The use of categories and methods of natural sciences in jurisprudence and political science

Full Text

Иногда естественные науки противопоставляют политологии и юриспруденции, как, например, это делали участники Венского кружка позитивистов третьего-четвертого десятилетий ХХ в .¹ Причем присутствует разделяемая ими идея, что политология и юриспруденция будут результативны лишь в одном случае. На политологическое и юридическое познание распространяются терминология и методы исследования естественных наук. К ним относятся, в частности, математика, физика, биология и химия, но никак не общественные науки. Пока же такого распространения нет, о результативности политологии и юриспруденции говорить нельзя, ибо знание, достигаемое этими отраслями познания с помощью их понятий и методов, к науке не относится².

Приверженцы указанного противопоставления политологии и юриспруденции естественным наукам считают правильным воззрение на «идеальный продукт» ³научного исследования, разработанное участниками упомянутого Венского кружка⁴. Имеется в виду трактовка отмеченного итога в виде базирующейся на аксиомах суммы суждений⁵, которая выступает результатом «объективных наблюдений»⁶, а также формализована с помощью языка математики⁷.

На такой теоретической основе отмеченные приверженцы в США ХХ в. полагали, что методы изучения, применяемые в естественных науках, подходят для исследования политико-юридических явлений⁸. Причем усилия указанных ученых привели здесь к тому, что, например, везде в политологии, где соответствующим исследователям представлялось возможным, предпринималось «определение количества» ⁹и обсуждаемая сфера познания оказалась наполненной математическими формулами¹⁰. Политологи же стали применять большое число «сложных эмпирических технических приемов»¹¹. Подразумевается обращение в целях исследования к использованию анкет, интервьюированию, «отбору образцов, анализу движущих сил и возвращения в прежнее положение»¹², равно как и к созданию моделей в соответствии с задачами изучения, которые поставлены¹³. Впрочем, то же самое случилось в США ХХ века в науке, изучающей право¹⁴.

Такого рода воззрения и соответствующая им научная практика широко распространены среди ученых и в XXI в. Скажем, сциентизм, а именно теоретический подход, согласно которому обществоведение вообще и правоведение в частности в состоянии установить закономерности функционирования общества теми же методами, какие применяют естественные науки к физическому миру, преобладает в науке наших дней. Сциентизм наиболее очевиден в т. н. формалистских традициях общественной науки и юриспруденции, которые господствуют в отмеченных отраслях знания благодаря обращению соответствующих ученых к дедуктивной, иногда математизированной, логике, созданной на основе аксиоматической системы геометрии Евклида¹⁵.

Если оценивать приведенное теоретическое представление о противопоставлении естественных наук, с одной стороны, и политологии, а также юриспруденции – с другой, то оно едва ли обоснованно. Причина очевидна. Все обществоведение изучает природу.

Эта идея, например, сформулирована Э. А. Хобелем. Как он выразился, «право существует» ¹⁶в культуре. Культура же выступает частью природы. Поэтому все изучающие культуру отрасли познания, включая обществоведение, относятся к естественным наукам. К ним принадлежит и правоведение¹⁷.

В этой ситуации полагать, что продукт любой отрасли научного познания неизменно должен быть совокупностью утверждений, которая формализована через использование математики, значит ошибаться. Верные же суждения таковы.

В каждой отрасли научного познания характер этого продукта определяется спецификой исследуемой природной области. Именно последняя диктует применяемые в ней людьми категории и методы для изучения. Они вытекают из упомянутой специфики и поэтому сами специфичны.

Скажем, указанным образом обстоят дела как в математике и физике, так и в юриспруденции и политологии. Причем каждая из названных отраслей познания имеет свой собственный, специфичный именно для нее результат познания или научный продукт, достигаемый с помощью уникальной для нее системы понятий и методов, применяемых в исследовании.

Области природы, изучаемые отдельными такими отраслями познания, частично совпадают. Отсюда вытекает то, что каждая из последних для исследования собственного предмета может прибегать к категориям и способам изучения, выработанным иными науками.

Работающим в отрасли познания ученым следует так поступать лишь тогда, когда в итоге оказывается налицо вполне определенный результат. Он выступает обязательным условием для этого рода обращения. Имеется в виду то, что применяемые в науке понятия и методы иных отраслей познания приводят к появлению в ней нового научного знания.

Можно привести сколько угодно подобных примеров. Так, отмеченным образом обстоят дела с обращением политологии и юриспруденции к методу рационального моделирования, созданному вне них. В этом случае, в частности, подразумевается «применение подхода разумного деятеля в области избирательного поведения»¹⁸.

Не случайно такое обращение в немалой степени способствовало изучению политической наукой и юриспруденцией человеческих ценностей в соотношении их с политикой и правом¹⁹. Например, упомянутый концептуальный подход разумного деятеля стал существенной частью методологии при конструировании «теорий о равенстве, свободе»²⁰, а также «справедливости»²¹. В частности, имеются в виду идеи в правоведении, сформулированные Дж. Финнисом²².

Указанное обязательное условие для обращения всякой науки вообще и политологии, равно как и юриспруденции, в частности к категориям и методам иных отраслей познания иногда не соблюдается. Между прочим, такой факт несоблюдения скорее всего имеет место относительно идеи Д. Истона о повиновении людей властям в политически организованном обществе.

Скажем, он написал, что для выживания общества подчинение его членов органам управления всем этим социальным организмом должно «меняться в пределах континуума. Вероятность принятия всех таких постановлений в качестве обязательных обычно меньше 1, по крайней мере в любом значительном историческом промежутке времени. Все же, несомненно, она должна быть выше 0,5… Отношение непринятия к принятию должно опускаться внутри ограниченного диапазона значительно больше, чем пропорция, характерная для случайности»²³. Если бы дела обстояли не так, то общество оказалось бы дезорганизованным.

В самом деле, еще в XIX в. то же самое утверждал Дж. Остин, когда отмечал, что такое сообщество разрушается, если в нем предписаниям юридических норм добровольно не подчиняется большинство живущих здесь людей²⁴. Д. Истон с помощью категорий, взятых им за пределами традиционных политологии и юриспруденции, едва ли добавил к указанной идее Дж. Остина что-либо новое.

Ясно, что относительно подобного рода использования в политологии и юриспруденции категорий и методов иных наук верен следующий вывод: оно неуместно.

Сформулированная логика авторов настоящей статьи подтверждается практикой функционирования общественных наук, включая политологию и юриспруденцию. В частности, это демонстрируют приведенные Д. Истоном сведения о том, как в ХХ в. после истечения его первой половины общественные науки в США производили научный продукт, отличающийся от того, который выступает идеальным для позитивистов Венского кружка и их последователей. Причем Д. Истон связал эту информацию с данными, накопленными в указанный период в иных отраслях познания.

Как он писал, в это время в США начался процесс отказа ученых от принятия в качестве верного указанного позитивистского представления об идеальном продукте научных усилий. Такова, по словам Д. Истона, «наиболее драматичная вещь из происходивших» ²⁵тогда в политологии.

Правда, упомянутый «эталон»²⁶, по крайней мере в девятом десятилетии ХХ в. еще являлся целью в научной работе для «многих» ²⁷исследователей. «Это особенно верно» ²⁸относительно представителей политической науки, трудившихся в сферах познания, в которых его возможно было достичь как итог изысканий²⁹. Скажем, имеется в виду отмеченное «рациональное моделирование» ³⁰разных видов.

В политологических исследованиях, продолжал свое изложение упомянутых сведений Д. Истон, есть области, где отмеченный идеальный продукт не вырабатывается³¹. Притом они формируют «преобладающую часть» ³²предмета политологических изысканий. Например, такова ситуация при классификации политических феноменов на виды, которая выступает составным элементом теоретических представлений об этих явлениях³³.

По наблюдениям Д. Истона, в областях, не характеризующихся производством рассматриваемого идеального продукта, исследователи прилагают все свои силы, чтобы получить ранее неизвестные научные результаты. С этой целью «отмеченные сферы» ³⁴объекта изучения политологии изучались с помощью применения норм обыкновенной формальной логики, сбора сведений в соответствии с давно известными научными методиками и всестороннего анализа собранной информации³⁵.

Полученные в указанных областях знания зачастую рассматривались не на основе критериев, присутствующих в ранее изложенной трактовке идеального научного продукта, данной участниками Венского кружка позитивистов. Отмеченные итоги познания, отличающиеся от изложенного позитивистского представления об их идеале³⁶, в ряде случаев трактовались как обязательный составной элемент научного знания в его совершенном облике³⁷.

Как указал Д. Истон, в анализируемый период в ходе развития естествознания ³⁸ было установлено следующее обстоятельство. Нет какого-то единственного непременного продукта научных усилий³⁹, выступающего обязательным итогом постижения любого познаваемого объекта⁴⁰. Такой же вывод был сделан и применительно к истории «научной деятельности» ⁴¹целиком, а именно обнаружено «разнообразие результатов изыскания»⁴², оцениваемых учеными «как полезные и нужные»⁴³, а не один результат, диктуемый «позитивистским толкованием» ⁴⁴участников Венского кружка.

Приведенные сведения из истории находятся в гармонии с заключениями «философии науки»⁴⁵. Согласно последним есть немало разновидностей итога изысканий в науке, которыми занятые ею лица являются удовлетворенными⁴⁶, в том числе и тогда, когда соответствующие результаты исследований не отвечают критериям, присущим отмеченному позитивистскому идеальному продукту научных усилий⁴⁷. Например, подразумеваются разнообразие классификаций и совокупностей понятий в ботанической и биологической отраслях познания⁴⁸, а также подобного рода вещи в политологии⁴⁹, к которым, скажем, относится сложное построение категорий, созданное Д. Истоном в ходе реализации системного теоретического подхода к рассмотрению политических явлений. Указанные разновидности выступают результатом научной работы, соответствующим необходимым качествам такого итога не в меньшей мере, чем отражающая реальность формула математики⁵⁰.

Подтверждение фактами из функционирования обществоведения и иных наук ранее логически обоснованной альтернативы отмеченным идеям позитивистов Венского кружка и их последователей позволяет сделать только один вывод. Ее нужно брать «на вооружение» исследователям всех общественных наук, включая политологию и юриспруденцию. Это принесет пользу любой научной дисциплине из них.

Смысл двух предыдущих суждений можно выразить и иначе. Если сравнивать упомянутую альтернативу изложенным взглядам позитивистов Венского кружка и их последователей и идеи их самих, т. е. смысл вспомнить то, что Г. Алмонд, используя слова из Библии, писал о борьбе между различными теоретическими построениями в науке.

Как он выразился, при их соперничестве «будут плач и скрежетание зубами, ибо… немногие [из этих концептуальных конструкций] избираются» ⁵¹большей частью научных работников для использования в их изысканиях. Авторы данной работы питают надежду, что окажутся избранными именно их представления.

 

¹ См.: Easton D. Political Science in the United States: Past and Pre-sent // International Political Science Review. 1985. No. 1. Pp. 137, 138, 150; Huang Philip C. C., Yuan Gao. Should Social Science and Jurisprudence Imitate Natural Science? // Modern China. 2015. Vol. 41 (2). Pp. 131–135.

² См.: Easton D. Op. cit. Pp. 138, 148.

³ Ibid. P. 148.

⁴ См.: ibid. P. 138.

⁵ См.: ibid. P. 148.

⁶ Ibid.

⁷ См.: ibid.

⁸ См.: ibid. Р. 137.

⁹ Ibid. P. 138.

¹⁰ См.: Midlarsky M. I. The Disintegration of Political Systems. War and Revolution in Comparative Perspective. Columbia, 1986. Pp. 141–210.

¹¹ Easton D. Op. cit. P. 138; см. также: Bayley D. H. Social Control and Political Change. Princeton, 1985. Pp. 86, 128.

¹² Easton D. Op. cit. P. 138.

¹³ См.: ibid.

¹⁴ См.: Tuori K. American Legal Realism and Anthropology // Law and Social Inquiry. 2017. No. 3. P. 815; Hoebel E. A. The Law of Primitive Man: A Study in Comparative Legal Dynamics. Cambridge, Massachusetts, 1954. Pp. 29–45, 139; Pound R. Social Control through Law. New Haven, 1942. Pp. 112–118, 133, 134; Pound R. Ideal Element in Law. Indianapolis, 2002. Pp. 99, 111, 113.

¹⁵ См.: Huang Philip C. C., Yuan Gao. Op. cit. P. 131; см. также: Blackburn Simon. The Oxford Dictionary of Philosophy. Oxford, 2005. Pp. 331, 332.

¹⁶ Hoebel E. A. Op. cit. Р. 46.

¹⁷ См.: Hoebel E. A. Op. cit. Р. 9.

¹⁸ Easton D. Op. cit. Р. 147.

¹⁹ См.: ibid. Р. 146.

²⁰ Ibid. Р. 147.

²¹ Ibid.

²² См.: Финнис Дж. Естественное право и естественные права. М., 2012. С. 163, 348, 349.

²³ Easton D. A Framework for Political Analysis. Chicago, 1979. P. 97.

²⁴ См.: Austin J. Lectures on Jurisprudence or the Philosophy of Positive Law: in 2 vols. L., 1869. Vol. I. Pp. 89, 90.

²⁵ Easton D. Political Science in the United States: Past and Present. P. 148.

²⁶ Ibid.

²⁷ Ibid.

²⁸ Ibid.

²⁹ См.: ibid.

³⁰ Ibid.

³¹ См.: ibid.

³² Ibid.

³³ См.: Easton D. Political Science in the United States: Past and Present. Р. 150.

³⁴ Ibid. Р. 149.

³⁵ См.: ibid.

³⁶ См.: ibid.

³⁷ См.: ibid.

³⁸ См.: ibid. Р. 150.

³⁹ См.: ibid. Р. 159.

⁴⁰ См.: ibid. Р. 150.

⁴¹ Ibid.

⁴² Ibid.

⁴³ Ibid.

⁴⁴ Ibid.

⁴⁵ Ibid.

⁴⁶ Ibid. Р. 149.

⁴⁷ См.: ibid. Р. 150.

⁴⁸ См.: ibid.

⁴⁹ См.: ibid.

⁵⁰ См.: ibid.

⁵¹ Almond G. A. Comparative Political Systems // Journal of Politics. 1956. No. 3. P. 409.

About the authors

Sergey A. Drobyshevskiy

Siberian Federal University

Author for correspondence.
Email: ktigp@yandex.ru

Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law of the Law Institute

Russian Federation, Krasnoyarsk

Tatiana V. Protopopova

Siberian Federal University

Email: ktigp@ya.ru

PhD in Law, Associate Professor of the Department of Theory and History of State and Law of the Law Institute

Russian Federation, Krasnoyarsk

References

Supplementary files