Secession of Kaziyev’s Kabarda in 1601 and 1641 years: stages of the «dynasty change»

Full Text

В истории Кабарды XVI-XVII в. представители княжеского рода Иналидов, как носители высшей политической власти, избиравшие из своей среды пожизненного суверена, играли выдающуюся роль. Происхождение от общего предка и близкая степень родства, как и в случае с любой феодальной аристократией, не мешала Иналидам Кабарды непримиримо соперничать за титул пщышхуэ – великого князя, политическое влияние, земли и подданных. С момента установления устойчивых связей с Московским царством, перипетии внутриполитической борьбы в Кабарде находят отражение не только в устных черкесских преданиях, но и в документах Посольского приказа, деловой документации исходящей из Терок и Астрахани, в которых функционировала царская администрация [Белокуров 1889; КРО 1957]. Конец XVI – первая половина XVII вв. стали для Кабарды эпохой активизации междоусобной борьбы наиболее влиятельных княжеских кланов, во многом инспирированной фактором постоянного воздействия на внутриполитические процессы в княжестве со стороны правительства Московского царства.

Основные факты и события этой эпохи хорошо известны отечественной историографии. Благодаря публикациям русских архивных документов, фольклорных текстов мы имеем общее представление о том, как протекал политический процесс в Кабарде конца XVI – первой половины XVII вв. [Смирнов 1958; Кушева 1963; История Кабардино-Балкарской 1967: 106-129; Карданов 2001; Дзамихов 2001: 81-275; История многовекового содружества 2007: 54-90; Дзамихов 2007; Дзамихов 2017; Кожев 2020: 68-130 и др.]. Задачей нашего небольшого исследования является попытка связать события и факты с момента гибели Домануко и Мамстрюка Кемиргоковичей Идаровых в 1601 г. до битвы на Малке 12 июля 1641 г. с контекстом синхронных исторических событий в Русском государстве. Такой подход позволяет прояснить многие детали катастрофического для Идаровых процесса возвышения княжеского дома потомков Шогенуко и Кази Пшеапшоковых (род Кайтукиных), в потомстве которых с середины XVII в. наследственно закрепилось право на великокняжескую власть в Кабарде.

Вторая половина XVI в. в Кабарде может быть по праву названа временем правления многочисленного и амбициозного княжеского дома Идаровых. Кроме самого Идара – родоначальника этой старшей по генеалогическому происхождению ветви Иналидов Кабарды, который на протяжении многих лет с конца 30-х гг. XVI в. был великим князем – пщышхуэ, русские источники называют «князьями кабардинскими», то есть суверенами, троих его сыновей – Кемиргоко, Биту и Канбулата Идаровых, последовательно добивавшихся этого статуса [Ногмов 1994: 101-107; КРО 1957: 384-385]. Время правления Кемиргоко Идарова начинается не позднее 1557 г., завершается примерно в 1570 г.; Канбулата Идарова – не позднее 1577 г., завершается в начале 1589 г. [Белокуров 1889: 180-181; Кушева 1963: 258; КРО 1957: 5, 22-23, 34, 56]. Хронология правления Биту Идарова не ясна ввиду отсутствия письменных данных.

После смерти Канбулата Идарова в Кабарде начался внутриполитический кризис, вызванный соперничеством Кайтукиных и Талостановых за великокняжеский титул. Активное вмешательство в междоусобную борьбу русского правительства, инспирированное Мамстрюком Кемиргоковичем – лидером клана Идаровых, привело к объединению трех из четырех кабардинских уделов (Кайтукиных, Идаровых, Джиляхстановых), тотальному военному разгрому с привлечением русских войск удела Шолоха Тапсарукова (Талостаней) и вокняжением в Кабарде Жансоха – самого младшего и единственного остававшегося к тому времени в живых из пяти братьев Кайтукиных [Белокуров 1889: 181-182; КРО 1957: 57, 58, 63-64, 400; Налоева 2015: 5; Кожев 2023]. Таким образом, даже избрание в качестве пщышхуэ Кабарды Жансоха Кайтукина совершилось благодаря политическому таланту и устойчивым связям с русским правительством Мамстрюка Кемиргоковича Идарова. Добившись своего, Идаровы не только ослабили военную мощь Шолоха Тапсарукова и всего Талостанея, но и поставили в двусмысленное положение слабого пщышхуэ Жансоха Кайтукина, зависимого от поддержавшей его притязания Москвы.

Политический вес самих Идаровых, как наиболее последовательных союзников Русского государства в регионе к концу XVI в. достиг своего апогея. Дополнительным мощным фактором возвышения Идаровых, зримым выражением и одновременно источником политического доминирования в Кабарде этого княжеского дома, были его эксклюзивные позиции при царском дворе. Самым видным представителем второго поколения Идаровых в Москве в конце XVI в. был «Хорошай-мурза», в крещении Борис Камбулатович Черкасский – двоюродный брат Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичей. Он был женат на родной сестре будущего московского патриарха Филарета (1619-1633), в миру Федора Никитича Романова – племянника Анастасии Романовны Захарьевой-Юрьиной, первой жены Ивана Грозного [КРО 1957: 385; Дзамихов 2001: 151-152].

Длительность правления Жансоха Кайтукина в Кабарде точно определить трудно, так как есть разночтения в источниках, но наиболее вероятна его смерть между 1592 и 1596 гг. В «посольском списке», то есть отчете о русской дипломатической миссии К.П. Совина в Кахетию 1596-1599 гг. есть характерная запись: «А Солох княз по великого государя нашего жалованью в Кабарде болшой княз и в заклад сына своего Солох княз в Терской город дал. А которые Черкаские князи и мурзы в государеве жалованье не укрепилис, и Солох княз государевыми людми на них ходит, кабаки их воюет и под великого государя нашего царскую высокую крепкую руку их приводит и заклады у них емлючи, в Терской город отсылает» [Белокуров 1889: 305; Озова 2020: 200]. В других русских источниках, напротив, упоминается: «Шолох, князь кабардинской, а государева жалованья княженства не дано было ему» [КРО 1957: 386].

На наш взгляд, противоречие снимается при более подробном рассмотрении взаимоотношений Шолоха Тапсарукова с царским двором. Он уже в 1589 г. по возрасту, статусу и личному авторитету был наиболее предпочтительным кандидатом на титул великого князя, но в обход его прав, в результате интриг Идаровых, в качестве пщышхуэ был утвержден ничем не примечательный Жансох Кайтукин. Именно в 1589 г., во время внутриполитического кризиса, связанного с выборами нового пщышхуэ, Шолоху не было дано «государева жалованья княженства». Но уже в 1601 г. терские воеводы в своих донесениях уверенно называют Шолоха Тапсарукова сувереном Кабарды: «Кабардинской Солох князь» [Белокуров 1889: 350]. Еще одним косвенным подтверждением того, что данные К.П. Савина адекватно отражают политические реалии в Кабарде конца XVI в. и фактический статус Шолоха Тапсарукова как «большого князя», то есть пщышхуэ, является свидетельство «Родословной кабардинских князей и мурз XVII в.» А.И. Лобанова-Ростовского: «Мастрюк-князь, княженством кабардиньским пожаловал его государь, а в Кабарде княженства ему не дано было» [КРО 1957: 384]. При живом Жансохе Кайтукине претендовать на великокняжеский титул Мамстрюко не мог, а не позднее первой половины 1601 г. он вместе со своим старшим братом Домануко и несколькими племянниками уже был вероломно убит врагами [Белокуров 1889: 350; КРО 1957: 385; Налоева 2015: 2]. Возможно, после смерти Жансоха Кайтукина (ориентировочно между 1592 и 1596 гг.) Идаровы попытались вновь обойти права Шолоха Тапсарукова и, опираясь на поддержку Москвы, добиться получения для своего лидера великокняжеского титула, но в конце концов были вынуждены уступить законному претенденту несмотря на царскую жалованную грамоту «на княженство».

Именно в условиях вынужденного признания со стороны русского правительства прав на великое княжение Шолоха Тапсарукова при сохранении честолюбивых планов второго поколения Идаровых и Кайтукиных произошли драматические события рубежа XVI-XVII в. В «Родословной» А.И.Лобанова-Ростовского содержится лапидарная запись, описывающая их: «А Домануку и Мастрюку убили Казы-мурза з братьею (Кази Пшеапшоков с двоюродными братьями – Ред.) зазвав к себе меду пить, и держав их у себя два дни скованных и на третий день убили. А сам Казы с кобаками своими и с их откочевал в Беслене (курсив наш – Ред.) и жили там три годы. А Сунчалей да Куденет з братьею (соответственно внук Желегота Идарова и сын Канбулата Идарова – Ред.) прибежали на Терек, и с тех мест Сунчалей на Терке остался. А Мамстрюк добр был собою гораздо и дороден, и боялись ево в Каборде, в зависти ево и убили» [КРО 1957: 385].

Существует еще один почти синхронный, описываемым событиям документ, датируемый октябрем 1601 г. Это отписка в Москву представителей русской администрации в Терках, которые постфактум характеризуют политическую обстановку и степень лояльности русскому государю кабардинских князей: «Кабардинской Солох князь и все Кабардинские черкасы тебе, государю, не служат и не прямят и в Терский город Кабардинской Солох и мурзы сами не приезжают и братьи и детей своих и узденей не присылают и закладу своего Кабардинской Солох сына Хорошая, которой в Терском городе, отступился; а Казый мурза Шепшюков с братьею, убив Мастрюка и Доманука и кабаки их поимав (курсив наш – Ред.), тебе, государю, за свою вину не бьют челом и тебе, государю, не служат. А ныне меж себя Кабардинской Солох с Казыем Шепшюковым и со всеми Кабардинскими черкасы помирясь и заклады укрепилис; да и с Кумыцкими людми Кабардинские черкасы Солох князь и Казый Шепшюков в миру же и в одиначестве: Шевкаловых детей Суркая Шевкала сын в закладе у Кабардинские у Солоха князя, а другого Шевкалова сына Андеин сын в закладе у Казыя мурзы Шепшюкова» [Белокуров 1889: 350].

Сопоставление двух этих письменных источников позволяет сделать несколько заключений. Во-первых, вероломное убийство, организованное Кайтукиными во главе с Кази Пшеапшоковым выглядит не как спонтанный инцидент, а как тщательно спланированная акция, направленная на физическое устранение политических противников и захват их владений, в первую очередь подданных. Датировать убийство братьев Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичей Идаровых, вместе с несколькими сыновьями Домануко, можно достаточно точно [Налоева 2015: 2]. Массовое переселение селений Кайтукиных и убитых Идаровых в Восточное Закубанье, в Бесленей, должно было произойти в период после сбора урожая и до начала весеннего сева. С большой долей вероятности можно предположить, что убийство Идаровых состоялось зимой 1600/1601 гг. Традиционно именно зимнее время у черкесов было сезоном длительных пиршеств. Описывая традиционный быт феодальной Кабарды в период ее расцвета Султан Хан-Гирей писал, что кабардинцы проводили «…всю зиму…в пьянстве»: «…Зажиточные хозяева наперерыв зовут к себе князей и старшин пить и веселиться или к ним привозят крепкую мармезию (выдержанные алкогольные напитки из перебродившего проса, крепленные медом – Ред.)… Бывало сказывают, во время народных сборищ, всякую ночь князья и старшины проводили в полном веселии и нередко тут дела решали или, по крайней мере, толковали об них в самом приятном расположении духа» [Султан Хан-Гирей 2009: 202-203]. Очевидно, Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичи Идаровы, откликнувшись на приглашение своих политических противников «меду пить», не предполагали с их стороны подобного вероломства. Что же заставило Кайтукиных прибегнуть к такому неконвенциональному способу политической борьбы именно в это время? Безусловно, сами Идаровы своими многократными приводами в Кабарду русских отрядов для подавления политических противников начиная с 60-х годов XVI в. успели резко настроить против себя остальных кабардинских князей [Кожев 2020: 82-89]. Однако выбор времени для столь беспрецедентной акции, на наш взгляд, свидетельствует о хорошем знакомстве Кази Пшеопшокова с перипетиями внутриполитической борьбы в Московском царстве. После смерти Федора Иоановича (1684-1598) и избрания на русский престол его шурина Бориса Годунова (1598-1605) в России начались гонения на партию родственников по матери последнего русского царя, также претендовавших на престол. К их числу принадлежал и Борис Камбулатович Черкасский, который, как близкий родственник Романовых, был схвачен, подвергнут пыткам и сослан с семьей на Север, в район Белоозера, где и скончался в 1601 г. [Дзамихов 2001: 152-153]. Резкое ослабление, если не сказать обнуление политического влияния Идаровых при царском дворе, Кайтукины вероятно расценили как удобный момент для сведения счетов со своими врагами.

Еще один вывод, который напрашивается при сопоставлении двух документов, описывающих событие и его последствия, это очевидное единодушие Кази Пшеапшокова и Шолоха Тапсарукова. Источники ничего не говорят нам об участии Талостановых в убийстве Идаровых, но тот факт, что пщышхуэ Шолох, вместо порицания или хотя бы дистанцирования от убийц ведущих представителей самого влиятельного княжеского дома Кабарды, практически демонстрировал свою солидарность с ними, говорит о том, что он не забыл как в декабре 1589 г. в окружении своих детей и знатных вассалов должен был пешим выйти к победителям и просить о пощаде [Белокуров 1889: 181-182; Кушева 1963: 273].

Физическое устранение руками Кази Пшеапшокова главных лидеров Идаровых и политических конкурентов Шолоха Тапсарукова очевидно устраивало последнего, как способ нейтрализации в регионе промосковских сил, посягающих на суверенные права пщышхуэ Кабарды. Иначе он не был бы с Кайтукиными «в миру и в одиначестве», то есть в союзе. Военно-политический альянс Талостановых и Кайтукиных с Шамхальством, закрепленный обменом аманатов, также был направлен против Московского царства и Идаровых, как последовательных сторонников ограничения суверенных прав кабардинских владельцев в пользу своих неизменных покровителей – русских государей.

Сецессия «Казыевой Кабарды» и захваченных ею селений Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичей Идаровых продолжилась три года. Это привело к дезинтеграции Идарея и подорвало его демографические ресурсы. Часть Идаровых ушла под защиту Терского города. На Нижнем Тереке, рядом с русской военной крепостью на Северном Кавказе, начало формироваться вассальное Москве княжество с полиэтничным населением и князьями Идаровыми-Сунчалеевичами во главе [Белокуров 1889: 553-561; КРО 1957: 385; Смирнов 1958: 47; Кушева 1963: 285; Кажаров 2014: 577-580]. Оно будет играть выдающуюся роль в русско-кабардинских отношениях на протяжении всего XVII в., но усиление позиций Идаровых на Нижнем Тереке происходило за счет ослабления их ресурсной базы в центральной части Кабарды. Сам Сунчалей Канклычев в первые десятилетия XVII в. проявил исключительную активность в попытках восстановить влияние Идаровых в регионе, превратив одновременно свои владения в инструмент московской политики на Северном Кавказе [КРО 1957: 84, 85]. Его фигура в отражении кабардинского фольклора достигает эпических масштабов:

Санджэлеуэ дзэшхуэр зезышэмэ

НэщIэпыджэ батэри щагъэшкъэ

Санджэлей, что войско большое водит,

В Нашапидже большие дела вершит [Народные песни 1986: 105-107].

Возвращение из Закубанья в Кабарду Кази Пшеапшокова со своим уделом и захваченными вотчинами Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичей произошло видимо около 1604 г. Это привело к временному восстановлению Идарея как удела Кабарды, но еще очень долго его владельцы находились в тени Сунчалея Канклычева, непосредственно опиравшегося на военные ресурсы Терского города и Русского государства [КРО 1957: 80, 83-85]. Частичное восстановление влияния Идаровых в Кабарде произошло лишь после прихода к власти в Московском царстве Романовых. Двоюродный брат Михаила Федоровича (1613-1645) – первого русского царя из новой династии – Иван Борисович Черкасский, сын Бориса (Хорошая) Камбулатовича и еще один представитель рода Идаровых – Дмитрий (Каншао) Мамстрюкович, сын убитого в Кабарде шурина Ивана Грозного, выдвинулись в первые ряды правящей элиты Русского государства [Дзамихов 2001: 153-154]. Укрепление позиций Идаровых в Москве при правительстве Михаила Федоровича и его отца Филарета, коррелирует с последними крупными успехами этого княжеского дома в Кабарде. Вторичное возвышение Идаровых происходило не столько благодаря усилению их ресурсной базы и демографических параметров Идарея, сколько благодаря удачной внутриполитической конъюнктуре. В ноябре 1615 г. произошел разгром Казиевой Кабарды объединенными силами Талостанея, Большого Ногая и некоторых дагестанских владельцев: «…Черкаской Шолох-князь и сын его Хорошай-мурза, собрався с кумыцким з Будачеевым сыном Ерпельского с Мааметь-мурзою и с нагайскими людьми с Каракел-Мааметем-мурзою да с Ыштерековым сыном с Мааметь-мурзою и с их улусными людьми на черкасково на Казыя-мурзу Шапшукова войною приходили и ево, Казыя, убили и братью ево и узденей многих людей побили и кабаки их выжгли, и бой у Казыя-мурзы с нагайскими людьми был» [КРО 1957: 90-91, 406]. Остается открытым вопрос, что побудило Шолоха Тапсарукова в последние годы жизни так резко поменять политические пристрастия и развязать войну с Кайтукиными. Не исключена попытка реабилитироваться перед резко усилившимися Идаровыми за косвенное соучастие в убийстве их лидеров в 1600/1601 гг., но для Талостанея это решение имело фатальные последствия. Сам Шолох успел умереть своей смертью в 1616 г. после более чем двадцатилетнего правления, оставив по себе громкую славу [Народные песни 1986: 180-189; Налоева 2015: 10]. Однако Талостаней в том же 1616 г. дважды подвергся тотальному разгрому со стороны Кайтукиных, которые сначала воспользовались для этого помощью русского отряда из Терского города, а затем контингентом крымских войск, предоставленных им ханом Джанибек-Гиреем (1610-1622). В результате три старших сына Шолоха погибли от рук своих политических противников, а Талостаней так никогда и не смог полностью оправиться от этого поражения [КРО 1957: 386-387, 406; История народов 1988: 337].

После смерти Шолоха Тапсарукова в 1616 г. титул великого князя вновь перешел к представителю клана Идаровых – Куденету Канбулатову (1616-1624), который получил царскую жалованную грамоту и признание остальных кабардинских князей [КРО 1957: 385, 407]. Это был последний представитель рода Идаровых, чей великокняжеский статус был не только обеспечен жалованной грамотой русского царя, но и признавался всеми владетельными домами Иналидов Кабарды. Уже его родной брат Пшимахо в 1624 г., а вслед за ним еще один представитель клана Идаровых – Нартшао (Наршов) Елбузлуков (линидж Биту Идарова) в 1631 г., также получившие инвеституру в Москве, не были признаны в Кабарде в качестве пщышхуэ [КРО 1957: 385]. Примечательно, что Кайтукины прямо упрекали Идаровых в том, что они жертвуют общими интересами кабардинских Иналидов в пользу своего узкосемейного: «Вы … ездите часто к государю к Москве и государю служите, а от нас прочь отстали» [КРО 1957: 108]. Но для Идаровых лояльность Русскому государству уже с середины 20-х годов XVII в. оставалась практически единственным инструментом политического выживания в Кабарде. И они раз за разом, выполняя возложенные на них функции проводников действенного военно-политического контроля над княжеством со стороны царского правительства, приводили в страну отряды русских служилых людей из Терского города, Астрахани, насильно брали аманатов, громили нелояльных князей из числа Кайтукиных, Талостановых, Джиляхстановых [КРО 1957: 109-110, 129-131, 135-138, 385, 408].

Если Талостановы и Джиляхстановы постепенно оказались в орбите политического влияния Идаровых и их последнего харизматичного лидера – Келемета Куденетова, то Кайтукины зарекомендовали себя принципиальными противниками превращения Кабарды в полностью зависимое от Москвы, вассальное государство. Двоюродные братья Алегуко Шогенуков и Хатокшоко Казиев, политические лидеры Казиевой Кабарды, завершили процесс фактической «смены династии» в княжестве. Агония Идаровых, затянувшаяся исключительно благодаря последовательной политике первых Романовых, видевших в них единственную безусловно лояльную Московскому царству силу, завершилась кризисом второй половины 30-х гг. XVII в. и сражением на Малке 12 июля 1641 г. [КРО 1957: 181-183, 203-205; Кожев 2020: 105-130]. Она была усугублена тем, что на финальной стадии борьбы за высшую политическую власть в Кабарде Идаровы разделились. В споре за выморочное имущество – бывшие вотчины Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичей и их потомков часть Идаровых – Будачей, Муцал и Алегуко Сунчалеевичи предпочли опереться на союз с Кайтукиными, в отличие от Канбулатовичей, которых безоговорочно поддержала Москва [КРО 1957: 198-199, 385; Дзамихов 2007: 61]. Одно из крупнейших сражений феодальной эпохи в истории Кабардинского княжества, разделившее его на два противоборствующих лагеря, каждый из которых имел своих союзников за пределами Кабарды, завершилось полным разгромом Идаровых и гибелью их лидера [КРО 1957: 203-205; Кожев 2020: 105-130].

Победители вновь, как и поколение их отцов совершили сецессию в Восточное Закубанье, которая продлилась несколько дольше – около пяти лет. В нее оказалась вовлечена примерно половина населения Кабарды (более 50 селений Казиевой Кабарды и 11 спорных селений Идарея, оспариваемых Сунчалеевичами у Канбулатовичей) [КРО 1957: 384-387]. В отличие от первой сецессии, во время которой часть вотчин Идарея, принадлешавшая убитым Домануко и Мамстрюко Кемиргоковичам была переселена Кази Пшеапшоковым насильно, в 1641 г. Идаровы-Сунчалеевичи добровольно приняли участие в переселении своих подданных подальше от политических конкурентов и их высоких покровителей из Терского города. Вторая сецессия завершила процесс фактической «смены династии» – доминирующей в Кабарде княжеской фамилии, претендующей на высшую политическую власть. Произошло это в форме, во-первых, разделения Идарея на несколько мелких несамостоятельных феодальных микроуделов с перспективой их дальнейшего поглощения Казиевой Кабардой – будущей Большой Кабардой русских источников XVIII-XIX вв. А во-вторых, окончательной маргинализациии Талостановых и Джиляхстановых, которые никогда более не претендовали на право соучастия в выборах великого князя – пщышхуэ Кабарды. Обратной стороной этих процессов стала дезинтеграция некогда формально единого Кабардинского княжества, что отразилось в эволюции этатистского содержания адыгской политонимической лексики. Уже в 60-х гг. XVII в. Эвлия Челеби четко разделяет «беев Кабарды», «племя кабарты» и «страну Таустан» [Челеби 1979: 86, 92-93, 95-99]. Так, например, описывая воинские контингенты, приведенные в 1641 г. беглербеем Кафы Бекиром-пашой под Азов, захваченный донскими казаками, он перечисляет «кабартай» и «таустан» как отдельные «племена Черкесстана» [Челеби 1979: 28].

Причем Кабардой, по Эвлия Челеби, является исключительно территория Пятигорья между Верхней Кубанью и левым берегом Малки, которая отделяет ее от «страны Таустан», то есть Талостанея и Джиляхстанея. «Страна Таустан» даже характеризуется им как некая маргинальная черкесская провинция: «Языки их – грузинский и черкесский. Их армия состоит из двенадцати тысяч азнауров, вооруженных двумя тысячами ружей. И все они мусульмане шафиитского толка. Но вместе с тем они считаются черкесским племенем. Во все времена они поддерживали связь с грузинским народом, и потому особенности их говоров свидетельствуют о связях с языками грузинским, персидским и кумыкским» [Челеби 1979: 97-98].

С точки зрения русской политонимической лексики, не было разницы между «Идареевой, Алегукиной или Шолоховой Кабардами», так как и после «смены династии» все бывшие уделы Кабардинского княжества оставались в поле единой социально-политической институциализации. Однако политонимическая лексика Эвлия Челеби оказалась адекватнее и отразила статусную трансформацию в удельной иерархии Кабардинского княжества в результате политических процессов первой половины XVII в. Еще Шолох Тапсаруков на языке черкесского фольклора являлся князем Кабарды:

Къэбэрдейми ди пхъэр пэрышэ,

Пашагъэм и гъуазэ пэжти.

Кабардинцев (дословно «Кабарду» – Ред.) в погоню первым поднимающий,

Первенство во всем ты держишь (досл. «[ты] первенства истинная путеводная звезда» – Ред.) [Народные песни 1986: 183, 185].

Но его дети и внуки, утратив право претендовать на титул пщышхуэ и принимать участие в выборах суверена, превратились в «беев Таустана», так же, как и князья Джиляхстанея.

Этот нюанс в иерархии статусов предельно четко отразил в начале XIX в. Генрих-Юлиус Клапрот: «Большая и Малая Кабарда – это разделение народа и страны, о котором сами черкесы ничего не знают и которое употребительно только у русских. Также мало знают они приведенное у Гербера деление на Верхнюю и Нижнюю Кабарду. Они знают только одну Кабарду, и это та часть, которую обычно называют Большой Кабардой и которая на их языке тоже носит это имя (курсив наш – Ред.). Малая Кабарда … ограничена на севере Тереком, на востоке Сунджей, на юге – ручьем Кумбалей и на западе рекой Лескен, которая, соединившись с Аргуданом, впадает слева в Терек … Ее восточная часть называется Шлахстани (по-татарски Шлахстан) (черкес. Джылэхъстэней – Ред.) … Западная часть называется Татлостани (по-татарски Тау-Султан – «горный господин») (черкес. Талостэней – Ред.)» [АБКИЕА 1974: 274].

Уже после поражения в битве на Малке, обращаясь с челобитной к русскому государю в начале 1642 г., уцелевшие представители Идаровых из числа Канбулатовичей все еще претендовали на особое к себе отношение: «…Чтоб нас по твоей государьской милости чтили и берегли во всяких мерах больши иных нашей братьи» [КРО 1957: 208]. Однако ни генеалогическое старшинство, ни память о былом могуществе, ни несомненные заслуги перед Московским царством не могли компенсировать фактическое поражение Идаровых в вековой борьбе за политическое лидерство. Противопоставив себя всем остальным Иналидам Кабарды, а интересы собственного политического доминирования объективным задачам сохранения фактической независимости княжества, Идаровы постепенно сошли с исторической арены сначала в Кабарде, а затем и в Русском государстве.

About the authors

Z. А. Kozhev

Author for correspondence.
Email: zaurbek_k@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-6507-2406

Institute for Humanitarian Studies, PhD (of History)

References

Supplementary files