Concept of evidence formation and simplified procedures

Full Text

С именем профессора Семена Абрамовича Шейфера связано развитие концепции формирования доказательств. Сущность концепции заключается в том, что «готовых доказательств в природе не существует, а есть лишь следы, оставленные исследуемым событием в окружающем мире и несущие информацию о нем, которые воспринимаются субъектом доказывания, преобразуются им по форме и в таком виде закрепляются в материалах дела, становясь доказательствами в уголовно-процессуальном смысле» [1, с. 114–116]. При этом в своих трудах профессор разрабатывал именно следственную концепцию формирования доказательств, согласно которой доказательствами признаются собранные путем производства следственных действий и удостоверенные следователем сведения. Сведения, полученные следователем в результате поисково-познавательно-удостоверительной деятельности и представленные им в суд, последний использует в качестве готовых доказательств для обоснования итогового решения по делу. Возникает вопрос: применима ли эта концепция, которая разрабатывалась много десятилетий назад для советского уголовного процесса, к современным процедурам, причем не обычным, а упрощенным? Предварительное расследование, предшествующее рассмотрению дела судом в порядке, основанном на признании подсудимым своей вины и его согласии с предъявленным обвинением, подчиняется классическим канонам доказывания. Следователь, используя традиционный инструмент – следственные действия, – собирает (формирует), проверяет и оценивает доказательства, подтверждающие вину лица в совершении преступления, и другие обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу. Непроцессуальная информация – предметы и документы, предоставленные следователю участниками уголовного судопроизводства, материалы оперативно-розыскной деятельности, также наделяются статусом доказательств, если следователь их получил или истребовал, осмотрел и приобщил к делу. Данный алгоритм действий следователя по процессуализации информации, хотя в законе и не закреплен, на практике давно стал привычным способом собирания доказательств, который в науке получил название «пассивной» формы получения доказательств [2, с. 19]. Особенности, предусмотренные гл. 40 УПК, связаны со стадией судебного разбирательства. По мнению некоторых ученых, опасность этого порядка состоит именно в отсутствии доказывания. Так, Т. Г. Морщакова, высказываясь об особом порядке судебного разбирательства, отмечает: «…думать нужно не о том, удовлетворит ли потерпевшего решение государственной судебной инстанции… думать нужно обо всех нас, потому что посадить могут каждого, если доказательства не нужны» [3]. Другие ученые полагают, что доказывание в этом случае и не нужно. Например, В. А. Лазарева указывает, что отсутствие у подсудимого возражений против рассмотрения дела в особом порядке означает, что «он подтверждает обоснованность привлечения его к уголовной ответственности теми доказательствами, которые имеются в материалах дела. Тем самым он признает и сами доказательства, с которыми имел возможность ознакомиться… и которые мог оспорить» [4, с. 82]. Поэтому суду нет необходимости собранные в ходе предварительного расследования доказательства проверять и оценивать, они презюмируются допустимыми и достоверными. Представляется, что такой вариант решения вопроса о доказывании в особом порядке судебного разбирательства вполне логичен. Однако нельзя забывать о положении закона, которое и теоретиков, и практиков ставит в тупик. Согласно части 7 ст. 316 УПК, суд постановляет обвинительный приговор, только если убедится в обоснованности и доказанности обвинения. Чтобы это требование выполнить, суд должен иметь возможность исследовать эти доказательства традиционным для судебного заседания способом – непосредственно, устно и с участием сторон. Такой возможностью суд в особом порядке не обладает. Однако означает ли это, что доказывания в особом порядке нет или оно специфично? Конечно, к деятельности, осуществляемой в особом порядке, трудно применить понятия классической теории доказательств. Вместе с тем эта деятельность не лишена свойственной доказыванию в его классическом понимании познавательной сущности. Можно выделить следующие особенности доказывания в особом порядке. Во-первых, оно осуществляется посредством единоличного изучения и предварительной оценки судьей имеющихся в материалах дела доказательств, которые начинаются в стадии подготовки дела к судебному заседанию и завершаются в совещательной комнате при постановлении приговора. Очевидно, что вывод о соответствии установленных органами предварительного расследования фактических обстоятельств данной ими же юридической формулировке и квалификации содеянного суд должен сделать уже на этой стадии. В противном случае он должен назначить судебное заседание в общем порядке. В частности, в пункте 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 60 от 5 декабря 2006 г. «О применении судами особого порядка разбирательства уголовных дел» указано, что предусмотренные главой 40 УПК условия являются условиями постановления приговора, а не назначения судебного заседания в особом порядке. В этой связи при наличии ходатайства обвиняемого о рассмотрении дела без проведения судебного заседания в общем порядке и отсутствии обстоятельств, препятствующих этому, суд принимает решение о назначении судебного заседания в особом порядке. Единственным препятствием для этого может являться только необоснованность и недоказанность обвинения. Сами же условия для постановления приговора в особом порядке устанавливаются судом уже при рассмотрении дела по существу. Во-вторых, в судебном заседании не проводятся в общем порядке исследование и оценка доказательств, собранных по делу (ч. 5 ст. 316 УПК). Здесь возникает сразу несколько вопросов. Что такое исследование доказательств? Доказывание в целом или его элемент? Если элемент, то еще один, наряду с собиранием, проверкой и оценкой, или так законодатель именует проверку или собирание и проверку доказательств вместе? Эти вопросы вызывали и продолжают вызывать острые дискуссии. Сам профессор С. А. Шейфер полагал, что выделение исследования как элемента процесса доказывания лишает самостоятельного значения собирание и проверку доказательств и, кроме того, не учитывает концепцию формирования доказательств [5, с. 84]. А. М. Ларин считал, что доказывание – это и есть исследование [6, с. 8–9]. В. А. Лазарева, напротив, отмечает, что термин «исследование» является более точным, чем «проверка» [7, с. 28], а С. Б. Россинский выделяет исследование не вместо процесса доказывания, а как еще один элемент этого процесса [8, с. 49–50]. В данном вопросе позволим согласиться с мнением профессора Р. С. Белкина, который писал, что исследование – это познание содержания доказательства и проверка его достоверности [9, с. 223–224]. С учетом этого положения части 5 ст. 316 УПК можно понимать таким образом, что суд непосредственно не собирает и не проверяет доказательства. Вместе с тем фрагменты доказывания в непосредственной форме в особом порядке все же присутствуют. Согласно части 5 статьи 316 УПК, судом могут, а точнее, должны быть исследованы некоторые из обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК, – смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства, а также обстоятельства, характеризующие личность, поскольку без их установления невозможно вынести справедливый приговор. Исследование доказательств необходимо и для принятия решения по заявленному гражданским истцом в уголовном процессе иску, а также для решения вопроса о допустимости доказательств, который может возникнуть как по инициативе сторон, так и самого суда. При этом основанием для перехода в общий порядок является не сама подача такого ходатайства участниками процесса, а результат его рассмотрения судом. Исключение доказательства как недопустимого может привести суд к заключению о недостаточности доказательств для вывода о виновности лица в совершении преступления. Как указано в пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2006 № 60, «исследование всех указанных обстоятельств может проводиться всеми предусмотренными процессуальным законом способами, в том числе путем исследования имеющихся в деле и дополнительно представленных сторонами материалов, а также допроса свидетелей по этим обстоятельствам». Иными словами, в отношении этих обстоятельств собирание и проверка доказательств могут осуществляться в общем порядке. В определенной мере можно даже говорить о доказывании в особом порядке обстоятельств, образующих главный факт, т. е. состав преступления. Главным образом это происходит при проверке судьей наличия такого условия постановления приговора в особом порядке, как отказ обвиняемого от оспаривания обвинения ввиду согласия с ним. Проверяя соблюдение этого условия, судья получает от подсудимого информацию, на основе которой также формируется судейское внутреннее убеждение о его виновности и отсутствии самооговора. Несогласие подсудимого с обвинением в отдельных случаях может означать необоснованность обвинения. Этим и объясняется установленное законом полномочие суда по собственной инициативе переходить из особого в общий порядок судебного разбирательства. Вместе с тем статус информации, которую суд получает от подсудимого, неясен. Часть 4 ст. 316 УПК говорит об опросе судьей подсудимого. Вместе с тем, согласно пункту 11.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.12.2006 № 60, судья должен получить от подсудимого согласие с фактическими обстоятельствами содеянного и их юридической оценкой, а также полное признание вины в совершении преступления. Поэтому присоединяемся к мнению тех ученых, которые полагают, что такая информация должна быть облечена в форму показаний. Поэтому статью 316 УПК следует дополнить обязанностью суда допросить подсудимого [10, с. 8]. Реализуется ли концепция формирования доказательств в особом порядке, предусмотренном главой 40 УПК? Конечно, нет. Но, впрочем, она не реализуется и в общем порядке судебного разбирательства. Лишь приобщая к материалам дела представленные сторонами в судебное заседание предметы и документы, а также участвуя в до- просе участников судебного заседания, суд становится субъектом формирования доказательств. В остальных случаях суд «работает» уже с готовыми продуктами познавательной деятельности следователя: протоколами следственных действий, а также экспертов и специалистов – заключениями и имеющимися в деле вещественными доказательствами, которые созданы самим преступлением. Оглашение доказательств в общем порядке, а именно это и подразумевается под непосредственным исследованием протоколов следственных действий, иных документов и заключений сведущих лиц, как отмечает С. Б. Россинский, «по своей внутренней (познавательной) сущности мало чем отличается» [11, с. 43] от единоличного изучения судьей доказательств по делу, рассматриваемому в особом порядке. Добавим, что изучение даже в большей степени обеспечивает проверку достоверности и допустимости доказательств, чем оглашение, которое, по сути, позволяет лишь уяснить их содержание. Оценка достоверности доказательств производится судом в обоих случаях позже при вынесении решения в совещательной комнате. Поэтому положение ч. 5 ст. 316 УПК о том, что суд в общем порядке не проводит оценку доказательств, не следует понимать так, что суд не оценивает доказательства с точки зрения их относимости, допустимости, достаточности и достоверности. Различие общего и особого порядков судебного разбирательства будет состоять только в том, что в первом случае суд обязан отразить оценку доказательств в своем итоговом решении. Рассмотренные особенности доказывания характерны и для рассмотрения по существу дела, поступившего в суд с досудебным соглашением о сотрудничестве (гл. 40.1 УПК). Вместе с тем имеются и некоторые дополнения. Основанием заключения в досудебном производстве соглашения о сотрудничестве является зафиксированная в ходатайстве обвиняемого об этом готовность совершить действия в целях содействия следствию. К таким действиям ч. 2 ст. 317.1 УПК относит активное способствование расследованию и раскрытию преступления, изобличению соучастников преступления, розыску имущества, добытого преступным путем. Одновременно все эти действия уголовным законом признаются смягчающими ответственность обстоятельствами (п. «и» ч. 1 ст. 61), которые входят, согласно п. 6 ч. 1 ст. 317.1 УПК, в предмет доказывания по делу. Таким образом, предмет доказывания по делу, по которому с обвиняемым заключено соглашение, как бы расширяется, конкретизируется за счет обстоятельств, связанных с выполнением обвиняемым обязательств и соблюдением условий заключенного с ним прокурором соглашения. Очевидно, что эти обстоятельства устанавливаются традиционным способом – с помощью нормативно установленных видов доказательств (ч. 2 ст. 74 УПК), собранных путем производства следственных действий, в том числе тех, в которых пообещал принять участие обвиняемый и по результатам которых следствие получает признание обвиняемым своей вины в совершении преступления(й), информацию о соучастниках и их роли в совершении преступления(й), о преступлениях, совершенных другими лицами, местах сокрытия трупов, орудий преступления, похищенного имущества и т. д. При этом следователь направляет прокурору для подтверждения выполнения этих действий обвиняемым само уголовное дело, содержащее классические доказательства – протоколы следственных действий, показания и др., и, как указано в ч. 1 ст. 317.5 УПК, еще какие-то материалы. Иными словами, законодатель исходит из возможности установления обстоятельств, подтверждающих сотрудничество обвиняемого со следствием, не только доказательствами из перечня, установленного ч. 2 ст. 74 УПК. В пункте 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 № 16 «О практике применения судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве» указано, что сотрудничество может подтверждаться материалами оперативно-розыскной деятельности, материалами доследственной проверки, которая проводится по сообщенной обвиняемым, заключившим соглашение, информации, материалами других уголовных дел, производство по которым стало возможным благодаря сотрудничеству (копии постановлений о возбуждении уголовного дела, постановлений о признании лица обвиняемым, при- говоров, вынесенных в отношении соучастников). Эти материалы, будучи созданными должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование по другим уголовным делам, а также оперативно-розыскную деятельность, используются по вы- деленному делу в качестве готовых доказательств. Очевидно, что свойством допустимости доказательства они не обладают. Их достоверность тоже проверить сложно. Единственным надежным материалом, подтверждающим выполнение обвиняемым соглашения в полном объеме, могут служить вступившие в законную силу приговоры, вынесенные по тем уголовным делам, которые были возбуждены в результате сотрудничества обвиняемого со следствием. С такой же двойственностью материалов сталкивается суд, на который в особом порядке возлагается обязанность убедиться в обоснованности и доказанности обвинения, с одной стороны, и установить характер, пределы, значение сотрудничества, а также степень угрозы личной безопасности, которой подвергался сотрудничающий со следствием обвиняемый (ч. 4 ст. 317.7 УПК), – с другой. Первая группа материалов – классические доказательства, полученные в рамках выделенного дела путем производства следственных действий. Суд имеет возможность ознакомиться с протоколами этих следственных действий и убедиться в соблюдении установленных законом правил собирания и оформления по их результатам материалов, а значит, и в допустимости их использования для обоснования вывода о виновности подсудимого и исполнения им обязательств, взятых по соглашению. Кроме того, суд обладает и возможностью с соблюдением предусмотренного ст. 240 УПК правила о непосредственности исследования доказательств проверить полученные и закрепленные в материалах дела следователем сведения путем участия в судебном заседании в допросе подсудимого, который, согласно ч. 3.1 ст. 317.7 УПК, является обязательным. Предмет допроса при этом охватывает как материальные (пункты 1–4 ст. 73 УПК), так и процессуальные вопросы (ч. 4 ст. 317.7 УПК). Вторая группа – материалы, полученные вне рамок выделенного уголовного дела. Как отмечает А. В. Боярская, «…положения действующего законодательства не дают возможности понять, какова их юридическая природа, кто и как их получает, оформляет…» [12, с. 105]. Суд в отношении этих материалов обладает не очень действенным средством их непосредственной проверки: в судебном заседании эти материалы оглашаются сторонами, а суд их заслушивает. Таким образом, в процедуре, урегулированной гл. 40.1 УПК, законодателем предпринята попытка закрепить новый вид доказательства – сведения, полученные и зафиксированные в процессуальном порядке, хотя и в рамках других уголовных дел, возбужденных благодаря сотрудничеству обвиняемого по выделенному делу со следствием. Очевидно, что не только у судьи, но и у самого следователя по выделенному делу не может быть уверенности в допустимости и достоверности этих сведений ввиду отсутствия в законе норм, закрепляющих критерии и познавательные средства их проверки. Поскольку все эти сведения созданы не самим следователем, осуществляющим производство по выделенному делу, данная попытка законодателя может рассматриваться как идущая вразрез с концепцией формирования доказательств и свидетельствующая о появлении нового подхода к доказыванию. Еще дальше законодатель пошел в процедуре сокращенного дознания и следующего за ним особого порядка судебного разбирательства (гл. 32.1 УПК). По сути, российский нормотворец пересмотрел привычные для теоретиков и практиков понятия классической теории доказательств. Так, появились: новый вид доказательства – неследственное; новые способы его получения – административный, оперативный, доследственный; новый предмет доказывания – усеченный; обусловленные им новые, ограниченные событием преступления, виной, характером и размером вреда, причиненного преступлением, пределы доказывания (ст. 226.5 УПК). Дознаватель доказательства не формирует, поскольку освобожден от обязанности производить следственные действия. Само доказывание смещено в стадию возбуждения уголовного дела, в ходе которой дознаватель собирает информацию в объеме, позволяющем сделать вывод об установлении предмета доказывания и достижении его пределов. Ученые, не соглашаясь с данными новшествами, высказывают различные предложения, направленные на «примирение» новой процедуры и классической теории доказательств. Во-первых, критикуется расширение перечня способов доследственной проверки, закрепленного в ч. 1 ст. 144 УПК в редакции Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ. Как справедливо указывал в С. А. Шейфер, «такой спектр познавательных приемов является чрезмерно широким и выходит за пределы решения ограниченной познавательной задачи стадии – выявления признаков преступления» [13, с. 163]. Считаем, что за следователем и дознавателем в ходе доследственной проверки нужно сохранить полномочия по осуществлению неотложных по своему характеру следственных действий – всех видов осмотра, освидетельствования и назначения экспертизы, истребования документов, а также дачи органам дознания обязательных к исполнению письменных поручений о производстве оперативно-розыскных мероприятий. Полученные с использованием данных процессуальных способов материалы вполне достаточны для того, чтобы следователь и дознаватель смогли сформировать внутреннее убеждение о наличии объективных признаков преступления, дающих основание для принятия решения о возбуждении уголовного дела, но никак не для обвинения лица в совершении преступления. Во-вторых, хотя бы в одной из двух стадий – предварительном расследовании или судебном разбирательстве – доказывание должно осуществляться полноценно, по общим правилам, установленным законом. Сейчас же в стадии судебного разбирательства согласно ст. 226.9 УПК исследуются лишь доказательства, которые дознаватель указал в обвинительном постановлении, и то их исследование сводится к оглашению доказательств. Даже подсудимый, обязательно присутствующий в судебном заседании, не допрашивается. Суд ограничивается заслушиванием показаний, которые он давал в ходе досудебного производства. Поэтому стоит поддержать ученых, которые указывают на разумность применения общего порядка судебного разбирательства по делам, расследование по которым проводилось в форме сокращенного дознания. В противном случае суд лишен возможности проверить допустимость и достоверность предоставленных дознавателем сведений, которыми обосновывается обвинение, поскольку эти сведения получены и закреплены без соблюдения требований, предъявляемых законом к производству следственных действий. Как отмечает В. А. Лазарева, «…в результате судебного разбирательства, построенного на началах… гласности, равноправия сторон и непосредственности, материалы такого (упрощенного) дознания способны обрести статус полноценных, то есть судебных доказательств…» [14, с. 41]. По сути, речь идет об обновленной концепции формирования доказательств, где уже главную роль субъекта, создающего доказательства, играет суд. Таким образом, проведенное исследование продемонстрировало, что концепция формирования доказательств не уживается с современными упрощенными процедурами, предусмотренными действующим процессуальным законом. Однако отказ от нее в уголовном судопроизводстве чреват нарушением прав личности, защита которой является его прямым назначением. Поэтому законодатель должен быть осторожен в продвижении новых средств доказывания.

About the authors

Yu. V. Kuvaldina

Author for correspondence.
Email: iylia79@mail.ru
Russian Federation

References

Supplementary files