One More Time on the Origin of Russian Supir, Superik ‘Ring’

Full Text

Слова супúр, супéрик (и другие варианты) ‘колечко, перстень’ отсутствуют в основных толковых словарях русского литературного языка XIX–XXI вв., но их можно найти (преимущественно как супир) на страницах художественной прозы XIX — первой половины ХХ в. Кроме того, они широко распространены (чаще как суперик) в народной речи (городском просторечии и говорах).

В аспектах исторической лексикологии и этимологии слово подробно изучалось И. Г. Добродомовым в статье, опубликованной в «Вопросах языкознания» [Добродомов 2009]. Мы же, используя материал этой замечательной статьи вкупе с не учтенными прежде данными, относящимися, в первую очередь, к народной речи, хотим предложить свою версию возможного происхождения слова супир и его вариантов.

Фиксации в художественной и специальной литературе

Ранее XIX в. слово супир, кажется, не отмечается, а первое упоминание датируется 1823 г. [Добродомов 2009: 94]. Литературные контексты с этим словом были найдены И. Г. Добродомовым с той мерой полноты, которая удивительна для неавтоматизированного поиска. Это отрывки из произведений А. А. Бестужева-Марлинского, Ю. В. Жадовской, Н. А. Лейкина, А. Н. Островского, А. И. Писарева¹, А. Ромбелинского, В. А. Соллогуба, К. М. Станюковича, В. Я. Шишкова и др. Мы смогли расширить этот перечень буквально несколькими контекстами из Национального корпуса русского языка [НКРЯ].

Основное значение слова супир (уменьш. супирчик) — ‘кольцо с камнем’: «И все-таки не стерпела любопытная его рука, — достал Илья Сохатых из жилетного кармана прекрасное кольцо-супир, украдкой взглянул на самоцветный камушек» <В. Я. Шишков> (цит. по: [Добродомов 2009: 97]).

В ряде случаев супир означает ‘камень, вставленный в кольцо или перстень’: «У меня никакого кольца не крали. Вот сердоликовое, вот с супирчиком, вот золотое» <В. А. Соллогуб> [Галаванова, Сороколетов (ред.) 1962: 679]. Есть указания на то, что слово могло означать и ‘камень, вставляемый в какое-либо ювелирное украшение’, ср.: «Однажды, когда я стоял перед портретом одного из тех красавцев, которые восхищают барынь и которых они обыкновенно называют бель-омами, и любовался его победоносными глазами и цепочкой с супиром, мне пришла в голову мысль <...>» <И. И. Панаев> [НКРЯ].

Важно отметить, что супир фигурирует в текстах, которые описывают жизнь как высшего света², так и простонародья (что особо значимо в контексте нашей версии о происхождении слова, см. ниже). Так, И. Г. Добродомов подчеркивает, что украшение с супирчиком по карману молодому солдату, покупателю толкучего рынка: «<...> тут молодой солдатик увязался за серебряным супирчиком и шелковым женским платчишком <...>» <А. П. Голицынский> (цит. по: [Добродомов 2009: 98]). Добавим контексты, извлеченные из [НКРЯ], где слово фигурирует в форме суперик, а речь идет о жизни социальных низов: «Мать уедет, я отделаюсь дома и бегу к подруге, или подруга ко мне прибежит, и говорю: давай меняться! Та тоже: ну, давай. А менять-то было што? бусы, суперик, платок... да мало ли што?.. Ну, потом и говорю: сколь придачи? Так и менялись!.. А все эти придачи и другие слова я от матери переняла» <Ф. М. Решетников>; «А перстенек вот этот — думаешь — Костя подарил? Кулясов тоже. Евонный суперик. Как уезжал в Сибирь, на вокзале мне отдал. Плакал. Любил он меня» <В. Андреев>.

Что касается специальной литературы, то интересующее нас слово встречается (довольно редко) в трудах по ювелирному делу. Так, в книге В. И. Шапошникова о красносельских ювелирах (знаменитый поселок Красное-на-Волге в Костромской области) указано, что изготовленные там супиры имели очень широкое хождение: «Трудно было отыскать уже тогда³ в европейской или азиатской части страны село, деревушку, где бы женщины не носили красносельских дешевых серег-калачей, колечек-супиров» [Шапошников 1969: 7]. В книге [Зенкова, Ромашкина 2007: 33] речь идет о северной черни, изготавливаемой в Великом Устюге: «Записи Пробирной палатки позволяют определить перечень выпускаемой серебряниками продукции: это супиры (кольца для салфеток <выделено нами. — Е. Б., В. К.>), украшения, столовые приборы <...>». В монографиях, автором или соавтором которых является известный специалист по истории ювелирного дела М. М. Постникова-Лосева, слово употребляется так: «В XIX в. недорогие кольца с камнем или стеклом носили иногда название супир» [Постникова-Лосева и др. 1995: 36]; «В мастерской Кудрявцева <Калуга> больше всего чеканили ризы и венцы на иконы, но, кроме того, делали ювелирные украшения — золотые и серебряные перстни, кольца, “супиры”, браслеты, медальоны и серьги, а также бытовые мелочи» [Постникова-Лосева 1974: 109]. Эти скупые данные свидетельствуют в пользу того, что слово не принадлежало к специальной терминологии ювелиров, но использовалось скорее как непрофессиональное обозначение, в том числе по отношению к региональным промыслам.

То, что рассматриваемое слово выпало из поля внимания авторов основных толковых словарей русского языка, может быть признано лексикографической погрешностью, ведь количество его фиксаций в литературе (если сложить то, что найдено И. Г. Добродомовым и нами) — не менее 40. Авторы «Словаря современного русского литературного языка», обрабатывая упоминавшийся выше контекст В. А. Соллогуба («У меня никакого кольца не крали. Вот сердоликовое, вот с супирчиком, вот золотое»), приводят его на слово сердоликовый, но упускают статью супирчик. Как указывает И. Г. Добродомов [Добродомов 2009]⁴, слово было включено, кажется, только во фразеологический компендиум М. И. Михельсона «Русская мысль и речь» (первое издание — 1903–1904 гг.), а затем в словари историко-текстологического и культурно-энциклопедического плана: «Словарь к пьесам А. Н. Островского» Н. С. Ашукина, С. И. Ожегова, В. А. Филиппова, «Полузабытые слова» А. Байбурина, Л. Беловинского, Ф. Конта, «Русский историко-бытовой словарь» Л. В. Беловинского, «Редкие слова в произведениях авторов XIX в.» Р. П. Рогожниковой, «Язык старой Москвы» В. С. Елистратова. Единственный этимологический словарь, где есть изучаемое слово, — «Краткий исторический словарь галлицизмов русского языка» Н. И. Епишкина.

Фиксации в диалектной речи

В настоящее время мы располагаем значительно более широким набором диалектных фиксаций слова, чем тот, который был в распоряжении И. Г. Добродомова, поэтому позволим себе привести эти данные достаточно полно.

В говорах представлены многочисленные фонетические и словообразовательные вариации, но несомненным лидерством по распространенности обладает амур., арх., бурят., влад., вят., забайкал., иван., иркут., краснояр., кубан., курган., новосиб., перм., приамур., прибайкал., прииртыш., свердл., тобол., том., тюмен., якут., яросл. супе́рик (супе́ричек) ‘кольцо, которое обычно украшено вставкой — цветным камешком или стеклышком и носится девушкой (реже замужней женщиной)’: «Суперик — это колечко тоненькое с глазком» (новосиб.), «Блестит камешек-от, смотри — на руке суперик-от» (перм.), «Суперики деўки-те носили» (арх.), «Мужской перстень просто так и называли, а женское кольцо супериком называли» (амур.), «Уж и камушек из суперика выпал, а я всё ношу» (вят.), «В войну суперик материн сдала» (арх.), «На свадьбу-то подарков не дарили, жених суперик, перстеник значит, купит и усё» (прибайкал.), «Суперик с глазком, а колечко простое» (свердл.), «Раньше девушки суперики носили с камушками, а у женщин без камушек» (том.), «На празник-та падариу мне суперик залатой» (иркут.), «До свадьбы ещё подарил он мне суперик с красивым камешком и сам на палец одел» (краснояр.), «Суперик-от у тебя красивой, с красным камешком» (перм.), «Суперик — кольцо серебряное, маленькое, с глазиком» (перм.), «Я одинова нашла суперик серебряной в земле; шарик какой-то на ём был, камешочек» (перм.), «У баушки суперик был с зелёным камнем» (свердл.), «Суперики — кольца с глазками, перстни. Было у меня, девки, пять супериков» (прииртыш.), «Ты, суперичек, суперичек Немецкого стекла. У меня, девки, болиночка Хорошего отца» (курган.), «Мне не надо два супéрика, Один — да золотой. Мне не надо двух женатиков, Один — да холостой» (курган.) [Белякова (ред.) 2014: 295; Блинова (гл. ред.) 2002: 427; Бобряков 1979: 53; Востриков 2000: 26; Дружинина 2007: 126; Зверева и др. 2019: 347; Кашевская (отв. ред.) 1989: 52; Копытов и др. 2006: 233; КСГРС; ЛТЭК; Матвеев (гл. ред.) 1987: 76; Мельниченко (науч. ред.) 1990: 87; Осипов (отв. ред.) 1998: 136; Палагина (ред.) 1967: 173; Садретдинова (ред.) 1993: 205; Сметанина (ред.) 2016: 250; Сороколетов (гл. ред.) 2010: 249; Тимофеев, Тимофеева 2010: 152, 477; Федоров (ред.) 1979: 526; Фельде (Борхвальдт) (отв. ред.) 2008: 212; Филин (отв. ред.) 1983: 292; Царева 2008–2009: 164]. Отдельно выделим единственный найденный нами факт арготической природы (с пензенской привязкой): сýперик ‘перстень’: «Своей шмаре я купил бы дорогой суперик, хорошенький фикус, ценную змейку, толстый обруч и рыжий чертагон» [Городин 2021: 232].

Вот перечень фонетических и словообразовательных вариантов изучаемого слова: ▪ заурал., свердл., якут. сопéрик: «Носила она отцов именной перстень, а он соперики носил» (из сказки), «И вот бросам брошки, соперики, булавки, пуговки, — вот ворожили <...> Перстень, он же круглый, на ём ничего нет. А на соперике ещё есть вот штучкя большая такая» (свердл.) [Востриков 2000: 26; Дружинина 2007: 52; Сороколетов (гл. ред.) 2005: 330]⁵; ▪ сиб. супéлик: «Супелик он мне подарил» [Федоров (ред.) 2006: 480]; ▪ перм. супе́р: «Круглы были кольца — суперы-то. Раньше камня в их таких-то не бывало» [Матвеев (гл. ред.) 1987: 75; Сороколетов (гл. ред.) 2010: 249]; ▪ краснояр. супéрень: «Гадать я умею, обычно гадаю на суперень» [Фельде (Борхвальдт) (отв. ред.) 2008: 212]; ▪ иркут., краснояр., прибайкал. супéрник: «Ухажёр мой чо утворил, суперник подарил» (прибайкал.) [Кашевская (отв. ред.) 1989: 52; Фельде (Борхвальдт) (отв. ред.) 2008; Сороколетов (гл. ред.) 2010: 249]; ▪ арх., влад. супе́рчик: «В суперчик камень либо бусину вставляли» (арх.) [КСГРС; Сороколетов (гл. ред.) 2010: 249]; ▪ вят. супирик⁶; ▪ арх., вят., яросл. супúрка, супúрочка: «Супирки носили да колокольчики, перстни широкие» (арх.), «Лико, супирка-то сколь баска» (вят.), «У меня супúрочка с замочком была» (яросл.) [Сметанина (ред.) 2016: 250; Матвеев 2005: 30; Матвеев 2011: 261; Мельниченко (науч. ред.) 1990: 87]; ▪ волог., костр. супúрчик: «Подарил мне мил супирчик С подводныем камишком. На миня он осердилса, Не садитса рядышком» <частушка> (костр.) [Дилакторский 2006: 489; Флоренский 1989: 80]; ▪ вят. супы́рь: «Супырь потеряла», «Одень супырь на палец» [Сметанина (ред.) 2016: 252].

В вариантах сопéрик (перм.) и супе́рик (свердл., урал.) слово имеет также значение, метонимически связанное с первым, — ‘вставка в виде камня или стекла в кольце, перстне’: «Обручальные были кольца с сопериком или серебряные» (перм.), «Все у него было новое, а на руках перстни с супериками» (урал.), «Суперик красненький горит в перстеньке» (свердл.) [Зверева и др. 2019: 347; ЛТЭК; Сороколетов (гл. ред.) 2010: 249].

Говоря о лингвогеографической привязке изучаемых лексических единиц, отметим, что суперик и его варианты встречаются во всех группах русских говоров: южных, среднерусских, севернорусских и дочерних диалектах Урала, Сибири и Дальнего Востока. При этом интенсивность распространения слов различна: южная (кубанская) фиксация единична, среднерусские и севернорусские фиксации примерно уравновешивают друг друга, а вот наиболее часто изучаемые лексемы встречаются на территориях вторичного заселения (урало-сибирских). Думается, это связано, главным образом, с экстралингвистическими факторами: в этих зонах добывалось больше всего драгоценных металлов и ювелирных камней, здесь осуществлялась и их обработка (что облегчало последующую «эксплуатацию»), ср. комментарий нашего среднеуральского информанта (из г. Сысерть), который не только наблюдает ношение колец с супериками, но и изготавливает их: «Колечки с супериками, вставочками были у девчонок, а замужние бабы золотые кольца носили без камней. Суперики разные, в моей молодости аметисты больше в наших краях. Сами делали колечки своим девчонкам, а с супериком колечко трудно изладить, ремесло тонкое — камень найди, ограни, закрепляй потом — жми да не пережимай» [ЛТЭК]. Еще одно лингвогеографическое наблюдение состоит в том, что формы на и- (супир-) являются более редкими и распространены только в северновеликорусском наречии (арх., волог., вят., костр., яросл.); формы на е- не имеют выделенного ареала.

Версии о происхождении слова

На сегодняшний день нам известны две этимологические гипотезы, касающиеся изучаемого слова.

Первая состоит в том, что слово в форме супир представляет собой искаженное сапфир, ср. «супи́р — народное название сапфира» [Беловинский 1999: 443]. Это суждение, в основе которого — сближение внешне схожих слов, повлияло на ряд толкований значения супира, ср. «Супи́р — сапфир» [Ашукин и др. 1993: 202]; так же в популярном словаре «Язык старой Москвы» В. С. Елистратова [Елистратов 1997: 502]. Показательно, что аттракция к сапфиру может отражаться и за пределами собственно лингвистической литературы, ср. замечание в историческом исследовании Б. Г. Кубалова: «Супирики — кольца с сапфирами и другими цветными уральскими камнями» [Кубалов 2000: 99].

Эту версию подробно и убедительно опроверг в не раз упоминавшейся статье И. Г. Добродомов. На основании контекстов с формами супир и супирчик, в т. ч. бриллиантовый, изумрудный супир(чик), встретившихся в литературе, автор показывает, что слово обозначает перстень со вставкой из какого-либо драгоценного, поделочного камня или стекла в отличие от кольца без всяких вставок [Добродомов 2009: 93–94]. Диалектные факты, рассмотренные нами в значительно более полном, чем у Добродомова, объеме, тем более не дают выходов на сапфир (особенно если учесть, что в народной речи преобладает форма с ударным е, вовсе далекая от названия драгоценного камня). Несмотря на то что слово сапфир в народной речи и вообще на начальном этапе своего бытования в русском языке действительно имело многочисленные фонетические модификации⁷, среди них не встречается вариант *супир ‘сапфир’ (мы проверяли как большой корпус словарей, так и специализированную минералогическую литературу).

Есть еще одно важное обстоятельство, которое стоит добавить к аргументации И. Г. Добродомова: оно связано с особенностями функционирования слова сапфир в русском языке. По данным археологии, собственно сапфир был известен на Руси с XI–XII вв. [Аксентон 1977: 280], при этом «книжные сведения о сапфире и само название лазоревого камня пришли на Русь через Византию» [Бобылев 2000: 86]. Как указывает М. Фасмер, слово сапфир «в др.-русск. определенно из греч. σάπφειρος, σάμφειρος от др.-еврейск. sappîr из др.-инд. çanipriya- ‘сапфир’, буквально “любимый Сатурном” <...>. Совр. русск., возм., из франц. saphir от лат. sapphīrus» [Фасмер 3: 566]. Но это слово (и варианты, указанные в сноске 7) было исключительно книжным и употреблялось относительно редко: «Камень расходился по Руси под названием яхонта синего, лазоревого или голубого <здесь и далее курсив наш. — Е. Б., В. К.>. <...> Под названием яхонт лазоревый он и просуществовал на Руси активно почти до XX в. У Пушкина слово сапфир не употребляется, а яхонт упомянут 6 раз: “... К чему певцам алмазы, яхонты, топазы...”» [Бобылев 2000: 86]. Стоит привести еще цитату из травника XVII в.: «Камень самфиръ по латынскии, а по рускии яхонтъ» [Богатова (гл. ред.) 1996: 54], а также из В. И. Даля, трактующего сафир как «голубой яхонт, синий рубин или лал» [Даль 1882: 141]. Из сказанного следует, что слово сапфир (в любом своем варианте) вряд ли могло так широко внедриться в народную речь, чтобы лечь в основу названия колечка с камнем, распространенного во всех группах говоров.

Вторая этимологическая гипотеза подразумевает французское происхождение слова. Подавая в своем словаре галлицизмов слово супир в значениях ‘камень, вделанный в кольцо (?)’, ‘тоненький перстень на мизинце, носят на память’ (интересна именно такая последовательность!), Н. И. Епишкин указывает, что оно производно от франц. soupir ‘вздох’ [Епишкин 2010], то же указано в [Рогожникова (отв. ред.) 1997: 393]. Но если эти словари не предлагают аргументацию, то ее разворачивает И. Г. Добродомов. Он обращает внимание на контексты, где супир фигурирует как подарок в знак любви, ср., кстати, супирант ‘воздыхатель, поклонник’ < фр. soupirant ‘то же’. В связи с этим интересны ситуации, когда супир встречается в ряду других галлицизмов — с предположительно сходной символикой, ср., к примеру, отрывок из «Фрегата “Надежды”» А. А. Бестужева-Марлинского: «— Они высохнут раньше, но это будет от отчаяния! — Отчаяние?.. это что-то новое выражение в модном словаре! Нет ли какого перстня или браслета такого имени! Ведь есть же супиры, и репантиры, и сувениры у любого золотых дел мастера»⁸. Этот ряд слов восходит к франц. soupir ‘вздох’, repentir ‘раскаяние’, souvenir ‘память’ < souvenir ‘помнить, вспоминать’. Если «память» опредмечивается в широко известном слове сувенир < souvenir ‘подарок на память’, то «раскаяние» тоже получает предметное воплощение — но в менее известном слове репантиры < repentirs ‘завитки волос, спускающиеся с висков дамской прически’⁹ [Епишкин 2010]. Дело остается за словом soupir. Эта лексема, кажется, не дает во французском значения ‘кольцо, перстень’ (как определил И. Г. Добродомов, что подтверждено и нашими поисками), поэтому остается предполагать, что перед нами «псевдогаллицизм», который возник в «русском французском» [Добродомов 2009: 103]. Делается следующий вывод: «Для дворян — современников Марлинского и Лермонтова — слово супир было прозрачным галлицизмом, “эмблемой печали”, совмещавшей реальную ценность и глубину символизируемых чувств. Для мелкопоместных дворян середины XIX века — это также символ чувств, но не очень дорогой по цене. Для приказчиков это была уже в первую очередь очень дорогая вещь. Для крестьянских красавиц, матросов, солдат второй половины ХIХ века супир — это лишь красивый символический подарок, реальная ценность которого весьма невелика. В ХХ веке слово стало выходить из употребления <...>. До сих пор оно продолжает влачить существование в говорах, так и не обретя стабильности» [Добродомов 2009: 104].

Как оценить эту версию? Она остроумна и сама собой напрашивается для ряда контекстов из жизни русских дворян-галломанов¹⁰. Но версия встречает, на наш взгляд, семантические и социолингвистические препятствия.

Во-первых, не хватает лексикологических и семантических «подпорок» для декларируемого переноса ‘вздох’ → ‘перстень’ (c переходным звеном вроде ‘перстень, который подарили на память, вследствие этого вызывающий у его обладателя “вздох” по дарителю’). Как уже говорилось, значение ‘перстень’ не фиксируется в языке-источнике; мы не смогли найти в русском и французском других обозначений ювелирных изделий, созданных по этой модели. Модель нетривиальна, хоть и теоретически возможна, но в реальной практике у слова супир фиксируются более ожидаемые переносные значения, ср. супир (soupir) ‘пауза, равняющаяся по длительности четверти целой ноты’ [Брокгауз, Ефрон (изд.) 1901: 82], супир этуфе (soupir étouffé) — «Модные цвета <конца 18 в.> носили следующие названия: цвет заглушенного вздоха (soupir étouffé), совершенной невинности (candeur parfaite), сладкой улыбки (doux sourire), нескромной жалобы (plainte indiscrète)» [Епишкин 2010].

Последняя из указанных форм — супир этуфе (soupir étouffé) — является в русском языке иноязычным вкраплением, предыдущая — если не варваризмом, то очень специальным и узко распространенным термином (отсутствующим в основных музыкальных энциклопедиях); приводившееся выше слово супирант ‘воздыхатель’ тоже имело очень ограниченную сферу функционирования. Если думать, что супир ‘перстень’ принадлежит этому гнезду, то надо предположить, что это слово имеет уникальную для своего гнезда судьбу: оно смогло «шагнуть» очень широко — из узких книжно-интеллектуальных сфер в говоры. И вообще: трудно представить, что слово, распространенное в ряде фонетических и словообразовательных вариантов во всех диалектных группах огромной страны, попало туда из речи маленькой группы дворян высшего света. Конечно, можно допустить, что промежуточной средой (на пути от дворян к крестьянам) могла быть речь торговцев, прислуги, приказчиков, солдат и пр., — и это вполне вероятно. Но все-таки у нас нет других примеров, когда дорогое ювелирное изделие вместе со словом (скажем, браслет, брошь, кулон и пр.) так быстро (со времен Бестужева), прочно и широко вошло в народную среду.

Есть еще два «отягчающих» обстоятельства: во-первых, самым популярным является вариант суперик, отдаленный от супира (предположительно первичного в этимологическом смысле) на один фонетический и один словообразовательный шаг; во-вторых, семантика слова в народной среде подверглась весьма существенному «опрощенью» (или, как говорит И. Г. Добродомов, «социальному снижению»).

Этимологическая версия авторов статьи

Учитывая факт популярности изучаемых слов в говорах, мы склонны думать об их народных истоках, т. е. исконном происхождении.

Представляется, что перед нами производные корня пир-/ пер-/ пор- (праслав. *perti, *pьrǫ, гнезду которого принадлежат запереть, запор, подпорка, спирать, упор и пр.). В их внутренней форме отражен признак «запертости», «спертости» камня в кольце, ведь именно наличие вставки — главное отличительное свойство супира (суперика), ср. выше множество областных контекстов, говорящих о наличии в кольце различных камней или стеклышек; значения ‘кольцо с камнем’ и ‘камень, вставляемый в ювелирное украшение’ фиксируется и в текстах литературы.

Эта версия объясняет характер распространения слова и преобладание варианта суперик.

Насколько актуален признак «спертости», закрепленности камня, потенциально являющийся мотивирующим? Закрепка камней — одна из самых ответственных задач ювелира, ср.: «Закрепка драгоценных камней в украшениях считается сложной ювелирной работой, требующей большого мастерства ювелира-закрепщика и знаний, особенно в отношении твердости, хрупкости и прочности камней. Результат работы, однако, зависит от качества инструментов (особенно стальных резцов различных форм) и других вспомогательных материалов» [Тойбл 1982: 73]. При этом, как указано в многочисленных пособиях по ювелирному делу, самая распространенная закрепка (применяемая примерно в половине ювелирных изделий) — закрепка с помощью крапанов, т. е. металлических выступов, «лапок», которые сжимают камень с разных сторон. Ценность такой закрепки в том, что камень можно хорошо рассмотреть, он не «утоплен» значительной своей частью в гнезде; при этом закрепщик должен сделать так, чтоб «спертый» лапками камень не вылетел из изделия, а держался в нем прочно. Сами же крепления, которые хорошо видны, должны быть эстетичными. Отметим и обстоятельство символического плана, состоящее в том, что камень, закрепленный в кольце, обыгрывается в оппозициях, которые прослеживаются и в нашем материале: скажем, колечко с камешком (суперик) обычно носит незамужняя девушка, а золотое кольцо без камня — замужняя; перстень-печатку — мужчина, а суперик — женщина, etc. Все это делает признак «запирания» камня в кольце (значимый и для изготовления кольца, и для его ношения, и для дешифровки его символики) состоятельным в мотивационном плане.

Семантика втыкания, всовывания чего-либо куда-либо разрабатывается с помощью продолжений корня *perti на широкой территории, ср., к примеру, енис. вперéть ‘крепко забить, туго воткнуть (кол, клин и т. п.)’ [Филин (гл. ред.) 1970: 171], волог. впéривать ‘с усилием всовывать, втискивать’ [Филин (гл. ред.): 171], арх. вперéться ‘поместиться где-л., куда-л.’ [Гецова (ред.) 1987: 144], заперéть кубан. ‘с усилием втиснуть, всунуть что-либо’ [Филин (гл. ред.) 1974: 311], арх. ‘всунуть, засунуть, запихнуть куда-н.’ [Нефедова (ред.) 2017: 335]¹¹.

Что касается архаичной приставки су-, то в спектре ее словообразовательных значений есть семантика совместности, которая в данном случае подчеркивает «запирание» камня со всех сторон. Эта приставка обнаруживается и во взаимодействии с нашим корнем в глаголах с семантикой «засовывания», близкой к «запиранию»: яросл. засупéрить, засупóрить ‘запрятать, засунуть, положить, убрать так, что трудно найти; затерять’: «Засуперила туфли и никак не найду», «Нашла уж куда засупорить мешочек» [Мельниченко (науч. ред.) 1985: 106]. Кроме того, приставка су- участвует в образовании целого ряда слов с корнями глагольной семантики и нулевым окончанием, например: литер. сугроб, сустав, диал. сумёт ‘сугроб’, сулой ‘квас, рассол, пивное сусло и пр.’.

Итак, версия, согласно которой слова суперик, супир и др. ‘перстенек, колечко со вставкой’ являются образованиями с помощью приставки су- от корня пер- ‘спирать, запирать’ и мотивированы признаком «запирания» камня в кольце, кажется, релевантна как в плане социолингвистических/лингвогеографических характеристик, так и в аспектах словообразования и семантики. Выдвигая эту версию, мы не отрицаем возможности вторичного сближения изучаемого слова исконного происхождения (в вариантах на супер- или супир-) с галлицизмом на базе soupir ‘вздох’. Логично предполагать, что такое сближение было дискурсивно ограничено: оно могло происходить в речи представителей «высшего света», русско-французских билингвов. Его подталкивало и наличие слов типа сувенир и репантир, ср., кстати, любопытный контекст, где супиры попадают в пару к дезирам: «Вы, говорю я, Рокопополо, дяде-то, отдайте заблаговременно приданое: меня, говорю я, не надуешь этими супирами да дезирами» <Д. В. Григорович> (цит. по: Добродомов 2009: 101]). Здесь вовсе нет материализации супира в виде перстня или камня в перстне, а подразумевается попросту «вздох» — в пару к «желанию». Надо учесть еще особую стилистику речи аристократов-галломанов XIX в., речи, в которой реализуются самые разные способы создания «второго дна» — аллегория, перифраз, языковая игра и др.

В заключение отметим, что вопрос о происхождении слов суперик, супир и под., конечно, нельзя считать полностью решенным. Этимологизация слова тем более убедительна, чем больше можно найти параллелей в области семантики и словообразования, заполняя мысленно своеобразную «карту возможностей». В нашем случае далеко не все возможности обнаружены:

— среди дериватов праслав. *perti, *pьrǫ обозначения колец и перстней встречаются только для огласовок на е и и, но пока не обнаружены для огласовки о и ø (нулевой);

— не найдены слова с иными приставками, но той же ступенью чередования в этом корне (скажем, есть запор, но нам не встретился *запир);

— кажется, среди названий колец нет других слов, номинирующих особенности закрепления камня в кольце, хотя есть названия колец по признаку наличия вставки: костр. ставешóк ‘вставка в кольцо’, ‘кольцо со вставкой’ [ЛКТЭ], арх., новг. жукóвúна ‘драгоценный камень или стекло в кольце, перстне’, ‘кольцо, перстень с камнем’ [Филин (отв. ред.) 1972: 224] и др.

Отсутствие этих параллелей не является фатальным: мы не можем ждать от языка заполнения всех потенциально возможных клеток на нашем «листе ожиданий» (как по объективным, так и по субъективным причинам, причем к числу последних относится и довольно слабая словарная засвидетельствованность народной ювелирной терминологии, являющейся маргинальной группой диалектной лексики). Может смущать и то, что слово суперик, по нашей реконструкции, первоначально означало собственно вставку в кольцо, но это значение фиксируется реже, чем собственно кольцо. Тем не менее это обстоятельство не разрушает версию полностью: перед нами регулярный метонимический перенос (и ясно, что название собственно кольца прагматически более востребовано, чем вставки).

Таким образом, наши построения — лишь шаг на пути изучения этого слова. При этом, думается, они методически небесполезны — и помогут в будущем восстановить историю русской лексики ювелирного дела.

Источники

Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. (изд.). Энциклопедический словарь. Т. XXXII (63). Судоходные сборы — Таицы. СПб.: Тип. Акц. общ. «Издательское дело», 1901. 480 с.

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд. Т. 4. СПб.: Тип. М. О. Вольфа, 1882. 704 с.

КСГРС — картотека Словаря говоров Русского Севера (хранится на кафедре русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации УрФУ, Екатеринбург).

ЛКТЭ — лексическая картотека Топонимической экспедиции (хранится на кафедре русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации УрФУ, Екатеринбург).

НКРЯ — Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. URL: https://ruscorpora.ru (дата обращения 12.08.2024).

¹ Так! Речь идет о драматурге А. И. Писареве, а не критике Д. И. Писареве.

² Ср.: «Жених подарил мне кольцо с бриллиантом на тоненьком ободочке, которое называли тогда супиром. “J'ai bien soupiré après ce bonheur”, сказал он мне, надевая кольцо на мой палец» <Е. В. Салиас-де-Турнемир (Евгения Тур)> [НКРЯ].

³ Речь идет о конце XIX — начале XX вв.

⁴ Мы провели сплошной электронный поиск по большому корпусу русских словарей (исторических, толковых, фразеологических и пр.) и пришли к тем же результатам.

⁵ Ср. также сапéрик забайкал. ‘кольцо, перстень’: «Саперик ей подарил, дескать, знай наших. Саперик не простой» [Сороколетов (гл. ред.) 2002: 124].

⁶ О. Б. Йокояма указывает, что слово супирик встречается в письмах крестьян Вятской губернии (конца XIX в.) [Йокояма 2007: 217].

⁷ Ср. самфиръ, самфиръ, самфуръ, самфоуро, сампфиръ, самфиръ, санфиръ и нек. др. [Богатова (гл. ред.) 1996: 54, 55, 62; Крысько (гл. ред.) 2013: 574], сафир [Даль 1882: 141] etc.

⁸ Этот текст перефразирован в «Маскараде» М. Ю. Лермонтова: «Отчаянье? Да, есть И это слово в дамском лексиконе, Благодаря романам и творцу Оно довольно звучно даже в тоне И многим женщинам к лицу: Ведь носят же супиры, сувениры И репантиры? Дивлюся, как давно не превратят Отчаянье в какой-нибудь наряд».

⁹ Как в случае с сувениром, предметный символ обнаруживается и в языке-источнике, при этом русским галломанам были известны, как правило, оба значения, ср.: «Меня встретила ее belle-soeur с длинными repentirs и предложила ту комнату, которую Вы прежде занимали вверху» <И. А. Гончаров> (цит. по [Епишкин 2010]).

¹⁰ Кстати, напомним приводившийся выше контекст из Евгении Тур (который не был известен И. Г. Добродомову): «Жених подарил мне кольцо с бриллиантом на тоненьком ободочке, которое называли тогда супиром. “J'ai bien soupiré après ce bonheur” <Я так долго ждал этого счастья>, сказал он мне, надевая кольцо на мой палец»: он выглядит макароническим за счет переклички слова супир с франц. soupirer в значении ‘стремиться, страстно хотеть, ждать’, производном от ‘вздыхать’.

¹¹ Из слов с близкой супиру (суперику) семантикой возможной внутригнездовой параллелью могут быть дон. упéр ‘женское украшение на поясе’, упéры ‘ластовицы в рубахе’ [Мызников (гл. ред.) 2014: 245, 246] — если предполагать здесь реализацию признака «вставленности» этих реалий, но эта версия нуждается в дополнительной верификации.

About the authors

Elena L. Berezovich

Author for correspondence.
Email: berezovich@yandex.ru
Russian Federation, Ekaterinburg

Valeria S. Kuchko

Email: kuchko@inbox.ru
Russian Federation, Ekaterinburg

References