Царь Рамсес и Бактрия. Об одном мотиве позднеегипетского историописания

Полный текст

Одним из мотивов античной традиции о древнем Египте, не принадлежащим к ее «мейнстриму», но все же засвидетельствованным весьма надежно, являются сведения о войнах царя, памятники которого находились в Фивах и который достаточно уверенно отождествляется с Рамсесом II, с Бактрией. Ранее всего об этом сообщил Гекатей Абдерский, чей труд о Египте (FGrHist = BNJ 264), по-видимому, был создан при дворе сатрапа Птолемея в 310-е годы до н. э. и лег в основу I книги «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского ¹. Согласно Гекатею, вся последовательность египетских царей делится на три ряда: не имеющий четкой локальной привязки и начинающийся с царствования Менеса (Diod. I. 45. 1–3); фиванский, в начале которого правили разделенные семью царствованиями два царя по имени Бусирис ² (45. 4–50. 2); и мемфисский, открывшийся царствованием Ухоревса (50. 3–68) ³. Первый из этих рядов символизирует совершенно легендарную древность, а к последнему, напротив, отнесено большинство реальных реминисценций египетской истории от рубежа III–II тыс. до н. э. и, по сути дела, до начала эллинизма (согласно интерпретации А.Е. Демидчика, с которой мы согласны, Ухоревс – это обосновавшийся в Мемфисе царь Х династии, автор знаменитого «Поучения царю Мерикара» Хети Уахкара ⁴). Второй, фиванский, ряд царей Египта оказывается, таким образом, несколько странной интерполяцией, как бы дублирующей в последовательности царей реальную историю II тыс. до н. э.: по-видимому, это можно объяснить стремлением информаторов Гекатея связать более древний этап египетской истории именно с Фивами.

Согласно Гекатею и Диодору, известный им второй царь Бусирис основал Фивы, а правившие там цари оставили 47 гробниц в районе этого города, из которых до времени «Птолемея, сына Лага» сохранилось 17 (Diod. I. 46.7): порядок первого из этих чисел сопоставим с реальным числом погребений в Долине царей, которых на сегодняшний день известно 64 ⁵. Из них с наибольшей подробностью описана гробница Осимандии, которая находилась в 10 стадиях «от первых гробниц, в которых, согласно преданию, похоронены наложницы Зевса» ⁶. Соответствие формы имени «Осимандия» (᾿Οσυμανδύας) «солнечному» имени Рамсеса II Wsr-mAat-Ra stp.n-Ra («Сильна истина /бога/ Ра, Избранный /богом/ Ра») ⁷ и его гробницы, описанной Гекатеем и Диодором, – Рамессеуму, заупокойному комплексу Рамсеса II на западном берегу Нила напротив Фив ⁸, было неоднократно и подробно обосновано в литературе. Среди прочих деталей этого комплекса Гекатей и Диодор подробно описывают рельефы, изображающие военные подвиги Осимандии. Упоминание в этом контексте ряда деталей (см. далее наше прим. 11), а также сцены, в которой «изображен царь во время осады укрепленного и окруженного города», который «сражается с врагами впереди [своего войска] вместе со львом», помогающим ему в сражении ⁹, не оставляет ни малейшего сомнения в том, что речь идет о тех частях Рамессеума, где сохранились свидетельства о битве Рамсеса II с хеттами при Кадеше в 1285 г. до н. э. Согласно Гекатею и Диодору, эти сцены находятся во втором «перистиле» гробницы Осимандии (Diod. I. 47. 6–48. 1) – и действительно, сцена, изображающая Рамсеса II, сражающегося со львом, находится на внутренней стороне второго пилона Рамессеума, служащей одной из стен второго двора Рамессеума (PM II². 434 (10)) ¹⁰. Однако сцены, изображающие Кадешскую битву, есть и на внутренней стороне первого пилона, выходящего в первый двор Рамессеума (PM II². 433 (2– 4); «перистиль» Гекатея и Диодора – см. о нем Diod. I. 47. 2–5), так что описание нашего источника содержит небольшую ошибку. Вместе с тем, при несомненности идентификации описанных Гекатеем и Диодором сцен как изображений Кадешской битвы между египтянами и хеттами, сами античные авторы были твердо убеждены, что они изображают «войну с повстанцами в Бактрии, против которых [царь] повел в поход четыреста тысяч пехотинцев и двадцать тысяч всадников, разделив все войско на четыре части, во главе которых стояли царские сыновья» ¹¹. При этом на «третьей стене» с изображениями, связанными с этой войной, якобы находятся «всевозможные изображения и великолепные росписи, изображающие царя, который приносит в жертву быков и, торжествуя, возвращается с войны» ¹². По сути дела, это единственное в описании Гекатея и Диодора упоминание завершения этой войны, которое, однако, не дает представления о ее результате: она как будто представлена как победоносная, но неясно, сколь полным оказался при этом разгром врагов Египта и были ли подчинены их земли. Подобная неясность хорошо согласуется и с реальным содержанием древнеегипетской «Поэмы о Кадешской битве», воспевающей доблесть Рамсеса II, но не акцентирующей тот факт, что сама крепость Кадеш осталась не взята, а хеттское войско в результате сражения не было полностью разгромлено ¹³.

Следующее античное свидетельство, в котором отразился, очевидно, этот же эпизод взаимодействия египтян с бактрийцами, содержится в созданных во II в. н. э. «Анналах» Корнелия Тацита, а именно в описании пребывания Германика в Египте в консульство М. Силия и Л. Норбана, т. е. в 19 г. н. э., в принципат Тиберия (Tac. Ann. II. 59–61). В ходе этого путешествия Германик проплыл по Нилу от Канопа до Элефантины и Сиены, посетив в том числе и Фивы, где на развалинах сохранились иероглифические надписи.

Старейший из жрецов, получив приказание перевести эти надписи, составленные на его родном языке, сообщил, что некогда тут обитало семьсот тысяч человек, способных носить оружие, что именно с этим войском царь Рамсес овладел Ливией, Эфиопией, странами мидян, персов и бактрийцев, а также Скифией и что, сверх того, он держал в своей власти все земли, где живут сирийцы, армяне и соседящие с ними каппадокийцы, между Вифинским морем с одной стороны и Ликийским – с другой. Были прочитаны надписи и о податях, налагавшихся на народы, о весе золота и серебра, о числе вооруженных воинов и коней, о слоновой кости и благовониях, предназначавшихся в качестве дара храмам, о том, какое количество хлеба и всевозможной утвари должен был поставлять каждый народ, – и это было не менее внушительно и обильно, чем взимаемое ныне насилием парфян или римским могуществом ¹⁴.

Исследователи рассказа Тацита о путешествии Германика по Египту обращали внимание на то, что именно этот фиванский эпизод особенно акцентирован римским историком ¹⁵. Его достоверность неясна: в частности, подробно обсуждался вопрос о том, не является ли рассказ об этом путешествии Германика приемом его уподобления Александру, для которого пребывание в Египте, как известно, имело особое значение ¹⁶; в таком случае пришлось бы констатировать, что, посетив Фивы и юг Египта, Германик исполнил намерение Александра, которое тот, согласно другому римскому историку Кв. Курцию Руфу, не успел осуществить из-за недостатка времени (Curt. IV. 8. 3). Для наших целей существенно, что в данном контексте мы видим употребление совершенно определенной формы имени египетского царя – Рамсес; и при этом он предстает не просто успешным завоевателем, а создателем целой системы управления подчиненными народами, с таким важнейшим ее атрибутом, как регулярная система налогообложения. Явно неслучайно и ее сравнение с современными Германику Римской империей и Парфянской державой: по мнению Б. Келли, для целей Тацита оно было важно, поскольку демонстрировало бренность могущества, достигнутого усилиями одного правителя ¹⁷; однако, независимо от этого, в рамках такого сравнения Рамсес представал фактически создателем первого в истории ближневосточного миродержавия по достаточно полной аналогии с египетским царем Сесоосисом в свидетельствах Гекатея Абдерского и Диодора Сицилийского ¹⁸.

То, что сообщение Тацита может быть компилятивным и не вполне достоверным, подтверждается весьма полной его аналогией в значительно более раннем источнике, а именно в «Географии» Страбона, созданной в начале I в. н. э. Рассказывая о Фивах, Страбон описывает сам этот город, превратившийся к его времени в группу деревень, упоминает о сильном разрушении фиванских храмов, приписывая его Камбису, рассказывает об осмотре сохранившегося колосса Мемнона и о гробницах на западном берегу Нила напротив Фив, а также говорит следующее:

В Фивах на некоторых обелисках есть надписи, показывающие богатство царей того времени, их владения, простиравшиеся до скифов, бактрийцев, индийцев и теперешней Ионии, общую сумму собираемых ими податей и численность войска, составлявшую около 1 миллиона человек ¹⁹.

Достаточно очевидно значительное сходство сообщений Тацита и Страбона в перечислении народов, с которыми имели дело египтяне (в частности, оно отмечено Ф. Якоби, отнесшим их, как показывают наши ссылки, к одному и тому же фрагментарному сообщению о Египте); однако, если присмотреться, характер взаимодействия египтян с ними в сведениях этих двух авторов оказывается разным. Если Тацит уверенно говорит о том, что всеми перечисленными народами египтяне владели (неясно только, включает или нет обозначенная им полоса египетских владений от «Вифинского» и до «Ликийского» моря западную оконечность Малой Азии), то для Страбона земли «скифов, бактрийцев, индийцев и теперешней Ионии» – это явно территории, на которые власть египтян не распространилась. Характерным образом, в другом фрагменте «Географии», восходящем к свидетельству Мегасфена, Страбон специально перечисляет ряд великих завоевателей, включающий египетского царя Сесостриса и Теаркона – царя XXV династии Тахарку, – и констатирует, что ни один из них не смог завоевать Индию и что со времен Геракла и Диониса это удалось лишь Александру Великому ²⁰. Что касается скифов, то о войне египтян с ними Страбон не говорит специально; однако в приведенном сообщении он косвенно воспроизводит мотив поражения египетского царя-завоевателя при покорении Скифии, который должен был присутствовать и в известном Страбону свидетельстве Мегасфена с перечислением великих завоевателей (скифский царь Иданфирс «дошел до Египта», очевидно, после того, как отразил попытку египтян покорить его страну) ²¹. В таком случае утверждение Тацита о власти царя Рамсеса над всеми перечисленными народами, по-видимому, представляет собой огрубление более нюансированных сведений его первоисточника. Примечательно, однако, что и Страбон говорит об установлении египтянами взимания точно исчисленных податей с подвластных народов, приписывая им, как и Тацит, создание миродержавия.

Думается, что между сообщениями Страбона и Тацита должна быть связь, но совершенно точно ее характер установить невозможно. Определенную основу для суждения о ней предоставляет явно бóльшая подробность сообщения Тацита: как мы видели, оно содержит имя египетского царя – создателя мировой державы, которое у Страбона отсутствует и которое Тацит едва ли стал бы измышлять сам, а также более детальное перечисление его владений. Трудно сказать, мог ли Страбон быть знаком с каким-либо описанием пребывания Германика в Египте, хотя его труд, по крайней мере, дописывался (если не был написан полностью) в 18–24 гг. н.э. ²² Однако в контексте описания Фив Страбон сам говорит, что познакомился с этим городом, будучи в свите префекта Египта Элия Галла, т. е. в середине 20-х годов до н.э .²³ (ср. Strabo XVI. 4. 22–24 ²⁴). Исходя из этого, можно думать, что сведения Страбона о Фивах, как и схожие с ними сведения Тацита, восходят к неизвестному нам первоисточнику, скорее грекоязычному, нежели латинскому, и существовавшему уже в I в. до н. э., сообщение которого Страбон воспроизвел сокращенно, а Тацит – с отмеченным нами искажением. Можно констатировать, что в этом первоисточнике должны были присутствовать сведения о том, что царь Рамсес владел мировой державой, территория которой простиралась вплоть до земель скифов, бактрийцев, индийцев и Ионии, причем эти земли не были ей подвластны.

Наконец, для наших целей достаточно существенно свидетельство Манефона, известное благодаря его цитированию Иосифом Флавием, о царе XIX династии его царского списка Сетосе, или Рамессесе, называвшемся также Египтом. Мы назовем его Сетосом-Рамессесом (I), поскольку в сюжете о царе Аменофисе в конце Манефоновой XIX династии (Manetho. Frg. 54 = Ios. C. Ap. I. 26–31. § 227–287) появляется еще один царь с таким же двойным именем – сын Аменофиса²⁵; версии эпитомы Манефона у христианских хронографов именуют его просто Сетос (Manetho. Frg. 55–56a–b), как может называть его и Флавий. Полностью данное свидетельство выглядит следующим образом:

Затем правил Сетос, он же Рамессес, у которого были сильные конница и флот. Он назначил правителем своего брата Гармаиса и наделил его всеми царскими полномочиями, только велел не надевать царского венца, не трогать царицу, мать его детей, и воздерживаться от остальных царских наложниц. А сам пошел войной против Кипра, Финикии и далее на ассирийцев и мидян. Всех подчинил он своей власти: одних силой оружия, других – без боя, наводя ужас своей несметной силой. Воодушевленный успехами, он еще решительнее стал продвигаться вперед, завоевывая города и области на востоке. Когда прошло уже немалое время, оставленный в Египте Гармаис стал вести себя дерзко, все делая вопреки наказам брата. Он силой овладел царицей, а другими наложницами постоянно пользовался, сколько хотел, и, поддавшись на уговоры друзей, стал носить царский венец и, наконец, восстал на брата. Но верховный жрец Египта написал и отправил Сетосу письмо, рассказав ему все, в том числе, что, мол, брат Гармаис восстал на него. Немедленно возвратился Сетос в Пелузий и овладел собственным царством. Страна же получила название Египет по его имени, поскольку Сетоса, как говорят, звали Египтом, а брата его Гармаиса – Данаем ²⁶.

К данному сюжету нам уже приходилось обращаться как совместно с А. А. Немировским, так и самостоятельно. А. А. Немировский в нашей совместной публикации 2001 г. отметил, что это описание соответствует войнам исторического Сети I (1304–1290 гг. до н. э.) в начале XIX династии: войны Сетоса-Рамессеса (I) представлены как инициативные и успешные (в отличие от войн исторического Рамсеса II, которые, по существу, продолжали войны Сети I, причем, по сравнению с ними, с меньшим успехом), а за его царствованием у Манефона следует 66-летнее царствование Рампсеса – явного аналога Рамсеса II (Frg. 54 = Ios. C. Ap. I. 26. § 231–232). Двойное имя этого царя, вероятно, соответствует воспоминанию о соправлении (формальном или фактическом) исторического Сети I с его правившим около двух с половиной лет отцом Рамсесом I ²⁷. Эпизод же борьбы Сетоса с братом Хармаисом, или Данаем, попытавшимся захватить в Египте власть в пору его отсутствия, может трактоваться как реминисценция исторического противостояния Хоремхеба и Эйе, одной из центральных фигур которого должна была быть ставшая супругой Эйе Анхесенамон. При этом, в отличие от исторической реальности, где Анхесенамон, по-видимому, принудил к браку именно Эйе, в изложении Манефона негативная роль переносилась на аналога Хоремхеба – Хармаиса, а позитивная роль исторического Хоремхеба – на Сетоса-Рамессеса (I)/Сети I, что согласуется и с приписыванием Сетосу-Рамессесу (I) очень большого срока царствования в 55 лет, по явной аналогии с почти 60-летним царствованием Хоремхеба после причисления к нему же всех царствований амарнского времени ²⁸. Таким образом, Манефон воспроизводил сложившееся во много более ранних представлениях проведение финала амарнского времени по рубежу между царствованием Хоремхеба и XIX династией, хотя сути этого рубежа египетский историк явно не сознавал: царь Сетос-Рамессес (I) хотя и открывает XIX династию, как ее представлял Манефон, но при соотнесении со строгой последовательностью исторических царствований должен соответствовать не Сети I, а Сети II, а его время оторвано как от реальных соответствий амарнским царствованиям в середине Манефоновой XVIII династии, так и от смыслового соответствия амарнскому времени в сюжете об Аменофисе, прокаженных и гиксосах в финале Манефоновой XIX династии ²⁹.

Обращаясь к труду Манефона, мы уже замечали, что сюжет о войнах Сетоса-Рамессеса (I) – фактически единственная реминисценция экспансии Нового царства, зафиксированная Манефоном отдельно от сюжета изгнания из Египта гиксосов. Войны этого царя, согласно Манефону, не только носят наступательный характер, но и фактически создают под властью Египта мировую державу; тем самым они нарушают достаточно стройную схему второго томоса труда Манефона, согласно которой на протяжении освещенного в нем второго цикла истории Египта наивысшим взлетом должны были быть аналогичные по масштабу и значению войны Сесостриса – исторического Сенусерта III ³⁰, а «точкой надлома» – последовавшее за ними гиксосское завоевание. Как мы отмечали, базовой для второго томоса труда Манефона является именно последовательность событий, в которой за экспансией Египта при Сесострисе следует его завоевание гиксосами, далее освобождение Египта при царях XVIII династии и в конце второго томоса повторное более краткое завоевание Египта гиксосами в союзе с египетскими прокаженными. Введение в повествование Манефона рассказа о наступательных войнах египетских царей еще и в начале XIX династии рисковало разрушить эту схему, поскольку было непонятно, как в ходе этих войн могло уцелеть «постгиксосское» царство с центром в Иерусалиме, возникшее после изгнания гиксосов царями XVIII династии (Manetho. Frg. 42 = Ios. C. Ap. I. 14. § 90) и послужившее базой для повторного завоевания Египта ими в союзе с египетскими прокаженными при царе Аменофисе в конце XIX династии. По-видимому, это сознавал и сам Манефон, приписавший Сетосу-Рамессесу (I) поход против Кипра и Финикии – именно в такой последовательности, как будто в обход Палестины и Иерусалима, так что пресловутое «постгиксосское» царство «получало шанс» уцелеть (возможно, предполагалось, что его охранял договор, заключенный с гиксосами, по Манефону, еще при завершившем их изгнание царе XVIII династии Туммосисе, или Тетмосисе: Manetho. Frg. 42 = Ios. C. Ap. I. 14. § 88). Понятно, однако, что такая кампания (дальний и к тому же двухэтапный морской десант, который якобы переместил большое войско, достаточное для борьбы с великими державами Азии!) выглядит нереально. Очевидно, Манефон оказался перед необходимостью учесть в своем повествовании противоречащую базовой для него схеме традицию о великом царе-воителе начала XIX династии, поскольку и сам знал о ее соответствии определенным реалиям прошлого, и не мог ее проигнорировать в силу ее общеизвестного авторитета (заметим, что к первой половине III в. до н. э., когда, очевидно, и был создан труд Манефона, уже должно было приобрести известность произведение Гекатея Абдерского с описанием деяний Осимандии, соответствующих этому же этапу истории Египта) ³¹.

В свое время Г. Масперо также проводил разделение между традициями о царях-завоевателях с именами «Осимандия» и «Сесострис», однако считал их вариациями одного и того же исходного сюжета, основанного на реминисценциях о Рамсесе II, которые сложились, соответственно, на фиванской и на мемфисской почве ³². Фиванская привязка традиции об Осимандии у Гекатея и Диодора и о Рамсесе у Тацита и Страбона, действительно, очевидна, а связь традиции о Сесострисе с Мемфисом кажется логичной ³³, однако взаимодействие между этими традициями определяется не только их локальной спецификой. Следует обратить внимание, что войнам Сетоса-Рамессеса (I) предшествует очень важный рубеж, отмеченный не самим Манефоном, а, видимо, его эксцерптаторами, – Исход, отнесенный в передаче Манефона Евсевием ко времени царя Ахенхерсеса, или Кенхереса (Manetho. Frg. 53a), или Ахенхереса (Frg. 53b) ³⁴. У Манефона Исход завершал сюжет о захвате власти над Египтом при Аменофисе в конце XIX династии потомками гиксосов и местными прокаженными и об их изгнании и маркировал конец второго цикла египетской истории; очевидно, сходное значение приписывалось ему и при перенесении на конец XVIII династии. При этом в Манефоновом сюжете об Аменофисе опознаваемы реминисценции амарнского времени, маркирующие время этого царя как кризисное ³⁵, так что совсем не- удивительно, что в ином изводе традиции, известном эксцерптаторам Манефона, сохранились соответствующие реальности воспоминания о том, что такой эпохой глубокого кризиса было завершение XVIII династии – собственно Амарна. Но тогда следующая за этим временем эпоха завоеваний Сетоса-Рамессеса (I) предстает как взлет Египта после минования данного кризиса, что определенным образом соответствует реальности и, как мы предполагали, находит отражение и в ассоциации с этим этапом начала летосчисления, привязанного к гелиакическим восходам Сотиса, – «эры Менофриса» ³⁶. Сама последовательность событий, в которой царствование Сетоса-Рамессеса (I) – исторического Сети I – открывает большую эпоху в истории Египта и при этом обозначает его взлет, должна быть частью ее масштабной схемы, альтернативной той, что была базовой для труда Манефона.

В цитировании Манефона Иосифом Флавием нет прямого упоминания о завоевании Сетосом-Рамессесом (I) Бактрии и/или о его войнах с бактрийцами; однако в нем идет речь о покорении им «ассирийцев и мидян» и о его дальнейшем продвижении на восток. Очевидно, это продвижение, по логике тех географических представлений, которые у создателей этого сюжета и у Манефона, несомненно, были, и выводило египетского царя к пределам Бактрии и Индии, в достаточно точном соответствии свидетельству Страбона о границах египетских владений: едва ли при этом имелось в виду, что Сетос-Рамесес подчинил и Бактрию, поскольку при ее геополитическом значении Манефон сказал бы об этом явно, а Иосиф Флавий это известие бы удержал. Таким образом, можно уверенно сказать, что свидетельства Тацита, Страбона и Диодора, следующего Гекатею, о соприкосновении египтян с бактрийцами должны восходить к той же исторической схеме, что и сведения Манефона о Сетосе-Рамесесе (I). При этом Тацит и Страбон описывают этот цикл завоеваний гораздо масштабнее, чем Манефон, и считают, что они распространились не только на восток до Бактрии, но и на север и запад до Скифии и Малой Азии, приведя к созданию системы миродержавия. В связи с этим нельзя не задать вопрос, не был ли в данной схеме образ царя-завоевателя вообще собирательным, соответствующим максимальному взлету Египта и вобравшим, по полной аналогии с образом Сесостриса в альтернативной ей схеме, реминисценции обо всех этапах экспансии Египта II тыс. до н. э. (соответственно, не сократил ли сам Манефон в своей презентации Сетоса-Рамесеса (I) масштаб его завоеваний до экспансии в Месопотамии и Иране, не желая, чтобы они сравнялись с принципиально важными для его схемы деяниями Сесостриса). Нам не хватает данных, чтобы с уверенностью ответить на эти вопросы утвердительно, но, во всяком случае, это представляется возможным.

Подводя промежуточный итог наблюдениям над данными античной традиции и Манефона, отметим, что в них предполагаемое взаимодействие Египта с Бактрией охарактеризовано в значительной степени по-разному. В сведениях Гекатея и Диодора об Осимандии бактрийцы изначально как будто были подчинены Египту, но отложились при Осимандии или до его царствования; согласно Страбону и вероятному первоисточнику, использованному им и Тацитом, египтяне распространили свое влияние вплоть до Бактрии, но, очевидно, не владели ею (причем у Тацита эти сведения преобразовались в утверждение, что они ею владели); наконец, свидетельство Манефона, известное через посредство Иосифа Флавия, может предполагать тот же самый смысл имплицитно. Переосмысление в этой традиции реминисценций о хетто-египетском противостоянии времени XIX династии (и, тем самым, соотнесение Бактрии и бактрийцев с историческими хеттами) заметно наиболее явно в сведениях Гекатея и Диодора, непосредственно восходящих к рельефам и текстам Рамессеума. Очевидно, что информаторы Гекатея сопровождали свою характеристику этого памятника историческим комментарием, источники которого были шире, нежели оформление фиванских памятников как таковое. В связи с этим представляет интерес, какие именно реалии послужили основой для упоминания Гекатея и Диодора о «восстании» бактрийцев против египтян.

В реальной истории войны Сети I и Рамсеса II были направлены на возвращение Египту территорий Восточного Средиземноморья, которые были утрачены в пост- амарнское время, в ходе хетто-египетской войны в царствование Хоремхеба: тогда Египет потерял свои владения вплоть до Южной Палестины, и те перешли в сферу влияния хеттов. Далее Сети I вернул часть этих территорий и вышел на подступы к остальной их части с явным расчетом, что он или его наследник продолжит эту войну. Наконец, Рамсес II действительно ее продолжил, причем уже на ее начальном этапе, в Кадешской битве, не обрел ожидаемого успеха и далее воевал с хеттами в течение 15 лет, не добившись перелома в свою пользу и заключив с ними мир, лишь когда они сами на это пошли из-за неудач на другом (ассирийском) направлении их политики ³⁷. Таким образом, у создателей интересующей нас традиции были основания считать, что сначала (на этапе войн Сетоса-Рамесеса (I) Манефона, Рамсеса Тацита и, видимо, некоего неизвестного предшественника Осимандии в традиции, известной Гекатею и Диодору) имело место частичное покорение египтянами этих их противников с выходом к остальным их владениям (может быть, отражение двойственности этого результата объясняет и расхождения Страбона и Тацита в вопросе о том, завоевали ли египтяне Бактрию); а затем (при соответствующем Рамсесу II Осимандии и, возможно, при преемнике Сетоса-Рамессеса (I) Рампсесе в свидетельствах Манефона, оставшихся нам неизвестными) были вынуждены подавлять их восстание. При этом Рамсес Тацита, по смыслу свидетельств об успехе его завоеваний, скорее должен соответствовать историческому Сети I и Сетосу-Рамесесу (I) Манефона, хотя форма его имени, воспроизводящая египетское имя «Рамсес», позволяет допустить, что сведения о нем вобрали в себя и реминисценции Рамсеса II ³⁸. Нашей реконструкции содержания и логики данной традиции не противоречит и то, что войны Осимандии представлены Гекатеем и Диодором как явно победоносные: даже в «Поэме о Кадешской битве», которая описывала неудачное, особенно в сравнении с ожидавшимся успехом, сражение (и на сведения которой, несомненно, ориентировались информаторы Гекатея, знавшие памятники с ее записью), заняла должное место фикция победы Рамсеса II и подвластности ему хеттов.

Вместе с тем сведения о взаимодействии Египта при Рамсесе II с Бактрией имеются не только в античной традиции, но, по-видимому, и в таком позднеегипетском историко-литературном тексте, как «Стела Бентреш». На сегодняшний день этот текст известен в двух записях – на стеле Louvre C284, в соответствии с которой он публикуется и переводится, и на неопубликованных пока что блоках из Луксора, обнаруженных Эпиграфической экспедицией Восточного института Чикагского университета в 1978–1979 гг. Первый из этих памятников, в полном соответствии с упоминаниями в его тексте фиванских божеств, был обнаружен на территории храма Хонсу «подающего советы в Фивах» (pA ir sxrw m WAst) в восточной части Карнакского комплекса (PM II² 254, plan XXIII), в небольшой часовне, которая должна датироваться временем не позднее царствования Неферита I (398/7–392/1 гг. до н. э.), а блоки из Луксора могут датироваться временем от ХХХ династии до начала эпохи Птолемеев ³⁹. Так или иначе, наиболее вероятным временем создания данного текста представляется IV в. до н. э.

Как известно, «Стела Бентреш» представляет собой позднюю стилизацию под историческую надпись времени XIX династии, а ее сюжет сводится к следующему: египетский царь Рамсес посылает статую фиванского бога Хонсу «подающего советы в Фивах» своему тестю, правителю далекой страны Бахтан, для исцеления душевной болезни его дочери Бентреш; правитель Бахтана пробует удержать статую у себя, но, когда обнаруживает, что этому противится сам бог, все же ее возвращает ⁴⁰. Как давно заметили исследователи, «солнечное» и личное имена египетского царя (стк. 1: nsw-bity nb tAwy Wsr-mAat-Ra stp.n-Ra zA-Ra n Xt.f Ra-msy-sw mry-Imn «царь Верхнего и Нижнего Египта, владыка Обеих Земель Усермаатра Сетепенра сын Ра от плоти его Рамсес Мериамон») совпадают с именами Рамсеса II, а его Хорово имя, имя Обеих Владычиц и имя Хора Златого (стк. 1: @r KA-nxt twt-xaw +d-nsyt-mi-Itm @r nbw Wsr-xpS dr-pDt-9 «Хор Мощный бык, соразмерный венцами, (Обе владычицы) Прочный царствованием подобно Атуму, Хор Златой Сильный дланью, прогоняющий Девять Луков») – с соответствующими титулами Тутмоса IV ⁴¹. Подобная ассоциация двух царей едва ли случайна: исторически именно при Тутмосе IV завершилось вековое противостояние Египта и Митанни в Восточном Средиземноморье и, по-видимому при участии касситской Вавилонии, был заключен компромиссный договор, согласно которому Египет отказывался от притязаний на Северную Сирию в пользу Митанни ⁴². Существенно, что память об этом, возможно, сохранилась и в Позднее время, запечатлевшись в труде Манефона: в нем противостояние Египта и Митанни при XVIII династии представлено как длительная завершающая фаза борьбы с гиксосами и, согласно цитате Иосифа Флавия, при преемнике царя Мисфрагмутосиса Туммосисе, или Тетмосисе, их изгнание из Авариса было скреплено соглашением (Manetho. Frg. 42 = Ios. C. Ap. I. 14. § 88) ⁴³. В таком случае допустимо считать, что в образе царя Рамсеса в «Стеле Бентреш» совместились реминисценции сразу о двух соглашениях, завершивших длительное военное противостояние уступками со стороны Египта, – о трехстороннем урегулировании времени Тутмоса IV и о хетто-египетском договоре между Рамсесом II и Хаттусилисом III 1270 г. до н. э.

Совмещение реалий времени XVIII и XIX династий наблюдается и в других нюансах «Стелы Бентреш». Так, опять же давно замечено, что брак Рамсеса с дочерью царя Бахтана, получившей титул «великой жены царевой Нефрура» (стк. 6: Hmt-nsw wrt Nfrw-Ra), является репликой реального династического брака Рамсеса II с дочерью Хаттусилиса III, получившей имя Маатхорнефрура ⁴⁴; а просьбы прислать врачей и лекарства для членов семьи Хаттусилиса III и для него самого зафиксированы в его переписке с Рамсесом II в богазкейском архиве ⁴⁵. При этом Тутмос IV также вступил в династический брак с дочерью царя Митанни Артадамы ⁴⁶, каковой, очевидным образом, мог быть заключен лишь после урегулирования отношений между державами, по еще одной аналогии со временем Рамсеса II. В начале текста «Стелы Бентреш» упоминается о пребывании Рамсеса II в Нахарине, «согласно обычаю его ежегодному» (стк. 4: is Hm.f m Nhrn mi nt-a.f Tnw rnpt), причем достаточно ясно, что обозначенная таким образом территория воспринимается как часть египетских владений. Между тем само это обозначение относится к Митанни ⁴⁷, и в данном контексте, скорее всего, предполагается его перенесение на территорию северной или центральной Сирии, которая с конца XVI в. до н. э. неоднократно оказывалась под властью этого государства, а также воспринималась как «крайняя точка» египетских владений ⁴⁸. При Рамсесе II обозначение «Нахарина» встречается в перечислении стран, выступивших против него в кадешской кампании (KRI II. 3, 17), а также в указаниях мест его сражений с хеттами (KRI II. 175: &wnp m pA tA Nhrn «Тунип в стране Нахарина»); однако «Стела Бентреш» явно переосмысливает тот этап хетто-египетских отношений, который пришелся на время после договора 1270 г. до н. э., оставившего северную и среднюю Сирию за хеттами. По-видимому, упоминание применительно к этому этапу Нахарины как египетского владения – анахронизм, переносящий на время Рамсеса II реалии XVIII династии, когда обозначаемая таким образом территория Сирии действительно попадала под власть египтян, причем в тексте «Стелы Бентреш» Бахтан и Нахарина недвусмысленно разделены, а территория Бахтана лежит значительно дальше (как и территория хеттской метрополии лежала дальше и Северной Сирии, и коренных земель Митанни). В таком случае в тексте «Стелы Бентреш» ко времени его действия стянуты реминисценции обоих этапов экспансии Египта Нового царства, завершившихся соглашением с его главным противником, т. е., по сути дела, всего широкого наступления Египта в Азии во II тыс. до н. э., однако акцентирован все же второй из этих этапов, приходящийся на начало XIX династии. Похоже, что в этом проявляется аналогия с традицией, представленной в сведениях Манефона о Сетосе-Рамесесе (I) и Тацита – о Рамсесе: как мы говорили, образы этих царей-завоевателей также могли представлять собой такой широкий синтез реминисценций. Очевидно, однако, что если сообщения Манефона и Тацита, как мы говорили, отражали активную фазу экспансии Египта, прототипом которых должны были быть войны Сети I, то сюжет «Стелы Бентреш» отражает время после ее завершения: собственно ее события в нем не представлены, а образ Рамсеса в этом тексте, переосмысливающий реминисценции Рамсеса II, должен соответствовать Осимандии Гекатея и Диодора и, видимо, Рампсесу Манефона.

Характерной чертой «Стелы Бентреш» является, как и в случае с античными свидетельствами, специфически фиванская привязка этого текста. Как мы помним, обе его записи были обнаружены в Фивах; однако и в самом ее сюжете ключевую роль играет фиванское божество, а просьбу об отправке его статуи в Бахтан Рамсес получает, когда прибывает для участия в празднике Амона-Ра в Фивы, которые характеризуются в этой связи яркими прославляющими их эпитетами (стк. 6–7: isk Hm.f m WAst-nxt Hnwt niwwt Hr iri Hsw n it.f Imn-Ra nb ns(w)t tAwy m Hb.f nfr n Ist-rst «воистину, Величество его /был/ в Фивах победоносных, владычице городов, исполняя восхваления отца его Амона-Ра, владыки престолов Обеих Земель на празднике его прекрасном Покоя южного (Луксора)»).

Разумеется, ключевым моментом для интерпретации текста «Стелы Бентреш» является трактовка обозначения «Бахтан», относящегося к стране, с которой взаимодействует царь Рамсес. Очевидно, что положение этой страны по отношению к Египту воспроизводит положение Хеттского царства при историческом Рамсесе II: номинально считается, что правитель Бахтана отправляет приношения и свою старшую дочь Рамсесу в Нахарину в знак покорности (стк. 5: Hr swASy Hm.f Hr dbH anx xr.f «восхваляя Величество его /и/ вымаливая жизнь у него»), однако сам он, в отличие от подлинных вассалов египетского царя, на встречу с ним в этой стране не является. В этом династическом браке очевидно проявляется примерное равенство двух держав, и далее правитель Бахтана чувствует себя в достаточной безопасности от Египта, чтобы произвольно задержать присланную ему статую божества. Хотя в тексте ничего не говорится о войне Египта и Бахтана, но, учитывая недружественность попытки его правителя удержать у себя статую божества, ее завершение в недавнем прошлом не было бы удивительным; при этом непохоже, чтобы при царе Рамсесе или до него Бахтан был в точном смысле слова завоеван египтянами. Вместе с тем само обозначение этой страны (Bxtn: ,) отличается от египетского обозначения Хеттского царства. В самом первом комментарии к «Стеле Бентреш» Э. Присс д’Авенн, доставивший этот памятник в Париж, предположил, что обозначение «Бахтан» относится к Мидии и восходит к названию ее столицы «Экбатаны» (на это, в частности, указывало наличие при нем детерминатива GG (SL) O₄₉ 𓊖, относящегося к названиям городов; детерминатив же GG(SL) N₂₅ 𓈉, представляющий горную страну, якобы показывал, что речь должна идти о севере Мидии – современном Иранском Азербайджане) ⁴⁹; в дальнейшем эту же версию приняли С. Моршаузер ⁵⁰ и Г. Буркард ⁵¹. Вскоре после этого С. Бёрч высказал мысль, что это обозначение может соответствовать названию знаменитой скалы Бехистун (Бисутун, Багастана) либо ряду сходно звучащих названий городов в Сирии, причем первое допущение с энтузиазмом поддержал Э. де Руже ⁵². Однако Ж. Познер в 1934 г. высказал мнение, что данное обозначение соответствует хорониму «Бактрия»: он обратил внимание на сообщение Тацита о владычестве царя Рамсеса над бактрийцами, а также предположил влияние на сюжет «Стелы…» ситуации первого персидского владычества и в особенности царствования Дария I, когда названия подвластных ему стран, в т. ч. Бактрии, появились на египетских памятниках и у египтян возникло стремление уравнять своих древних царей в размахе их завоеваний с персами ⁵³. Серьезной проблемой Познеру представлялось несоответствие транскрипции Bxtn реальной форме хоронима «Бактрия» в египетских текстах (BA-x-T-rw в тексте стелы из Телль эль-Масхуты ⁵⁴, а также на постаменте статуи Дария I из Суз ⁵⁵), хотя позднее Э. Эдель высказал предположение о возможной передаче в данном написании звука r через согласный знак n ⁵⁶. По мнению Э. Спэлинджера, написание Bxtn может быть искаженной поздней формой египетского обозначения Хеттского царства #tA: в его иероглифическом написании  присутствует знак GG(SL) U₃₀ (𓍔), который мог быть принят за D₅₈ (𓃀); а присутствующие в некоторых написаниях слова #tA знаки GG(SL) N₁₇ (𓇿) и N₁₆ (𓇾) могли, особенно через посредство иератической записи, быть восприняты как GG(SL) N₃₅ (𓈖) ⁵⁷. При этом Спэлинджер также обратил внимание на сообщения Диодора и Тацита о войнах исторического Рамсеса II с бактрийцами и предположил, что основой для них обоих стало ошибочное чтение (соответственно, информаторами Гекатея и жрецом, переводившим египетские надписи для Германика) обозначения #tA как Bxtn, что в эллинистическое и римское время вызывало однозначную ассоциацию с Бактрией ⁵⁸. «Бактрийскую версию» горячо поддержал К. Рихолт, который, принимая датировку «Стелы Бентреш» уже птолемеевским временем, допустил, что упоминание Бактрии как давнего партнера Египта во внешнем мире могло быть вызвано актуализацией сведений о ней при Александре, в т. ч. благодаря его браку с Роксаной (его параллелью он считает династический брак царя Рамсеса в данном тексте) ⁵⁹. Наконец, на рубеже ХХ и XXI в. А. Лоприено высказал довольно ожидаемое в свете историографических трендов этого времени мнение, что для написания Bxtn вообще не надо искать никакого определенного соответствия в реальных хоронимах, поскольку это чисто условная «воображаемая страна, находящаяся вне пределов политического понятия о чужеземных странах» (une entité imaginaire au-delà des frontiers de l’étranger politique) ⁶⁰.

Мнения Познера и Спэлинджера подводят, на наш взгляд, к правильной интерпретации обозначения «Бахтан», хотя оба они в определенной мере «недоформулированы» и несвободны от ошибок. Познер использовал в качестве аргументов в свою пользу сообщение Тацита и появление обозначения «Бактрия» в египетских текстах первого персидского владычества, однако странным образом (причем зная I книгу Диодора!) прошел мимо свидетельства о войне Осимандии с бактрийцами и оставил в тени полное сходство в положении по отношению к Египту Бахтана и исторического Хеттского царства. Спэлинджер по какой-то причине не сделал вывод, что если, как он считал, и информаторы Гекатея, и жрец, служивший переводчиком Германику, прочитали обозначение Хеттского царства с полностью аналогичной ошибкой, то эта ошибка представляла собой не случайное неверное чтение устаревшего хоронима, а его реинтерпретацию, произошедшую на системном уровне. Не вызывает сомнений, что и сообщение Гекатея и Диодора о войнах Осимандии с бактрийцами, и «Стела Бентреш» отражают опознаваемо и весьма четко геополитическую ситуацию на разных этапах исторического царствования Рамсеса II (соответственно, войну и мирные отношения с Хеттским царством); кроме того, оба эти свидетельства принадлежат к фиванской традиции и могут быть разделены лишь очень небольшим временным промежутком (если «Стела Бентреш» датируется временем не ранее ХХХ династии, то труд Гекатея, как мы говорили, был, видимо, создан в 310-е годы до н. э.). В таком случае наиболее вероятно, что и в «Стеле Бентреш» транскрипция Bxtn является не просто ошибочной передачей обозначения Хеттского царства, а предполагает перенесение его реминисценций на Бактрию, по полной аналогии со свидетельством Гекатея и Диодора. Нет ничего удивительного, что реалии исторического Хеттского царства к середине I тыс. до н. э. были прочно забыты египтянами (как, в частности, и греками при бытовании гомеровского эпоса ⁶¹); однако замещение этих реалий ассоциацией именно с Бактрией, по-видимому, требует все же объяснения более сложного, нежели породившее эту ассоциацию ошибочное чтение.

Думается, стоит еще раз обратить внимание на конфигурацию египетских владений согласно рассмотренным нами сообщениям Страбона и Манефона. У Страбона неподвластную египтянам периферию их владений образуют земли, которые либо вообще никогда не входили во владения межрегиональных ближневосточных держав I тыс. до н. э. (Скифия, Индия), либо покорились лишь Ахеменидам, сумевшим, кстати, подчинить и сам Египет (Бактрия, Иония). Манефон говорит о том, что Сетос-Рамессес (I) покорил Финикию и Кипр, бывшие владениями доахеменидских межрегиональных держав, а также Ассирию и Мидию, ставшие в должное время их метрополиями; иными словами, он приписывает этому царю создание исторически первой межрегиональной державы в ее максимально возможном «доахеменидском» объеме. Соответственно, противник, а затем внешнеполитический партнер такой державы должен локализоваться за ее пределами: нет сомнения, что огромный, согласно «Стеле Бентреш», срок путешествия из Египта в Бахтан – год и пять месяцев (стк. 17) – призван исключительно подчеркнуть удаленность этой страны. По всей вероятности, создатели рассмотренной нами традиции, основанной на реминисценциях о войнах XIX династии, полагали, что противником Египта в это время не были ни греки, ни некий народ кочевой периферии Ближнего Востока (скифы, в рамках альтернативной традиции о войнах царя Сесостриса ⁶²) и что при этом данный противник был интегрирован в его ойкумену, в отличие, например, от индийцев. «Подходящим кандидатом» на такую роль действительно оказывалась Бактрия, какой ее знали в середине I тыс. до н. э. и помнили в дальнейшем. Древнебактрийское царство, по-видимому, существовало вплоть до времени Кира II и было крупным образованием, интегрировавшим в своем составе ряд земель к востоку от Ирана ⁶³; при этом Ктесий Книдский, ориентировавшийся на персидскую традицию, приписывал создателю ассирийской мировой державы Нину неудачную попытку покорить Бактрию (Ctesias. F. 1b = Diod. II. 5–6 ⁶⁴). Иными словами, персидская (и, весьма вероятно, в целом ближневосточная) традиция не только помнила и знала о Древнебактрийском царстве, но и приписывала ему глубокую древность, что вполне могло повлиять и на египетскую традицию.

Таким образом, нам, как представляется, удалось не просто связать сюжет о противостоянии Египта и Бактрии в античных свидетельствах / Бахтана «Стелы Бентреш» с отдаленным восприятием противоборства Египта и Хеттского царства в начале XIX династии (этот вывод был очевиден и нашим предшественникам), но и объяснить такую его особенность, как явная ограниченность успеха египтян в этом противостоянии, согласно данным свидетельствам, а также сам «выбор» именно Бактрии на роль противника Египта на данном этапе. Вместе с тем едва ли не более важным нам кажется такой момент, как прослеживающаяся, на наш взгляд, системность схождений между рассмотренными нами сообщениями (как античной традиции, так и «Стелы Бентреш»). Именно эта системность позволяет говорить о том, что мы имеем дело не с разрозненными, хотя и тематически близкими сообщениями, а с репликами единой схемы, претендовавшей на осмысление прошлого Египта в историческом II тыс. до н. э. и уже существовавшей не позднее начала эллинизма (времени творчества Манефона ⁶⁵ и наиболее поздней из возможных датировок текста «Стелы Бентреш»). Вероятная фиванская привязка этой схемы, чувствующаяся в ее репликах, уже была нами отмечена.

¹ О зависимости I книги Диодора от сведений Гекатея Абдерского и о вероятной датировке труда последнего см. с подробными отсылками к литературе: Ladynin 2017, 221–222. Начиная с 1970-х годов, высказывались сомнения относительно зависимости сведений Диодора от труда Гекатея (Burton 1972, 1–34; Rathmann 2016, 163–164; Muntz 2017, 22–23 и др.), хотя в целом на сегодняшний день этого мнения придерживается большинство исследователей. Эти сомнения кажутся нам неоправданными по следующей причине: Диодор ссылается на Гекатея в связи c описанием царских гробниц в Фивах (F. 2 = Diod. I. 46. 8), однако это описание примыкает к описанию гробницы Осимандии и явно входит в характеристику второго, фиванского, ряда царей Египта (см. далее). Поскольку единство схемы последовательностей его царей в I книге Диодора и ее происхождение из одного первоисточника не вызывают сомнений, естественно счесть этим первоисточником именно труд Гекатея.

² См. об их идентификации: Ladynin 2017, 201–204.

³ Ladynin 2017, 222–229.

⁴ Demidchik 2010.

⁵ Wilkinson, Weeks 2016, 6–7. Страбон говорит о приблизительно 40 царских гробницах в Фивах (Strabo. XVII. 1.46).

⁶ Здесь и далее перевод по Tsybenko 2017, 86, 88; Diod. I. 47. 1: ἀπὸ γὰρ τῶν πρώτων τάφων, ἐν οἷς παραδέδοται τὰς παλλακίδας τοῦ Διὸς τεθάφθαι, δέκα σταδίων φησὶν ὑπάρξαι βασιλέως μνῆμα τοῦ προσαγορευ θέντος ᾿Οσυμανδύου. А. Бэртон полагала, что в данном случае имеется в виду Долина цариц, находившаяся в 1,5 милях от Рамессеума (Burton 1972, 147); по мнению Кр. Леблана, речь идет о часовнях жриц Амона, находившихся вблизи Рамессеума (Leblanc 1985, 71, n. 7).

⁷ Beckerath 1999, 154–155; Burton 1972, 148.

⁸ Burton 1972, 148–150; Leblanc 1985, 70–82; Burstein 1992, 46.

⁹ Diod. I. 48.

1: καὶ κατὰ μὲν τὸν πρῶτον τῶν τοίχων τὸν βασιλέα κατεσκευάσθαι πολιορκοῦντα τεῖχος ὑπὸ ποταμοῦ περίρρυτον καὶ προκινδυνεύοντα πρός τινας ἀντιτεταγμένους μετὰ λέοντος, συναγωνιζομένου τοῦ θηρίου.

¹⁰ На внешней стороне второго пилона находятся также тексты хетто-египетского договора 1270 г. до н. э. (PM II². 433 (8)) и «Поэмы о Кадешской битве» (PM II². 434 (9)).

¹¹ Diod. I. 47.6: μετὰ δὲ τὸν πυλῶνα περίστυλον εἶναι τοῦ προτέρου ἀξιολογώτερον, ἐν ᾧ γλυφὰς ὑπάρχειν παντοίας δηλούσας τὸν πόλεμον τὸν γενόμενον αὐτῷ πρὸς τοὺς ἐν τοῖς Βάκτροις ἀποστάντας·ἐφ' οὓς ἐστρατεῦσθαι πεζῶν μὲν τετταράκοντα μυριάσιν, ἱππεῦσι δὲ δισμυρίοις, εἰς τέτταρα μέρη διῃρημένης τῆς πάσης στρατιᾶς, ὧν ἁπάντων υἱοὺς τοῦ βασιλέως ἐσχηκέναι τὴν ἡγεμονίαν. См. о разделении войска Рамсеса II на четыре корпуса: KRI II. 21–23 («Поэма о Кадешской битве»); о присутствии при нем его сыновей: KRI II. 144–145 (подписи к рельефам со сценами битвы в Карнакском храме); Kitchen 1985, 53. Изображения царских сыновей, ведущих азиатских пленников, имеются на внутренней стороне первого пилона Рамессеума (PM II². 432 (2)).

¹² Diod. I. 48. 3: τὸν δὲ τρίτον ἔχειν γλυφὰς παντοίας καὶ διαπρεπεῖς γραφάς, δι᾽ ὧν δηλοῦσθαι βουθυσίας τοῦ βασιλέως καὶ θρίαμβον ἀπὸ τοῦ πολέμου καταγόμενον. Данное описание не идентифицируется с известными сценами Рамессеума и, может быть, относится к утраченным изображениям западной внешней стены его второго пилона (PM II². 433 (8)).

¹³ Kitchen 1985, 60–62; Spalinger 2005, 226.

¹⁴ Перевод по Bobovich 1993, 71; Tac. Ann. II. 60. 3 = FGrHist. 665. F. 25b: et manebant structis molibus litterae Aegyptiae, priorem opulentiam complexae: iussusque e senioribus sacerdotum patrium sermonem interpretari, referebat habitasse quondam septingenta milia aetate militari, atque eo cum exercitu regem Rhamsen Libya Aethiopia Medisque et Persis et Bactriano ac Scytha potitum quasque terras Suri Armeniique et contigui Cappadoces colunt, inde Bithynum, hinc Lycium ad mare imperio tenuisse. legebantur et indicta gentibus tributa, pondus argenti et auri, numerus armorum equorumque et dona templis ebur atque odores, quasque copias frumenti et omnium utensilium quaeque natio penderet, haud minus magnifica quam nunc vi Parthorum aut potentia Romana iubentur.

¹⁵ Kelly 2010, 226.

¹⁶ См. подробно: Kelly 2010, 222–226.

¹⁷ Kelly 2010, 226.

¹⁸ «Мягко обращаясь со всеми покоренными народами и завершив свой поход через девять лет, Сесоосис велел посылать ежегодно дары в Египет в соответствии с возможностью [каждого]. Захватив невероятное множество пленных и другой добычи, он возвратился на родину, величием совершенных дел превзойдя [всех] своих предшественников… (покоренным) народам по мере возможности приносить ежегодную дань в Египет, а сам, собрав несметное множество пленников и прочей добычи, отбыл на родину, превзойдя (таким образом) подвиги своих предшественников. …Прежде всего, начав с богов, он воздвиг во всех городах Египта святилище наиболее почитаемого в каждом из них божества. К этим работам [Сесоосис] не привлек ни одного египтянина, но соорудил все трудом пленных…» (перевод по Tsybenko 2017, 100, 102; Diod. I. 55. 10: ἐπιεικῶς δὲ προσενεχθεὶς ἅπασι τοῖς ὑποτεταγμένοις καὶ συντελέσας τὴν στρατείαν ἐν ἔτεσιν ἐννέα, τοῖς μὲν ἔθνεσι κατὰ δύναμιν προσέταξε δωροφορεῖν κατ' ἐνιαυτὸν εἰς Αἴγυπτον, αὐτὸς δ' ἀθροίσας αἰχμαλώτων τε καὶ τῶν ἄλλων λαφύρων πλῆθος ἀνυπέρβλητον ἐπανῆλθεν εἰς τὴν πατρίδα, μεγίστας πράξεις τῶν πρὸ αὐτοῦ κατειργασμένος… Diod. I. 56. 2: πρῶτον μὲν γὰρ ἀπὸ θεῶν ἀρξάμενος ᾠκοδόμησεν ἐν πάσαις ταῖς κατ' Αἴγυπτον πόλεσιν ἱερὸν θεοῦ τοῦ μάλιστα παρ' ἑκάστοις τιμωμένου. πρὸς δὲ τὰς ἐργασίας τῶν μὲν Αἰγυπτίων οὐδένα παρέλαβε, δι' αὐτῶν δὲ τῶν αἰχμαλώτων ἅπαντα κατεσκεύασε…); Ladynin 2017, 240–242.

¹⁹ Перевод по Stratanovskiy 1964, 752; Strabo XVII. 1. 46 = FGrHist. 665. F. 25a: ἐν δὲ ταῖς Θήβαις ἐπί τινων ὀβελίσκων ἀναγραφαὶ δηλοῦσαι τὸν πλοῦτον τῶν τότε βασιλέων καὶ τὴν ἐπικράτειαν, ὡς μέχρι Σκυθῶν καὶ Βακτρίων καὶ Ἰνδῶν καὶ τῆς νῦν Ἰωνίας διατείνασαν, καὶ φόρων πλῆθος καὶ στρατιᾶς περὶ ἑκατὸν μυριάδας. Отметим, что в комментариях к «Географии» Страбона Шт. Радта какое-либо обсуждение этого пассажа по существу отсутствует: Radt 2009, 486.

²⁰ «…никогда индийцы… не посылали своего войска за пределы страны и никогда [войско] из-за рубежа не нападало и не покоряло их, за исключением военной силы под предводительством Геракла и Диониса, а в последнее время – македонян. Впрочем, Сесострис египтянин и Теаркон эфиоп дошли до Европы. Набокодросор же, который у халдеев прославился еще более Геракла, доходил даже до Столпов; этих мест, по словам Мегасфена, достигал и Теаркон, а Сесострис даже из Иберии ходил походом во Фракию и на Понт. Наконец, Иданфирс скиф прошел Азию вплоть до Египта. Однако никто из них, говорит этот писатель, не достигал Индии, и Семирамида умерла, не успев совершить похода. Правда, персы приглашали наемников из Индии – гидраков, – но сами не ходили туда войной, а только подходили близко во время похода Кира на массагетов» (Strabo XV. 1.6–8 = FGrHist. 715. F. 11a: …οὔτε γὰρ παρ' ᾿Ινδῶν ἔξω σταλῆναί ποτε στρατιάν, οὔτ' ἐπελθεῖν ἔξωθεν καὶ κρατῆσαι πλὴν τῆς μεθ' ῾Ηρακλέους καὶ Διονύσου καὶ τῆς νῦν μετὰ Μακεδόνων. καίτοι Σέσωστριν μὲν τὸν Αἰγύπτιον καὶ Τεάρκωνα τὸν Αἰθίοπα ἕως Εὐρώπης προελθεῖν, Ναβοκοδρόσορον δὲ τὸν παρὰ Χαλδαίοις εὐδοκιμήσαντα ῾Ηρακλέους μᾶλλον καὶ ἕως Στηλῶν ἐλάσαι. μέχρι μὲν δὴ δεῦρο καὶ Τεάρκωνα ἀφικέσθαι, ἐκεῖνον δὲ καὶ ἐκ τῆς ᾿Ιβηρίας εἰς τὴν Θρᾴκην καὶ τὸν Πόντον ἀγαγεῖν τὴν στρατιάν· ᾿Ιδάνθυρσον δὲ τὸν Σκύθην ἐπιδραμεῖν τῆς ᾿Ασίας μέχρι Αἰγύπτου· τῆς δὲ ᾿Ινδικῆς μηδένα τούτων ἅψασθαι· καὶ Σεμίραμιν δ' ἀποθανεῖν πρὸ τῆς ἐπιχειρήσεως· Πέρσας δὲ μισθοφόρους μὲν ἐκ τῆς ᾿Ινδικῆς μεταπέμψασθαι ῾Υδράκας, ἐκεῖ δὲ μὴ στρατεῦσαι, ἀλλ' ἐγγὺς ἐλθεῖν μόνον ἡνίκα Κῦρος ἤλαυνεν ἐπὶ Μασσαγέτας; Radt 2009, 142–144; Ladynin 2012.

²¹ Ivantchik 2005, 209–210; Ladynin 2017, 253, n. 2–3; 2021; 2023.

²² Dueck 2000, 146–151.

²³ Dueck 2000, 20.

²⁴ Radt 2009, 382–383.

²⁵ См. подробно: Ladynin 2009; 2017, 55–59.

²⁶ Перевод по Stern, Braginskaya 1997, 76; Manetho. Frg. 50 = Ios. C. Ap. I. 15. § 98– 102: τοῦ δὲ Σέθως ὁ καὶ ῾Ραμέσσης ἱππικὴν καὶ ναυτικὴν ἔχων δύναμιν τὸν μὲν ἀδελφὸν ῞Αρμαϊν ἐπίτροπον τῆς Αἰγύπτου κατέστησεν καὶ πᾶσαν μὲν αὐτῷ τὴν ἄλλην βασιλικὴν περιέθηκεν ἐξουσίαν, μόνον δὲ ἐνετείλατο διάδημα μὴ φορεῖν μηδὲ τὴν βασιλίδα μητέρα τε τῶν τέκνων ἀδικεῖν, ἀπέχεσθαι δὲ καὶ τῶν ἄλλων βασιλικῶν παλλακίδων. αὐτὸς δὲ ἐπὶ Κύπρον καὶ Φοινίκην καὶ πάλιν ᾿Ασσυρίους τε καὶ Μήδους στρατεύσας ἅπαντας τοὺς μὲν δόρατι, τοὺς δὲ ἀμαχητὶ φόβῳ δὲ τῆς πολλῆς δυνάμεως ὑποχειρίους ἔλαβε καὶ μέγα φρονήσας ἐπὶ ταῖς εὐπραγίαις ἔτι καὶ θαρσαλεώτερον ἐπεπορεύετο τὰς πρὸς ἀνατολὰς πόλεις τε καὶ χώρας καταστρεφόμενος. χρόνου τε ἱκανοῦ γεγονότος ῞Αρμαϊς ὁ καταλειφθεὶς ἐν Αἰγύπτῳ πάντα τἄμπαλιν οἷς ἀδελφὸς παρῄνει μὴ ποιεῖν ἀδεῶς ἔπραττεν· καὶ γὰρ τὴν βασιλίδα βιαίως ἔσχεν καὶ ταῖς ἄλλαις παλλακίσιν ἀφειδῶς διετέλει χρώμενος, πειθόμενος δὲ ὑπὸ τῶν φίλων διάδημα ἐφόρει καὶ ἀντῆρε τῷ ἀδελφῷ. ὁ δὲ τεταγμένος ἐπὶ τῶν ἱερέων τῆς Αἰγύπτου γράψας βιβλίον ἔπεμψε τῷ Σεθώσει δηλῶν αὐτῷ πάντα καὶ ὅτι ἀντῆρεν ὁ ἀδελφὸς αὐτοῦ ῞Αρμαϊς. παραχρῆμα οὖν ὑπέστρεψεν εἰς Πηλούσιον καὶ ἐκράτησεν τῆς ἰδίας βασιλείας. ἡ δὲ χώρα ἐκλήθη ἀπὸ τοῦ αὐτοῦ ὀνόματος Αἴγυπτος· λέγει γάρ, ὅτι ὁ μὲν Σέθως ἐκαλεῖτο Αἴγυπτος, ῞Αρμαϊς δὲ ὁ ἀδελφὸς αὐτοῦ Δαναός.

²⁷ Helck 1956, 41; ср. Murnane 1977, 183–185; Hornung et al. 2006, 211.

²⁸ Hornung et al. 2006, 209.

²⁹ Ladynin, Nemirovskiy, 2001, 89–92.

³⁰ По-видимому, сведения, которые приводил о нем Манефон (Manetho. Frg. 34– 36), в целом соответствовали рассказу Геродота о царе-завоевателе с этим именем (Hdt. II. 102–110) и во многом аналогичному рассказу Гекатея и Диодора о Сесоосисе (Diod. I. 53–58): Ladynin 2017, 42, 148–161, 239–247.

³¹ Ladynin 2017, 53–54, n. 1.

³² Maspero 2002, cxxii–cxxiii.

³³ Как Геродот (II. 110), так и Диодор вслед за Гекатеем (I. 57. 5) сообщают о возведении этим царем в Мемфисе колоссальных статуй себя, своей супруги и своих сыновей (примечательно, что данное сообщение, скорее всего, имеет в виду мемфисские памятники Рамсеса II: Lloyd 1988, 36–37); кроме того, мемфисская привязка ощущается и в некоторых других сообщениях Диодора (I. 53. 9; 57. 2).

³⁴ Ladynin 2018, 102–109.

³⁵ Ladynin 2009, 169–170.

³⁶ Ladynin 2019, 255–261.

³⁷ См. в целом Stuchevskiy 1984, 23–61; Murnane 1985; Kitchen 1985, 43–72; Spalinger 2005, 187–234.

³⁸ Соответственно, мы считаем ошибочным мнение И. А. Стучевского, что данные сообщения Манефона и Тацита относятся к войнам Рамсеса II: Stuchevskiy 1984, 66–67.

³⁹ См. об этих памятниках: Simpson 2003, 361; Ryholt 2013, 65–66. Издания текста по стеле Louvre C284: KRI II. 284–287; Broze 1989; переводы: Belova, Sherkova 1998, 57–63, 245–256 (А. Е. Демидчик); Simpson 2003, 361–367 (Р. Ритнер). Публикация блоков из Луксора была подготовлена Р. Ритнером для издания Epigraphic Survey’s Luxor Project, но, насколько известно, оно на сегодняшний день не появилось.

⁴⁰ См., с подробной аннотацией высказывавшихся в связи с этим памятником мнений: Gozzoli 2006, 240–247.

⁴¹ Belova, Sherkova 1998, 245, n. 1; ср. Beckerath 1999, 138–141, 154–155.

⁴² Nemirovskiy 1999, 157–158.

⁴³ Ladynin 2017, 46.

⁴⁴ Schulman 1979, 186, n. 41; Belova, Sherkova 1998, 249, n. 19; о схождениях «Стелы Бентреш» и текстов, связанных с этим династическим браком Рамсеса II, см. Lefebvre 1944; Morschauser 1988, 207–209; Gozzoli 2006, 243, n. 78.

⁴⁵ Edel 1976; Belova, Sherkova 1998, 251–252, n. 27.

⁴⁶ Schulman 1979, 183.

⁴⁷ Helck 1962, 285.

⁴⁸ В частности, в их суммарном описании как простирающихся от Нахарины до Карои (область в Нубии выше 4-го порога): Urk. IV. 1448. 13; 1628. 14–15; 1741. 15; Helck 1962, 285; Stockfisch 2006, 269, n. 67–68.

⁴⁹ Prisse d’Avennes 1847, 5, pl. XXIV.

⁵⁰ Morschauser 1988, 222.

⁵¹ Burkard 1994, 51.

⁵² Birch 1853, 232–233; Rougé 1910, 179 (републикация исследования, написанного в 1856–1858 гг.). Указание С. Моршаузера, что де Руже отождествлял Бахтан с Экбатанами (Morschauser 1988, 222, n. 85), неверно и основано на неправильно понятой отсылке П. Трессона (Tresson 1933, 65).

⁵³ Posener 1934.

⁵⁴ Posener 1936, 54, 184.

⁵⁵ Perrot 2010, 28.

⁵⁶ Edel 1975, 60, n. 9.

⁵⁷ В связи с этим стоит обратить внимание на засвидетельствованное в письме Аменхотепа II наместнику Нубии Усерсатету обозначение pA-#Aty (Urk. IV. 1344. 3: ) – видимо, обозначение Хеттского царства с употреблением при нем определенного артикля (Helck 1962, 280), что, при озвончении начального согласного, могло дать основу форме Bxtn.

⁵⁸ Spalinger 1977–1978.

⁵⁹ Ryholt 2013, 62-72.

⁶⁰ Loprieno 2001, 83.

⁶¹ О замещении Хеттского царства в гомеровской традиции царством амазонок см. Leonhardt 1911; Mayor 2014, 287–288 и др.

⁶² Ivantchik 2005, 190–221; Ladynin 2014; 2017, 251–264; 2021.

⁶³ Diakonoff 1971, 134–135; Frye 2002, 64–66.

⁶⁴ Llewellyn-Jones, Robson 2010, 117–119.

⁶⁵ Ladynin 2017, 30–31 (с отсылками к литературе).

Об авторах

Иван Андреевич Ладынин

Автор, ответственный за переписку.
Email: ladynin@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-8779-993X

доктор исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира исторического факультета, профессор Школы исторических наук

Список литературы