Armed attacks in educational institutions: social, psychological and informational problems of education security in Russia and abroad

Full Text

Введение

История насильственных актов в учебных заведениях разного уровня часто связана с трагической гибелью учащихся, административно-преподавательского состава, служб охраны и, безусловно, имеет широкий общественный резонанс. Пристальное внимание в таких трагедиях связано, несомненно, с массовыми убийствами детей и подростков, где применяется холодное и огнестрельное оружие [4, 5]. К сожалению, таких случаев много, и они широко известны по новостным сообщениям, которые все чаще появляются как за рубежом, так и у нас в стране. Только за период 2000–2022 гг. в разных странах произошли, по различным оценкам, от 17 до 337 случаев и более вооруженных нападений на учебные учреждения [3, 11, 21].

Необходимо отметить, что до настоящего времени не существует четкого и официального определения «вооруженное нападение на учебное учреждение». В настоящее время существует общее понятие этого феномена:

«Вооруженное нападение на учебное учреждение («скулшутинг») – это вооруженное нападение учащегося или стороннего человека на школьников внутри учебного заведения» [5].

Большинство из них были совершены в США, в меньшей степени они происходили в странах Европы и Азии. Вместе с тем, начиная с 2014 г., в России отмечается неуклонный рост вооруженных нападений на школы и вузы [2, 3, 8].

В мировом сообществе обсуждаются разные подходы по предупреждению таких трагических случаев, однако, до сих пор не выработана единая позиция профилактических и действенных мер по предупреждению этого социального явления. Многие факты вооруженных нападений на учебные учреждения противоречивы или носят дискретный характер.

Цель – провести анализ случаев вооруженных нападений в некоторых странах мира и выявить значимые факторы социальной среды, в которой формируется личность «школьного стрелка», а также найти различные подходы профилактических мер по предотвращению школьных нападений на учебные заведения разного уровня (детские сады, школы, вузы).

Материал и методы

В ходе проведения исследования использовали интегративный подход, который дает возможность объединить разные научные методы (контент-анализ, статистический анализ информационных материалов, изучение социальных и психологических особенностей молодежной культуры, стереотипы и т.д.) в оценке опасности и угроз вооруженных нападений на учебные заведения, а также комплекс профилактических мер по предотвращению массовых убийств детей и подростков. Нами обобщались выводы из научных публикаций по представленному феномену.

Использовали реферативно-библиографические базы данных: Российский индекс научного цитирования, Google Scholar, Web of Knowledge, Mendeley, ResearchGate, Scopus, Academia.edu. Поиск осуществляли по таким терминам, как агрессия, вооруженное нападение, school shootings, rampage shootings, school violence, mass murderers и др. Поиск позволил найти более 127 тыс. откликов на публикации. Изучали научные издания, которые были связаны с теми или иными вооруженными нападениями на учебные и дошкольные образовательные учреждения за рубежом и в России. Большое внимание уделяли мета-анализу российских и иностранных исследований, которые имели прямое отношение к вооруженным нападениям на учебные заведения.

Результаты и их анализ

США. В нашем исследовании США взяты не случайно. Эта страна является лидирующей в списке вооруженных нападений на образовательные учреждения. История таких нападений начинается еще с XVIII в.: 26.06.1764 г. было совершено нападение индейцев на школу, в результате которого учитель и 9 учеников были убиты и скальпированы индейцами [27].

 

Рис. 1. Ч.Д. Уитмен и его арсенал оружия

[https://stoneforest.ru/wp‑content/uploads/2018/06/2.jpg].

 

В США вооруженные нападения на учебные организации по-прежнему очень актуальны и драматичны, что подтверждает случай расстрела людей на территории вуза, который произошел 01.08.1966 г. в г. Остин (штат Техас), где Чарльз Джозеф Уитмен (рис. 1) на территории Техасского университета (со смотровой площадке башни) устроил стрельбу по людям. В тот день Чарльз убил 11 человек и ранил 31, прежде чем он был застрелен полицией. Как выяснилось позже, прежде чем выехать в студенческий кампус, он заколол свою мать и жену. Также он застрелил несколько человек во время подъема на башню. В общей сложно‑ сти им было убито 16 человек [28, 29].

В своей предсмертной записке Уитмен на‑ писал: «Я жестоко убил своих близких … Если страховка еще действительна, оплатите мои долги … анонимно пожертвуйте остальное в фонд психического здоровья… Возможно, исследование поможет предотвратить даль‑ нейшие трагедии такого типа» [28].

По статистическим данным за период с 1974 по 2000 г., в США имели место 41 во‑ оруженное нападение на образовательные учреждения, причем 30 из них были совер‑ шены одиночками [12, 14, 15, 23]. По послед‑ ним данным (с 2014 по 2021 г.), в США было зафиксировано 11 вооруженных нападений в школах с 46 погибшими. По сообщениям американского медиахолдинга CBS (Columbia Broadcasting System Corporation), в США в 2021 г. на территории школ страны произ‑ ведено больше выстрелов, чем когда‑либо в истории, и зафиксировано 139 инциден‑ тов, в результате которых погибли 28 человек и были ранены еще 80. Общий итог школьных расстрелов в США насчитывает больше сотни людей [14, 29]. Наиболее известный траги‑ ческий случай, который упоминается в боль‑ шинстве статей, – «Колумбийский расстрел» – произошел в США в 1999 г. Тогда два ученика в своей школе открыли огонь по школьникам и преподавателям, в результате чего 30 чело‑ век были убиты и более 20 – ранены [20, 21]. На рис. 2 приведены данные по динамике во‑ оруженных нападений на учебные заведения, количество жертв и территории США, где про‑ изошли эти трагедии.

Важно отметить, что в США достаточно се‑ рьезно относятся к проблеме вооруженных на падений на учебные заведения. Так, по данной проблеме в стране реализуют исследовательские проекты, публикуют статьи и проводят конференции. Изучения этой проблематики проводят под руководством различных организаций и служб (Министерство образования, Министерство юстиции, Агентство Национальной безопасности, Национальная ассоциация школьных психологов, ФБР, Национальный центр школьной безопасности и др.) [17–21].

 

Рис. 2. Территории в США, где были совершены вооруженные нападения в школах, и динамика числа погибших школьников.

 

Один из самых крупных исследовательских проектов в США по теме вооруженных нападений на школы был осуществлен в 2002 г. секретной службой, Министерством юстиции при сотрудничестве с Министерством образования. Это исследование получило название «Безопасные школы / здоровые учащиеся» [28, 29]. Из данного большого исследования сделан вывод, что в США проблема вооруженных нападений в учебных заведениях продолжает оставаться острой:

• во-первых, одну из основных причин многие американцы связывают со свободным оборотом огнестрельного оружия. Это, в свою очередь, создает в стране и особенно в детско-подростковой среде культ оружия и распространенный стереотип: «Оружие может решать любые проблемы», который раскручивает динамику роста вооруженных нападений на школы и вузы США [15];
• во-вторых, в докладе уделяется особое внимание влиянию насилия в медиа и компьютерных играх, формирующих деструктивные установки в молодежной среде, и на возможность применения оружия в повседневной жизни. Это подтверждает тезис, что постоянное муссирование в новостных лентах актов вооруженных нападений на банки и гангстерные войны в больших городах героизируют эту тему в США. О них говорит вся страна, и среди молодежи существует желание подражать таким «героям», которые совершили известные преступления. Однако проблема моделирования поведения в молодежной среде в США является дискуссионной, но многие исследования и высказывания ученых говорят о несомненной зависимости между публикациями в средствах массовой информации и разными формами деструктивного, насильственного поведения подростков и молодежи (суициды, уличные погромы, вооруженные грабежи и др.) [1, 3, 24, 28].

Европа. В Европе также этой проблеме уделяют много внимания. Этому подтверждению случай, который произошел в Орхусском университете (Дания), где 05.04.1994 г.

35-летний Флемминг Нильсен из Силькеборга застрелил 4 студенток. Он открыл огонь из обреза в университетском кафетерии, где убил свою первую жертву – 24-летнюю Биргит Бон Вольфсен [11].

В Финляндии также были несколько вооруженных нападений на учебные заведения в период 2007–2008 гг., повлекшие смерть 20 человек. Имеющиеся случаи некоторые ученые видят через призму «национального феномена, складывающего из психологических факторов и микросреды, который существует независимо от положительной в целом социально-экономической обстановки в стране» [23].

В Германии также были случаи вооруженных нападений (гимназия Гутенберг в Эрфурте, 2002 г.; училище Альбертвиль-Реальшуле в Виннендене, 2009 г.) [11, 25, 26].

Анализ вооруженных нападений в европейских странах показывает, что массовые расстрелы в средней и высшей школах – явления нечастое. Они зафиксированы только в Дании, Финляндии и Германии. Во всех случаях вооруженных атак на учебные заведения в этих странах преступники использовали разные виды огнестрельного оружия и самодельные взрывчатые изделия. По продолжительности времени они были недолгими (около 2 ч) и совершались в дневное время. Каждый четвертый преступник заканчивал жизнь самоубийством [25, 26]. Нападавшие на школу в основном были учениками этих школ или отчисленные по разным причинам (неявка на занятия, драки или неуспеваемость). Большая часть (89 %) этих нападавших подвергались школьному насилию.

Китай. Серии некоординированных многочисленных нападений с применением молотков и тесаков отмечены в Китайской Народной Республике с начала марта 2010 г. В результате таких вооруженных нападений по меньшей мере 90 человек погибли и около 473 – получили ранения. Поскольку большинство случаев вооруженных нападений не имели известных мотивов, аналитики объясняют эту связь с проблемами психического здоровья нападавших и происходящими быстрыми социальными изменениями в стране [21].

После таких вооруженных нападений многие родители в стране были обеспокоены безопасностью своих детей в школах. Со стороны родителей и руководителей школ к местным властям были направлены ходатайства по усилению меры безопасности. Министерство образования Китая создало Чрезвычайную комиссию для борьбы с вооруженными нападениями на учебные заведения, а некоторые местные власти раздали охранникам в школах такие инструменты, как стальные вилы и перцовые баллончики. Однако не все школы смогли усилить меры безопасности из-за нехватки средств для найма дополнительной охраны.

Таким образом, проблема вооруженных нападений на учебные учреждения в Китае имеет комплексный характер:

• во-первых, из-за глубоких и достаточно быстрых социальных изменений в стране за последние 10 лет (связаны с приватизацией и снижением социального обеспечения) в период реформ в Китае многие нападавшие испытывали дистресс, что и могло способствовать проявлению асоциальных актов [26]. Отмечается, что в тот период большие потоки рабочих-мигрантов из сельской местности переезжали в города в поисках работы, но из-за отсутствия социальной поддержки (социальное обеспечение, медицинская страховка, временное жилье и т.д.) и финансового кризиса в стране (2007–2010 гг.) значительная часть из них потеряли работу и вынуждены были вернуться в свои деревни. Большинство вооруженных нападений на учебные заведения, как полагают исследователи, обусловливал социальный протест;
• во-вторых, в Китае наблюдаются проблемы в социально-демографической сфере: большой гендерный дисбаланс (в стране мужчин больше, чем женщин) и давняя политика «одна семья, один ребенок». В КНР много одиноких мужчин из-за бесперспективности рынка брачных знакомств;

• в-третьих, к сожалению, многие вооруженные нападения на учебные заведения в стране скрывают из-за боязни массовой паники и возможного подражания таким преступлениям, что не дает возможности их анализа и разработки действенных мер по предупреждению.

Россия. В России проблема вооруженных нападений на учебные заведения до недавнего времени была редкостью. Однако, начиная с 2014 г., можно было наблюдать увеличение числа таких вооруженных нападений на школы (рис. 3) [5, 6]. По данным некоторых исследователей, отмечается следующая тенденция: начиная с 2014 г. (первый случай расстрела школьников в школе) и по состоянию на 2022 г., в России было совершено около 11 крупных вооруженных нападений, которые квалифицируются как «вооруженное нападение на учебное учреждение» [3]. Общая тенденция роста вооруженных нападений связывается с агрессией и процессами дезадаптации в детскоподростковой среде [1, 7].

 

Рис. 3. Динамика вооруженных нападений на учебные учреждения в России (2014–2022 гг.).

 

Анализ статистических данных по вооруженным нападениям на учебные заведения в России позволяет сделать вывод о том, что данная проблема в нашей стране отличается от европейских стран, в которых такие случаи носили разовый характер (например, в Финляндии или Германии). Проведенное исследование из разных источников (вузовские, библиографические системы, научные сети, новостные средства массовой информации и т.д.) показывает, что, начиная с 2014 г., шло нарастание различного рода вооруженных нападений на учебные заведения в стране (ежегодно – от 1 до 4 насильственных актов) и на 2022 г. их было 18. Связаны они в большей мере со снижением жизненного уровня россиян и нарастанием социальнопсихологической дезадаптации населения. Следует также указать, что вооруженных нападений на школы в 2020 г. не было – из-за эпидемии COVID-19 образовательные учреждения были переведены на дистанционный режим обучения.

Обсуждение. Контент-анализ научной литературы и статистических материалов по вооруженным нападениям на учебные заведения показывает, что они имеют отличия от других сходных преступных деяний с использованием огнестрельного оружия (террористический захват школ, криминальные городские разборки, бытовые убийства) по ряду признаков и заслуживают определения как самостоятельный феномен [5, 12, 13].

В первую очередь эта особенность состоит в том, что такие вооруженные нападения на учебные заведения происходят строго на определенной территории и в достаточно ограниченное время. Такое вооруженное нападение на учебные заведения представляется как вооруженная акция.

Во-вторых, нападающий приносит оружие с конкретной целью – застрелить своего обидчика, а не только показать оружие и напугать недоброжелателя. Жертвой таких вооруженных нападений может быть весь учебно-педагогический персонал. Именно этот феномен и создает ощущение нерациональности произошедшего: пришел наказать обидчика, а массово расстрелял всех тех, кто попался на его пути. Кстати, в западной терминологии даже введено понятие «Rampage School Shooting» (дословно «школьные расстрелы в приступе безумства») [14, 16].

В-третьих, вооруженное нападение на учебное заведение имеет символический характер, которое совершает вооруженный преступник, анонсируя социальному окружению о своем протесте на школьное насилие [16]. Этот протест выражается в театральности и даже величавости вооруженного действия, напоминающего древние ритуалы, где исполнитель (нападающий) играет роль бога перед тем как он казнит обидчика или совершит самоубийство [24, 26].

Таким образом, вооруженное нападение на учебное учреждение и беспорядочная стрельба в случайных людей напоминают массовые убийства на рабочем месте [17].

Анализ изученной литературы по феномену вооруженных нападений на учебные учреждения и массовые расстрелы условно можно разделить на 3 аспекта, с помощью которых ученые пытаются объяснить формирование данного социального явления [13–19, 23], которые связаны:

• 1-й – с построением модели, в которую закладываются факторы, запускающие данный феномен. При данном подходе пытаются найти «индикаторы опасности» в 4 значимых для индивида и общества социальных сферах: личность, семья, школа, социальные отношения;
• 2-й – с методологией, базирующейся на использовании патопсихологических теорий, которые формируют данный феномен с различными психическими заболеваниями нападающего. В этой связи клинические психологи и специалисты по психическому здоровью предлагают разделять вооруженных преступников на психопатов, «психотиков» и «травматиков» [10, 18]. Психопатические преступники не чувствуют эмоциональную связь с другими людьми. Они не в состоянии испытывать чувство вины или угрызения совести. Они, как правило, могут наслаждаться мучениями жертвы (например, мучают животных, издеваются над слабыми и беззащитными, унижают близких и т.д.). Преступники с психическими или психогенно обусловленными расстройствами страдают от разрыва с реальностью и испытывают глубокое чувство их отличия от других, ощущают себя изгнанниками и никчемными людьми. Лица с посттравматическим стрессовым расстройством характеризуются пережитым эмоциональным, физическим или сексуальным насилием, которое формирует психологию будущего школьного стрелка;
• 3-й – с социально-психологическими и информационно-культурологическими теориями. Так, в любой стране существуют различные стереотипы, например в США существует культ оружия. В связи с этим изучается такой распространенный в Америке социокультурный стереотип, как «Оружие может решать проблемы», что оказывает влияние в обществе на рост вооруженных нападений на школы и вузы, например в США [9, 13, 14]. В печати также упоминается тот факт, что среди молодежи существует желание подражать героям, которые совершили известные преступления, например, грабя банки, нападая на учебные заведения и производя массовые расстрелы.

Таким образом, проблема моделирования поведения в молодежной среде является достаточно актуальной, в которой, по исследованиям ряда ученых, наблюдается корреляционная связь между публикациями в средствах массовой информации и разными формами деструктивного, насильственного поведения подростков и молодежи (суициды, уличные погромы, вооруженные грабежи и др.) [1–7, 28].

Гипотетический портрет «школьных стрелков». Мета-анализ публикаций по представленной теме дает основание полагать, что до настоящего времени так и не найден «портрет школьного стрелка». Однако общие признаки вооруженного преступника школьных нападений существуют:

• в большинстве случаев (более 70 %) – это ученики этих школ, в которых они учатся или ранее учились;
• бóльшая часть (более 80 %) вооруженных нападений совершаются одиночками и лишь изредка (порядка 10 % случаев) вдвоем. В ряде случаев у вооруженных стрелков были отмечены сообщники, помогающие в планировании подачи сообщений о ситуации вокруг объекта нападения, хотя личного участия в расстрелах они не принимали;
• как правило, нападавшие в качестве своих целей заранее планировали убийство определенных обидчиков (административнопреподавательский состав; учащиеся, которые их чем-то обидели). Однако в числе пострадавших часто оказывались много случайных людей, попавшихся на пути школьных стрелков;
• в большинстве случаев (70 %) школьные стрелки были из хорошей семьи. Они жили в полной семье (с двумя родителями), хорошо учились в школе и активно занимались в спортивных секциях и других школьных клубах. Как правило, многие из них не состояли на учете в правоохранительных органах. Лишь около 5 % нападавших преступников прогуливали занятия или были исключены из школы;
• рассматривая гендерно-возрастные особенности, можно отметить, что все нападавшие на школы были мужского рода – подростки и молодые парни в возрасте от 11 до 21 года, хотя более 80 % случаев расстрела людей в школах совершали подростки в возрасте от 13 до 18 лет;
• многие из нападавших школьных стрелков (более 75 %) подвергались травле, издевательствам, оскорблениям и физическому насилию, которые приводили их к одиночеству или социальной изоляции и развитию посттравматического стрессового расстройства;
• в большинстве случаев у вооруженных нападавших на школы не отмечались психические расстройства за исключением небольшого количества (около 20 %) школьных стрелков, у которых психиатры выявили отклонения в поведении и эмоциональной сфере. Однако у многих школьных стрелков отмечались суицидальные мысли, а некоторые из них в своих дневниках описывали отчаяние и транслировали планы о причинении вреда себе или кому-либо еще;
• у будущих школьных стрелков отмечен внезапный «уход» от своих товарищей, семьи и общественной деятельности (в том числе, в сети Интернет);
• у таких преступников отмечалось хвастовство к доступу оружия и сильное увлечение или одержимость обладания огнестрельным оружием, и/или чрезмерное изучение огнестрельного оружия, массовых расстрелов и тем насилия;
• как уже отмечалось ранее, у многих школьных стрелков выявлялся высокий уровень эмоциональных проявлений: раздражительность, агрессивность, низкий контроль гнева на незначительные события в школьных и жизненных ситуациях;
• многие одноклассники школьных стрелков отмечали тот факт, что нападавшие искали сообщников или зрителей для наблюдения нападений, поэтому приглашали «быть там-то во столько-то», скрывая цель сбора.

Признаки присутствия стрелка на территории школы. Анализ литературы позволил найти некоторые советы, которые могут выявлять потенциально опасного человека, чтобы предпринять предупреждающие шаги. Необходимо обращать внимание на внешний вид и атрибутику человека (одежда, обувь, знаки). Часто вооруженные нападающие на школы одеваются в очень просторные одежды (балахоны, большие по размеру куртки, длинные плащи и пальто). Их одежда, как правило, камуфляжного цвета, имеющая военизированный вид как форма в армии. Все школьные стрелки были обуты в черные ботинки-берцы армейского образца (со шнуровкой и тяжелой, толстой подошвой). У всех школьных стрелков были большие сумки, рюкзаки или кофры для музыкальных инструментов.

Профилактику школьных нападений можно разделить на технический и социальный аспект.

Технический аспект – использование на предшкольных и школьных территориях комплекса видеоохранных систем. Он позволяет проводить наблюдения за всеми, кто посещает школы.

Для снижения физического и психического насилия некоторые исследователи дают рекомендации увеличивать зоны наблюдения внутри и снаружи учебных заведений [20, 26], а также использование заградительных барьеров на предшкольных и школьных территориях.

Необходимо проводить досмотр и допуск в образовательные организации по аналогии с аэропортами.

Однако попытки предупреждения преступлений за счет охранных систем имеют свои недостатки, и эти предложения не находят поддержки у других исследователей [11, 28, 29], что подтверждается Ф. Лемье (F. Lemieux). Он достаточно долгое время изучал вооруженные нападения на учебные заведения. В его исследованиях не найдены подтверждения того, что охранные видеокомплексы и заграждения могут снизить число вооруженных нападений на учебные заведения и массовые расстрелы [18]. Установлено, что из 100 только 17 вооруженных преступников были ликвидированы полицией, причем, после того как они уже нанесли значительный урон.

Ряд исследователей также утверждают, что такие меры не стоят значительных затрат. Они могут лишь привести к «атмосфере страха» в учебных заведениях [19, 20]. Другие авторы отмечают, что заборы, металлодетекторы и охрана не уменьшают риск вооруженных нападений на учебные заведения и расстрелы людей, потому что нападающие атакуют свои собственные школы [21, 22] и хорошо знают слабые места таких защитных комплексов. Таким образом, заградительные меры в большинстве случаев вооруженных нападений малоэффективны.

Обсуждение возможностей профилактики вооруженных нападений на учебные заведения и расстрелы людей с помощью заградительных барьеров и охранного персонала ведется и в России. При этом многими авторами отмечается, что охранники обычно не готовы к нападению, да и силами охраны школы предотвратить подобные нападения практически невозможно. Единственными вариантами, которые могли бы реально стать препятствием для нападения, являются тотальный досмотр и допуск в образовательные организации по аналогии с аэропортами, что в условиях большого числа учебных заведений и количества учащегося контингента является нерациональным и фактически нереализуемым.

Социальный аспект – диалог между всеми участниками образовательного процесса: учениками – администрацией и учителями школы – родителями. Часто представители школьной администрации не имеют информации о том, что вооруженные преступники питали ненависть и агрессию к своим образовательным заведениям [7]. К этому надо также добавить, что администрация учебных заведений не всегда обращает внимания на скрытые признаки будущих вооруженных нападений («выпадение» учащегося из социальной жизни учебного заведения, снижение межличностной коммуникации со сверстниками, проблемы в духовнонравственной и психической сфере и т.д.).

Немаловажным в социальной сфере учащихся является учет их интересов через внешние посылы в коммуникационной сфере (собственные стихи, эссе, блоги и рисование картин, в которых проявляется ярко выраженный интерес к насилию, оружию и господству, анализ онлайн-чатов и т.д.). Это позволяет на ранней стадии обнаружить будущую потенциальную угрозу вооруженного нападения на учебные заведения [8].

Школьной администрации необходимо персонифицировать работу с родителями и учащимися. Анализ вооруженных нападений на школы показывает, что родители и приятели школьных стрелков знали об их социальнопсихологических проблемах, но не воспринимали их всерьез. В большинстве случаев школьные стрелки обращались за помощью к взрослым – родителям, учителям и даже полиции, но не получали ее.

Ранняя профилактика, ориентированная на конкретного ученика, находящегося в зоне риска психической дезадаптации (тревожный, агрессивный, социально изолированный и т.д.), должна выявлять поведенческие признаки подростка к насилию. Такой подход является более плодотворным, чем массовые профилактические мероприятия [13]. Школьным психологам и социальным работникам надо помочь разочарованным в себе и обществе подросткам найти свое место в обществе [9].

Важным направлением следует считать работу по снижению общего уровня насилия и агрессивности подростков в учебных заведениях. Она должна быть направлена на всех подростков для приобретения социальных навыков (например, к открытой дискуссии, способности к мирному разрешению конфликтных вопросов, сопереживанию, толерантности). Учащихся надо также обучать критически оценивать читаемую и видимую информацию из средств массовой информации, например, сцен насилия, героизацию зла или культа силы.

В учебных заведениях необходимо проводить внеклассные занятия, которые способствуют проявлению всеми учащимися своих возможностей и талантов. Такие занятия формируют групповую сплоченность, улучшают коммуникацию, дают возможность узнать в группе увлечение и способности сверстников. Одной из важных мер предупреждения вооруженных нападений на учебные заведения может стать поощрение учеников, сообщающих учителю и администрации школы об особенностях поведения одноклассников, свидетельствующих о наличии угрозы насилия [10]. В учебных заведениях рекомендуется создавать различные дружины по обнаружению угроз вооруженных нападений на учебные заведения и расстрелы людей [2, 3].

Также важным является проведение тренингов как себя вести при вооруженных нападениях. Тренинги должны проходить внезапно и быть максимально приближенными к реальным действиям при вооруженном нападении.

Таким образом, действующие ныне профилактические подходы по упреждению вооруженных нападений на учебные заведения и расстрелы людей должны быть направлены не на имитацию охраны, а на психологическую и социальную работу с обучающимися. Она позволит заранее выявить возможность совершения насильственных действий индивида и оказать своевременную помощь подростку.

Заключение

Вооруженные нападения на образовательные учреждения, совершаемые бывшими или учащимися в учебных учреждениях, приводят к значительному количеству случайных жертв. Они являются специфическим феноменом, который отличается от других видов насилия с применением оружия. Такие нападения на образовательные учреждения характеризуются бессмысленностью, демонстративностью и отсутствием логических действий нападающих. Зачастую оказывается, что «школьный стрелок» в жизни являлся обычным малозаметным учеником, и его поведение не вызывало угроз.

Пока еще не существует психологического портрета вооруженного нападающего, однако, ряд теоретических моделей и практических подходов дают возможность предупреждать вооруженные нападения. Они связаны с тем, что такие вооруженные нападения являются заранее спланированными. С позиции психопатологии превращение личности в вооруженного преступника, планирующего нападение на учебные учреждения, проходит несколько этапов, которые трансформируют социальные связи, ценностные установки, мотивы и побуждения личности в деструктивные. Такие изменения в личности носят накопительный и аддиктивный характер. В настоящее время выделены несколько социальных и личностнотипологических индикаторов личности, которые являются признаками возможных вооруженных нападений на учебные заведения и массовых расстрелов:

• отсутствие адекватного самоконтроля, которое связано со слабой интегрированностью в систему социальных связей как в школе, так и вне ее;
• нехватка дружеских отношений, которая сопровождается ощущением социальной изоляции, формированием чувства «никчемного человека, изгоя»;
• дефицит корригирующего социального влияния, которое связано с неспособностью справляться с жизненными трудностями (учебная неуспеваемость, сложности в работе, семейной жизни и т.д.);
• уменьшение самооценки и наличие проблем идентичности (прежде всего, гендерной), которые формируют тревожно-депрессивное состояние;
• резкое снижение субъективного восприятия социальных отношений. На этом фоне такие социально значимые и эмоциональные потрясения (ссоры, финансовые потери, конфликты в семье, потеря работы) часто запускают активизацию планов мести, которые со временем приобретают навязчивый и планомерный характер.

***

Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией статьи.

Участие авторов: В.В. Глебов – планирование и методология исследования, написание статьи; В.В. Шевцов – поиск, сбор, обработка и анализ литературы, написание статьи; Д.Н. Ефремова – анализ данных по литературе, написание статьи.

About the authors

Viktor V. Glebov

V.A. Trapeznikov Institute of Control Sciences of Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: vg44@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-3390-161X

PhD Psychol. Sci. Associate Prof., Senior Researcher Associate

Russian Federation, 65, Profsoyuznaya Str., Moscow, 117997

Vaslii V. Shevtsov

Peoples’ Friendship University of Russia

Email: shevtsov_vv@pfur.ru
ORCID iD: 0000-0001-7685-3630

PhD Techn. Sci., Director of the Department of Information Technology

Russian Federation, 6, Miklukho-Maklaya Str., Moscow, 117198

Dilyara N. Efremova

Russian State University for the Humanities

Email: dileff@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-0494-2674

PhD Psychol. Sci., Associate Prof., Department of Neuroand Pathopsychology

Russian Federation, 6, Miusskaya Square, Moscow, 125047

References

Supplementary files