Становление экологического идеала в контексте концепции идеального Д. В. Пивоварова

Полный текст

Введение

В современном гуманитарном научном дискурсе продолжается обсуждение многих ключевых научных понятий, среди которых важнейшее место занимают понятия «культура» и «идеальное». В этом дискурсе культура предстает как антропологическая, онтологическая или аксиологическая категория, поскольку исследователи используют различные подходы к определению культуры. При этом очевидно стремление к синтезу подходов, к нахождению дефиниции, отвечающей критерию универсальности. Однако эти попытки часто проявляются только в суммировании подходов. Так, например, культуру трактуют как «…единственно возможное бытие человека и способ мышления; творчество, способы и результаты человеческой деятельности и совокупность ценностей; структурно-семиотическую или функциональную систему» [20, с. 105], очевидно прибегая к перечислительной тактике.

Нам представляется очень значимой в этом дискурсе позиция Д. В. Пивоварова, поскольку она отвечает не только критерию универсальности, но и синтетичности [18; 12]. В своей концепции Пивоваров определяет культуру «как идеалообразующую сторону жизни людей… Само понятие идеалообразования многогранно и включает в себя духовный, сознательный и душевный, познавательный и материально-практический компоненты. Это понятие предполагает сопряжение эмоционально-веровательного и технологического мироотношений человека, … ориентирует на видение не столько культуры, сколько множества отдельных культур в их историческом и актуальном противостоянии» [13, с. 14]. Избегая редукции, упрощающей объект исследования, Пивоваров использует методологию философской диалектики и осуществляет синтез ключевых положений основных концепций культуры, наполняя культуру аксиологическими, операционными и семиотическими составляющими, комплементарными друг другу и создающими уникальность каждой конкретной культуры, проявляющуюся в специфических ценностях, схемах действия и информационных кодах. Уникальное свойство синтетичности отмечается учениками и последователями Пивоварова [2; 3].

Этот упрощающий, но не искажающий и не обедняющий содержание культуры подход позволяет использовать синтетическую концепцию как методологическую основу для развития дефиниции «экологическая культура». Опираясь на синтетическую концепцию культуры Пивоварова, нами обоснованы идеи неоценочности, внегеографичности, внеисторичности, внемасштабности и динамичности экологической культуры [10]. Синтетическая концепция культуры позволяет понять, что культура, в том числе и экологическая, конструируется посредством синтеза взаимовлияющих и взаимонастраивающихся уникальных аксиологических, операционных и семиотических компонентов. Таким образом, в исторической и географической реальности появляется множество вариантов экологической культуры, рожденных как адаптация человеческих сообществ к состоянию окружающей природной среды на основе уровня развития человеческого потенциала. И в этом процессе ключевое значение имеет процесс идеалообразования.

В контексте психологии и педагогики обсуждение идеалообразования определяется как формирование системы ценностей, ценностных установок и ценностных ориентаций. Убеждение в важности ценностной составляющей при конструировании новой культуры находит все больше сторонников среди исследователей экологической культуры [4; 8]. Более того, исследователи видят прямую связь между экологизацией и аксиологизацией, утверждая, что «…процессы аксиологизации и экологизации совпадают» [4, с. 220].

Очевидная эвристическая значимость концепции культуры Пивоварова позволяет надеяться, что и его концепция идеального может быть практически ценной в исследованиях проблем становления экологической культуры, выработке экостратегий современного общества. Целью данного исследования стало выявление эвристического потенциала концепции идеального и интерпретация возможности становления идеалов новой экологической культуры в соответствии с предложенными Пивоваровым путями идеалообразования.

Эвристический потенциал концепции идеального Д. В. Пивоварова

Синтетическая концепция культуры Пивоварова опирается на особое понимание идеального, которое было развито им в оригинальную концепцию [13; 15; 16; 17], которая комплементарна концепции культуры и концепции религии и дает простое и ясное их обоснование [13]. По представлению Пивоварова, культура «стоит на идеалах хозяйствования, освящённых религией» [14, с. 145]. А «причина гибели той или иной культуры заключается не в технологиях как таковых, а в том, что актуальные устои-идеалы не обеспечивают более человеческого существования, и возникает необходимость образовать новую иерархию идеалов» [12, с. 16].

Пивоваров предлагает понимать идеал как основание культуры и утверждает, что идеал есть «гениальная идея, идея-родоначальник, не требующая для своего обоснования неких более фундаментальных идей» [12, с. 17]. По представлениям Пивоварова, «…сакрализованная система базовых идеалов образует ядро той или иной эгоцентрической, социоцентрической или космоцентрической религии» [13, с. 16].

Отдавая дань глубине и целостности наследия этого философа, исследователи отмечают такие достоинства его концепции идеального, как простоту, ясность и структурную определенность, что позволяет использовать концепцию как методологическую основу в исследованиях по философии искусства, истории философии, философии экзистенциализма [19; 6; 11].

Анализ способов зарождения идеального и идеала позволил Пивоварову выявить такие три источника идеального и идеала: «1) идеальное и идеал рождаются и существуют как специфический субъективный образ объективного мира; они – функция мозга»;… «2) идеал возникает вначале в форме схемы массового практического действия людей, а потом интериоризуется (свертывается извне внутрь) из внешней предметной деятельности в конкретно-всеобщий нематериальный образ осознания индивидов»; … «3) идеал – совершенный объект природы, существующий независимо от практики и сознания людей и формирующийся стихией бытия; люди обнаруживают в природе совершенные предметы (идеалы) и копируют их в форме образов ценностного сознания» [13, с. 22].

Нам представляется, что описанные Пивоваровым пути идеалообразования могут стать основанием при выяснении путей формирования новой экологической культуры, именуемой исследователями экофильной, устойчивой или экоцентрической. Намечающиеся контуры будущей культуры актуализируют обсуждение путей становления идеала как базового элемента обновляющейся культуры.

Развитие экологического идеала посредством специфического субъективного образа объективного мира

Рождение нового идеала и идеального в формате специфического субъективного образа объективного мира Пивоваров назвал элитарной моделью, описывая ее так: «…подлинный герой (пророк, выдающийся деятель, гений в определенной области жизни и знания) открывает или изобретает новый идеал, остальные же люди постепенно признают нововведение и начинают культивировать это новшество» [13, с. 34]. Этот путь идеалообразования выражается появлением неких текстов, воплощающих иное, отличное от существующего представление о мире. Смена культур в этом контексте проявляется в смене системы ценностей и, прежде всего, в высшей ценности и рисует траекторию развития от родоцентризма к космоцентризму, а затем к теоцентризму и антропоцентризму. Сегодня человечеством осознана необходимость перехода к экоцентризму, как главное направление стратегии преодоления глобального кризиса.

Каждый межкультурный переход характеризовался появлением важнейших для рождающейся культуры сакральных текстов. Так, для рождающейся христианской культуры такими текстами стали Библия, Ветхий и Новый завет, Евангелие и т.п. Именно эти тексты задали новый строй миропонимания, мировосприятия и направления жизнетворчества, именно они заложили основы новой культуры. Сегодня мы наблюдаем рождение нового экологического идеала в текстах экофилософов, конструирующих новую систему ценностей. В этом процессе явлено стремление к экоцентричности и экофильности, что кардинально отличает новую систему взглядов от антропоцентрической, природопокорительской, экофобной.

С момента признания экологического кризиса и осознания необходимости перехода к новой экологической культуре мы имеем немало образцов таких текстов. В них природа, экосистема, жизнь оказываются на высшей ступени в иерархии не только общественных, но и личных ценностей. Наиболее ярко это проявилось в трудах русских космистов (Н. Ф. Федоров, В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, Н. А. Бердяев, К. Э. Циолковский), и прежде всего в учении В. И. Вернадского о биосфере и ноосфере. В части таких текстов на первое место выдвигается именно этическая проблематика. Работы А. Швейцера, Ф. Капра, А. Нааса, О. Леопольда заложили основу целого направления – экологической этики.

Однако экофилософские тексты этих авторов так и остаются достоянием узкого круга специалистов и людей, заинтересованных в экологических преобразованиях. На наш взгляд, это связано, во-первых, с тем, что эти тексты являются научными и только некоторые – научно-популярными, что сразу сужает круг возможных читателей.

Во-вторых, предлагаемые в этих текстах ценностные установки не позволяют легко и однозначно построить схему обыденной жизни, что не способствует преодолению инерции обычной жизненной рутины. Кроме того, предлагаемые в них ценности и предположительно проистекающие из них способы организации жизни и технологии бытования не показывают личных преимуществ при следовании таким ценностям. Одно лишь описание трагических последствий для будущей жизни в результате следования прежней ценностной парадигме не убеждает людей в необходимости ценностных и технологических трансформаций. Экологическая безопасность становится важным аргументом для современного человека, если имеет к нему непосредственное отношение и осуществляется во временной рамке его жизни. Тема экологической безопасности укрепляет в общественном дискурсе значение понятия «экологической чистоты», наделяя ее идеальностью, ценностью, значимостью.

Не убеждает широкие массы и уверенность специалистов в том, что «конструирование» человека в рамках трансгуманизма, совмещенное с технократизмом, гедонизмом и экофобностью, не позволит улучшить качество жизни, а «благодаря экофильному конструированию человек способен… решить глобальные проблемы, в том числе проблему экологического кризиса» [7, с. 18].

Для такой смены ценностных ориентаций необходимо еще и иное соотношение личных и общественных ценностей. Индивидуализм в контексте экологической культуры не стимулирует к принятию решений, необходимых для достижения благополучия коллектива, общности, следующих поколений, а ориентирует на личную выгоду «здесь и сейчас». Об этом еще в середине прошлого века рассуждал П. Тейяр де Шарден в известной работе «Феномен человека» [26], анализируя индивидуализм и коллективизм как условия достижения человечеством состояния ноосферы. Очевидно, имеет смысл и углубленное изучение идеи «общего блага» в экологическом контексте. Следует осмыслить экологичность этой идеи и оценить ее потенциал в формировании новой экологической культуры.

Таким образом, существующие экофилософские тексты не могут, на наш взгляд, стать основанием для «экологического перехода» и определить новый способ существования людей до тех пор, пока не станут достоянием широких масс и не будут приняты ими как обеспечивающие лучшую жизнь, более эффективное жизнетворчество, лучшее качество жизни, пока не будут подняты в иерархии ценностей коллективные ценности над личными.

В связи с тем, что призыв к рациональности и здравомыслию человека посредством экофилософских текстов не является достаточно результативным, в обсуждении проблем становления экологической культуры зачастую возникает вопрос о экологической религии или религии природы как стратегии выживания для техногенной цивилизации. Очевидно, что эта новая религия должна отвечать принципам метаконфессиональности и глобальности, поскольку экологическая проблематика, несмотря на региональные особенности ее проявления, является глобальной и касается землян в целом.

В попытке занять лидирующую позицию в процессе экологизации общества сегодня многие конфессии активно демонстрируют экологические аспекты и степень экологичности своей религии. Несмотря на существенное различие в миропонимании различных конфессий, в трактовках экологических аспектов мироустройства, по мнению активного исследователя этой проблематики К. М. Алиловой, «гуманистическая составляющая у всех религий способствует большей экологичности сознания людей земли, поэтому данная проблематика заслуживает разностороннего обсуждения и анализа» [1, с. 182]. Остается неясным, насколько актуальные мировые религии способны решать экологические проблемы человечества и стать основанием новой экологической культуры. Так, исследователь экологической теологии А. Ю. Евдокимов считает, что «экологическая теология в ее современном виде, очевидно, способна только накапливать констатирующую информацию по экологичности различных религий, но не решать проблемы духовного воспитания человека» [5, с. 408].

Анализируя экофильные и экофобные тенденции общественного сознания, С. А. Зубаков обозначает такие характеристики (принципы, критерии) экофильности религии как сакрализация природы (экоцентризм), биоцентризм (обожествление жизни в виде зоолатрии и фитолатрии), этика ненасилия и практика вегетарианства. Яркие проявления сакрализации природы мы находим в культурных и религиозных практиках прошлого (тотемизм, сакрализация природных объектов в язычестве, фетишизация рек в индуизме, обожествление конкретных жизненных форм в ведической культуре и вишнуизме и т.п.). В современности мы обнаруживаем совершенно светские практики поклонения природе. К таковым можно отнести присвоение конкретным природным объектам статуса памятника природы, заказника, заповедника или национального парка. Но эта форма охраны носит исключительно правовой характер и совершенно лишена сакральности. Очевидно, имеет смысл исследовать возможности сакрализации природы в условиях современного общества, в том числе светского.

Нам представляется, что в основе образа мира, декларируемого экофилософскими текстами или новой религиозностью, должен лежать экосистемный подход, заключающийся в понимании экосистемной организации мира, особой роли жизни и живого в развитии планеты, в тотальной и системно организованной связи живого с окружающей средой, уникальности и самоценности жизни, а также саморегуляции как основе адаптации к среде всего живого.

Таким образом, несмотря на обилие экофилософских текстов и экологически очевидные аспекты многих религий, пока не возник текст, реализующий экосистемный подход, доступный массам, привлекательный по форме исполнения и обещающий повышение качества жизни при условии следования декларируемым в тексте принципам мироустройства.

Экологические практики как путь идеалообразования

Второй путь становления идеала связан с практикой жизнетворчества. Пивоваров именовал этот путь «моделью собора»¹, понимая под этим стремление людей преодолеть свою обезличенность путем совместного поиска всеобщего идеала. В процессе взаимного соглашения или договора разрозненные индивиды, объединяясь, коллективно учреждают законы поведения и государственной жизни, определяют правила и нормы деятельности. Реализация принятых образцов переходит в традицию, организуя массовые практические действия людей. Общие схемы этих действий, основные модели и практики бытования интериоризуются, переходя из внешней предметной деятельности в нематериальные мыслительные образы индивидов.

В аспекте зарождения новой экологической культуры речь идет о конкретных практиках экологизированного взаимодействия с природой. Являясь сначала прецедентами и воспринимаясь как непонятные, смешные или странные, эти образцы поведения, способы бытования и тактики жизнетворчества могут постепенно стать одобряемыми, принимаемыми и, наконец, нормальными, общепринятыми.

Сегодня мы видим появление огромного разнообразия повседневных экологических (экологизированных, экологически целесообразных, экофильных) практик ответственного хозяйствования. Это практики селективного сбора мусора, использования энергосберегающих приборов, вторичного использования отходов, передачи вещей другим пользователям (секонд-хенд), предпочтение реставрации новоделу, экономия воды, электричества, газа, отказ от химических препаратов в быту, использование природных объектов как рекреационного ресурса и источников оздоровления.

Динамичную исследовательскую активность относительно новых экологических практик проявляют социологи [21; 9]. Их исследования показывают, что наибольшая активность в этом процессе принадлежит молодым людям в силу их большей рефлексивности, обеспокоенности будущим и благодаря их стремлению через экологическую активность найти единомышленников, что является важной потребностью возраста юности и молодости [9, с. 135]. Этому в немалой степени способствуют и усилия по развитию системы экологического образования, а также активное обсуждения экологической повестки в СМИ.

Анализируя экологические практики бытования и жизнетворчества, можно утверждать, что они осуществляются на основании критерия долгосрочной, отдаленной (в географическом и социальном аспекте) и многоаспектной выгоды, основанной на универсальной ценности природы и отдаленности последствий природопользования. В этом заключается их отличие от современных экофобных практик, ориентированных на выгоду «здесь и сейчас», на приоритет личной выгоды над коллективной, на приоритет социального пространства над природным.

Главным фактором «приживления» этих практик может стать повышение качества жизни в результате следования этим практикам. Однако это требует, на наш взгляд, пересмотра и самого понятия «качества жизни», которое должно включать не только параметры личного благополучия, но и благополучия ближайшего и отдаленного социального окружения, а также, учитывая стремление к сакрализации природы, и показатели природного благополучия. Для эффективного распространения таких практик, безусловно, нужна серьезная поддержка со стороны государства, СМИ, общественных элит. Новые экологические практики организации быта и производства должны быть экономически выгодны, законодательно поддержаны, публично одобряемы и вознаграждаемы обществом.

Экологический образ-идеал

Третья модель рождения идеала названа Пивоваровым моделью «индивидуальной эволюции» [13, с. 35]. В ней идеал обнаруживается в качестве объекта в окружающем мире, который обладает уникальными свойствами, позволяющими его идеализировать. При смене культур наблюдается утрата одними образцами и приобретение другими статуса идеала. Это справедливо и в экологическом контексте.

Так, очевидно изменение эстетического идеала природы на рубеже Нового времени и современной эпохи. Новое время породило эстетический идеал окультуренной природы. Выражением идеала преобразованной (улучшенной, упорядоченной) природы стали, например, промышленный пейзаж, регулярный английский парк, экзотические породы кошек и собак, зачастую утерявшие всякие хозяйственные функции и становящиеся исключительно эстетическим образцом. В такой модели любой природный объект представлялся идеальным, если он отвечал требованию ресурсности, обработанности, урегулированности, окультуренности.

Очевидно, что сегодня происходит трансформация экологического образа-идеала в направлении признания идеальным того объекта, который отвечает критерию естественности, жизненности, экосистемной самодостаточности, самоценности и саморегулируемости. Так, например, в ландшафтном дизайне актуальными являются такие экофильные направления как минимализм с его предельной упрощенностью, альпийский стиль с отсутствием изгородей и заборов и с поддержанием естественной рельефности. Высокой экофильностью характеризуется японский ландшафтный дизайн, который позволяет создать в ограниченных рамках культурного ландшафта малую модель масштабного природного ландшафта, сохраняя асимметрию планировки и разнообразие форм. Ландшафт в стиле «русская усадьба» включает в качестве обязательного элемента лужайки с дикой растительностью и живыми изгородями. Китайский стиль зиждется на положениях фэншуй и учитывает энергопотоки главных стихий в соответствии с даосским миропониманием. Наконец, модным направлением ландшафтного дизайна сегодня становится экостиль «натургарден», в основе которого лежат использование только материалов естественного происхождения, нерукотворность ландшафта, обилие дикорастущих видов растений.

В искусстве активно развивается направление эко-арт, основанное не только на принципе использования преимущественно натуральных, и даже живых объектов в качестве материалов, но и привлекающее общественность к экологической проблематике, информирующее об экологической повестке. Главным же, на наш взгляд, критерием эко-арта стало стремление к реабилитации природных объектов, желание исправлять и восстанавливать нарушенный экосистемный порядок, создание возможности для продуктивного сосуществования человека и природы, устойчивого развития и исцеления в формате конкретного природного объекта, становящегося арт-объектом. Формирование нового экологического образа-идеала осуществляется, таким образом, через трансформацию эстетических идеалов на основании принципов естественности, жизненности, экосистемной самодостаточности, самоценности, устойчивости и саморегулируемости.

Экотопия как интегральный формат идеалообразования

Одной из интереснейших форм идеалообразования, на наш взгляд, является экотопия (экологическая утопия), сочетающая в себе так или иначе черты всех трех моделей идеалообразования по Пивоварову. Экотопии создаются на основе экофилософских идей, осознания трагических перспектив следования принципам антропоцентрической культуры и анализа экологического аспекта существующих технологий. Наиболее известными экотопиями являются романы О. Хаксли («Остров», 1962) [25], Э. Калленбаха («Экотопия», 1975) [23], М. Букчина («Экология свободы», 1982) [22], Д. Зерзана («Первобытный человек будущего»,1994) [27].

Наряду с экотопиями в середине прошлого века на фоне социально-политических разочарований и сгущающихся красок экологического кризиса появился целый ряд антиутопий, также оказывающих влияние на формирование экологического идеала. Экологические антиутопии, описывая будущее, сохранившее устои современного общества, обнажают недопустимые принципы и технологии жизни, приводящие к трагическому исходу – атомному, демографическому или экологическому апокалипсису. Одним из первых примеров такого рода произведений является, например, книга Рэйчел (Рахиль) Карсон «Безмолвная весна» (1962) [24]. В антиутопиях мотивом для выработки новых жизненных стратегий становится не стремление к удовольствию, но страх человека перед будущим, страх не только за себя и своих современников, но и за будущие поколения, ставящий под сомнение саму возможность будущего для человечества.

По мнению исследователя экотопий А. А. Сычева, «экотопизм вполне способен претендовать на роль нового глобального метанарратива. Он представляет универсальный способ объяснения мира, опирающийся на разработанные естественно-научные и этико-философские доктрины, а также предлагающий конкретные политические стратегии достижения успеха» [20, с. 48]. Нам представляется справедливым мнение об универсальности экотопий как формы идеалообразования еще и потому, что в них отражены все три модели этого процесса. В экотопиях в художественной форме, во-первых, предъявляется специфическое миропонимание, а через мироощущение героев объясняется особое устройство мира, во-вторых, демонстрируются определенные практики бытования, и наконец, в-третьих, зачастую описываются идеальные природные или экологические объекты. При этом и модель мироустройства, и практики бытования, и образцы-идеалы являются не реальными, а конструируются автором и предлагаются читателю к осмыслению и оценке.

Сравнивая классические утопии, в которых тоже есть экологическая составляющая, с экотопиями современными, Сычев подчеркивает, что современные экотопии более процессуальны, неидеальны, отличаются яркой практической направленностью и реализуемостью. Под процессуальностью и неидеальностью понимается некоторая незавершенность, открытость к изменениям, способность к развитию, что вполне соответствует принципам экосистемности, поскольку экосистема – открытая система, способная к саморазвитию и саморегуляции. Реализуемость и практическая направленность этих экотопий выражается и в том, что на их основе вполне можно создать реальные экспериментальные сообщества, чтобы апробировать альтернативные нормы жизни, например, такие как устойчивое земледелие, неособирательство, веганство и т.д. «Экотопии современности – это не столько фантазии, мечты, попытки сбежать от невыносимой действительности, сколько поиск эффективных методов изменения отношения с природой и практик правильного взаимодействия с ней, ряд которых вполне можно взять на вооружение отдельным людям» [20, с. 59].

Процессуальность и реализуемость экотопий – яркое доказательство их возможностей в направлении идеалообразования по «соборной модели» (по Пивоварову). В этих текстах зачастую содержатся и представления об ином мироустройстве, описываются отличные от современных экологические образы-идеалы. Это позволяет считать экотопии перспективным направлением, вбирающим все описанные в концепции Пивоварова модели идеалообразования. Остается ждать от писателей новых экотопий, в которых ярче и убедительнее будет сформулирована экосистемная модель мироустройства, предъявлены новые экологизированные практики и описаны экологические образы-идеалы.

Заключение

Исследование позволяет утверждать, что синтетическая концепция культуры Д. В. Пивоварова может служить основанием для конструирования экологической культуры будущего, а его концепция идеального позволяет раскрыть пути формирования ядра новой экологической культуры – ее аксиологического компонента.

Формирование новой системы ценностей в формате экофильности, экологичности, устойчивости возможно осуществить в трех моделях: 1) в специфическом, а именно экосистемном, образе объективного мира в формате текста, доступного массам, привлекательного по форме исполнения, обещающего (или гарантирующего) повышение качества жизни, 2) в виде экологических практик, спонтанно возникающих в среде экологически ориентированных людей и приводящих к улучшению качества жизни, 3) через новые образы-идеалы, эстетизирующие и сакрализующие природные объекты, и прежде всего – экосистемы, сохраняющие свою устойчивость и способность к саморегуляции при использовании их человеком.

Исследование подтвердило, что одной из перспективных форм идеалообразования, сочетающей в себе все перечисленные модели, является экотопия.

Вместе с тем выявлена необходимость осмысления соотношения ценностей индивидуализма и коллективизма с экологическими ценностями, экологической интерпретации идеи «общего блага», а также необходимость экологизации понятия «качество жизни» и интерпретации феномена сакрализации природы в современных условиях.

¹ Пивоваров Д. В. Идеальное // Современный философский словарь. – Москва: Академический проект, 2004.– С. 246–252.

Об авторах

Наталия Борисовна Мельник

Автор, ответственный за переписку.
Email: eco_nataly@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-1032-5047

кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры истории философии, философской антропологии, эстетики и теории культуры

Список литературы

Дополнительные файлы