Русофобия как компонент современного геополитического противоборства: глобальное и региональное измерения

Полный текст

Введение

Начало специальной военной операции стало катализатором обострения конфронтации России и коллективного Запада, производными чего выступили критическое увеличение международной напряженности и нарастающая вероятность глобальной войны, а также беспрецедентные по своему масштабу и последствиям проявления западной русофобии. Усиление русофобских тенденций на Западе наблюдалось со второй половины 2000-х гг., приобретя угрожающие черты за несколько лет до современного обострения. Так, еще весной 2020 г. американский исследователь С. Коэн с озабоченностью констатировал, что русофобия превратилась в один из важных факторов «новой холодной войны», характеризуясь тем, что теперь «демонизируют» не только президента В. В. Путина, но «и Россию в целом»^[1].

По данным исследования, проведенного некоммерческой организацией «Альянс демократий» в 52 странах и опубликованного в конце мая 2022 г., в большей степени негативные настроения относительно России были присущи населению Польши (87 %), Украины (80), Португалии (79), Швеции (77), Великобритании (65), Италии (65), США (62), ФРГ (62 %). В группу государств с наименьшим процентом «русофобских воззрений» вошли Индия (36 %), Алжир (29), Индонезия (14), Саудовская Аравия (11), Египет (7) и Марокко (4 %). Отрицательное отношение к России преобладало в странах Европы и других «либеральных демократиях», положительное – в азиатских, африканских и латиноамериканских государствах^[2].

Рост русофобских настроений на уровне европейских элит проявился в частых примерах антироссийской риторики политиков, государственных и общественных деятелей, наглядно демонстрировавших, что фактически с их стороны «была объявлена война всему, что связано с Россией»^[3]. Все больше постсоветских стран при активном содействии США и их союзников проявляют антироссийские установки. Наиболее массовые и радикальные из них наблюдаются в таких государствах бывшего СССР, как Украина, Литва, Латвия и Эстония. Увеличение антироссийских воззрений характерно для Армении, Молдавии и, в меньшей степени, Казахстана^[4].

Понимание серьезности связанных с этим угроз отразилось в содержании отечественных доктринальных документов. В Стратегии национальной безопасности России отмечается, что «на фоне кризиса западной либеральной модели рядом государств предпринимаются попытки целенаправленного размывания традиционных ценностей, искажения мировой истории, пересмотра взглядов на роль и место России в ней, реабилитации фашизма, разжигания межнациональных и межконфессиональных конфликтов. Проводятся информационные кампании, направленные на формирование враждебного образа России»^[5]. В Концепции внешней политики Российской Федерации акцентируется необходимость противодействия «кампании русофобии, проводимой недружественными иностранными государствами и их объединениями»^[6].

Подтверждая стратегическое значение данной проблемы в контексте обеспечения национальной безопасности, президент России В. В. Путин в рамках послания Федеральному собранию 29 февраля 2024 г. отмечал, что «русофобия, как и любая другая идеология расизма, национального превосходства и исключительности, ослепляет, лишает разума. Действия США и их сателлитов фактически привели к демонтажу системы европейской безопасности. Это порождает риски для всех»^[7].

С учетом важности комплексного изучения феномена русофобии отдельный интерес представляют обусловленные им вызовы и угрозы, направленные на геополитическое сдерживание, внутреннюю дестабилизацию и разрушение российской государственности. Цель исследования – выявить особенности глобального и регионального измерения русофобии как компонента современного геополитического противоборства России и Запада.

Обзор литературы

Вопросы проявления русофобии в контексте взаимоотношений России и Запада характеризуются дискуссионностью и разной степенью изученности отдельных аспектов. Истоки, причины и специфика данного явления освещаются в исследованиях многих российских ученых^[8] [1]. В работах Д. Кьезы^[9] и Г. Меттана^[10] конкретизируются особенности антироссийских настроений в различных странах, изучаются формирование и эволюция негативных образов государств в среде западного населения. Феномен внутренней русофобии, в том числе в ракурсе влияния Запада, подробно рассмотрен И. Шафаревичем^[11].

Среди актуальных тем научных исследований последних лет можно выделить следующие: идеологические аспекты западной русофобии [2‒4], ценностное измерение геополитического конфликта России и Запада, учитывая феномен русофобии [5], правовые и геополитические оценки западной антироссийской риторики на современном этапе [6].

Интерес для ученых представляют проявления русофобии в европейских странах. Так, изучаются исторические примеры отражения русофобских тенденций в английских средствах массовой информации [7], русофобский дискурс в Великобритании в первой половине XIX в. [8], проблема исследования антироссийских настроений в Европе [9]. В предыдущих наших публикациях освещаются военный аспект британской русофобии в первой половине XIX в. и геополитические интересы России и Великобритании в контексте «Большой игры» [10; 11]. Специфика проявления русофобии в официальном российском политическом дискурсе современности раскрывается в статье Н. Робинсона [12]. Составляющие соперничества России и Запада, а также обострение конфронтации между ними в результате «украинского кризиса», включая активизацию русофобских настроений в западных странах, анализируют Б. Боман [13] и К. Нитою [14].

Особенности современного глобального кризиса, его влияние на положение глобальных и региональных акторов, значение русофобии в контексте национальной безопасности Российской Федерации комплексно рассматриваются С. Глазьевым [15]. О. Бахловой и И. Бахловым поднимаются важные с точки зрения противодействия проявлениям западной русофобии вопросы, связанные с формированием патриотической повестки и единого образовательного пространства Союзного государства Беларуси и России в условиях обострения международного противоборства, основанного в том числе на конфликте ценностей [16; 17].

Ученые исследуют новые вызовы, которые несет современный русофобский дискурс для российской медиабезопасности в обстоятельствах информационной войны [18; 19], актуальные проблемы обеспечения цивилизационной безопасности России, включая противодействие деструктивным тенденциям русофобии [20], специфику «внешней русофобии» в «цивилизационной войне» в контексте внутренних угроз Российской Федерации^[12]. Угрозы «ментальной войны» Запада против России, инструментом которой выступает русофобия, в ракурсе российской национальной безопасности комплексно изучает А. Ильницкий [21; 22].

Русофобия как «иррациональный страх» перед Россией и ключевая тема пропаганды на Западе в контексте международной политики рассматривается Г. Дисеном^[13]. Несколько исследований зарубежных ученых посвящены специфике русофобских воззрений представителей европейских стран в ХIХ в. [23; 24], в том числе антиправославных и русофобских настроений во Франции в 1830–1856 гг., обусловленных влиянием французского католицизма и геополитической напряженностью^[14]. Особенности работы Ф. Комиссаржевского в британских театрах в условиях растущих националистических и русофобских воззрений в Великобритании в 1920–1930-х гг. подробно изучает П. Берт [25].

Анализируя природу русофобских установок, Т. Крауш отмечает, что все существовавшие формы данного явления всегда были следствием геополитической конкуренции, а нынешняя «русофобия является идеологическим обоснованием геополитической экспансии “коллективного Запада”» [26]. Различные аспекты современной трансформации мирового порядка в контексте геополитического соперничества России и Запада, компонентом которого является русофобия, затрагиваются в трудах ряда зарубежных исследователей. Так, Э. Эшфорд изучает особенности и последствия западных санкций в отношении Российской Федерации [27]; «российские слабости» и «китайские риски» в геополитическом измерении рассматриваются Р. Капланом [28]; специфику «постимперской привлекательности» России как «великой державы» в ракурсе евразийской интеграции характеризует Х. Смит [29].

Представленный обзор демонстрирует, что, наряду с актуальностью и значительным увеличением количества публикаций, связанных с проблематикой русофобии, недостаточно изученными остаются вопросы выявления, обобщения и систематизации русофобских проявлений как компонента современного геополитического противоборства России и Запада на глобальном и региональном уровнях, определяя востребованность исследований в рамках данного направления.

Материалы и методы

При отборе материалов исследования мы руководствовались принципом объективности и необходимостью комплексного изучения обозначенной проблемы. Выбранные данные целесообразно разделить на четыре группы. К первой относятся действующие доктринальные основы внешней политики и национальной безопасности Российской Федерации. Их использование обусловило понимание актуальных тенденций защиты и обеспечения российских национальных интересов и основных направлений государственной внешней политики. Вторая группа материалов представлена основополагающими документами, определяющими подходы США в сфере внешнеполитической стратегии и национальной безопасности, в том числе «интегрированные стратегии» по конкретным странам. Третья группа включает выступления российских государственных и политических деятелей, анализ которых дал возможность определить позицию руководства России относительно проявлений западной русофобии. Данные средств массовой информации представляют четвертую группу материалов, оказавших содействие в освещении примеров русофобии в глобальном и региональном измерении: соответствующие факты, мнения и показатели.

В связи с этим на первом этапе исследования были отобраны указанные источники, предназначенные для максимально объективного и комплексного достижения поставленной цели. Второй этап подразумевал оценку имеющихся материалов и их классификацию. Критический анализ содержащейся в источниках информации характеризует третий этап исследования. На четвертом этапе осуществлялось соотношение выявленных в материалах информационных блоков с положениями, обозначенными в опубликованных аналитических работах. Пятый этап включал синтез полученных данных и формулирование выводов в соответствии с целью исследования.

Методологический синтез системного и геополитического подходов – следуя тенденциям обновления научной методологии в русле парадигмы неореализма^[15] – определил применение ряда научных методов. Деятельностный метод позволил выявить общие и частные характеристики западных элит в контексте их влияния на явление русофобии в условиях современной гибридной войны. Охарактеризовать роль различных институтов относительно формирования и реализации феномена западной русофобии в ракурсе геополитического соперничества помогло использование институционального метода. Рассмотрение особенностей событий в последовательном временном развитии – в плане раскрытия связи между этапами становления западной русофобии и ее современными проявлениями – стало возможным благодаря историко-генетическому методу. Интерпретация использованных материалов и научных публикаций осуществлялась посредством применения методов анализа документов и дискурс-анализа.

Результаты исследования

Международное взаимодействие в разные исторические периоды всегда порождало возникновение ряда фобий как производных обоюдного восприятия, обусловленных особенностями отношений, совокупностью внешних и внутренних факторов, в том числе геополитическим соперничеством. В качестве примера можно привести периодические проявления американофобии (антиамериканизма) во Франции и франкофобии в США, ставшие следствием различий в мировоззрении, культурных традициях, внутреннем устройстве и национальных интересах [30]. Разновидностью подобного представляется и получившая в последнее время широкое распространение на Западе синофобия, сопровождающаяся попытками обозначить Китай в ранге «главной угрозы человечеству», что роднит данный феномен с проявлениями русофобии [31, с. 116].

Учитывая наличие многочисленных вариантов определений и интерпретаций понятия «русофобия», в контексте проблематики данного исследования под ним целесообразно подразумевать следующие характеристики: проявления неприязни, отторжения и боязни в отношении России и всего русского [3, с. 36]; предвзятое, высокомерное и враждебное отношение к ценностям, верованиям, культуре, ментальности, народу и государственному институту России [2, с. 24]; крайне негативная оценка внутренней и внешней политики Российской Федерации, российского народа и России как суверенного государства [6, с. 109].

Генезис и особенности западной русофобии подробно рассматривались нами в предыдущей публикации [3]. В целях понимания сущности и эволюции этого феномена следует подчеркнуть, что своими корнями он уходит в XI в., когда произошел раскол в христианстве на католическую (западную) и православную (восточную) церкви. Впоследствии западные предрассудки и негативные установки относительно православной веры были направлены против Византии, распространившись на ставшее ее преемницей российское государство. Поскольку религия тогда имела определяющее идеологическое значение, она являлась инструментом «мягкой силы» в решении геостратегических задач, что способствовало развитию русофобии^[16].

Со временем этот феномен сформировался в качестве умышленного и рационального «нагнетания страха» западными элитами (Польши, Франции, Великобритании, германских государств, США) перед Россией как противником, став средством ее демонизации и дегуманизации, своего рода методом борьбы за политическое лидерство, ресурсы и доминирование на международной арене. Отмечая богатство и разнообразие исторических примеров использования русофобии в качестве инструмента ослабления и разрушения российского государства, исследователи подчеркивают, что проблемы с имиджем России восходят еще к началу XVI в. Системные проявления это получило в XIX в. в условиях развития средств массовой информации, формирующих общественное мнение, обретя черты идеологии, включающей следующие негативные антироссийские ярлыки, веками воспроизводящиеся в фактически неизменном виде: деспотизм власти; дикость, варварство и отсталость; тотальное рабство подданных; постоянный экспансионизм^[17].

В последние десятилетия имидж страны страдал как от остаточных фобий времен холодной войны («агрессивное диктаторское государство, традиционно угрожающее соседям»), так и от новых навязанных образов: страна в состоянии распада, деградации и нищеты, управляемая некомпетентными чиновниками, обуреваемая планами «возрождения империи»^[18].

Современная активизация данного соперничества стала следствием осознания американскими элитами особой роли России в формировании нового миропорядка. С. Глазьев подчеркивает: «Именно Россия с ее православной гуманитарной традицией является, по мнению англосаксонских политтехнологов, главным препятствием к установлению мирового господства капиталистического олигархата, уже контролирующего страны Запада» [15, с. 15]. В этом отношении, справедливо заключал Н. Баранов, источником современного «конфликта Запада с Россией стали геополитические интересы, инструментом – русофобия, основой – ценностные противоречия» [5, с. 192].

Значительное усиление русофобских настроений на Западе происходит после событий весны 2014 г., однако антироссийские установки последовательно культивировались в западных государствах на протяжении длительного времени. Стратегия демонизации России подразумевала намеренное игнорирование фактов, которые не укладывались в последовательно «рисующуюся» русофобскую картину мира, систематически проявляясь на глобальном и региональном уровнях в период 2014–2022 гг.^[19] и, в большей степени, с началом специальной военной операции на Украине.

В настоящее время русофобия стала оружием гибридной войны и воспроизводится с применением современных технологий. Она направлена на все основные сферы государственной и общественной жизни: экономику, финансы, культуру, спорт. В той или иной степени касаясь всех россиян, показывая, что война ведется «не просто с правящим режимом, а со всем населением… России»^[20].

Информационный аспект антироссийской кампании проявляется в императиве предвзятой оценки внешней и внутренней политики Российской Федерации в западных СМИ. Используя идеологический инструментарий, Запад конструирует образ России как врага, им проецируется антироссийская риторика, антисоветизм, осуществляется дерусификация. Совокупность обозначенных проявлений формирует ряд угроз, которые направлены на разрушение информационного и культурного суверенитета, психологической стабильности и социально-экономической устойчивости российского государства [19, с. 12].

Под эгидой русофобии ведется «психоисторическая война», нацеленная на нейтрализацию идентичности русских как государствообразующего народа. Помимо территории и материальных ценностей, борьба ведется за умы и сердца русских людей^[21]. Победа на этом фронте предполагает закономерную смену российского политического режима, частичную или полную потерю финансово-экономического, научного и технологического суверенитета, а также утрату Россией статуса сверхдержавы и одного из лидеров на Евразийском континенте [20, с. 34].

Концептуальная база современной русофобии, имея историческую основу и опыт периодических проявлений, была сформулирована в 2009–2010 гг. командой госсекретаря Х. Клинтон, найдя отражение в документах «Свобода в сети Интернет» и «Государство XXI века». Основные положения «новой публичной дипломатии» США^[22] сводились к борьбе с «авторитаризмом» в конкурирующих государствах посредством оказания поддержки их внутренней оппозиции на площадке сетевых ресурсов^[23].

Примечательным отличием новых подходов является наличие необходимости оказания непосредственного влияния на внутриполитические процессы в других государствах. В Национальной стратегии США в области публичной дипломатии и стратегических коммуникаций 2007 г.^[24] выделяются три группы объектов информационно-психологического воздействия. Первая – общественные и религиозные деятели, бизнесмены, журналисты, ученые, политические лидеры и военнослужащие. Именно эта группа предназначена стоять в авангарде интересов США, а если этого не произойдет, она должна быть дискредитирована. Вторая – молодежь как самая восприимчивая к влиянию прослойка общества и идеологически активная группа, определяющая в ближайшем будущем векторы развития собственного государства. Третья – массовая аудитория, воздействовать на которую можно с помощью интернет-технологий и СМИ.

Попытки оказывать воздействие на внутреннюю ситуацию привели к тому, что в российском обществе сформировались отдельные категории населения, транслирующие русофобию внутри государства^[25]. Главную роль в этом сыграли действующие и финансируемые из-за рубежа неправительственные организации. По словам В. Никонова, «западные страны достаточно активно поддерживают непримиримую внутрироссийскую оппозицию»^[26]. Таким способом формируется инструмент раскола общества в виде некоего «малого народа», который находится внутри «большого народа», но противостоит ему^[27].

Проявления русофобии нашли отражение и в таких доктринальных документах, как Стратегия национальной безопасности США 2017 г.^[28] В Стратегии 2022 г. открыто декларируются намерения «сдержать Россию», представляющую «непосредственную угрозу свободной и открытой международной системе, безрассудно попирая основные законы международного порядка»^[29]. Также Стратегия национальной обороны США 2022 г. определяет Россию как «острую угрозу» и указывает на необходимость «поддерживать активное сдерживание российской агрессии против жизненно важных интересов» американского государства^[30].

Региональное измерение русофобии проявляется в «интегрированных стратегиях» США по определенным странам. В частности, это отчетливо наблюдается в текстах указанных стратегий в отношении государств «региона Европы и Евразии». Наиболее показательным примером русофобского дискурса является «интегрированная стратегия» по Украине (2023 г.), постулирующая, что «российские атаки на мирных жителей, энергосистему Украины и гражданскую инфраструктуру требуют постоянной гуманитарной, экономической и развивающей помощи» в условиях, когда «военные преступления России растут с каждым месяцем»^[31]. В насыщенной подобной риторикой стратегии «Миссия США в Европейском союзе» (2024 г.) отмечается, что эта миссия «будет формировать следующий пятилетний мандат институтов Европейского союза и процесс расширения Европейского союза для продвижения и защиты интересов США во всем мире путем обеспечения стратегического выравнивания Европейского союза и его государств-членов в борьбе с агрессивной Россией…»^[32].

Аналогичные подходы характерны для «интегративных стратегий» Вашингтона в отношении стран «региона Южной и Центральной Азии», а также «Восточной Азии и Тихоокеанского региона». Так, в стратегии по Казахстану (2022 г.) акцентируется, что «Россия и Китай сохраняют значительные связи и влияние в Казахстане и Центральной Азии, продвигая цели и ценности, которые часто противоречат целям и ценностям Соединенных Штатов»^[33]. «Из-за общей истории и языка с Россией, – отмечается в стратегии относительно Узбекистана (2024 г.), – в Узбекистане часто обращаются к российским средствам массовой информации, что может ослабить влияние США и подорвать их политические цели»^[34]. Наконец, в «интегративной стратегии» по Китаю (2023 г.) обозначается, что «агрессия России против Украины усугубила и без того обостряющуюся глобальную проблему продовольственной безопасности»^[35].

Обозначенные положения позволяют заключить, что на современном этапе агрессивное гибридное воздействие Запада в отношении России, инструментом которого является русофобия, приобретает очертания «ментальной войны». В связи с этим функциональный план «российской победы» обязан иметь наступательно-стратегический характер в ментальной области. Так, Россия, опираясь на возможности «народной дипломатии», свои транснациональные корпорации, СМИ, сетевые ресурсы, способна проецировать миру консервативные смыслы с духовно-цивилизационным «каркасом», который содержит постулаты равенства народов, верховенства справедливости и морали, уважения к традициям и ценностям, незыблемости суверенитета. Предложенные позиции неоднократно находили симпатии в иных странах в вопросе построения новой системы взаимоотношений и способны составить достойную конкуренцию антироссийским и откровенно русофобским «демократическим ценностям», насаждаемым коллективным Западом [21, с. 28, 31].

Результативное аккумулирование указанных смыслов нуждается в стройной идеологической системе, предназначенной содействовать консолидации общества и построению сильного государства. Такая система должна опираться на героические страницы истории, давая ответы на ключевые экзистенциальные вопросы. В этом отношении отечественная идеологическая модель должна сочетать в себе функциональные образы России и Русского мира, имеющие потенциал эффективного воздействия на умы и сердца не только российских граждан и соотечественников, но и нейтральной и антироссийски настроенной зарубежной аудитории [22, с. 9].

Обсуждение и заключение

Переживающая в настоящее время всплеск западная русофобия характеризуется периодическими проявлениями, активизация которых часто обусловлена геополитическими причинами и хронологически совпадает с обострением противостояния России и Запада. В условиях современной гибридной войны достигшие небывалых ранее масштабов русофобские проявления применяются в качестве инструмента геополитического сдерживания, ослабления и последующего разрушения России, лишив ее культурного и информационного суверенитета, психологической устойчивости, социально-экономической и внутриполитической стабильности, внешнеполитического влияния и перспектив развития.

Современная русофобия имеет черты «ментальной войны», имеющей целью изменить индивидуальное и массовое сознание, деморализовать общество и армию, нивелировать культурно-исторические основы государства, традиции, духовно-нравственные ценности и национальную идентичность. Для успешного противодействия этому необходимо выработать идеологическую систему, способствующую общественной консолидации и построению сильного государства, в основе которой будут принципы солидарности, морали и справедливости, уважения жизненного уклада, традиций и национального суверенитета.

Дальнейшие исследования могут быть связаны с комплексным анализом текущих вызовов и угроз национальной безопасности Российской Федерации в ракурсе западной русофобии, методов и механизмов противодействия внешним и внутренним русофобским тенденциям, а также с представлением функциональных рекомендаций по предупреждению и нивелированию аспектов русофобских проявлений в средне- и долгосрочной перспективе.

Практическая значимость настоящего исследования характеризуется тем, что его положения могут быть использованы в процессе написания исследовательских трудов по российской национальной безопасности и международным отношениям; в области учебно-методического обеспечения в высших учебных заведениях в рамках дисциплин, связанных с проблемами национальной безопасности, стратегического планирования и внешнеполитического позиционирования России.

Дополнительная информация

• Финансирование. Исследование выполнено в рамках реализации проекта в области социально-политических наук FZEG-2024-0011 «Феномен русофобии во взаимоотношениях России и Запада» государственного задания по науке на 2024 г.

• Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

• Заявленный вклад авторов: П. И. Пашковский – разработка концепции и инициация исследования; методологические основы исследования, сбор и анализ данных; подготовка текста статьи; формулирование выводов; критический анализ и доработка текста. Е. В. Крыжко – постановка проблемы исследования; анализ данных; подготовка текста статьи; формулирование результатов исследования и выводов. Л. А. Крыжко – изучение концепции; критический анализ и доработка текста.

• Доступность данных и материалов. Наборы данных, использованные и/или проанализированные в ходе текущего исследования, можно получить у авторов по обоснованному запросу.

 

^[1] Коэн привел примеры русофобии в американских СМИ [Электронный ресурс] // РИА Новости : сайт. 2018. 7 апр. URL: https://ria.ru/20180407/1518127408.html?utm_source=button_read_on_ria (дата обращения: 23.10.2024).

^[2] Wintour P. Negative Views of Russia Mainly Limited to Western Liberal Democracies, Poll Shows [Электронный ресурс] // The Guardian : сайт. URL: https://www.theguardian.com/world/2022/may/30/negative-views-of-russia-mainly-limited-to-western-liberal-democracies-poll-shows (дата обращения: 23.10.2024).

^[3] МИД РФ опубликовал примеры русофобской риторики от представителей Запада в 2022–2023 годах [Электронный ресурс] // Российская газета : сайт. 2023. 24 февр. URL: https://rg.ru/2023/02/24/mid-rf-opublikoval-primery-rusofobskoj-ritoriki-ot-predstavitelej-zapada-v-2022-2023-godah.html (дата обращения: 23.10.2024).

^[4] Антироссийские настроения в постсоветских странах: кто на чьей стороне [Электронный ресурс] // BALTNEWS : сайт. 2024. 2 мая. URL: https://baltnews.com/Russia_West/20240502/1026259634/Antirossiyskie-nastroeniya-v-postsovetskikh-stranakh-kto-na-chey-storone.html (дата обращения: 23.10.2024).

^[5] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. 2 июля 2021 г. [Электронный ресурс] // Президент России : сайт. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/47046/page/2 (дата обращения: 23.10.2024).

^[6] Концепция внешней политики Российской Федерации. 31 марта 2023 г. [Электронный ресурс] // МИД РФ : сайт. URL: https://www.mid.ru/ru/detail-material-page/1860586/ (дата обращения: 23.10.2024).

^[7] Выступление Президента Российской Федерации В. В. Путина с Посланием Федеральному Собранию Российской Федерации от 29.02.2024 г. [Электронный ресурс] // Президент России : сайт. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/50431/page/2 (дата обращения: 23.10.2024).

^[8] Аксючиц В. Против русофобии. М. : Директ-Медиа, 2024. 212 с.; Буянов В. С. Внешняя политика России: история и современность. М. : Международные отношения, 2024. 632 с.; Бедрицкий А. В. Внешние факторы внутренней русофобии // Внутренняя русофобия как главная угроза Российской государственности. М. : Горячая линия – Телеком, 2022. С. 222–226; Неменский О. Б. Русофобия как идеология // Вопросы национализма. 2013. № 13. С. 26–65; Никонов В. А. Российская матрица. М. : ООО «Русское слово-учебник», 2014. 992 с.; Стрелецкий Я. И. Русофобия: философско-социологический анализ // Межвузовский сборник научных трудов. Краснодар : ВВАУЛ, 2019. С. 323–328.

^[9] Кьеза Д. Русофобия 2.0: болезнь или оружие Запада? М. : Изд-во «Э», 2016. 288 с.

^[10] Меттан Г. Запад – Россия: тысячелетняя война. М. : Паулсен, 2017. 468 с.

^[11] Шафаревич И. Р. Русофобия. М. : Родина, 2019. 352 с.

^[12] Некрасов С. Н. Внешняя русофобия в цивилизационной войне и проблема внутренних угроз // Наука, инновации, образование: актуальные вопросы XXI века : сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. Пенза : МЦНС «Наука и Просвещение», 2022. С. 172‒175.

^[13] Diesen G. Russophobia: Propaganda in International Politics. Singapore : Palgrave Macmillan, 2022. 315 p.

^[14] Bailey H. L. Roman Catholicism, Russian Orthodoxy, and Russophobia in France, 1830–1856 / The Public Image of Eastern Orthodoxy. Ithaca : Cornell University Press, 2020. Pp. 17–44. https://doi.org/10.7591/cornell/9781501749513.003.0002

^[15] Современная политическая наука: Методология : науч. издание / отв. ред. О. В. Гаман-Голутвина, А. И. Никитин. М. : Аспект Пресс, 2019. С. 61–83.

^[16] Меттан Г. Запад – Россия: тысячелетняя война. М. : Паулсен, 2017. 468 с.

^[17] Таньшина Н. П. Русофобия: история изобретения страха. М. : Концептуал, 2023. 496 с.

^[18] Никонов В. А. Российская матрица… С. 891.

^[19] Бедрицкий А. В. Внешние факторы внутренней русофобии. С. 223.

^[20] Буянов В. С. Внешняя политика России… С. 588–591.

^[21] Панарин А. С. Православная цивилизация. М. : Институт русской цивилизации. 2014. 377 с.

^[22] National Framework for Strategic Communication. White House. 2010 [Электронный ресурс]. URL: https://www.hsdl.org/?abstract&did=27301 ; Update on National framework for Strategic Communication. White House. 2012 [Электронный ресурс]. URL: https://www.hsdl.org/?view&did=704809 (дата обращения: 23.10.2024).

^[23] Бедрицкий А. В. Внешние факторы внутренней русофобии. С. 224.

^[24] U.S. National Strategy for Public Diplomacy and Strategic Communication. Strategic Communication and Public Diplomacy Policy Coordinating Committee (PCC). 2007 [Электронный ресурс]. URL: https://2001-2009.state.gov/documents/organization/87427.pdf (дата обращения: 23.10.2024).

^[25] Бедрицкий А. В. Внешние факторы внутренней русофобии. С. 226.

^[26] Никонов В. А. Российская матрица… С. 894.

^[27] Шафаревич И. Р. Русофобия.

^[28] National Security Strategy of the United States of America. December 2017 [Электронный ресурс]. URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf (дата обращения: 23.10.2024).

^[29] National Security Strategy of the United States of America. October 2022 [Электронный ресурс]. URL: https://admin.govexec.com/media/embargoed_until_12_pm_biden-harris_administration’s_national_security_strategy.pdf (дата обращения: 23.10.2024).

^[30] The National Defense Strategy, the Nuclear Posture Review and the Missile Defense Review. October 2022 [Электронный ресурс]. URL: https://media.defense.gov/2022/Oct/27/2003103845/-1/-1/1/2022-NATIONAL-DEFENSE-STRATEGY-NPR-MDR.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

^[31] Integrated Country Strategy. Ukraine. August 29, 2023 [Электронный ресурс]. URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2023/09/ICS_EUR_Ukraine_29AUG2023_PUBLIC.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

^[32] Integrated Mission Strategy. U.S. Mission to the European Union. August 5, 2024 [Электронный ресурс]. URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2024/08/ICS_EUR_USEU_Current.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

^[33] Integrated Country Strategy. Kazakhstan. May 25, 2022 [Электронный ресурс]. URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2022/07/ICS_SCA_Kazakhstan_Public.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

^[34] Integrated Country Strategy. Uzbekistan. April 25, 2024 [Электронный ресурс]. URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2024/05/ICS_SCA_Uzbekistan_25APR2024_PUBLIC.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

^[35] Integrated Country Strategy. People’s Republic of China. February 2, 2023 [Электронный ресурс]. URL: https://www.state.gov/wp-content/uploads/2023/03/ICS_EAP_China_02FEB2023_PUBLIC.pdf (дата обращения: 14.11.2024).

Об авторах

Пётр Игоревич Пашковский

Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского

Автор, ответственный за переписку.
Email: petr.pash@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-5403-3797
SPIN-код: 5991-9586
Scopus Author ID: 57195581020
ResearcherId: AAJ-9474-2020

доктор политических наук, профессор кафедры политических наук и международных отношений

Россия, 295007, г. Симферополь, пр-т Академика Вернадского, д. 4

Евгений Владимирович Крыжко

Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского

Email: jeyson1030@gmail.com
ORCID iD: 0000-0001-9943-819X
SPIN-код: 4339-4001
Scopus Author ID: 57195577771
ResearcherId: Y-8613-2018

кандидат исторических наук, доцент кафедры археологии и всеобщей истории

Россия, 295007, г. Симферополь, пр-т Академика Вернадского, д. 4

Лидия Анатольевна Крыжко

Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского

Email: lidochka12345@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-9215-7969
SPIN-код: 6914-1350
Scopus Author ID: 57210997997
ResearcherId: Y-8608-2018

кандидат исторических наук, доцент кафедры археологии и всеобщей истории

Россия, 295007, г. Симферополь, пр-т Академика Вернадского, д. 4

Список литературы

Дополнительные файлы