The Polish Noble Society of the Early 1690s. Annotation and Counter-Reformation

Full Text

Как известно, характер межконфессиональных отношений в Речи Посполитой, и в частности, в Польском королевстве, во второй половине XVI в. заметно отличался от их характера во многих других европейских странах. В ряде актов здесь была санкционирована законность существования в стране христианских конфессий, отличных от господствующего католического вероучения. Уже в 60-х годах XVI в. государственные органы были освобождены от обязанности выполнять решения католических церковных судов относительно инакомыслящих. Принятый во время бескоролевья в начале 70-х годов XVI в. акт Варшавской конфедерации, подтвержденный затем королем Стефаном Баторием, устанавливал запрет на карательные меры и насилие по отношению к инакомыслящим христианам. Акты такого рода в течение ряда лет обеспечивали в стране мирное сосуществование католиков и приверженцев протестантских конфессий. В начале 90-х годов XVI в. положение серьезно осложнилось.

Это было связано с деятельностью сторонников Контрреформации в рядах католического духовенства и дворянства. Конечная цель Контрреформации, как известно, – утверждение католического единомыслия, в том числе и с помощью насилия. Понятно, что попытки продвижения к такой цели закономерно вели к осложнению отношений между католиками и протестантами.

Одним из первых шагов к достижению единомыслия стали попытки сторонников Контрреформации положить конец существованию в королевских городах протестантских храмов-«зборов». Они доказывали незаконность их существования, опираясь на утвердившиеся в общественном сознании и житейской практике представления, что в компетенцию дворянина входит устройство конфессиональных отношений в своем имении в соответствии с собственными представлениями. По мнению католических публицистов, король обладал таким же правом по отношению к городам, находившимся под его властью. Такие высказывания находили отзвук у короля Сигизмунда III. Не ограничиваясь этим, приверженцы Контрреформации побуждали к нападениям на «зборы» учащихся католических образовательных учреждений и низы городского населения.

Результатом таких стараний стал разгром, а затем сожжение кальвинистского и арианского «зборов» в Кракове 23–25 мая 1591 г. Вскоре в ночь с 9 на 10 июня произошло нападение на кальвинистский «збор» в Вильне. На жителей Польского королевства наиболее сильное впечатление произвел разгром главного храма кальвинистов в столице. Хотя волнения там продолжались несколько дней, органы власти практически не приняли мер ни к их прекращению, ни к розыску виновных. Все это вызвало сильную отрицательную реакцию в шляхетской среде. В целом ряде воеводств не только Великой и Малой Польши, но и на землях Русского воеводства и Подолии состоялись без санкции власти дворянские съезды, участники которых требовали наказания виновных, возмещения ущерба и восстановления «зборов» [Lepszy 1939, 302–303].

25 июля 1591 г. в Хмельнике (на территории Сандомирского воеводства) собрался также без санкции власти общепольский съезд, куда были доставлены решения локальных собраний. В направленном участниками съезда обращении к королю говорилось не только о необходимости наказания виновных и восстановления «зборов», но и о «новом обеспечении» конфедерации и признании законности публичного протестантского богослужения в королевских городах [Ibid., 310, 313].

Созыв таких съездов осудили и король, и глава польской католической церкви – гнезненский архиепископ С. Карнковский [Ibid., 309]. Это однако не помешало шляхте собраться на новый съезд в Радоме 25 сентября 1591 г. Характерно, что к участникам съезда обратился католик – канцлер и великий гетман Ян Замойский, заявивший, что разгром «зборов» вызывает его «возмущение» и, как сторонник межконфессионального мира, он добьется подтверждения последнего на сейме [Ibid., 312].

Участники съезда приняли решение о необходимости созыва сейма «o ochrone pokoju pospolitego» («об охране общего мира») [Ibid., 322]. В инструкциях восьми сеймиков из разных частей Польского королевства, собравшихся перед сеймом 1592 г., содержалось предложение о присоединении к тексту Варшавской конфедерации «ustawy wykonawczej» («уставов о ее выполнении») и их одобрения сеймом [Ibid., 366]. Очевидно, таким способом был бы защищен «pospolity pokój» («мир в Польше»).

Эти наблюдения К. Лепшего существенно дополнен анализом всего известного материала на данную тему в инструкциях сеймиков 90-х годов XVI в. в работе Е. Опалиньского [Opaliński 1989, 33–34]. В 1587–1597 гг. в 15 из них (в ряде случаев неоднократно) содержалось осуждение «погромов» и требование принятия мер для наказания их участников. Характерно, что не обнаружено ни одной инструкции, составители которой пожелали бы взять под защиту участников «погромов». Причастность к ним низов городского населения не могло вызывать положительной реакции шляхты. Очевидно, в то время основная масса представителей дворянского сословия Речи Посполитой их осуждала.

Эти особенности сложившегося в Речи Посполитой социально-политического положения позволяют лучше понять специфику ряда сочинений, появившихся в разных слоях общества в связи с событиями 1592 г. и содержавших представления о желательном характере межконфессиональных отношений в стране.

Особое место среди них занимает написанное Петром Скаргой «Upominanie do ewanjelików i do wszystkich spolem niekalolików» («Напоминание протестантам и всем вообще некатоликам»), напечатанное в 1592 г. одновременно в Кракове и в Познани ¹.

П. Скарга, видный деятель ордена иезуитов, придворный проповедник короля Сигизмунда был одним из главных идеологов Контррефомации, боровшийся за утверждение в Польско-Литовском государстве католицизма как единственного вероисповедания. Что же побудило его обратиться к некатоликам своего государства?

Разумеется, обращение содержало призывы к утверждению религиозного единомыслия в Речи Посполитой. Представляет интерес аргументация автора в этом тексте. Он утверждал, что существование в стране разных вероисповеданий ведет к тому, что появляется и «różne o rzeczach swieckich rozumienie» («разное понимание светских дел»), за которым следуют конфликты, отсутствие подчинения и уважения к власти и упадок государства. Этим предостережением текст и заканчивается ². Таким образом определяется адресат «Напоминания» – светская дворянская среда, от которой и зависела судьба государства. Однако дело не ограничивалось этими призывами, достаточно обычными для публицистики католического лагеря.

Главная мысль П. Скарги состояла в другом. Он считал, что погром протестантского храма в Кракове дал возможность протестантам говорить о том, что католики не хотят с ними мира и доброго соседства и хотят «разливать нашу кровь» ³. Это-то мнение П. Скарга и старался опровергнуть.

Правда, он, как справедливо отметил М. Королько ⁴, отверг Варшавскую конфедерацию как договор о согласии между конфессиями, ее не приняла и Католическая церковь ⁵. Однако одновременно с этим в тексте П. Скарги указывалось, что католики и не думали разрывать «соседского мира» и предпринимать враждебные действия. Одобрялось обязательство короля в коронационной присяге соблюдать «pacem inter dissidentes in religione» («мир между несогласными в религии»). В случае возникновения конфликтов между протестантами и католиками король обязан был способствовать установлению мира ⁶. «Zle hereticwa ale sąsiedzi i bracia dobry, z ktorymi sie w jednej ojczyźnie powiązala milość» («Злы еретичества, но соседи и братия – добрые, с которыми в одном отечестве (нас) связала любовь») ⁷.

По отношению к «братьям»-еретикам возможны только средства «духовной войны», тогда протестанты будут обращены в истинную веру без войны и кровопролития, «bez domowych rozruchów» («без домашних волнений») ⁸.

П. Скарга приложил усилия, чтобы уменьшить значение такого события, как разрушение краковского «збора». По его мнению, это сделали «слабые» католики, они разрушили «збор», но не убивали людей, и никто их не побуждал к таким действиям. «To glupich tumult, którego żadny baczny katolik nie chwali» («Это погром глупых, который ни один католик не хвалит») ⁹.

В виду отсутствия как враждебных планов, так и враждебных действий католиков по отношению к протестантам, не было никаких оснований устраивать из-за разгромленного одного «збора» дворянские съезды без санкции королевской власти, провоцировать раздоры между «станами коронными» ¹⁰. Большинство католиков, несмотря на то что протестанты захватили многие их храмы вместе с имуществом, соблюдают с ними мир, «milchąc i czerpiąc» («молча и терпя») ¹¹.

Особенности повествования П. Скарги, дают возможность сделать вывод, что предпринятые попытки осуществить на польской почве программу Контрреформации – утверждение единомыслия с помощью насилия – вызвали в дворянской среде столь сильную отрицательную реакцию, что автору пришлось выступить от имени Католической церкви, заверяя, что она призывает лишь к мирному сожительству с протестантами и только за «духовную войну» с ними.

Текст П. Скарги – достаточно показательное свидетельство силы протестантской оппозиции в начале 90-х годов XVI в. Как представляется, он был вынужден прибегнуть к таким аргументам и потому, что нападения на «зборы» вызвали отрицательную реакцию не только протестантской, но и католической шляхты ¹². Эту сторону дела П. Скарга, вероятно, сознательно обошел молчанием. Ряд важных свидетельств на этот счет обнаруживаются в другом тексте, вышедшем из католического лагеря в связи с событиями 1591 г.: «Przestroga dla katolików w zachowaniu z heretyki» («Предостережение для католиков в обращении с еретиками») ¹³. Автор выразил опасения, что среди католиков могут найтись люди, которые протестантам «na duchownych pomagać będą» («будут помогать против духовных») ¹⁴. Могут быть и такие, кто помогает протестантам в организации съездов и дает им советы ¹⁵. Есть и католические шляхтичи, которые присваивают церковные десятины не только в своих имениях, но и на государственных землях, находящихся под их управлением ¹⁶. В тексте имеется и выпад против «светских панов», для которых «policja» – светский порядок – значит больше, чем «kościoł», для которых важен прежде всего мир и «хорошее имение» ¹⁷.

Эти замечания ясно показывают, с какими затруднениями столкнулись сторонники Контрреформации, желая привлечь на свою сторону католическую шляхту.

Как и Скарга автор «Предостережения» отверг Варшавскую конфедерацию и настаивал на том, что установление мира должно сопровождаться возвращением захваченной протестантами церковной собственности ¹⁸.

Вместе с тем он считал нормальным существование «соседского мира» между протестантами и католиками, который сложился еще до появления Варшавской конфедерации и предусматривал право протестантов «верить как хотят» ¹⁹. Текст содержит предостережения по поводу контактов с протестантами, но при этом автор утверждал, что католики не будут устраивать «волнения» («rozruchy»), так как их побуждает к установлению мира любовь к братьям («milość ku braciej») ²⁰.

В одном из мест текста специально говорится, что католики в этом государстве не могут избегать контактов с протестантами «dla ludzkości i milości ku nim» («ради человечности и любви к ним»), с надеждой на их обращение. Текст заканчивается словами: «Kościol z nim towarzystwa nie zakazuie» («Костел не запрещает товарищеских отношений с ними»).

В искренности автора «Предостережения» можно сомневаться. Из некоторых пассажей его текста видно, что, по его мнению, утверждение «соседского мира» возможно лишь при выполнении значительной части программы Контрреформации: возвращение католической церкви ее храмов и имущества, удаление из городов протестантских «министров», восстановление юрисдикции церковных судов ²¹. Вместе с тем очевидно, что для того, чтобы убедить читателя-дворянина в добром намерении католической стороны, он обращался к представлениям о межконфессиональном мире характерным именно для дворянской среды, заверяя, что церковь их разделяет. Тексты П. Скарги и автора «Предостережения» наглядно показывают с какими сложностями в восприятии конфессиональных проблем дворянским обществом пришлось столкнуться приверженцам Контрреформации, когда они попытались заручиться его поддержкой и избежать отрицательных последствий для своей церкви.

Вместе с тем, несмотря на сильное сопротивление в этой среде, оба автора полагали, что в будущем положение изменится. Обращаясь к протестантам, П. Скарга выразил надежду, что «дети ваши разуму вас научат» и многие уже привели своих отцов к Христу ²². Автор «Предостережения» также утверждал, что нижняя палата сейма – посольская изба – не находится уже под таким сильным влиянием протестантских послов, как ранее ²³. Надежды явно возлагались на то, что со временем в дворянской среде главную роль станут играть воспитанники иезуитских училищ. Но это были надежды на будущее, а в начале 90-х годов XVI в. приходилось считаться с иным положением вещей и заявлять, как уже отмечалось выше, что католическая сторона принципиально воздерживается от насилия по отношению к инакомыслящим.

Сохранившиеся источники позволяют судить о том, как реагировала на положение дел протестантская сторона. В Познани в том же 1592 г. был напечатан полемический ответ (Respons) на обращение П. Скарги ²⁴. Уже первые слова этого текста показывают, что идеолог Контрреформации не смог убедить протестантов в мирных намерениях католического лагеря. В его сочинении – указывалось в Respon’se – под овечьим руном скрываются волчьи зубы ²⁵: он призывает к прекращению волнений и установлению мира, но хочет такого мира, при котором католическая церковь будет господствовать над верой и сомнениями людей, а тех, кто не согласится с ее решениями, будут осуждать и «подавать под меч» ²⁶.

В ответном произведении протестантов утверждалось также, что, выступая против Варшавской конфедерации, П. Скарга разрушает стены посполитого коронного мира, чтобы в Речи Посполитой сложилось такое же положение, как в годы религиозных войн во Франции. Он якобы хочет только «духовной войны», но на деле думает о настоящей войне и готовится к ней, предлагая своим приверженцам, чтобы «miecze swe po kainowski jako najpredzej gotowali» («мечи свои скорее по-каиновски готовить») ²⁷.

Таким образом, сторонники Контрреформации, несмотря на все их мирные декларации, характеризовались как желающие силой навязать свою веру инакомыслящим, не останавливаясь перед войной. Такие обвинения должны были оттолкнуть от П. Скарги и его сторонников массы шляхты разных конфессий, придерживавшейся иных взглядов на характер межконфессиональных отношений.

Однако этим протестантский автор не ограничился. Он обвинил Скаргу в том, что тот выступает против шляхетских «вольностей», он и его приверженцы стремятся к установлению в Речи Посполитой абсолютной власти монарха – приверженца католицизма, «wszystkie stany po hiszpansku zniewoliwszy» («все сословия по-испански сделав несвободными») ²⁸. Такие упреки должны были лишить П. Скаргу и других католических идеологов всякой поддержки в дворянской среде. Обвинение получило обоснование в ряде разделов в Respon’se, в частности, в том, где разбиралось утверждение П. Скарги, что протестанты в своих усадьбах на территории королевских городов не могут «bawić się religią» («развлекаться религией»).

Протестантский автор подчеркнул законность права шляхтича в своем доме «do slużenia Bogu» («проводить службы Богу»). Более того – это важнейшая часть («najprzedniejsza rzecz») дворянских вольностей, за которую лучше умереть, чем ее утратить ²⁹.

Он акцентировал внимание на том, что «народу во всем свободному» его правители, что касается веры и убеждений, никогда не чинили насилия и не запрещали богослужения. «Прелаты» захотели изменить этот порядок, но они не должны «разрушать ничьей вольности» ³⁰. Очевидно, эти слова автор адресовал не только протестантским дворянам, а ко всей дворянской массе, заинтересованной в сохранении своих «вольностей». Католики-шляхтичи должны были бы понять к каким последствиям для их «вольностей» ведут действия приверженцев Контрреформации.

Помимо вопроса о «вольностях» и их судьбе в реакции на выступление П. Скарги большое место занял вопрос о сохранении стране межконфессионального мира.

При рассмотрении этой темы автор Respons отталкивался от высказываний П. Скарги о том, что католическое духовенство не может одобрить Варшавскую конфедерацию, так как она лишает Католическую церковь права «карать» еретиков ³¹. Он разъяснил, что с последователями ложных учений следует бороться вплоть до изгнания их из общины и разрыва контактов подобно тому, как поступили кальвинисты с арианами, но эта борьба должна вестись «мечом духовным». Учение Христа «nie każe o ich bląd na gardle karać» («не требует наказывать за ошибку»), т. е. за взгляды подвергать еретиков смертной казни. С ними приходиться сосуществовать ³².

П. Скарга убеждал читателей, что наличие в государстве разных конфессий провоцирует конфликты в решении и «светских» вопросов, что ведет к упадку государства ³³. Протестантский же автор считал, что к такой ситуации ведет стремление преодолеть разногласия именно «мечом» и карательными мерами ³⁴. В Польше началу гражданской войны препятствует конфедерация – соглашение о мирных отношениях между приверженцами разных конфессий, что она предотвратит «домовые войны» ³⁵. Характерно, что он осудил преследования католиков в Германии, Франции, Швеции, но полагал при этом, что в Польше существование конфедерации обеспечит мир, чтобы такое зло не касалось «ani ewangelika ani katolika» («ни протестанта, ни католика») ³⁶. Таким образом, и в этой части автор фактически обратился к шляхте разных конфессий, полагая, что все эти люди в равной мере заинтересованы в том, чтобы избежать бедствий войны, вызванных религиозной нетерпимостью. Очевидно стремление объединить под понятными лозунгами сохранения «вольностей» и «мира» всю дворянскую массу для отпора наступлению сторонников Контрреформации.

Резкая, бескомпромиссная позиция по отношению к П. Скарге и его сторонникам опиралась, как представляется, на убеждение автора-протестанта, что все шляхтичи вне зависимости от религиозной принадлежности желают сохранения межконфессионального мира в своей среде и не хотят конфликтов между «братьями». Обращаясь к П. Скарге и его сторонникам, он выразил убеждение, что «cnotliwy Polak» (добродетельный поляк), человек «шляхетной и рыцарской крови» не позволит и себя «обмануть» (omamić) ³⁷.

Говоря о желаниях П. Скарги и его сторонников добиться того, чтобы король протестантов «dla wiary […] karal» («карал […] за веру»), автор отметил, что об этом «не мыслят» «bracia nasza katolicy, ludzie świecky» («братья наши католики, светские люди») ³⁸.

Хорошо известно, что в дворянской массе Польского королевства протестанты составляли очевидное меньшинство. В таких условиях решения в 1591 г. предсеймовых сеймиков многих воеводств Польского королевства о необходимости дополнить акт Варшавской конфедерации инструкцией о применении ее норм на практике очевидно говорят о том, что такие представления протестантского публициста имели точку опоры в исторической реальности начала 90-х годов XVI в.

Сохранился источник, который в определенной мере проливает свет на взгляды той части католической шляхты Польского королевства, которая выступала за сотрудничество с протестантами ради сохранения межконфессионального мира.

Выше упоминалось «Предостережение», адресованное католическим шляхтичам публицистом-сторонником Контрреформации. Еще один ответ на этот текст появился под названием «Na przestrogę do katolików uczynioną katolik odpowiada» («На предостережение католикам католик отвечает») ³⁹.

Общий смысл этого произведения состоит в том, что его автор отверг советы оппонента, отказался участвовать «в кровавом предприятии» духовных лиц и намеревался вместе с протестантами утвердить межконфессиональный мир, не допустить его нарушений и подвергнуть нарушителей наказанию ⁴⁰.

Текст представляет собой мотивацию такого решения: в сознании католической шляхты сохранялось проявившееся в эпоху Реформации отрицательное отношение к увеличению земельной собственности Церкви и ее усилиям, направленным на рост церковных доходов. Благодаря заупокойным вкладам к церкви перешла половина «dziedzictw naszych» («наших наследных владений»), благодаря чему Церковь сосредоточила в своих руках в два раза больше земли, чем у всех шляхтичей вместе с королем, но этого духовным лицам мало, и они требуют еще и «десятин» ⁴¹, чем демонстрируют неприязнь (niechęć) к шляхетским «вольностям» ⁴².

Вызывали отрицательную реакцию и притязания духовенства на более высокое положение в обществе по сравнению со шляхтой, его претензии на руководство духовной жизнью шляхты. Показательна в этом плане реакция автора «На предостережение католикам» на ссылки автора «Предостережения» на то, что Варшавскую конфедерацию осудил синод польской католической церкви в Пéтркове в 1577 г. Он выразил возмущение тем, что для решения такого вопроса духовные лица cобрались, не ставя в известность «сынов коронных», и на этом «приватном» съезде выступили против мира установленного «всей Короной» ⁴³.

Католическая церковь добивалась возвращения утраченных во время Реформации костелов и десятин и восстановления обязанности государственных органов выполнять решения церковных судов и обратилась к католической шляхте за поддержкой, но автор ответа отверг эти требования ⁴⁴.

В тексте «На предостережение католикам» протестантские шляхтичи Польского королевства характеризовались, как «братья» шляхтичей-католиков, их родственники и «добрые соседи» ⁴⁵. Одновременно они выступали как члены одного дворянского сословия, заинтересованного в том, чтобы пользоваться своими сословными правами в полном объеме.

Адресованное шляхте требование отдать католическому духовенству храмы воспринималось так же, как и автором Respons, покушением на шляхетскую «вольность» не только протестанта, но и католика, ставилось под сомнение его «ius patronatus» («право патроната») над храмом в своем имении. В случае принятия этого требования протестантский публицист обещал вместе с протестантским «братом» осуществить «do prawa […] z nim jachać u dopomagać mu, żeby nie był oprzymowan» («право […] с ним ехать и помогать ему, чтобы не был угнетен») ⁴⁶.

И в предложении вернуть церковным судам право наказания еретиков автор «На предостережение католикам» ⁴⁷ также видел покушение на сословные права его «братьев»-протестантов – «pozwami brata moego ewanegelika o wiarę i wolność jego tubrbować nie będziecie» («вызовами в суд брата моего протестанта из-за веры и свободы его не будешь беспокоить»), – писал он, обращаясь к автору «Предостережения» и его единомышленникам ⁴⁸.

Если из-за попыток сторонников Контрреформации осуществить свои требования в стране начнется гражданская война, то, как заявил автор, он либо не будет в ней участвовать и убивать родственников и соседей, либо даже может вступить в войну на стороне протестантов «do poratowania powinnych a milych moich» («для спасения родственников и любимых моих») ⁴⁹. В целом потенциальную войну он расценивал как страшное бедствие, грозящее упадком и церкви, и государству, которое захватят османы ⁵⁰.

Как единственную возможную альтернативу такому финалу автор выдвинул идею межконфессионального мира, о реальности которого, по его мнению, говорят не только установление карательных санкций по отношению к нарушителям Варшавской конфедерации, но и отторжение протестантскими «министрами» учения ариан – радикального направления Реформации, близкого к иудаизму и исламу и признание ими факта, что в католическом вероучении «wstał fundament prawdziwego wyznania o majestacie Boskim» («сохранился фундамент правдивого исповедания о величии Божьем») ⁵¹, т. е. учения о божественной природе Христа. В этой связи автор «На предостережение католикам» отверг советы автора «Предостережения» избегать бесед о вере с протестантами и наоборот призвал вести беседы о наилучшем пути на Небо ⁵².

Таким образом, текст ответа позволяет понять мотивацию решений дворянских сеймиков во время событий 1591–1592 гг. Несмотря на имевший место рост численности сторонников католического вероучения и католическая, и протестантская шляхта воспринимали себя, как единую общность, заинтересованную в сохранении и расширении своих сословных прав. Попытки сторонников Контрреформации вернуть присвоенную протестантами-шляхтичами церковную собственность воспринимались в этой среде, как покушение на шляхетские «вольности» и попытки возобновить сбор «десятин». Актуальным становился вопрос о защите прав протестантов всем дворянским сословием.

Еще более сильную негативную реакцию вызвали сообщения о разгромах протестантских «зборов» в польских городах. Убедить шляхту разных конфессий в том, что католическое духовенство не имеет к ним никакого отношения не удалось. Автор ответа на «Предостережение», католический шляхтич, отметил, что духовные лица – мастера переложить ответственность с себя «na dzieci a hultajstwo» («на детей и бродяг») ⁵³.

Происшедшее было явно воспринято как шаг, ведущий к гражданской войне, вызванной стремлением установить религиозное единомыслие с помощью насилия. Шляхту отталкивали от такой перспективы не только бедствия войны, но и нежелание конфликта с членами своего сословия («братьями»), добрыми соседями и родственниками. Отсюда требования дворянских сеймиков дополнить акт Варшавской конфедерации постановлением, устанавливавшим санкции для нарушителей межконфессионального мира.

В итоге, на пути к достижению Контрреформацией своих целей в Польском королевстве встали особенности сознания польского дворянского общества. Чтобы достичь своей цели идеологи Контрреформации должны были преодолеть эти препятствия.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

Korolko M. Klejnot swobodnego sumienia. Polemika wokół konfederacji warszawskiej w latach 1573– 1648, Warszawa: Pax, 1974 426 s.

¹ Публ. текста: Korolko 1974, 177 ff.

^[2] Ibid., 183, 197–198.

^[3] Ibid., 180.

⁴ Ibid., 97.

⁵ Ibid., 180 ff.

⁶ Ibid., 189.

⁷ Ibid., 192.

^[8] Ibid., 192–193.

^[9] Ibid., 180, 190–191.

^[10] Ibid., 194.

^[11] Ibid., 194.

¹² Показательным примером могут служить высказывания такого видного политического деятеля-католика, как Ян Замойский.

¹³ Korolko 1974, 199 ff.

¹⁴ Ibid., 203.

¹⁵ Ibid., 206.

^[16] Ibid., 207–208.

¹⁷ Ibid., 208.

¹⁸ Ibid., 203.

¹⁹ Ibid., 199, 204.

²⁰ Ibid., 202.

^[21] Ibid., 203.

²² Ibid., 192.

²³ Ibid., 212–213.

^[24] Ibid., 215 ff.

²⁵ Ibid., 219.

^[26] Ibid.

²⁷ Ibid., 220–221. См. также утверждение, что сторонники контрреформации хотят, чтобы их приверженцы «kalali ręce swe we krwi ewanjelików braci swoich» («купали руки в крови протестантов – братьев своих»). (Ibid., 223).

²⁸ Ibid., 220.

^[29] Ibid., 238.

^[30] Ibid., 237–238.

³¹ Ibid., 181–182.

^[32] Ibid., 225–226.

^[33] Ibid., 183.

³⁴ Ibid., 229.

^[35] Ibid., 223, 227.

^[36] Ibid., 233.

^[37] Ibid., 223.

³⁸ Ibid., 239.

^[39] Ibid., 248 ff.

⁴⁰ Ibid., 257–258.

^[41] Ibid., 250, 254, 256.

⁴² Ibid., 251. Говоря о таких требованиях, автор написал, что при этом «pomogł bych bratu ewangelikowi […] przeciwko wam» («помог бы брату протестанту […] против вас»).

^[43] Ibid., 250.

⁴⁴ Ibid., 251.

⁴⁵ Ibid., 251, 252, 254, 257–258.

^[46] Ibid., 251.

⁴⁷ Ibid., 249.

⁴⁸ Ibid., 257.

^[49] Ibid., 258.

^[50] Ibid., 254–255.

⁵¹ Ibid., 253.

^[52] Ibid., 252–253.

^[53] Ibid., 253.

About the authors

Boris N. Florya

Author for correspondence.
Email: ritlen@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-0779-2488

D. Sc. (History), Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Head of the Department

References