Европейское историческое сознание и «культура памяти» как отражение «общеевропейских» ценностей

Полный текст

В январе 2024 г. Европейским парламентом была принята Резолюция «О европейском историческом сознании» (2023/2112(INI) (далее – Резолюция) ¹.

Европейское историческое сознание в рассматриваемом документе трактуется в качестве индивидуальной, а также коллективной способности и навыка понимать, критически оценивать и рефлексивно извлекать уроки из истории, что, по мнению его создателей, способствует признанию неразрывной связи и взаимозависимости между прошлым, настоящим и будущим (п/п. «K» Преамбулы).

В подтексте Преамбулы Резолюции речь идет о том, что «критическое историческое сознание» спонтанно не возникает: его необходимо «воспитывать». Поэтому сам процесс воспитания «критического исторического сознания через границы с помощью образовательных и других средств имеет решающее значение для того, чтобы европейцы могли понять и примириться со своим прошлым, уверенно относиться к настоящему и работать во имя общего будущего» (п/п. «J» Преамбулы).

Следует особо подчеркнуть, что в тексте Резолюции 13 раз употребляется понятие «критический», а также производные от него, а понятие «факты» (и производные от него) используется шесть раз, причем в различных контекстах и коннотациях: «“исторические факты”, основанные на профессиональной исторической работе» (данное словосочетание специально заключено в кавычки составителями Резолюции) (п/п. «H» Преамбулы); «основанный на фактах» (п. 3); «непредвзятых и основанных на фактических данных знаний» (п. 11); «беспристрастные факты» (п. 13); «критической оценки исторических фактов» (п. 16); «на основе фактов» (п. 21).

Нетрудно заметить, что налицо явное противоречие формулировок целого ряда пунктов Резолюции, в которых употребляется родовое понятие «факты» и его производные. Так, например, в п. 11 рассматриваемого документа речь идет о «непредвзятых и основанных на фактических данных знаниях», которые должны быть получены и распространены «в демократических обществах и, в частности, для критического отношения к истории». В этой связи возникает вполне логичный вопрос: как могут быть использованы «фактические данные» для «критического отношения к истории»?

Ответ на данный вопрос содержится в п. 16 Резолюции, в котором говорится о «критической оценки исторических фактов».

Таким образом, контент-анализ п. 3 Резолюции позволяет прийти к выводу о том, что он содержит, по сути, противоречивую формулировку, согласно которой Европарламент выступает за т. н. ответственный подход к истории, понимая под ним «основанный на фактах» и одновременно «критический» подход.

Европейская «культура памяти». Поскольку, с точки зрения создателей Резолюции, «историческая память включает в себя в разной степени субъективности» (п/п. «G» Преамбулы), она должна быть в максимальной степени «окультуренной», иными словами, культивируемо-формируемой, и стремиться к такому идеалу «культуры памяти» и исторического сознания, которые «основаны на общих европейских ценностях и практике обращения к прошлому» (п. 25).

Что касается дефиниции столь специфической социально-исторической категории, как «культура памяти», то надо заметить, что, например, с точки зрения В. Г. Шадурского, под культурой памяти следует понимать принципы, стандарты и приемы в осмыслении и освещении процессов, событий и деятельности персонажей прошлого. Каждое государство, каждая нация имеет свою уникальную коллективную память и культуру памяти ².

В частности, Я. Ассман в своем известном научном труде «Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности» детальным образом рассматривает два основных вида памяти: коммуникативную и культурную. С точки зрения указанного ученого, коммуникативная память охватывает воспоминания, которые связаны с недавним прошлым. Это те воспоминания, которые человек разделяет со своими современниками. Типичный случай – память поколения. Ее группа приобретает исторически. Эта память возникает во времени и проходит вместе с ним, точнее со своими носителями. Когда носители, воплощавшие ее, умирают, она уступает место новой памяти ³.

Характеризуя культурную память, Я. Ассман замечает, что «в отличие от коммуникативной, есть дело мнемотехники, для которой в обществе существуют специальные институты. Культурная память направлена на фиксированные моменты в прошлом. В ней прошлое также не может сохраняться как таковое. Прошлое скорее сворачивается здесь в символические фигуры, к которым прикрепляется воспоминание. <…> Через воспоминание история становится мифом. Это не делает ее нереальной, напротив – только так она становится реальностью в смысле постоянной нормативной и формирующей силы» ⁴.

Как особо подчеркивает названный автор, «причастность к культурной памяти не является общераспространенной еще и в другом смысле. В противоположность коммуникативной памяти культурная не распространяется сама собою, а нуждается для этого в специальной заботе. Тем самым возникает контроль за распространением, который, с одной стороны, обязывает к участию, с другой стороны, отказывает в праве на участие. Культурная память всегда окружена более или менее строго охраняемыми границами (курсив наш. – В.К.)» ⁵.

На наш взгляд, выдвинутые Я. Ассманом тезисы относительно природы и сущности культурной памяти (а по сути, «культивируемо-формируемой»!) проливают свет на стратегическую цель Резолюции – внести в систему формирования европейской «культуры памяти» осязаемые элементы управления.

В частности, отмечается «важность перехода от европейской “культуры памяти”, которая ориентирована преимущественно сверху вниз и связана с определением того, что должны помнить европейцы, к “культуре памяти”, ориентированной снизу вверх, на граждан, основанной на общеевропейских принципах и ценностях, сосредоточив внимание на развитии потенциала для критической переработки существующего прошлого на местном, региональном, национальном и европейском уровнях с привлечением организаций гражданского общества» (п. 9).

Следует заметить, что в последние три десятилетия понятия «культура памяти», «историческая память», «культура истории», «практики памяти и коммеморации» включаются в популярные темы междисциплинарных исследований. Увлечение мемориальными изысканиями и коммеморативными практиками приобрело настолько широкий и публичный характер, что нашло свое отражение в учебных планах и программах школ, а также университетов. Подготовка историков данного направления осуществляется во многих крупных учебных заведениях Европы, Северной Америки и Австралии ⁶.

Говоря о ключевом понятии «культура памяти», надо особо подчеркнуть, что в научном сообществе наблюдается тенденция к усилению интереса к данному понятию. Это подтверждается целым рядом научных публикаций и исследований ⁷, проблематика которых является в достаточной мере разно образной и многоплановой: от «культуры памяти Холокоста» до «“немецко-фашистского рабства” в советской культуре памяти (1945–1991 гг.)» и др.

Так, например, в научной литературе уделяется повышенное внимание месту и роли событий Холокоста в культуре памяти современного германского общества в рамках политики денацификации. В частности, в статье Д. И. Колесова и О. К. Шиманской акцент делается на анализе развития преподавания темы Холокоста и его составляющих. Рассматриваются актуальные вызовы для немецкой модели культуры памяти о причинах, ходе, итогах Второй мировой войны и Холокоста – кульминации расовых чисток Третьего рейха, в эволюции образовательной политики ФРГ ⁸.

В свою очередь, А. М. Ермаков проанализировал отражение подневольного труда советских людей на территории гитлеровской Германии и оккупированных ею стран в официальном дискурсе, школьных учебниках истории, историографии, научно-популярной, публицистической и художественной литературе, а также в кинематографе СССР. Названный автор выявил особенности исторической памяти об угоне в Германию, условиях труда и жизни, Сопротивлении советских граждан, привлеченных к принудительному труду ⁹.

Разнообразные подходы к исследованию культуры памяти в ХХ–XXI вв. являются отражением происходящих изменений в общественной жизни и мышлении. Традиционные представления об исторической памяти и коммеморации во многих аспектах обновляются, эволюционируют. Образы коллективной памяти того или иного общества о героических и трагических событиях минувшего зачастую могут значительно изменяться. Исследования в сфере Memory Studies позволяют больше узнать о менталитете и духовной культуре различных народов, лучше понять их. Таким образом, в современной действительности изучение культуры памяти в целом и взглядов на коммеморацию в частности имеет несомненную практическую направленность ¹⁰.

«Общеевропейские ценности». В п. 10 рассматриваемой Резолюции Европарламента говорится о том, что последний признает исключительную важность рассмотрения прошлого Европы на базе основных европейских ценностей, закрепленных в ст. 2 Договора о Европейском Союзе ¹¹, и этических и философских традиций, лежащих в основе этих ценностей.

Принимая во внимание изложенное, целесообразно заметить, что в последние 10–15 лет проблематика, непосредственно связанная с т.н. европейскими ценностями, привлекает к себе внимание российских и зарубежных ученых. Данный факт подтверждается целым рядом научных публикаций и работ, авторы которых занимают различные позиции относительно предмета исследования ¹². По этой причине вполне возможно констатировать дискуссионный характер указанной проблематики.

Так, одни исследователи считают, что «наличие определенных ценностей Европейского союза, артикулируемых как на уровне нормативно-правовых документов, так и на уровне европейского общества, сомнений не вызывает» ¹³, другие – изучают историю формирования европейских ценностей ¹⁴. Более того, отдельные авторы ратуют за то, чтобы указанные ценности были интегрированы в процесс совершенствования образования в России ¹⁵.

Иные ученые не разделяют вышеприведенные научные позиции, полагая, что существуют только два основных вида культурно-исторических ценностей, а именно национальные (традиционные) ценности и универсальные (общечеловеческие) ценности ¹⁶.

Целесообразно подчеркнуть, что отдельные зарубежные исследователи (например, К. Вельцель, Дж. Донелли, М. Игнатьефф) являются сторонниками идеи разделения общечеловеческих ценностей на «западные» и «незападные». При этом они руководствуются тем, что именно представители «незападного» мира выступили в свое время инициаторами признания «европейского» происхождения концепции прав человека и, соответственно, существования «европейских» ценностей.

Более того, ряд ученых и государственных деятелей высказывают мнение, что Всеобщая декларация прав человека 1948 г. базируется в основном на «европейских» ценностях и не является всеобщей, поскольку содержит права и свободы, возникшие и развивающиеся, главным образом, на европейском континенте. Следует особо отметить, что эта позиция не имеет ничего общего с реальностью, поскольку ценности и права, содержащиеся в Декларации, представляют собой вклад различных цивилизаций и культур. Дело в том, что разработка Всеобщей декларации прав человека была поручена Комиссии ООН по правам человека в составе 18 экспертов в 1946 г. В состав Комиссии были включены специалисты из всех региональных групп, представляющих все цивилизации мира, среди которых были ученые не только европейских стран и США, но и таких развивающихся государств, как Китай, Индия, Египет, Уругвай, Чили и др. Названные страны внесли существенный вклад в разработку Декларации ¹⁷.

Так, например, по мнению Г. Е. Шкалиной, проб лема ценностей важна на всех исторических этапах становления европейской культуры, начиная с античной и заканчивая современностью. Названный автор считает, что «наследие античности о мире как гармоничном целом, ее фундаментальные категории философии, этики и эстетики и основные формы государственного строя, римское право, христианство как важнейший духовный исток, величие творческого гения Ренессанса, рационализм эпохи Просвещения, мучительные поиски механизмов утверждения демократических прав и свобод человека последующих этапов европейской истории сформировали общее наследие Евросоюза» ¹⁸.

Обобщающий вывод, к которому приходит Г. Е. Шкалина, заключается в том, что «история формирования европейских ценностей – это многовековая летопись складывания такой аксиологической системы, которая служит основой идентичности жителей современной Европы. Ее фундамент определяют политико-экономические, правовые, культурные, этические, эстетические, религиозные и другие нормы, получившие фильтрацию многовековой историей европейской интеграции» ¹⁹.

Но действительно ли «аксиологическая система», о которой пишет Г. Е. Шкалина, выступает в качестве реальной «основы идентичности жителей современной Европы»? И действительно ли все ее жители стремятся к такой «идентичности», желая пожертвовать самобытной коллективной и индивидуальной идентичностью? И действительно ли все государства современной Европы в равной степени пользуются плодами европейской интеграции?

В частности, как отмечает Ю. А. Щербакова, еще задолго до того, как Чешская Республика в 2004 г. стала членом Европейского Союза, между сторонниками и противниками вступления в ЕС развернулась дискуссия о том, насколько сильно в связи с этим пострадает самобытная коллективная и индивидуальная идентичность граждан. В первое время в обществе преобладали оптимистические взгляды на процессы европейской интеграции. Однако вскоре европейский энтузиазм в чешском обществе сменился риторикой, выдвигающей на первый план возможные угрозы национальному суверенитету ²⁰.

Известно, что после окончания холодной войны и целого ряда так называемых бархатных революций в социалистических странах Центральной и Восточной Европы, когда шел активный процесс евроинтеграции, когда был очень популярен лозунг «Назад, в Европу!», постсоциалистические государства континента попали в сферу влияния Евросоюза и их жители ощутили на себе непосредственное воздействие всего набора «европейских ценностей».

В связи с изложенным С. Уайт, исследователь из Университета Глазго (Великобритания), предлагает идею «империализма ценностей» в качестве способа концептуализации отношений между Европейским Союзом и государствами, попавшими в зону влияния ЕС по завершении холодной войны, в особенности его соседями из Восточной Европы. Как считает указанный ученый, «империализм ценностей» делает специальный акцент на «надстройке», включая нормы, законы и социальные практики. Главная цель ЕС – добиться того, чтобы представления о форме правления, государственного устройства и праве собственности, которые предпочитают доминирующие державы (ЕС и Запад в широком понимании), были воспроизведены подчиненными государствами ²¹.

С. Уайт делает вывод обобщающего характера о том, что при помощи политики «империализма ценностей» Евросоюз стремился увеличить свое влияние в странах Восточной Европы ²².

Аналогичной точки придерживается также И. Иванов, говоря о том, что европейские ценности, возникнув в качестве морально-нравственных понятий, все чаще начинают получать в Брюсселе уже и свое обязывающее оформление. На смену морали и убеждениям Лиссабонский договор вводит механизмы политического контроля, правоприменения и правопринуждения, причем под угрозой серьезных санкций. Обязательный характер приобретают и примыкают к Лиссабонскому договору также и положения Хартии основных прав Европейского Союза. Они сохраняют обязательность решения Суда ЕС и Суда Совета Европы по правам человека, а в сфере внешней политики все эти решения претендуют ныне даже на экстерриториальность. И. Иванов делает обобщающий вывод: «В итоге, ценности все более лишаются своих утопических и мистических граней, становятся аксиоматическими, априорными, рассчитанными не на убеждение, а на принуждение партнера» ²³.

На наш взгляд, сама постановка вопроса о возможном разделении общечеловеческих ценностей на так называемые «западные» и «незападные» (в частности, «европейские», «азиатские», «африканские» и т. д.) по своей сути является не состоятельной в научном отношении, поскольку входит в острое противоречие с природой и сущностью общечеловеческих ценностей, принадлежащих всем людям планеты, независимо от каких-либо различий.

В качестве достаточно «свежего» исследования, автор которого является однозначным сторонником разделения ценностей на «западные» и «незападные», следует привести монографию под названием «Ценностные основания глобального социокультурного изменения» (2022) ²⁴.

Общечеловеческие ценности принадлежат всему человечеству в целом, всем людям, независимо от принадлежности к какой-либо цивилизации, культуре, религии. Общечеловеческие ценности являются универсальными. Они стоят над цивилизационными, религиозными, культурными, гендерными, классовыми и даже языковыми различиями ²⁵.

Конкретный перечень ценностей, приведенный в действующей редакции учредительного договора ЕС, во-первых, свидетельствовал об исчерпании возможностей концепции совместного достояния (acquis communautaire) и в первую очередь был рассчитан на дальнейшее внутреннее развитие интеграционного образования ²⁶; во-вторых, ценности, которые обозначены во второй статье указанного договора, носят универсальный характер. Данное важное обстоятельство подтверждается тем фактом, что они были закреплены гораздо ранее в целом ряде международно-правовых документах универсального уровня (прежде всего речь идет о Всеобщей декларации прав человека и Международных пактах о правах человека).

Итак, как было уже отмечено, ст. 2 Договора о Европейском Союзе гласит, что Союз основан на ценностях:

уважения человеческого достоинства;

Следует отметить, что понятие «человеческое достоинство» («достоинство личности») содержится в следующих международно-правовых документах универсального уровня: Всеобщей декларации прав человека (далее – ВДПЧ); Международном пакте о гражданских и политических правах (далее – МПГПП); Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах (далее – МПЭСК); Декларации тысячелетия ООН ²⁷; «Глобальной повестке дня для диалога между цивилизациями» 2001 г. (далее – Глобальная повестка дня 2001 г.); и др.;

свободы;

«Свобода» («свобода личности») – содержится в ВДПЧ; МПГПП; МПЭСКП; Делийской декларации о принципах свободного от ядерного оружия и ненасильственного мира 1986 г.; Декларации тысячелетия ООН; Конвенции о правах ребенка 1989 г.; Итоговом документе Всемирного саммита 2005 г.; и др.;

демократии;

«Демократия» – содержится в ВДПЧ; Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 61/39 «Верховенство права на национальном и международном уровнях» от 4 декабря 2006 г.; и др.;

равенства;

«Равенство» («недискриминация») – содержится в ВДПЧ; МПГПП; МПЭСКП; Декларации тысячелетия ООН; Глобальной повестке дня 2001 г.; Конвенции о правах ребенка 1989 г.; Итоговом документе Всемирного саммита 2005 г.

В ст. 2 Договора о ЕС уточняется, что эти ценности являются общими для государств-членов в рамках общества, характеризующегося

терпимостью;

«Терпимость» – содержится в Декларации тысячелетия ООН; Глобальной повестке дня 2001 г.; Конвенции о правах ребенка 1989 г.; Итоговом документе Всемирного саммита 2005 г.; и др.;

справедливостью;

«Справедливость» – содержится в ВДПЧ; МПГПП; МПЭСКП; Декларация тысячелетия ООН; Глобальной повестке дня 2001 г.; докладе Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам «Более безопасный мир: наша общая ответственность» 2004 г.; и др.;

солидарностью;

«Солидарность» – содержится в Декларации тысячелетия ООН;

и равенством женщин и мужчин.

«Равенство для мужчин и женщин» – содержится в ВДПЧ; МПГПП; МПЭСКП; Глобальной повестке дня 2001 г.

В данной связи следует отметить, что толкования этих понятий государствами не всегда совпадают и зачастую являются прямо противоположными.

* * *

Резолюция Европейского парламента «О европейском историческом сознании» была принята 17 января 2024 г., а уже по прошествии без малого четырех месяцев – 8 мая 2024 г. – Указом Президента РФ были утверждены «Основы государственной политики Российской Федерации в области исторического просвещения» (далее – Основы).

Думается, что такое своевременное появление Основ – событие отнюдь не случайное и, с нашей точки зрения, есть своеобразный ответ на рассматриваемую Резолюцию. Дело в том, что в текстах этих двух документов есть достаточное число фрагментов, сравнительный анализ содержания и тональности которых однозначно подтверждают данное предположение.

В качестве одной из стратегических целей Резолюции выступают «укрепление саморефлексивного общественного дискурса и содействие взаимопониманию и примирению внутри и между отдельными социальными группами, нациями и государствами (курсив наш. – В.К.)» (п. 3 Резолюции). Одной из главных целей государственной политики в области исторического просвещения в Основах обозначено «сохранение памяти о значимых событиях истории России, включая историю государствообразующего русского народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации, и историю других народов России, исходя из понимания преемственности в развитии Российского государства и его исторически сложившегося единства (курсив наш. – В.К.)» (п/п. «а» п. 8 Основ).

На наш взгляд, «исторически сложившееся единство» Российского государства является в п/п. «а» п. 8 Основ (наряду с другими важнейшими концептами) центральным понятием, раскрывающим самое главное отличие российской истории от истории Европы. Дело в том, что единство Российского государства носит естественный характер, поскольку оно сложилось в результате исторического естественного развития, прошло через определенные стадии исторического процесса, непростые, а порой драматические (трагические) моменты. Можно с уверенностью говорить о том, что единство Российского государства есть не что иное, как продукт естественного (объективного) хода его Истории.

Попытки Европарламента (через укрепление саморефлексивного общественного дискурса) содействовать взаимопониманию и примирению внутри и между отдельными социальными группами, нация ми и государствами, с нашей точки зрения, заранее обречены на провал, так как предлагаемый алгоритм имеет ярко выраженный искусственный характер.

Более того, надо сделать специальный акцент на том важном обстоятельстве, что Европа в Новое и Новейшее время (вплоть до начала 90-х годов (1993 г.)), по сути, никогда не была единой ²⁸.

Принципиальные различия современных цивилизаций по рассматриваемым вопросам в решающей степени определяются не культурно-историческими ценностями, а враждебной внутренней и внешней политикой.

После окончания современного периода международной напряженности неизбежно наступит этап мирного сосуществования и взаимодействия различных культур и этнических групп. Именно благодаря взаимодействию, взаимному восприятию, обучению была создана нынешняя человеческая цивилизация. В процессе ее развития непрерывно осуществлялись взаимодействие, восприятие, заимствование и последующее усвоение достижений различных культур, устранение между ними барьеров и недопонимания. Такое взаимное восприятие культур различных цивилизаций и в дальнейшем будет способствовать поступательному развитию человеческого общества.

¹ См.: European Parliament resolution of 17 January 2024 on European historical consciousness (2023/2112(INI)). P9_TA (2024) 0030. URL: https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/TA-9-2024-0030_EN.html (дата обращения: 10.09.2024).

² См.: Шадурский В. Г. От культуры памяти к культуре исторического диалога (на примере деятельности белорусско-польской исторической комиссии) // Беларусь между Востоком и Западом: современные тенденции: материалы международных круглых столов. 2017. С. 75.

³ См.: Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности / пер. с нем. М. М. Сокольской. М., 2004. С. 52, 53.

⁴ Там же. С. 54, 55.

⁵ Там же. С. 57.

⁶ См.: Ходнев А. С. Культура памяти и публичная история // Ярославский педагогический вестник. 2015. № 6. С. 218. В данной связи следует отметить, что исследователи гуманитарного знания в прошлом веке от размышлений о теоретических проблемах пришли к практическим вопросам исторической памяти, а также ее передачи и сохранения. Колоссальную роль в данном процессе сыграли исторические катаклизмы столетия, прежде всего трагедии Первой и Второй мировых войн. В ХХ в. целые нации испытали массовый шок, требовавший рефлексии и осмысления. Это привело к зарождению и широкому распространению в гуманитарных науках междисциплинарного направления исследований культуры памяти на стыке истории и культурологии – Memory Studies. Основные вопросы, находящиеся в центре внимания исследователей: проблема взаимоотношений истории и памяти, коллективная память; теория и практика коммеморации, «места памяти»; соотношение традиций и новаций в культуре памяти; национальные особенности культуры памяти (см.: Лесин А. А. Философско-методологические основы культуры исторической памяти // Вестник Белорусского гос. ун-та культуры и искусства. 2022. № 1 (43). С. 13, 16).

⁷ См.: Ермаков А. М. «Немецко-фашистское рабство» в советской культуре памяти (1945–1991 гг.) // История. Общество. Политика. 2019. № 1 (9). С. 32–46; Колесов Д. И., Шиманская О. К. Культура памяти Холокоста в политике денацификации Германии // Современная Европа. 2019. № 4 (90). С. 164–174; Красильникова Е. В. Память культуры и культура памяти // IX Лазаревские чтения «Лики традиционной культуры в современном культурном пространстве: память культуры и культура памяти»: сб. материалов Междунар. науч. конф. Челябинск, 26 февр. – 2 марта 2020 / сост. Л. Н. Лазарева. Челябинск, 2020. С. 67–69; Лесин А. А. Указ. соч. С. 13–18; Ходнев А. С. Указ. соч. С. 218–221; Шадурский В. Г. Указ. соч. С. 75–85; и др.

⁸ См.: Колесов Д. И., Шиманская О. К. Указ. соч. С. 164.

⁹ См.: Ермаков А. М. Указ. соч. С. 32.

¹⁰ См.: Лесин А. А. Указ. соч. С. 17.

¹¹ Союз основан на ценностях уважения человеческого достоинства, свободы, демократии, равенства, правового государства и соблюдения прав человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам. Эти ценности являются общими для государств-членов в рамках общества, характеризующегося плюрализмом, недискриминацией, терпимостью, справедливостью, солидарностью и равенством женщин и мужчин (см.: Договор о Европейском Союзе (Маастрихт, 7 февраля 1992 г.) (в ред. Лиссабонского договора 2007 г.)).

¹² См.: Авилова М. А. Система европейских ценностей: миф или реальность // Общественные науки. 2012. № 4. С. 213–215; Иванов И. Анатомия европейских ценностей // Современная Европа. 2012. № 2 (50). С. 13–23; Миронов В. В. Европейские интересы и европейские ценности: общие перспективы анализа или ложная дихотомия? // Вестник Кемеровского гос. ун-та. 2022. Т. 24. № 3. С. 309–319; Шапаров А. Е., Чувашова Н. И. Миграционный кризис и общеевропейские ценности // Мировоззренческие основания культуры современной России: сб. материалов VIII Междунар. науч. конф. / под ред. В. А. Жилиной. Магнитогорск, 2017. С. 214–217; Шкалина Г. Е. Европейские ценности: история формирования // Вестник Марийского гос. ун-та. Сер. «Исторические науки. Юридические науки». 2020. Т. 6. № 1. С. 69–78; Щербакова Ю. А. Проблема европейских ценностей и национального государства в чешской дискуссии о европейской интеграции // Европеизм и национализм в странах Восточной Европы: сб. науч. тр. М., 2014. С. 107– 126; Уайт С. Европейский Союз, Восточная Европа и «империализм ценностей» // Вестник МГИМО-Университета. 2014. № 4 (37). С. 116–124; и др.

¹³ Миронов В. В. Указ. соч. С. 317.

¹⁴ См.: Шкалина Г. Е. Указ. соч. С. 69–78.

¹⁵ См., напр.: Троценко Е. Г. Общеевропейские ценности в процессе совершенствования образования в России // Евроазиатское сотрудничество: материалы Междунар. науч.-практ. конф. Иркутск, 2017. С. 311–316.

¹⁶ См.: Иванов И. Указ. соч. С. 13–23; Карташкин В. А. Универсализация права человека и традиционные ценности человечества // Современное право. 2012. № 8. С. 3–9; Юсупов М. Р. Общечеловеческие ценности и права человека в глобализирующемся мире. М., 2016; и др.

¹⁷ См.: Всеобщая декларация прав человека и ее значение в современном мире. Интервью с Владимиром Алексеевичем Карташкиным, главным научным сотрудником Института государства и права Российской академии наук, доктором юридических наук, профессором, Заслуженным юристом Российской Федерации // Современное право. 2019. № 1. С. 126, 127.

¹⁸ Шкалина Г. Е. Указ. соч. С. 69.

¹⁹ Там же. С. 77.

²⁰ См.: Щербакова Ю. А. Указ. соч. С. 107.

²¹ См.: Уайт С. Указ. соч. С. 116. Названный автор пишет о том, что основа отношений подчинения была установлена Соглашениями о партнерстве и сотрудничестве, которые ЕС стал заключать с 1994 г. В русле концепции «империализма ценностей» также были сформулированы Общие стратегии ЕС по России и Украине, принятые в 1999 г. Названный автор приводит ряд примеров, когда Евросоюз напрямую вмешивался во внутренние дела стран Восточной Европы в манере, которая не всегда была совместима с принципом государственного суверенитета, в частности: а) учрежденный в 2006 г. «Европейский инструмент в области демократии и прав человека»; б) вмешательство представителей ЕС в работу местных судов; в) организация экзитполов, которые могут быть использованы для дискредитации официальных результатов выборов и, таким образом, для подрыва позиций действующих органов власти указанных стран.

²² См.: там же.

²³ Иванов И. Указ. соч. С. 15.

²⁴ См: Атаян В. В. Ценностные основания глобального социокультурного изменения. Ростов н/Д., 2022. В частности, В. В. Атаян утверждает, что традиционные незападные ценности, несмотря на свои географические и этнорелигиозные отличия, по своему содержанию оказываются друг к другу гораздо более близкими, нежели по отношению к современной западной ценностной ориентации, репрезентирующей зачастую диаметрально противоположный аксиологический контент. Глобальная западная ценностная ориентация нередко предлагает другим народам ранее невиданную палитру ценностей и смыслов: отсутствие пола как социокультурного явления, отрицание семьи как ценности, по сути низвержение таких ценностей, как Родина и культурное наследие этносов и т.д. Безусловно, это обстоятельство также становится вызовом для многих социумов (см.: там же. С. 5).

²⁵ См.: Предварительное исследование по вопросу о поощрении прав человека и основных свобод путем более глубокого понимания традиционных ценностей человечества, подготовленное проф. Владимиром Карташкиным, докладчиком редакционной группы Консультативного комитета Совета по правам человека // Doc. UN A/HRC/AC/8/4. – 8 December 2011.

²⁶ См.: Миронов В. В. Указ. соч. С. 309.

²⁷ См.: Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций. Принята Резолюцией 55/2 Генеральной Ассамблеи от 8 сентября 2000 г. URL: http://www.un.org/ru/documents/ decl_conv/declarations/summitdecl.shtml (дата обращения: 10.07.2024).

²⁸ Например, перед Первой мировой войной шесть крупнейших европейских государств были разделены на два военно-политических блока: «Тройственный союз» (Германия, Австро-Венгрия и Италия) и «Антанта» (Великобритания, Франция и Россия).

Об авторах

Владимир Алексеевич Карташкин

Автор, ответственный за переписку.
Email: v.kartashkin@mail.ru

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, главный научный сотрудник

Список литературы

Дополнительные файлы

Доп. файлы

Действие

1. JATS XML

Скачать

2. Рис. 1

Скачать (86KB)

Метаданные