Тамга Мамая в печатях князей Глинских XVI–XVII вв.

Полный текст

Неизменный исследовательский интерес к истории рода князей Глинских обусловлен его значимостью в истории двух великих княжеств – Литовского и Московского – в первой половине XVI в. Долгое время карьера Глинских в Литве не представляла собой ничего примечательного: они служили «по паном по литовским» [6, с. 268], т.е. постов при великокняжеском дворе не занимали. Во время правления великого князя литовского (с 1492 г.) и короля польского (с 1501 г.) Александра Глинские попали в фавор. Князья Михаил, Иван и Василий Львовичи получили высокие должности и важные наместничества [48, s. 9, 19, 36, 178, 201, 300].

Ситуация для Глинских изменилась к худшему после смерти их покровителя, великого князя Александра (1506 г.). У нового великого князя и короля Жигимонта были свои фавориты, которые стали заметно теснить Глинских. Не видя для себя и своих братьев завидных перспектив в Великом княжестве Литовском, князь М.Л. Глинский затеял мятеж [17, с. 139–151; 24, с. 68–73]. Он организовал убийство своего главного обидчика Яна Юрьевича Заберезинского и отъехал в Москву.

В Московском великом княжестве Глинские вновь заняли высокое положение. После женитьбы великого князя Василия III на племяннице М.Л. Глинского Елене Васильевне, ставшей матерью наследника престола, будущее Глинских казалось безоблачным. Но для московской боярской верхушки М.Л. Глинский оставался чужаком. В августе 1534 г. он был арестован и вскоре умер в темнице (1536 г.). Мать и брат великой княгини Елены, Анна и Михаил Васильевич, еще сохраняли влияние при московском дворе. Но 21 июня 1547 г. в Москве случился страшный пожар, который вызвал народное восстание. Противники Глинских обвинили их в этом пожаре: якобы Анна Глинская «вълхвъванием сердца человеческия вымаша и в воде мочиша, и тою водою кропиша, и оттого вся Москва погоре» [28, с. 455]. Юрия Васильевича Глинского толпа побила камнями. М.В. Глинский и княгиня Анна в ноябре 1547 г. безуспешно попытались бежать за рубеж. Глинский был лишен вотчин и чина конюшего [14, с. 303–304, 310], но других репрессий не последовало. Тем не менее, эти события дискредитировали Глинских, они были окончательно вытеснены из ближайшего монаршего окружения. И в Литовском, и в Московском государствах представители этого рода в дальнейшем уже ничем не выделялись из основной массы служилых людей.

* * *

В родословных книгах разных редакций родословная роспись князей Глинских представлена в нескольких вариантах [6, с. 271–292; 38, с. 319–352]. Отличаясь в ряде деталей, они производят князей Глинских от эмира¹ Мамая, правившего от имени ряда ханов-марионеток на территории между Волгой и Днестром, на Северном Кавказе и в Крыму [7, с. 276–287].

Приводим интересующий нас фрагмент по Румянцевскому II списку²:

Сеи убо прежреченнии Мамаи име|л сына именем Мансур Кията кн(я)зя. | И после Донсково побоища Мансур | Кият княз(ь) зарубил три городы, || Глинескъ, Полтову, Глеченицу. Имѣя Мансур княз(ь) два сына, единому имя Алекса княз(ь), другому | Скидыр княз(ь). Скыдыр же княз(ь) по|имавше стадо конеи и верблюж(ь)е | и покочевал в Перекопи³. | А Ѡлекса княз(ь) стал на тех преж реченных | градѣх. И по бож(ь)ему изволению | похотѣ Ѡлекса княз(ь) креститися, и приѣхал х Киеву. И митропо|литъ киевски крестил ево в кре|стьѧнскую вѣру, и дал ему во кре|щение имя княз(ь) Iван. И в те времена случися при|ѣхати х Киеву великому | кн(я)зю Витоѳту Литовскому. | И посла кн(я)зю Iвану Мансуркиято||вичю, дабы ему похотел служи|ти. И княз(ь) Iван сотворил хотение | великово князя Витоѳта, и при|ехал к нему. И бил ему челом в [с]лужбу | с своими прежреченми городы. | И княз(ь) велики Витоѳтъ при|нел ево чесно, не яко слугою, но яко еди|но ѡт сродник своих. И дал ему на при|казе вотчину волости Стамку, | Хорозов, Сереков, Гладковичи. И дал за нег(о) княж Данилову тчшер(ь) Ѡстро|сково, княжну Настас(ь)ю.

В другом варианте легенды имя Алексы, данное ему при крещении, было не Иван, а Александр, а Иваном звали его сына [26, с. 67–68; 33, с. 43; 34, с. 157–158]. Следующие поколения Глинских – Борис, Федор и Семен Ивановичи и их сыновья – уже «исторические» лица, упоминаемые в актовых источниках первой половины XV в. [49, s. 78, 86]. Хронологически более сообразен публикуемый вариант – Борис Иванович (уп. в 1433–1437 гг.) выступает сыном Алексы-Ивана Мансуркиятовича (уп. в 1399 г.), внуком Мансур-Кията (уп. после 1381 г., ум. до 1399 г.)⁴ и правнуком Мамая (уп. с 1357–1359 гг.⁵, ум. в 1380 г.). Таким образом дополнение родословия еще одним поколением в лице Ивана Александровича представляется излишним.

В литературе встречается утверждение, апеллирующее к показаниям С. Герберштейна, что существовала и иная версия происхождения Глинских – от венгерских магнатов славянского происхождения Петровичей [6, с. 268; 8, с. 95]. Но это заблуждение. На самом деле Герберштейн сообщал совсем иное – повествуя о второй супруге Василия III Елене Глинской, он отметил, что ее «мать наполовину происходила из рода Петровичей, знаменитого в Венгрии» [8, с. 101]. Действительно, мать великой княгини Елены – Анна Глинская, жена князя Василия Львовича Слепого Глинского – была дочерью сербского воеводы Стефана Якшича и «деспотицы» Ангелины, позднее прославленной как преподобная Ангелина Сербская. Именно в отношении последней и следует понимать сообщение Герберштейна⁶. Что до собственно Глинских, то этот автор имел очень смутные представления об их происхождении: «герцог Михаил Глинский, происходивший из знатного рода и семейства русских государей...» [8, с. 81].

Оригинальную версию происхождения Глинских предложил А.В. Кузьмин: они «являлись потомками Ольговичей (ветвь династии Рюриковичей) – правителей Черниговского княжества в 11–14 вв.» [18, с. 238]. В пользу этого, по его мнению, говорит поминание «родоначальника» князя Ивана (Александровича) Глинского в Любецком синодике, который автор датировал началом XV в.⁷ Отношение же к версии о происхождении Глинских от Мамая уже в середине XVI в., согласно Кузьмину, было критическим – настолько, что «ее, несмотря на ближайшее родство Г[линских] с царем Иваном IV Васильевичем Грозным, не включили в состав Государева родословца».

Предположение А.В. Кузьмина построено на ряде недоразумений. Государев родословец – протограф для списков родословных книг редакций в 43 главы и 43 главы с приписными – физически не сохранился. В ряде восходящих к нему списков роспись Глинских присутствует. Как отмечала М.Е. Бычкова, «пока нельзя решить вопрос, были ли в нем (Государеве родословце – О.Х.) росписи Нагайских князей и Глинских, так как не ясно, попали они в отдельные списки из других редакций, или просто иногда не включались при копировании» [5, с. 38–39]⁸. Таким образом, категорически утверждать, что роспись князей Глинских в Государеве родословце отсутствовала, нельзя. Соответственно, ничто не указывает и на скепсис в отношении ее достоверности в середине XVI в.

Следует добавить, что в Москве Глинские ничего не выигрывали в глазах местной элиты, настаивая на происхождении от Мамая. Московские книжники не скупились на негативные эпитеты для Мамая⁹. Понятно, что этот «дьявол во плоти» («плотный диавол» [27, с. 37, 75]) оставил «по себѣ вѣчный студ и поношение наслѣдником своим, поганым бѣсурманом» [27, с. 337] – такими наследниками и были князья Глинские.

Что касается помянника черниговских князей в составе Любецкого синодика, то он имел заголовок: «Помѧни, г(оспод)и, бл(а)гѡвѣрныхъ великихъ кн(ѧ)зеи чернѣгѡвскихъ, кїевскихъ и протчїихъ» [15, с. 24]. Уже из заголовка становится понятным, что в помянник внесены имена не только черниговских Ольговичей. К «протчиим» следует отнести (без попыток приписать их к этой ветви Рюриковичей) внесенных сюда князей Гедиминовичей¹⁰, представителя ветви Юрьевичей тверского князя Бориса Михайловича, не обладавшего княжеским титулом Давида Остиковича и, конечно, князя Ивана Глинского.

Отождествление этого князя с Иваном Александровичем Глинским, правнуком Мамая, принадлежит В.Р. Зотову [15, с. 131]. Выше было показано, что Иван Александрович – фигура сомнительная, она альтернативна Ивану «Мансуркиятовичу». К тому же идентифицировать князя Ивана с лицами конца XIV – начала XV в. вовсе не обязательно. Не меньше оснований предполагать, что в помянник черниговских князей внесено имя Ивана Борисовича Глинского (уп. 1486–1498), бывшего великокняжеским наместником в Чернигове в 1492–1496 гг.¹¹ В любом случае, оснований приписать к черниговским Ольговичам князей Глинских не больше, чем князей Трубецких.

Итак, никаких иных версий, кроме происхождения Глинских от Мамая, источники не содержат и не позволяют выстраивать альтернативных гипотез.

Прозвание князя Ивана Львовича Глинского (Мамай), с которым он фигурировал еще в 1482 г. [49, s. 80], – очевидная дань «родовой памяти»; это позволяет говорить о том, что легенда о происхождении Глинских уже существовала в конце XV в. В 1502 г. хан Большой Орды Шейх Ахмед признавал происхождение князей Глинских от Мамая. В послании «маршалку князю Ивану а князю Василью, и князю Михаилу, вам трем прыятелем» (т.е. трем Львовичам) хан свидетельствовал, что Глинские – «Кият князя Мамаевы есте правыи дети, там есте подле брата моего» (т.е. при дворе великого князя литовского и короля польского Александра). Одновременно Шейх Ахмед сообщал, что родственники Глинских у него в большой чести: «А тут есте, подле мене у моем царстве, и справа, и злева, вланы князи чотыры, корачы. Больши Киятов князей, братьи вашое, слуг у мене нетуте большых и лепшых» [44, р. 295, № 488]¹².

Следует отметить, что князь Михаил Васильевич Глинский в 1555/56 г. и его сын Иван Михайлович в 1599/1600 г. пользовались печатями с арабографичными надписями¹³. Был ли еще в семье князей Глинских во второй половине XVI в. в ходу татарский язык – не ясно, но, во всяком случае, они считали нужным демонстрировать свое ордынское происхождение.

Достоверность родословных легенд в исследовательской литературе, за редкими исключениями, оценивается невысоко. Но эта общая оценка, конечно, не должна довлеть при анализе конкретных текстов. Равным образом дворянский герб, по общему правилу, непригоден для доказательства достоверности родословной легенды. Изготовленный постфактум, он скорее иллюстрируют родословную легенду, чем доказывает ее. Тем не менее, игнорировать геральдические и сфрагистические памятники при исследовании происхождения конкретных родов было бы неверным.

Князья Глинские пользовались в Речи Посполитой самобытным гербом Glińscy / Glińskj / Hlińskj. Впервые этот герб был опубликован К. Несецким в 1738 г. [45, s. 225] (рис. 1), но в рукописном гербовнике А. Кояловича 1656 г. он также присутствовал [43, р. 219] (приводим прорисовку основной фигуры, рис. 2).

Пользуясь терминологией С.В. Белецкого, разработанной им для тамгообразных княжеских знаков Рюриковичей [4, с. 7], главную фигуру на гербе Глинских следует описать как трезубец прямоугольных очертаний с раздвоенной ножкой, с отогнутыми наружу под прямым углом вершинами крайних зубцов (знаки Рюриковичей в публикациях обычно ориентированы зубцами вверх) и с перекрестием в центральном. В гербовниках 1656 и 1738 гг. знак представлен уже в устоявшемся геральдизированном виде. Но к такому виду он пришел не сразу.

Известна печать князя Василия Львовича Слепого Глинского. Ее прорисовка по экземпляру, хранящемуся в Национальной библиотеке им. Осолинских (Польша), опубликована С.Н. Безносюком [3, рис. 3]¹⁴. Фигура на его печати сходна с гербом Glińscy, но расходится в отдельных деталях: перескрестье здесь увенчало раздвоенную ножку, центральный зубец имеет стреловидное окончание, вершины боковых зубцов отогнуты под острым, а не прямым углом. Сын В.Л. Глинского Михаил Васильевич использовал на своей печати (1548 г.) точно такую же фигуру [21, с. 245–246].

Печать брата В.Л. Глинского Михаила Львовича Дородного (Немца), диаметром 21-22 мм, сохранилась в собрании Библиотеки Чарторыйских (Краков), скрепляет документ от 9 сентября 1501 г., содержит геральдизированную фигуру, в основе которой явно лежит знак, сходный с тем, что изображен на печати брата [3]. Отличает их лишь угол, под которым отогнуты вершины крайних зубцов – в знаке на печати М.Л. Глинского он прямой (рис. 4). Круговая легенда на печати прочитана О.А. Однороженко как «s : michel : herczog : liuczk : vetus», а  С.М. Безносюком – «s : michel : herczog : linczk : votus», что, вероятно ближе к истине (linczk – [Н]linczk). Оба автора воспроизводят в круговой легенде символическую инвокацию (+), которая в прорисовке не усматривается.

Печати представителей следующего поколения не выявлены. С. Дзядулевич опубликовал прорисовку фигуры на печати, атрибутированной, насколько можно понять, со слов М.В. Довнар-Запольского, князю Богдану Владимировичу Глинскому-Путимскому [42, s. 134, 139, fig. II]. Знак очень сходен с теми, которыми пользовались В.Л. Глинский и его сын, но раздвоенная ножка преобразовалась здесь в полумесяц (см. стемму, № 5).

Наконец, известна печать князя Петра Александровича Глинского (1627 г.) [25, с. 282, № 461]. Она содержит фигуру, близкую к тем, что использованы на печатях его родственников, но боковые зубцы закруглены, а средний зубец упрощен (рис. 5, стемма №6).

Попытки описать герб Glińscy давали разнообразные результаты. В гербовнике царства Польского герб описан так: «В красном поле на серебряном кресте, обращенном якорчатым концом вверх, деревянные ворота в подвалинах» [9, с. 47]¹⁵. А.Б. Лакиер видел в его основной эмблеме «княжеский престол, над ним скипетр, которого рукоятка, имеющая вид креста, образует третью, среднюю ногу престола» [20, с. 420]. Польский генеалог С.Я. Старыконь-Каспшицкий описал знак иначе: «через верхнюю балку знака, напоминающего русскую букву П, проходит крест, повешенный вниз перекладинами, с верхним концом, разделенным в виде якоря» [47, s. 162] – и т.д. Понятно, что при описании «по блазону» каждый автор оперировал собственными ассоциациями, не предпринимая попыток увязать увиденные им в знаке образы с историей рода Глинских.

Таблица 1. Герб князей Глинских в XVI–XVIII вв.

Table 1. The Glinsky princes emblem in the 16th–18th centuries

Рис. 1. Герб Glińscy по К. Несецкому (1738 г.) Fig. 1. The Glińscy emblem according to K. Nesetsky (1738)	Рис. 2. Фигура на гербе князей Глинских по А. Кояловичу (1656 г.) Fig. 2. Figure on the Glinsky princes emblem according to A. Koyalovich (1656)	Рис. 3. Печать кн. В.Л. Глинского (до 1508 г.) Fig. 3. Prince V.L. Glinsky seal (before 1508)
Рис. 4. Печать М.Л. Глинского (1501 г.) Fig. 4. M.L. Glinsky seal (1501)	Рис. 5. Печать кн. П.А. Глинского (1627 г.) Fig. 5. Prince P.A. Glinsky seal (1627)

Татарское происхождение князей Глинских, объявленное в родословных росписях, стимулировало поиск прообраза герба Glińscy среди ордынских тамгообразных знаков. Н.П. Лихачев высказал предположение, что тамга Глинских, «может быть, родственная тамге “великой Булгарии” (о трех ножках), не увенчана ли крестом после крещения знатного выходца?» [21, с. 246]. А.А. Шенников предполагал, что «тамга княжества Мансур-Кията стала основой родового герба князей Глинских. Белый и красный – цвета Польши. Начертание тамга очень похоже на Тарак тамга крымских ханов Гиреев. Но тамга Мансур-Кията старше, зафиксирована раньше, чем появилась династия Гирей» [41]. На самом деле этому автору не было известно, как именно выглядела тамга Мансур-Кията, когда и кем она была «зафиксирована».

Отмеченные на сегодня в литературе параллели (впрочем, довольно сомнительные) никак не проясняют генезис знака и с точки зрения генеалогии¹⁶. Тем не менее само направление этих поисков представляется перспективным.

Нумизматам давно были известны медные пулы с изображением трехногой тамги с птичьей головкой. Е.Ю. Гончаров предположительно атрибутировал эти монеты, выпущенные в Азово-Днепровском регионе и на Северном Кавказе в 1360–1370 гг. (т.е. на территории «Мамаевой Орды» и во время ее существования), эмиру Мамаю [10, с. 94–95]. Подборка подобных знаков была опубликована И.Е. Алексеевым [2, с. 192–195].

I тип (табл. 2, 1–3). С легендой «хан | Абдаллах | да продлится его царствие» и «узором..., в который заключена “трехногая” тамга с “клювом”, повернутым влево» [2, с. 188, 192, рис. 1–3; ср.: 40, с. 225, рис. 132, 133]. Абдуллах был номинальным правителем «Мамаевой» Орды с марта – октября 1361 г. по август 1369 – 25 июля 1370 г., или ок. 1 марта 1370 г. [19, с. 118, 119, 123]. Нумизматы предполагают, что эта монета чеканена в Азаке (Азове) или в Крыму, где встречается массово.

Таблица 2. Трехногая тамга с птичьей головой (по И.Е. Алексееву)

Table 2. Three-legged tamga with a bird’s head (according to I.E. Alekseev)

II тип (табл. 2, 4–5). С легендой «чекан ал-Джадид», и датами 1370/71–1375/76 гг., обнаруживаются «на обширных территориях Нижнего Приднепровья, Северного Причерноморья и Приазовья» [2, с. 189, 192 (рис. 4–7); 10, с. 96, с. 96, рис. 3; 40, с. 225, рис. 134–139]. Здесь «клюв» повернут вправо. Хронологически этот тип совпадает со временем номинального правления в Мамаевой Орде второго хана Мухаммед-Булака (ок. 1 марта 1370 г. – между 2 июня 1375 г. и 20 мая 1376 г., или весна – лето 1377 г., или вторая половина марта 1377 г.) [19, с. 120, 121, 123]. Третьим ханом Мамаевой Орды со второй половины марта 1377 г. и до осени 1380 г. был Тюляк [19, с. 122–123]. Нумизматический материал с его именем и датированный временем его правления не обнаружен¹⁷.

III-IV типы, анэпиграфные (табл. 2, 6–10), обнаружены на памятниках Днепро-Донского междуречья, в Азаке, низовьях Днепра и Днестра и т.д. [2, с. 190].

Тамга Мамая на этих монетах вполне сопоставима со знаком его предполагаемых родословной легендой потомков, князей Глинских. Это трезубец с отогнутыми наружу «вершинами» боковых зубцов, раздвоенным в виде «ласточкина хвоста» окончанием среднего, увенчанный птичьей головкой. В целом фигура явно орнитоморфна, схематично изображает птицу с опущенными крыльями. Можно с достаточной долей уверенности говорить о том, что знаки на печатях князей Глинских при отличающих их деталях имеют в своей основе одну основу (см. стемму ниже).

Стемма / Stemma

Сфрагистический материал Великого княжества Литовского XV–XVI вв. показывает, что лично-родовые тамгообразные знаки, функционировавшие в это время, отличает известная нестабильность. Даже одно и то же лицо на протяжении жизни могло использовать разные варианты знака¹⁸. Возможно, это связано с изменением внутриродового статуса, но в целом эта проблема еще не исследована. Способы трансформации родового знака включали замену одного или нескольких деталей на иные¹⁹, зеркальный разворот знака или его деталей по горизонтали или по вертикали [25, с. 231, № 106 (ср. № 107); с. 234, № 128 (ср. № 129); с. 276, № 418 (ср. № 420); с. 276, № 421 (ср. с. 277, № 422)], переход округлости в угол [25, с. 234, № 127 (ср. № 131)]. Подобные трансформации явно происходили и с родовым знаком потомков Мамая. Сохраняя в основе трезубец, восходящий к лично-родовому знаку предка, Глинские варьировали расположение «ласточкина хвоста» и крестовины, в которую трансформировалась птичья голова, форму боковых зубцов и завершение среднего зубца. В этом смысле Глинские прошли тот же путь, что и другие ордынские выходцы, для которых родовая тамга стала основой для герба [12, с. 16; 13, с. 6].

Сохранность источников не позволяет в полной мере проследить все трансформации родового знака князей Глинских. Неизвестно, практиковал ли сын и наследник Мамая Мансур Кият монетную чеканку. Печать князя Бориса Ивановича Глинского, скреплявшая документ 1437 г., ныне утрачена [25, с. 133, № 458]. Поиски сфрагистического материала, относящегося к князьям Глинским конца XV–XVI в., могут быть перспективными, особенно среди документов Великого княжества Литовского. Но уже тот материал, которым мы располагаем, позволяет с достаточной долей уверенности, во-первых, подтвердить атрибуцию орнитоморфной тамги как знака эмира Мамая, во-вторых – оценить родословную легенду Глинских как вполне достоверную.

¹ В ряде источников Куликовского цикла Мамай титулуется «царь», в летописях – «князь», «темник». Ханом («царем») Мамай, не принадлежавший к Чингизидам, не был. В восточных источниках он титулуется «эмиром»; в исследовательской литературе Мамаю присваиваются титулы бека, беклербека, гургана [19, с. 115–117; 38, с. 344–345) ].

² РГБ. Ф. 256. № 349. Л. 280 об. – 281 об. Рукопись датируется по филиграням концом XVI в. Описание: [6, с. 272–273]. Список отнесен М.Е. Бычковой к 1-му изводу Патриаршей редакции [5, с. 66–67].

³ Исправлено, в рукописи Перекоти. О Скидыре роспись более не вспоминает. Возможно, его следует связать с князем Иваном Дмитриевичем Скиндыром, павшим в битве на Ворскле в 1399 г. [30, с. 148].

⁴ Неизвестно, сколько было сыновей у Мамая. Не названный по имени сын Мамая сражался на стороне Токтамыша против Тимура в битве на р. Кондурча в 1391 г., был ранен и пленен [16, с. 145; 31, с. 64)]. Другой (?) сын Мамая, Султан бег, после его убийства был назначен «кыйатским племенем» своим бегом и перебрался «на северную часть реки Днепр» [1, с. 66; благодарю А.В. Белякова за указание на этот источник]. Это в целом соответствует тому, что сообщает о Мансур Кияте родословная. Сыновья Мамая в списке «цари Одынские»: «Оу Мамая Авдула, Амарта (вариант: Умурат) в Сараи, Аизиз. У Мамая же Мамак Салътакъ (вариант: Мамак-салтан)» (ГИМ. Син. № 789. Л. 324).

⁵ Даты правления хана Бердибека, при котором Мамай «управлял всеми делами» [19, с. 116].

⁶ Утвердившаяся в литературе идея о том, что св. Ангелина Сербская была дочерью албанского князя Георгия Арианита Комнина, принадлежит сербскому историку И. Руварацу (1934 г.), не знакомому, судя по всему, с трудом Герберштейна [37, с. 84–87; 39, с. 293–295)].

⁷ Оригинал Любецкого синодика не сохранился. Его текст опубликован Р.В. Зотовым по списку XVIII в., воспроизводившему рукопись 1694 г. [15, с. 7].

⁸ Роспись Глинских отмечена в трех списках из 14 Редакции в 43 главы [5, с. 180] и в четырех списках из 18 Редации в 43 главы с приписными [5, с. 182].

⁹ Мамай характеризовался в памятниках Куликовского цикла (в порядке убывания частотности) как «безбожный» [27, с. 9, 30, 32 и др.], «поганый» [27, с. 9, 30, 33 и др.], «нечестивый» [27, с. 32, 35, 68 и др.], «окаянный» [27, с. 30, 65, 68 и др.], «злый» [27, с. 137, 226, 253], «проклятый» [27, с. 150, 315, 319], «безумный» [27, с. 150, 262], «злочестивый» [27, с. 9, 355], «старый злодей» [27, с. 30, 66], «неверный» [27, с. 33], «пес поганый» [27, с. 89], «беззаконный» [27, с. 227]. «Поганство» (язы­чество) Мамая – не ошибка книжников [ср.: 27, с. 15], а вполне преднамеренная инсинуация: по их утверждению пантеон Мамая включал богов «Перуна, Ираклия, Салавата, Хурса и великого пособника Махъмета» [27, с. 181].

¹⁰ Михаил Евнутьевич, Дмитрий Ольгердович, Иван Ольгимонтович, Иван Лю­бартович, Трубецкие Михаил Андреевич, Семен, Иван Михайлович.

¹¹ Следует отметить еще более поздние поминания лиц XVI в. [15, с. 121–122, 155, 168].

¹² Словоразделение и пунктуация исправлены мной.

¹³ СПб ИРИ РАН. К. 41. № 70; РГАДА. Ф. 281. № 9033/309. Последняя печать опубликована [35, табл. VIII. № 158]. Выражаю глубокую благодарность А.А. Ефи­мову за возможность ознакомиться с печатью М.В. Глинского 1555/56 г. На обеих печатях читается «...Глинский сын ... Михайлович» (сообщил Е.Ю. Гончаров).

¹⁴ Экземпляр оттиска находился также в коллекции Ф. Пекосинского; он опуб­ликовал схематическую прорисовку главной фигуры [46, s. 343–344, fig. 717].

¹⁵ Слово подвалина означает ‘большое, толстое бревно, колода’ [36, с. 349].

¹⁶ Трехзубцовые знаки, подобные тому, что лежит в основе герба Glińscy, распространены очень широко. В этом ряду можно назвать боспорские царские знаки, знаки Рюриковичей, тамги тюркских племен, некоторые польские гербы и т.д. Исследование их сходства и различий с гербом Glińscy не представляется продук­тивным. Очевидно, они не имеют «генетической связи» и их сходство следует считать случайным.

¹⁷ Высказывалась мысль, что ханы Булак и Тюляк – одно и то же лицо [11, с. 41; 19, с. 127]. В качестве «подставной» ханши называлась также Тулунбек-ханум [23, с. 184, 187]. Она известна тем, что в 1379 г. выдала ярлык митрополиту Михаилу [32, с. 107–109]. Впрочем, имя «царя» в этом ярлыке прочитывается и как Тюлякбек. В 773 г.х. (1371/72 г.) Тулунбек-ханум чеканила монету в Сарае-аль-Джедид – как раз тогда Мухаммед Булак чеканил свои монеты в Орду [22, с. 47, № 796–811, с. 49, № 851–856]. Следует предположить, что в 1371/72 г. Мамай не контролировал Сарай-аль-Джедид. Вероятнее всего отнести к Тулунбек-ханум, эмитенту 1371/72 г., летописное сообщение 1386 г.: «Того же лѣта царь Токтамышь убилъ самъ свою царицу, нарицаему Товлунъбѣка» [29, стб. 152]. На монетах Тулунбек-ханум мамае­вой тамги не обнаруживается.

¹⁸ Из таковых печати Александра I Федоровича Порыцкого 1519, 1525 и 1531 гг. [25, с. 267, № 361–363], Михаила Ивановича Ружинского 1553 и 1571 гг. [25, с. 269, № 374, 375], Остафия Васильевича Сокольского 1557 и 1558–1575 гг. [25, с. 271–272, № 389–392], Льва Войнича Збаражского-Воронецкого 1564 и 1566 гг. [25, с. 273–274, № 399–401], Матуша Войнича Збаражского-Воронецкого 1584 и 1586 гг. [25, с. 274–275 , № 406, 407], Ивана Андреевича Полубенского, оба знака 1536 г. [25, с. 306, № 642, 643], Григория-Юрия Васильевича Домонта-Мошенского 1589 и 1601 гг. [25, с. 311, № 674, 675], Дмитрия Андреевича Козеки в 1568 г. и 1581 г. [25, с. 683, № 683, 684].

¹⁹ Ср. знаки на печатях князей Друцких [25, с. 229, № 94, 95], Вишневецких [25, с. 239, № 158, 159, 161], Острожских [25, с. 262–276, № 326–358], Сокольских [25, с. 271, № 386, 387, 389], Воронецких [25, с. 273, № 399, 400].

Об авторах

Олег Игоревич Хоруженко

Автор, ответственный за переписку.
Email: khoruzhenko1@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-0708-0018

кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник

Список литературы

Дополнительные файлы

Доп. файлы

Действие

1. JATS XML

Скачать

2. Рис. 1. Герб Glińscy по К. Несецкому (1738 г.)

Скачать (114KB)

Метаданные

3. Рис. 2. Фигура на гербе князей Глинских по А. Кояловичу (1656 г.)

Скачать (31KB)

Метаданные

4. Рис. 3. Печать кн. В.Л. Глинского (до 1508 г.)

Скачать (104KB)

Метаданные

5. Рис. 4. Печать М.Л. Глинского (1501 г.)

Скачать (118KB)

Метаданные

6. Рис. 5. Печать кн. П.А. Глинского (1627 г.)

Скачать (84KB)

Метаданные

7. Таблица 2. Трехногая тамга с птичьей головой (по И.Е. Алексееву)

Скачать (305KB)

Метаданные

8. Стемма

Скачать (166KB)

Метаданные