Процесс становления и формирования правосознания является одним из основных элементов развития общественного сознания в целом, помогает достигать новых уровней коллективной эволюции. Развитие общественного сознания проходило множество этапов: от мифологического, а затем традиционного сознания к логико-правовому. Категория правосознания, широко используемая в правовом дискурсе, выступает прежде всего как характеристика социально-правового способа бытия человека. Правовое сознание, рассматриваемое как процесс, имплицитно содержит в себе изначально определенный смысл права, закодированный в целеполагании и мировоззренческой позиции субъекта как правового создания. В современной отечественной юриспруденции вопросы, связанные с пониманием правосознания, его сущности и структуры, в определенной мере разработаны. Вместе с тем это не означает, что не существует пространства для их дальнейшего исследования с учетом новой методологии и меняющихся социальных реалий. В своих трудах различные авторы высказывают позиции, что правосознание должно рассматриваться как комплекс, в отношениях взаимодействия с правом: одно зависит от другого в равной степени. При этом стоит отметить, что правосознание испытывает воздействие и неправовых факторов, оказывающих огромное влияние на формирование правового сознания, а именно: мировоззренческого, культурного, религиозного, исторического, материально-хозяйственного, исторического. Во взаимосвязи все вышеперечисленные факторы формируют уровни развития обыденного правосознания как личного, так и общественного. От уровня развития обыденного правосознания зависит выбор правовых средств и, как следствие, эффективность видов юридической деятельности личности и общества в целом. Автор анализирует один из уровней правосознания, а именно обыденное правосознание. Отдельное внимание уделяется взглядам ученых-правоведов относительно понятия и сущности обыденного правосознания. Рассматривается конструкция правового сознания, его специфика, характерные особенности, а также факторы, влияющие на его развитие и формирование. Автор раскрывает особенности обыденного правосознания, а также приходит к выводу, что обыденное правосознание представляет собой феномен, основанный на субъективном отражении индивидом объективно существующей и развивающей реальности.

Рассматривается проблема определения компетенции суда рассматривать жалобу (заявление) при обращении за судебной защитой лица, привлеченного к ответственности по делу об административном правонарушении, как самим лицом, так и судьями. Исследование существующих норм права, судебных актов судов первой и последующих инстанций, в том числе Верховного Суда Российской Федерации, Конституционного Суда Российской Федерации, анализ научных работ, посвященных проблеме определения компетентного суда как по делам об административных правонарушениях, так и в гражданском судопроизводстве, является методом, который позволяет изучить проблему возможного ограничения или исключения доступа к судебной защите лиц, привлеченных к административной ответственности, при обжаловании соответствующего нормативного акта, признающего их таковыми. Автор проводит сравнение процессуального законодательства по делам об административных правонарушениях Российской Федерации и Республики Беларусь. Исследует порядок осуществления обжалования постановления по делу об административном правонарушении и решения в рамках Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, их сходства и различия в регулировании порядка обжалования. Предложена вниманию судебная практика, наглядно демонстрирующая суть проблемы определения компетентного суда при обращении за судебной защитой по делу об административном правонарушении. Судебная практика демонстрирует разнообразие подходов к существующей проблеме не только одним и тем же судом, но и одним и тем же судьей. Названы права лиц, привлеченных к административной ответственности, попираемые вследствие существования указанной проблемы. Посредством исследования научных работ гражданских процессуалистов автор рассуждает о возможности изменения существующего законодательства в целях устранения возможности лишить лицо, привлеченное к административной ответственности, права на судебную защиту. Автор предлагает исключить ряд норм из действующего законодательства, при этом нормы, регулирующие вопрос компетенции, изменить в части порядка обращения с поступившим в суд заявлением, жалобой по делу об административном правонарушении. Разъяснена важность разрешения этой проблемы для Российской Федерации как правового государства, коим является Российская Федерация.

Настоящим материалом открывается запланированная редакцией журнала «Сибирское юридическое обозрение» серия научных публикаций, авторы которых в формате «вопрос-ответ» анализируют весьма актуальную для российской административно-правовой теории и юридической практики проблему административного усмотрения (дискреции). Научно-теоретическая и практическая значимость отмеченной проблемы предопределяется тем, что осуществление публичной администрацией именно дискреционных полномочий (в отличие от полномочий, жестко связанных законом) таит в себе наибольшую угрозу правам, свободам и законным интересам граждан, правам и законным интересам организаций. Целью исследования выступает выяснение вопросов, касающихся понятия и сущности административного усмотрения, его нормативной правовой основы, форм реализации, способов установления пределов усмотрения публичной администрации, критериев оценки законности дискреционных административных актов, судебного и ведомственного контроля над административным усмотрением. Предмет исследования составляют нормативные правовые акты, правовые принципы, административные и судебные акты, научные труды российских и зарубежных ученых-юристов. Гипотеза исследования состоит в том, что, несмотря на обилие научных публикаций административно-дискреционной тематики, отечественная доктрина административного усмотрения представляет собой пеструю смесь не согласующихся между собой, нередко оторванных от потребностей административной и судебной практики суждений, характеризующихся к тому же отсутствием единого категориального аппарата. По мнению Ю. П. Соловья, из поля зрения российских ученых практически выпал такой важный, если не важнейший раздел административно-усмотренческой проблематики, как пределы (плотность) судебного контроля за административной дискрецией, при том, что за рубежом он досконально исследуется уже более полутора веков. С точки же зрения П. П. Серкова, отечественная наука административного права до сих пор должным образом не ответила на три основополагающих вопроса, а именно: что собой представляет административная дискреция, для чего она предназначена и каким образом осуществляется. Авторы публикации единодушны в том, что подобная «доктрина» административного усмотрения не способствует разработке законодательных решений по приведению такого усмотрения к стандартам правового, демократического государства. В процессе исследования используются диалектический, формально-логический, формально-юридический, сравнительно-правовой методы познания, метод толкования права, анализ материалов административной и судебной практики. Авторы предпринимают попытку упорядочить категориальный аппарат теории административного усмотрения, а также сформулировать основные ее положения и некоторые предложения по совершенствованию действующего законодательства.

В статье рассматриваются локальные вопросы оценки заключения эксперта: легальность субъекта инициирования судебной экспертизы и непосредственного субъекта ее производства. Сфера интересов автора, опыт преподавания и научной деятельности позволяют отнести данные вопросы к «латентным», поскольку их неочевидность детерминирована как сложившейся правоприменительной практикой, так и несовершенством правового регулирования судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве. Наряду с основными вопросами уделено внимание генезису института судебной экспертизы в уголовном процессе, что преследует цель продемонстрировать преемственность его правового регулирования, а также обратить внимание на то, что некоторые подходы, используемые законодателем в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, могли бы быть сохранены и в действующем уголовно-процессуальном законе, что не только позволило бы профилактировать возникновение у правоприменителя ряда вопросов, но и послужило бы оптимизацией производства комплексных экспертиз. Оценка заключения эксперта - это многоаспектная интеллектуальная деятельность, предполагающая разрешение комплекса вопросов процедурного и содержательного характера. Объектами оценки наряду с заключением эксперта выступают и процессуальные документы, в которых отражены все действия, производством которых обеспечивались подготовка и назначение экспертизы. Перечень критериев, которым должно удовлетворять заключение эксперта, является стандартным для всех доказательств - допустимость, относимость и достоверность (ч. 1 ст. 88 УПК РФ), но вместе с тем оценка каждого из свойств доказательства «заключение эксперта» должна осуществляться с учетом специфики его формирования. При этом, оценивая допустимость заключения эксперта, необходимо обращать внимание на данные, свидетельствующие о легальности / нелегальности субъекта инициирования судебной экспертизы и непосредственного субъекта ее производства. Автор настаивает на необходимости знания субъектом оценки заключения эксперта содержания всей необходимой совокупности нормативных источников и подчеркивает, что должно осуществляться постоянное мониторирование внесения изменений в действующие нормативные акты, а также издания новых, относящихся к рассматриваемой сфере.

Банкротство является юридически обоснованным механизмом рыночной экономики и должно отвечать современным социальным реалиям. Несмотря на то что правовое поле в данной сфере отличается проработанностью, существующие проблемы в реализации положений института несостоятельности делают его уязвимым для криминальных проявлений. В статье анализируются основные проблемы, с которыми сталкивается правоприменитель и пути их решения. Авторы отмечают, что бланкетный характер нормы, предусмотренной ст. 195 УК РФ, требует учета регулятивных норм, в частности, ст. 3 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Законодатель создал условия, ограничивающие применение ч. 3 ст. 195 УК РФ, установив, что уголовная ответственность может наступить только в случаях, когда функции руководителя организации возложены на арбитражного управляющего или на руководителя временной администрации кредитной организации. Для разрешения данной проблемы, предлагается изложить ч. 3 ст. 195 УК РФ в редакции, которая учитывает возможность привлечения виновного лица на всех стадиях процедуры банкротства, независимо от дополнительных процедур. Для повышения превентивного потенциала ч. 1 ст. 195 УК РФ авторы предлагают исключить категорию «крупный ущерб» из диспозиции статьи. Особое внимание уделяется вопросам определения субъектного состава ст. 195 УК РФ. Толкование ч. 2 рассматриваемой статьи позволяет сделать вывод, что соучастником данного преступления может быть кредитор, действия которого направлены на незаконное удовлетворение имущественных требований в ущерб другим кредиторам. В работе также рассматриваются отдельные вопросы юридической техники, предложен ряд новелл по совершенствованию ст. 195 УК РФ, а также рекомендации по ее применению.

On October 11, 2010, France became the first European country to ban the full-face Islamic veil - the burqa and niqab, in public places. After France becoming a “pioneer” in this area, by contrast to the United Stated and Russia, facial veil prohibition acts have been adopted in several other European countries and discussed in even more. These acts and political debates have generated a colossal number of research papers - mostly on legal issues by lawyer-scholars, critical analyses and, I'm sure, will produce many more. They have mainly focused on different aspects of the right to religious and cultural freedom, the right to gender equality. However, the novelty of Professor Raphael Cohen-Almagor's monograph “The Republic, Secularism and Security: France versus the Burqa and the Niqab” lies in a non-standard approach to the veil-ban issue - he investigates using different methodological instruments not only the legal core the ban, but also (and mostly) the factors motivating the French legislator, what it symbolizes. Since the niqab and burqa wearers are extremely rare in France, as in almost all European Countries, one may agree that there surely isn't an actual social problem, needing to be regulated by the government. Such disproportional This difference between practical importance and French legislative effort have urged Professor Cohen-Almagor to dwell on the reasons of such a high interest by the public administration to the religious facial veil. The study was carried out using various scientific methods: general scientific (analysis, synthesis, modeling, abstraction, etc.), empirical (observation, statistics), specifically legal (comparative legal, axiological, sociological, hermeneutics), historical (diachronic, ideographic). Huge practical experience, thorough, systemic knowledge of the regulatory material and practical aspects of its implementation allow the Author to analyze the symbolic and instrumental role of the facial veil in France's pursuit for national identity building.