Migrations of the population of the Komi Autonomy in the 1920s–1930s

Full Text

Миграционные потоки оказывают огромное влияние на динамику численности, этнический, половозрастной и социальный составы населения, его размещение по территории, на изменение соотношения городского и сельского населения и т. д. Коми автономия принадлежала к регионам с интенсивной миграцией населения, поэтому изучение миграционных процессов имеет очень важное значение для воссоздания полной картины ее демографического развития.

Проблемы демографического развития населения Коми региона в ХХ в. получили освещение в трудах В. П. Подоплелова [1], В. В. Фаузера [2 и др.], И. Л. Жеребцова [3; 4 и др.], Н. М. Игнатовой [5-8 и др.], Н. П. Безносовой [9 и др.], Д. В. Вишняковой [10–12 и др.] и иных исследователей. Историография проблемы достаточно подробно рассмотрена в серии специальных статей [13–17]. Особо следует отметить обстоятельную разработку вопросов численности и воспроизводства населения в коллективной монографии «Численность и воспроизводство населения Республики Коми во второй половине ХIХ–ХХ в.: историко-демографические и историко-географические исследования Российского Севера» [18], а также межрегиональном научном сборнике «Динамика численности городского и сельского населения России» [19]. Миграционные процессы получили сравнительно меньшее освещение, но ряд важных аспектов (связанных, в первую очередь, с принудительными миграциями) стал предметом изучения [20–24].

Цель настоящей статьи – рассмотреть некоторые характеристики миграционных процессов в Коми автономии 1920–1930-х гг.: направленность миграций, роль внутренних и внешних, добровольных и принудительных миграций в 1920-е и 1930-е гг., соотношение миграционного и естественного прироста, влияние миграций на расширение заселенной территории и этнический состав населения, указать основные типы новых поселений.

В 1920 г., накануне создания Коми автономии, территория современной Республики Коми входила в состав нескольких административно-территориальных единиц: Яренского и Усть-Сысольского уездов Северо-Двинской губернии (с центром в Великом Устюге), Печорского и Усть-Вашского уездов Архангельской губернии, Чердынского уезда Пермской губернии, Орловского уезда Вятской губернии. Большая часть этой территории вошла в образованную в 1921 г. Коми автономную область [25]. Однако окончательное складывание внешних границ Коми автономии заняло длительный промежуток времени и в рассматриваемый период (1920–1930-е гг.) не завершилось. Верхнепечорские волости вошли в состав Коми автономии в несколько этапов в 1922–1950-е гг. В районе водораздела Вычегды и Камы вопрос с административным подчинением ряда населенных пунктов был решен в 1951 г. Граница Коми автономии на Лузе и Летке в основном сформировалась в 1929–1943 гг., окончательно – в 1961 г. В верхнем течении р. Сысолы граница автономии оформилась в 1959 г. Формирование северных границ Коми автономии происходило с 1922-го по 1960-й г. [26]. В настоящей работе рассматривается территория, входившая в изучаемое время сначала в состав Коми автономной области, а затем – в образованную в 1936 г. Коми АССР.

По данным Коми областного статистического бюро, на 1 января 1921 г. на территории, вошедшей в августе 1921 г. в Коми автономную область, проживало 181 тыс. чел. [27] – на 11 тыс. чел. меньше, чем до начала гражданской войны в 1918 г. [28]. Коми область оставалась одним из самых малонаселенных регионов европейской России. По переписи 1926 г. в Коми автономной области насчитывалось 225.6 тыс. чел. Средняя плотность населения составляла 0.5 чел. на 1 кв. версту. Сельское население насчитывало 95.6 %; в области имелись три городских поселения: г. Усть-Сысольск и поселки городского типа Кажим и Нювчим [18, с. 75].

Общий прирост населения Коми АО в 1921–1926 гг. составил 33.5 тыс. чел., в том числе сельского – 31.5 тыс. чел., городского – около 2 тыс. чел. [29, л. 12, 17]. В отличие от городской местности, где миграционный прирост на протяжении 1921–1926 гг. был положительным, в сельской местности этот показатель не имел стабильности (табл. 1). В 1921–1923 гг. в городской местности миграционный прирост на протяжении всех лет существенно превышал естественный. В 1924–1925 гг. разница между миграционным и естественным приростами населения заметно сократилась, а в 1926 г. миграционный прирост уступил место естественному. В целом за 1921–1926 гг. миграционный прирост в городских поселениях был более чем в два раза выше естественного. В сельской местности в 1921–1922 гг. миграционный прирост также существенно превышал естественный. В последующие годы решающую роль в общем приросте населения играл естественный прирост. В 1923–1924 и 1926 гг. на селе наблюдается отрицательный миграционный прирост. В 1921–1926 гг. миграционный прирост на селе составил 32.3 % общего прироста, естественный – 67.7 %.

 

Таблица 1. Естественный и миграционный приросты населения Коми автономной области за 1921–1926 годы, чел.

Table 1. Natural and migration growth of the population of Komi Autonomous Area for 1921-1926 (people)

Годы	Городское население		Сельское население
	Естественный прирост	Миграционный прирост	Естественный прирост	Миграционный прирост
1921	91	460	2819	7516
1922	97	306	3191	6012
1923	80	208	1881	-185
1924	101	136	4188	-1729
1925	107	125	3181	1262
1926	144	128	6090	-2695
Прирост за 1921–1926 гг.	620	1363	21350	10181

Источник: [29, л. 12, 17].

Source: [29, l. 12, 17].

 

Основная часть жителей Коми АО в 1920-е гг. сосредоточена в селениях, расположенных на берегах основных рек: Вычегды, Сысолы, Выми, Вашки, Мезени, Лузы, Летки, Печоры, Ижмы. На их притоках селений имелось немного, и они, как правило, были небольшими. Это оставляло простор для внутренней колонизации не только на менее освоенных просторах Ижмо-Печорского края, но и в старожильческих районах. Переселения стимулировались нехваткой удобных для сельского хозяйства площадей вблизи существовавших населенных пунктов. В условиях несовершенства орудий крестьянского труда и сельскохозяйственных технологий (существовавшая экономика крестьянского двора на севере нуждалась в модернизации [30, 31]), а также неразвитой местной промышленности относительно избыточное население районов старого проживания могло найти применение своему труду и обретение «жизненного пространства» только на необжитых землях – на починках, выселках, хуторах в относительной близости от старых волостных центров и в более отдаленных окраинных районах.

В 1920–1925 гг. количество сельских населенных пунктов в Коми (в сопоставимых границах) выросло более чем на две сотни. Большинство новых селений появилось на Летке, Лузе и Сысоле. Размеры территории на верхней Летке, заселенной коми, значительно увеличились. В Летской волости в 1920–1925 гг. было основано 29 починков: Абрамстан, Ворчанка, Вылынкерос, Гайнатылашор, Горакерос, Градобоевский, Гыбад, Денюкполе, Евкашор, Иванчик, Изьяель, Казаковский, Кокочиха, Комаровка, Лоб-бож, Лобдин, Лунвож, Орцасель, Рузгаельусти, Ручкерос, Симоновская, Сордкардон, Струбакодж, Турилищ, Уленька, Черемиска, Чукилево, Цапля, Ягпашняшор. В 1926–1930 гг. к ним добавились еще девять: Барский, Бебера, Вождин, Гришпущук, Верхний Кузьнорыс, Кузьнорыс, Огаппикодж, Полелог, Шуттемьельусти [32, с. 163–210; 33].

В самых верховьях Лузы в 1920–1925 гг. возникли 11 починков (Багай, Ботовка, Верхний Вазюк, Копышево, Яганово и др.). В Выльгортской волости в 1920–1925 гг. образованы починки Анькыща, Брагашор, Вожаелью (Луч), Денисовский, Красная звезда, в 1926 г. к ним добавился починок Кокыль. В Визингской волости в 1920–1925 гг. появились починки Копса, Кумлос (Ныльвидзь), Лысьчомшор, Чурк, в Ибской волости – Гарьяяг, Гордшорбок, Гыркочшор, Каргортдал, Кумбок, Лопикерос, Начера, Сергейтыла, Юскалопь. В Киберской волости к 1926 г. возникли починки Аньгаусти, Вольшорил, Илью, Куритчан, Пятково, Растегай, Рытбомвож, Седняйтбок, Сердъюмодпол, Сизьвидзь, Улляншор, Шугром, Ыджыдшордор, Якимтуй. На р. Кобре к 1929 г. основаны починки Мишуньполе (Сарга), Потанбанядор и Суран второй [23; 32, с. 163–210].

На Ижме к 1929 г. возникли выселки Лёвагоп (Офоньдор), Раскурья (Раскурьяберд), Раскурья-и, Усть-Тобыш, Катыдвидзьдиюр, Владь-Вась, Кинишма, Ельгорд. Вежавож, Нибыль и Переволок. На Усе и Колве к 1925 г. появились выселки Дияг, Исак (Виктор), Пищаль (Няша), Хыльма, Циль-Егор, Пагаювом, Егор-Вань, Илья-Вань. Некоторые ранее существовавшие селения прекратили свое существование в 1920-1925 гг.: выселки Васъявисвом, Луньдиюр (Беляев), Никитъювом, Таръювом, Свядейвис. На Печоре и ее притоках (кроме названных выше) к 1929 г. были основаны выселки Гордъюусти, Войская гора, Гажаласта, Камчатка, Кедровый, Курьяусти, Яранкурья, Лов-яг, Таралина, Уляшево, Матвеевка, Коштывисвом, Войская гора, Воробьевка, Гажаласта, Лыскоди, Лек-Кожва, Котинкеркадор, Янъювом, Игестав, Егралягаусти, Укъюусти, Вадзегаюр, Паськыдкосабож, Лемьяди и др. [23; 32, с. 163–210; 33].

В верховьях Вычегды к 1929 г. появились Джуджыдму, Курья-дор, Ивановка и др., на Вишере и Нившере – Очноргыс, Левакерес и др., на Северной Кельтме и ее притоках – Люблин, Сотчемув, Григорьевка (Дема), Роч-Петыр-керка (Петыр-Павел). На Удоре к 1929 г. возникли пять починков (Выльвидзь, Васюгди и др.). Новые населенные пункты появились в 1920-е гг. и в других волостях [23; 33].

Особо отметим основание трех починков на р. Тимшор – притоке Южной Кельтмы, впадающей в Каму. В 1930 г. они относились к Вочевскому сельсовету и были, вероятно, основаны выходцами из Вочевской волости. Первый из них возник в 1920–1925 гг., в середине 1925 г. здесь (починок Тимсер) имелось четыре крестьянских хозяйства, 18 жителей. Два других починка появились в 1925–1926 гг. и отмечены в переписи конца 1926 г.: по одному крестьянскому хозяйству, в одном – семь жителей, в другом – один. В списке населенных пунктов 1930 г. отмечены починки Тимшор 1-й, Тимшор 2-й и Тимшор 3-й в 75, 80 и 100 км от центра Вочевского сельсовета. В 1939 г. в Вочевском сельсовете имелись деревня Тимшор 1-й (69 жителей) и хутор Тимшор 2-й (23 жителя). Тимшор 3-й, самый отдаленный от с. Нижний Воч, отмечен на картах того периода, но в перечне селений Вочевского сельсовета не указан. Возможно, его к тому времени уже административно переподчинили Коми-Пермяцкому национальному округу Пермской области. Тимшор 1-й и 2-й в последующее время, вероятно, получили новые названия: Касево (Тимшор 1-й) и Липино (Тимшор 2-й). В 1951 г. населенные пункты Касево и Липино, административно подчинявшиеся Вочевскому сельсовету, переданы в подчинение Коми-Пермяцкому округу Молотовской (Пермской) области, на территории которого они фактически и располагались [23; 26; 33].

В целом в 1920-е гг. заселенная территория в пределах Коми автономии значительно расширилась за счет возникновения большого количества малонаселенных селений, в основном, в стороне от старожильческих районов, в ходе добровольных переселений. Конечно, добровольность миграций была в известном смысле условной, поскольку хотя люди и принимали решение о переселении самостоятельно, однако их вынуждали к этому обстоятельства – нехватка земли под пашню и т.п. Кроме давно привычных для региона миграций, связанных с сельскохозяйственной колонизацией территории, в 1920-е гг. в переселенческом движении появляются и новые черты. Делались первые шаги в индустриализации автономии; для предприятий требовалась рабочая сила. Кроме того, Коми область, менее пострадавшая от мировой и гражданской войн и экономической разрухи, стала предпочтительным местом как возвращения бывших жителей края, так для поселения обитателей расположенных поблизости регионов.

На рубеже 1920–1930-х гг. ход демографического развития Коми области стал кардинально меняться под влиянием резких перемен политической и социально-экономической ситуации в стране. Миграция населения была поставлена под жесткий контроль государства. Коллективизация привела к тому, что, во-первых, объединенные в колхозы крестьяне лишились права свободных переселений (постановления ЦИК и СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы по СССР и обязательной прописке паспортов» 1932 г. и «О порядке отходничества из колхозов» 1933 г. [34, с. 225]), что вызвало постепенное прекращение внутренней сельскохозяйственной колонизации в Коми автономии. Во-вторых, раскулачивание и политика спецпереселений имели своим результатом принудительное переселение больших масс крестьянства в отдаленные регионы, в том числе и в Коми АО. С 1930 г. значительную роль в динамике населения автономии играет миграционный прирост, более двух десятилетий являвшийся основным источником формирования населения.

Спецпереселенцев использовали в качестве рабочей силы, в первую очередь, для лесозаготовительной промышленности региона. В 1930 г. в Коми АО образовали 23 спецпоселка, сюда отправили около 17 тыс. высланных. На следующий год в области находилось уже более 40 тыс. спецпереселенцев, число спецпоселков удвоилось. Основную массу спецпереселенцев составляли русские, имелись также немцы, татары, мордвины, чуваши, киргизы, чехи, армяне, поляки и евреи. В 1932 г. спецпереселенцы составляли 16 % населения Коми автономии (без учета заключенных). К концу 1935 г. число спецпереселенцев в Коми АО из-за высокой смертности и побегов сократилось до примерно 17 тыс. и в последующие годы оставалось на этом уровне [18, с. 138–140, 143].

Второй группой вынужденных переселенцев стали заключенные нескольких лагерей. Планы по их созданию появились еще в 1921 г., но реализовали их лишь в 1929 г. Первый лагерь в Коми АО был образован в 1929 г. для строительства железной дороги Усть-Сысольск–Пинюг. В 1930 г. здесь работало более 14 тыс. чел. Вслед за ним возникли Ухто-Печорский (9566 заключенных в 1931 г., 89 тыс. – в 1938 г.), Пезмогский (2450 заключенных в 1933 г.), Локчимский (18 937 заключенных в 1937 г.), Усть-Вымский (11 974 заключенных в 1939 г.) и другие лагеря [20; 24]. Отметим, что среди заключенных были не только привезенные в Коми автономию из-за ее пределов, но и местные жители, однако их было несопоставимо меньше.

В ходе принудительных миграций на территории Коми автономии появилось значительное количество поселений лагерного типа и спецпоселков. Эти новые поселения, в основном, создавались в необжитых местах, как и крестьянские селения в предыдущий период, однако по своей населенности они, как правило, значительно превосходили починки, выселки и хутора 1920-х гг. Если в новых крестьянских селениях насчитывалось от одного до двух-трех десятков жителей, то в спецпоселках размещалось по нескольку сотен человек. Например, в 1932 г. в спецпоселке Сапыч было 662 жителя, в Расью – 632, в других спецпоселках, расположенных в Сыктывдинском районе, – от 331 до 686 [18, с. 142]. Лагерные поселения в большей степени варьировались по размеру – наряду с крупными лагерными отделениями существовали и относительно небольшие лагпункты и командировки [24].

Учет миграционного движения «вольного» населения в 1930-е гг. проводили только в городских поселениях, к которым в 1930–1937 гг. относились г. Сыктывкар и рабочий поселок Нювчим; в 1938 г. к ним добавился рабочий поселок Чибью. Формирование городского населения шло в основном за счет выходцев из села. Ускорившаяся индустриализация требовала привлечения значительного количества рабочих рук, в том числе и за счет сельского населения. В городских поселениях в 1930–1931 гг. наблюдался устойчивый миграционный прирост (табл. 2). За два года городское население увеличилось с 10.3 тыс. до 19.8 тыс. чел., при этом миграционный прирост составил почти половину общего прироста.

 

Таблица 2. Миграционное движение населения в городе Сыктывкаре и поселке Нювчим в 1930–1939 годы, чел.

Table 2. Migration movement of the population in the town of Syktyvkar and the village of Nyuvchim in 1930-1939 (people)

Годы	Прибыло	Выбыло	Механический прирост
1930	4880	2804	2076
1931	4557	1992	2565
1932	7664	Нет сведений	-
1934	6901	5374	1527
1935	10 576	8677	1899
1936	12 830	9550	3280
1939	9329	8168	1161

Источники: [29, Л. 12; 35, Д. 266, Л. 5, 6, 8, 25–41; Д. 270, Л. 29; Д. 275, Л. 19–57; Д. 280, Л. 24–66; Д. 1017, л. 28].

Примечание. «-» – нет сведений.

Source: [29, l. 12; 35, D. 266, l. 5, 6, 25-41; D. 270, l. 29; D. 275, l. 19-57; D. 280, l. 24-66; D. 1017, l. 28]

 

С 1934 г. объемы миграционного оборота в городских поселениях региона увеличились, но показатели миграционного прироста снизились, что можно объяснить прибытием и убытием колхозников и сельской молодежи на учебу (краткосрочные курсы) и быстрым насыщением рынка труда, поскольку промышленное производство в автономии в эти годы было еще маломощным. По официальным данным переписей 1926 и 1939 гг., за межпереписной период численность «вольного» населения Коми автономии увеличилась с 225.6 до 320.3 тыс. чел. (на 94.7 тыс. чел.), причем естественный прирост (58.1 тыс.) превышал миграционный (36.6 тыс.). Однако с учетом данных спецпереписей НКВД (спецпереселенцы, заключенные, военнослужащие) общая численность населения Коми АССР в 1939 г. составляла 450.9 тыс. чел. и возросла с 1926 г. вдвое – на 225.3 тыс. чел. Действительный миграционный прирост за 1926–1939 гг. равнялся 167.2 тыс. чел., что превышало естественный прирост почти в три раза.

Если в конце 1920-х гг. национальный состав населения Коми автономии, несмотря на наличие иноэтничного компонента (русские, украинцы, белорусы, латыши, поляки, немцы, евреи, татары, чехи, литовцы, молдаване, финны, карелы, эсты, цыгане, чукчи, армяне, осетины и др.) оставался довольно однородным, и коми составляли более 90 %, то к концу 1930-х гг. ситуация заметно изменилась. В 1939 г. коми насчитывали 72.5 % населения, русские – 22, украинцы – 1.9, белорусы – 1.1, немцы – 0.8, татары – 0.2, прочие – 1.5 %.

Изменилась и система населенных пунктов. В 1930-е гг. рост количества сельских поселений постепенно прекратился, а к концу 1930-х гг. их число стало сокращаться. В 1939 г. на территории Коми АССР насчитывалось 1218 таких поселений. Возникло большое количество спецпоселков и – в ходе развития лесной промышленности – поселков лесозаготовителей (11 % населенных пунктов по переписи 1939 г.), а также лагерных пунктов.

Таким образом, на всем протяжении рассматриваемого периода в Коми автономии активно шли миграционные процессы. Но если в 1920-х гг. имели место добровольные внутренние переселения, вызванные потребностью местного крестьянства осваивать новые сельскохозяйственные угодья, и эти переселения не сопровождались сколь-либо значительным изменением этнического состава населения Коми области, то в 1930-х гг. доминирующее положение заняли принудительные внешние (из-за пределов автономии) миграции, одним из результатов которых стали существенные перемены в национальном составе жителей.

About the authors

Natalia P. Beznosova

Author for correspondence.
Email: nbeznosova@mail.ru

independent researcher

Russian Federation

Igor L. Zherebtsov

Institute of Language, Literature and History, Federal Research Centre Komi Science Centre, Ural Branch, RAS

Email: zherebtsov@mail.illhkomisc.ru

Dr. Sci. (History), Director

Russian Federation, Syktyvkar

Vasily A. Sablin

Vologda State University

Email: sablin@inbox.ru

Dr. Sci. (History), Head of the Department of World History and World Politics

Russian Federation, Vologda

References

Supplementary files