеллонов развивались контакты с русским народом. Русские заимствования этого периода касались военно-привальной лексики, но в большинстве случаев это были слова из украинского языка, например: рогатина — rochatyna (‘włócznia’) [1, 232; 4, 347]⁹, а также коновал — konował (в первоначальном значении — ‘лечащий коней’, сейчас так называется неумелого врача или ветеринара¹⁰)» [Парафиньска 2016: 1168].

А что же в белорусском языке? В этимологическом словаре белорусского языка со ссылкой на «Этимологический словарь русского языка» М. Фасмера говорится о том, что белорусское существительное канава́л было заимствовано из польского языка [Мартынов и др. (ред.) 1988: 232]. Как было показано выше, в источниках, на которые ссылается М. Фасмер, каких-либо свидетельств заимствования из польского приведено не было. Кроме того, данные, представленные в «Историческом словаре белорусского языка», также не могут служить подтверждением этого [Булыка A. M. (гл. ред.) 1996: 267]. В нем приводятся иллюстративные примеры, датированные 1681, 1684, 1685, 1691, 1692, 1697, 1698, 1711 гг. У всех у них один источник — Историко-юридические материалы, извлеченные из архивных книг Губерний Витебской и Могилевской, вып. I–XXII. Витебск, 1871–1900. Эти губернии граничили с Русским государством. Можно предположить, что лексема коновал попала в белорусский язык из русского языка.

Итак, по-нашему мнению, сложное существительное коновал ‘человек, который занимается лечением и холощением лошадей и других домашних животных’, представляющее собой объединение двух праславянских основ с помощью соединительной гласной¹¹, является собственно русским образованием. В настоящее время в этом значении данное слово стало историзмом, т. к. профессия коновала просуществовала до 30-х годов ХХ в. Но лексема коновал продолжает активно жить в языке с иной семантикой: ‘плохой, неквалифицированный врач’.

Источники

Брандт Р. Дополнительные замечания к разбору этимологического словаря Миклошича // Русский филологический вестник, издаваемый под редакциею профессора А. И. Смирнова. Т. XXII. Варшава, 1889. С. 112–144.

Грiнченко Б. Д. Словарь української мови. Т. 2 (З–Н). Киïв: Кіевская старина, 1908. 573 с.

Тупиков Н. М. Словарь древнерусских собственных имен. СПб., 1903. 857 c.

Biela J. Gwara zebrzydowska. Studium dialektologiczne // Rozprawy i Sprawozdania z Posiedzeń Wydziału Filologicznego Akademii Umiejętności. IX. Kraków: Nakladem Akademii Umiejętnošci, 1882. S. 149–217.

Biela J. Spis wyrazów zebranych we wsi Żarnówce nad Skawą // Sprawozdania komisji językowej Akademji umiejętnošci. IV. Kraków: Nakładem Akademii Umiejętnošci, 1891. S. 374–384.

Brückner A. Słownik etymologiczny języka polskiego. Kraków: Nakł. i własność Krakowskiej spółki wydaw., 1927. 805 s.

Karlowicz J. Slownik gwar polskich. Т. 2 (F–K). Kraków: Nakladem Akademii Umiejętnošci, 1901. 552 s.

Karłowicz J., Kryński A., Niedźwiedzki W. Słownik języka polskiego. T. 2 (H–M). Warszawa, Państwowy Instytut Wydawniczy,1952. 1089 s.

Linde S. B. Sіownik języka polskiego. T. I, część II (G-L). Warszawa, 1808. 1522 s.

Matusiak S. Gwara Lasowska w okolicy Tarnobrzega, studyjum dyjalektologiczne // Rozprawi i sprawozdania z posiedzeń wydziału filologicznego Academji umiejętnošci. VIII. Kraków: Nakladem Akademii Umiejętnošci, 1880. S. 70–179.

Miklosich F. Etymologisches Wörterbuch der slavischen Sprachen. Wien, 1886. 562 s.

Tomaszewski A. Gwara Łopienna i okolicy w północnej Wielkopolsce, Kraków: Polska Akademja Umiejętności, 1930. 223 s.

¹ Обратим внимание на то, что в граничащую с белорусской землей Смоленскую губернию, где располагалось имение Энгельгардта, приходили коновалы из Тверской губернии, т. е. с востока.

² Говоры, о которых идет речь в этих трех статьях, относятся к малопольской диалектной группе.

³ Заметим, что словарик Томашевского не является дифференциальным. В нем даются и диалектные слова, и слова литературного языка, которые используют в своей речи жители данной местности на момент сбора материала, т. е. в первой трети ХХ столетия.

⁴ Говоры, о которых речь идет в этих двух статьях, относятся к великопольской диалектной группе.

⁵ Вот иллюстративные примеры из него: Лечи́л коро́в-то, коне́й конёва́л. В-У. Балаг. Я ещё по́мню, как конева́л ходи́л по дома́м и выхола́щивал бара́нчиков. Тарн. Красн. Как видим, здесь представлен еще и фонетический вариант лексемы коновал с мягким согласным н.

⁶ А. А. Зализняк выделяет древненовгородский диалект, о котором сообщает следующее: «Древненовгородский диалект (Д. д.) — диалект древнерусского языка, на котором говорили в древнем Новгороде и примыкающих к нему районах древней Новгородской земли. Известен в основном по берестяным грамотам, найденным в Новгороде и Старой Руссе и датируемым ХІ–ХV вв.» [Зализняк, Шевелёва 2005: 438]. Это древненовгородский диалект в узком смысле слова. В широком смысле под ним понимают «совокупность всех говоров древнерусского языка, представленных в древней Новгородской земле, включая также Псковскую землю» [Зализняк, Шевелёва 2005: 438]. В нашем случае, вероятно, речь можно вести о первом понимании термина, т. к. на соседних псковских землях, по данным «Псковского областного словаря», лексема коновал датируется намного позже (В 24 день дано дватцать алтын за работу печерскому бобылю с Колпино Артюшки коновалу легчил десятерых жеребчиков монастрьских. Кн. прих.-расх. пск. Печ. м., л. 92 об., 1674–1675 гг.) [Лутовинова, Тарасова (ред.) 2004: 170].

⁷ Заметим, что в [Тупиков 1903:193] ошибочно указана страница 357 вместо страницы 351.

⁸ Помета płn.-słow. (севернославянское) в данном случае, по всей видимости, имеет значение ‘восточнославянское’ или даже ‘севернорусское’. Термин «севернославянские языки» неоднозначен. Но чаще всего под ними понимаются восточнославянские и западнославянские языки, вместе противопоставленные южнославянским языкам [Варбот, Журавлев 1998: 39].

⁹ Под этими сокращениями в статье Э. З. Парафиньской скрываются следующие работы: Cegieła А. i Markowski А. Z polszczyzną za pan brat, Warszawa: ISKRY, 1986. 259 p.; Klemensiewicz Z. Historia języka polskiego: W 3 t. 5-e wyd. Т. 1. Warszawa: PWN, 1985. 210 p.

¹⁰ Так в оригинале.

¹¹ «Еще в праславянское время у глагола *valiti / *val’ati появилось значение ‘холостить (самца домашнего животного)’. Отсюда слова вол ‘холощеный бык’, коновал и др.» [Журавлев 2012: 68].

About the authors

Ludmila E. Kruglikova

Author for correspondence.
Email: lekhospb@mail.ru
Russian Federation, Saint Petersburg

References