The anatomy of Russian reformation in the era of Alexander I: why did governor-general A.D. Balashov appear on the banks of the Oka river?

Full Text

Замысел губернской реформы 1775 г. предусматривал существование в провинции не только начальников губернии в лице губернаторов, но и надзирающих за ними наместников. Учитывая отсутствие генерал-губернаторства в центральных районах страны [20, 18, 23], его образование в 1819 году с центром в Рязани оказалось неординарным событием. Анализ генерал-губернаторства позволяет за повседневной рутиной местного управления увидеть контуры долгосрочных политических планов императора Александра I.

Введение в 1815 г. конституции в бывшем герцогстве Варшавском, вошедшем по решению Венского конгресса в состав России, дополнило конституционное устройство в великом княжестве Финляндском. Александр I теперь выступал в роли конституционного правителя двух окраинных территорий, присоединенных к Российской империи силой оружия. На этом его реформаторские планы не завершались. В 1818-1820 гг. по указанию императора был подготовлен конституционный проект, который получил в современной отечественной историографии название проекта «Н.Н. Новосильцева - П.А. Вяземского» в связи с активным участием последнего, друга А.С. Пушкина, в его создании. Этот проект, помимо введения общеимперского представительного учреждения, предусматривал деление всей территории России на «наместничества» [24, 25, 38]. По мнению авторов проекта, все неизбежные трудности предстоящих в империи преобразований «предполагалось устранить осуществлением плана наместничеств, комбинированных с дарованием России конституционных начал» [12, с. 34].

Практическая реализация проекта превращала Финляндию и Польшу из конституционной аномалии в составе абсолютной монархии в две провинции, управляемые на общих основаниях. Генерал-губернаторский округ с центром в Рязани стал первым значительным шагом  в этом направлении. О серьезности замыслов Александра I свидетельствует то, что к концу его правления 37 губерний империи подчинялись генерал-губернаторам и военным губернаторам и только в 14 властные полномочия осуществлялись одними гражданскими губернаторами [12, с. 44; 1, 9, 10, 14, 15, 17, 31].

В советской историографии по поводу деятельности А.Д. Балашова объективно отмечался их мелкий характер «по сравнению с преобразовательными планами Сперанского» [32, с. 406]. Однако они стали важным практическим этапом продвижения правительственных реформ, отражающим не только развитие политической и правовой мысли,  но и явлением реальной политики. О серьезности реформаторских планов монарха свидетельствовал  и выбор сановника, которому предстояло готовить великорусскую глубинку к будущим конституционным преобразованиям. Им и стал обладавший значительным административным опытом А.Д. Балашов.

Он был родом из дворянской семьи, его отец дослужился до чина действительного статского советника [33, д. 1-2; 34, с. 105-107]. А.Д. Балашов получил отличное образование, владел несколькими языками, в юности увлекался литературным творчеством. В 1785-1787 гг. на страницах издаваемого Главным народным училищем столицы журнала «Растущий виноград», одного из первых отечественных изданий «века Просвещения», появилось несколько его переводов [8, с. 58].

Во время обучения в Пажеском корпусе у А.Д. Балашова, находящегося под влиянием литературы «эпохи Просвещения» и государственной практики «просвещенного абсолютизма» Екатерины II, сформировались общественно-политические идеалы [35, с. 10-250; 37]. Служба в Измайловском полку, известность императрице открывала большие возможности, но смерть отца  стала препятствием в карьере. Он продолжил службу в Астраханском гренадерском полку, участвовал в чине подполковника в польском походе 1795-1796 гг., был командиром Казанского гарнизонного полка, затем стал генерал-майором, комендантом Омской крепости и шефом местного гарнизонного полка. Благодаря службе в провинции он приобрел большой административный опыт, но дважды его административная карьера прерывалась. В августе 1800 г. он был уволен в отставку  по приказу императора Павла I.  Поводом послужил рапорт о выявленных фальшивомонетчиках, представленный омским комендантом обер-прокурору Сената, а не самому монарху. Но  после личного письма А.Д. Балашова к нему император сменил гнев на милость и назначил его через три месяца на должность военного губернатора Ревеля, учрежденную для руководства обороной подступов к столице от предполагаемых атак британской эскадры [6, л. 58-60]. Нормализация отношений с Великобританией после вступления на престол нового императора привела к упразднению этой должности и очередной отставке А.Д. Балашова.

Но уже в декабре 1804 г. по протекции сослуживца по Измайловскому полку генерал-адъютанта графа Е.Ф. Комаровского он занял должность обер-полицмейстера Москвы, а затем стал обер-полицмейстером Петербурга. По поводу первой должности он писал: «Хотя и трудно решиться быть разжалованным из попов в дьяконы, ибо, как военный губернатор, я имел в команде у себя полицмейстера и всю полицию и ни от кого не зависел, а тут сам буду под командой» [21, с. 87-88; 27]. 

Получив высокую оценку своей деятельности от лица императора, А.Д. Балашов  в 1809 г. назначается военным генерал-губернатором столицы, в 1810 г. – главой вновь учрежденного Министерства полиции и членом преобразованного Государственного Совета. В ведении созданного по образцу наполеоновской Франции нового ведомства помимо руководства всей полицейской службой империи, в том числе и политической, перешло от Министерства внутренних дел осуществление контроля над деятельностью медицинской части, приказов общественного призрения; обеспечением продовольствием страны [ПСЗ-I, Т. № 24307; 36,
с. 87]. Как министр  полиции А.Д. Балашов выполнял поручения императора, в том числе в отношении М.М. Сперанского. О степени доверенности императора к административному опыту министра полиции свидетельствуют воспоминания
Е.Ф. Комаровского, назначенного на должность начальника создаваемого корпуса внутренней стражи. По его словам, в ходе заседания Государственного совета  между императором и А.Д. Балашовым долго продолжались прения, «и сие заседание имело что-то конституционное» [21, с. 113]. Сам А.Д. Балашов впоследствии писал, что Александр I вразумлял его «об огромности высочайших предопределений касательно устройства разных частей внутреннего управления в Империи» [13, с. 113]. 

А.Д. Балашов был в составе миссии к Наполеону в начале Отечественной войны 1812 г., состоял в ближайшем окружении Александра I, летом 1812 г. был инициатором его отъезда из действующей армии [7, 11]. Генерал-лейтенант участвовал в сражении при Лютцине в апреле 1813 г., однако император отказал ему в должности генерал-губернатора Парижа в 1814 г. после капитуляции города, назначив барона Ф.В. Остен-Сакена.

Вернувшись в августе 1817 г. в Россию,
А.Д. Балашов столкнулся с тем, что его должность была занята генералом С.К. Вязмитиновым, которого император не мог уволить в силу почтенности возраста, говоря о «некоторой деликатности в службе, кои у человека должность, от которой он не просится, … и не должно смешивать с обыкновенной службою тех, которые употреблены  были в 1812 году», «если его в отставку, а ему случится удар или умрет старик» [3, л. 88].

После смерти С.К. Вязмитинова Министерство полиции было ликвидировано (октябрь 1819 г.), полномочия министра полиции были переданы Министерству внутренних дел. А.Д. Балашова назначили генерал-губернатором Рязанской, Воронежской, Орловской, Тамбовской и Тульской губерний только 4 ноября 1819 г. [18, 19]. А.Д. Балашов вспоминал впоследствии: «При сем было много толков: иные говорили, что желали меня отделить от Министерства и даже от Петербурга, иные, что надавали мне столько губерний, что и примеру не бывало…» [4, л. 100-100 об].

Негативные оценки А.Д. Балашова объясняются большим количеством недоброжелателей, в числе которых
В.П. Кочубей, недовольный тем, что генерал-губернаторы ограничат его власть. Министр внутренних дел В.П. Кочубей писал весной 1820 г. М.М. Сперанскому: «Балашов  отправился в прежнем своем духе и правилах. Давно потерявший здесь в общем мнении, он, кажется, собирается дать себе большой вид важности в провинциях, между тем, перед отъездом не оставил он заняться маленькими интригами своими, как-то: прогонами, столовыми деньгами и прочими. Всего просил – все получил, и все дали, и как не дать, лишь бы избавиться. Новые генерал-губернаторы думают, что они должны быть род министров в губерниях, кои должны поверять некоторым образом министров столичных» [22, с. 293-294].

Министр внутренних дел в данном случае ошибся в своих оценках. Новое назначение было свидетельством особого доверия императора к сановнику. А.Д. Балашову было поручено начать подготовку к конституционным преобразованиям губерний. Во время аудиенции 1 ноября 1819 г. Александр I  в доверительной беседе призывал к необходимости «разделения государственных частей, для успешного направления оных и распределения управительных властей» [13, с. 113].

Зафиксированные в воспоминаниях А.Д. Балашова фразы являются уникальным свидетельством о конечных целях внутренней политики монарха, восходящим к его собственным словам, а не к предположениям его современников. По мнению императора, на протяжении двух десятилетий шла   постепенная, но последовательная реализация планов реформ (образование министерств, Комитета министров, Государственного совета, департаментов),  которым помешала война, прочный мир «…позволяет …обратиться снова к предмету внутреннего управления» путем образования генерал-губернаторских округов. Первый из них и должен быть тот, куда назначался А.Д. Балашов, затем предполагалось «распределить и все государство на подобное ему» [13, с. 114].

Следуя замыслу Александра I, генерал-губернатор должен был «…не новый образ гражданского управления учредить по губерниям, но сколько допустить перемен в существовании, сколь нужно для приспособления оного к общему ходу дел, ныне вводимому. Во-вторых, перемены сии делать постепенно и не иначе, как в самом зрелом убеждении в их истинной пользе» [29, с. 117]. Первостепенно
А.Д. Балашову было необходимо навести порядок во всех сферах управления губерний, затем избрать одну из них для постепенных преобразований и распространить  полученный опыт  на другие [13, с. 115; 26].

Единственным конкретным указанием Александр I было создание совещательного органа Совета, в состав которого должны были входить местные чиновники. Перед Советом для губернских учреждений ставились те же задачи, что и для Комитета министров, Общего собрания  Государственного совета в отношении центральных ведомств.

В эпоху Екатерины II губернатор мог управлять только двумя губерниями с количеством жителей 600-800 тыс. человек. А.Д. Балашов связывает решение императора Александра I с ограниченным числом верных ему людей: «…Я почувствовал невозможность (этого – П.А.), она счастливее была меня, я признаю, что не имею 26 человек в виду таких генерал-губернаторов, которые бы, по мнению моему, могли быть способны на сии должности и вместе с тем не были бы необходимы к другим должностям [30,
с. 156-215]. После сего, мысль я обратил к другой, чтобы собрать губернии по 5 под началом генерал-губернатора такового, на которого бы мог я положиться, и сделать его в равной степени с министрами, чрез что мог бы я найти человек 12 таких, каких мне надо, и довольно времени с каждым заняться всякий год о надобностях порученного ему края» [3,  л. 99].        

По подсчетам самого А.Д. Балашова, пять губерний, которыми ему было поручено управлять, составляли 1/8 жителей и 1/22 территории европейской части Российской империи [2, л. 109]. Свою деятельность генерал-губернатор начал с объезда подчиненных ему территорий. Ему потребовалось шесть месяцев, чтобы объехать все пять губерний, в которых он  находился по 30 дней, наблюдая за делами  [3, л. 5]. Первой А.Д. Балашов  посетил Тульскую губернию, последней – Рязанскую, её центр стал резиденцией генерал-губернатора, поскольку в его понимании губерния была средней по «хлебопашеству, ремеслам, промышленности, просвещению и благонравию жителей. Город Рязань находится в одних  расстояниях от Балтийского моря, от Белого моря, от хребта Уральских гор, от Каспийского моря, от Черного моря и от оных 1300 верст от каждого», – объяснял он в воспоминаниях свой выбор [3, л. 3-3 об; 28].

Создание генерал-губернаторского округа из пяти губерний в 1819 г. на берегах средней Оки и истоках Дона являлось не только одной из страниц в истории местного управления огромной страны, но и важным свидетельством серьезности реформаторских планов императора Александра I, от которых он не отказывался и в последние годы царствования.  Но на протяжении четверти века пребывания на престоле он стал опытнее и мудрее, осознав, что огромную страну быстро изменить не может даже самодержавный правитель. Поэтому, по его мнению, предстоял долгий путь преобразований, исходным пунктом которых должно быть совершенствование главного инструмента предстоящих реформ – государственного аппарата на всех его этажах – от высших учреждений до низших ступенек в провинциальной глуши.

Первоначальную деятельность на посту губернатора А.Д. Балашов характеризует как усиление слабых сторон, придание активности «впавшему в томность и бездействие, стремление соединить разошедшееся, восстановить изменившееся, доделать недоделанное, вновь прибавить только то, в чем укажется необходимость, сообразно настоящим обстоятельствам» [5, с. 117].

К созданию Советов в подчиненных губерниях и входящих в них уездах он приступил только в декабре 1824 г. К августу 1825 г. они были образованы на всей подчиненной А.Д. Балашову территории. В 1827 г. на заседании Комитета 6 декабря 1826 г. он заявлял, что «нашел важные неудобства в учреждении общего областного совета. Он входил о том с представлением к его величеству, и, с высочайшего соизволения, заменил оный частными губернскими советами под предводительством самого генерал-губернатора» [16, с. 120]. Таким образом, первоначальная идея становилась еще более осторожной и, значит, по мнению императора и его сановника, еще более доступной для практической реализации.

Создание генерал-губернаторского округа во главе с А.Д. Балашовым, дополненное организацией подобных структур в других регионах стало важным шагом в развитии правительственного реформаторства. Но административно-территориальная единица с центром в Рязани просуществовала только семь с половиной лет. Неожиданная смерть Александра I и последующие события привели к появлению рескрипта нового императора (12 июня 1827 г.), который восстанавливал в рассматриваемых губерниях прежнее правление. Вместе с упразднением генерал-губернаторского округа с центром в Рязани ушел в прошлое и правительственный конституционализм первой четверти  девятнадцатого столетия.

About the authors

P. V. Akulshin

Author for correspondence.
Email: akulshin@ya.ru
Russian Federation,

References

Supplementary files