Commemoratory practices of the Republic of Tajikistan in 1991–1999

Full Text

Как известно, Республика Таджикистан является единственной персоязычной страной среди всех постсоветских государств. Данное положение несомненно накладывает отпечаток на политику коммеморации, подчеркивая независимость персоязычного народа в отличие от находящегося вокруг тюркоязычного элемента. Конструирование этой уникальности отражается и в вопросах исторической памяти о прошлом в трех направлениях: господства национального языка как фактора подчеркивания национальной идентичности и самосознания; досаманидского и саманидского конструктов памяти; мягких процессов декоммунизации республики с последующей иранизацией топонимического ландшафта.

Подчеркивание национальной идентичности после провозглашения независимости началось с тезиса о государственном статусе таджикского языка. Еще в 1989 г. был принят закон «О языке¹» [1], согласно которому государственным языком провозглашался таджикский (фарси) [1, ст. 1], а языком межнационального общения – русский [1, ст. 2].

В 1989 г. вышло постановление Совета Министров Республики Таджикистан, провозглашавшее сеть мероприятий, запланированных с 1990 по 1995 г., с целью перехода на национальный язык. На государственных предприятиях, министерствах создавались специализированные (краткосрочные) курсы по изучению таджикского языка; учреждались кафедры таджикского языка в университетах [2, с. 143]. С января 1996 г. весь документооборот государственных предприятий должен был быть переведен на таджикский язык.

На волне вопросов о статусности таджикского языка учреждалась «Комиссия по реализации Закона Республики Таджикистан "О языке"» (1995) при Правительстве Республики Таджикистан [3] (далее – Комиссия). Основной задачей Комиссии провозглашалось проведение единой государственной политики по популяризации таджикского языка среди общественности [4, ст. 3].

Апробация работы Комиссии произошла посредством принятия в 1997 г. постановления Правительства Республики Таджикистан «О развитии государственного языка и других языков на территории Таджикистана» [4]. Комплекс мероприятий предусматривал применение таджикского языка во всех сферах деятельности человека; ведение делопроизводства на национальном языке; замену всей иностранной рекламы национальной; преподавание учебных дисциплин в университетах на таджикском; популяризацию национального языка в СМИ [2, с. 146].

Следовательно, вопросы языковой политики в 1990-е гг. были направлены на популяризацию национального языка² во всех сферах функционирования государства с целью подчеркивания национальной идентичности через призму политики коммеморации.

Историческая политика Республики Таджикистан в 1990-е гг. базировалась в двух направлениях: досаманидском и саманидском наследии прошлого. Досаманидская конструкция памяти Таджикистана, в свою очередь, подразделяется на мифологический и арабский дефиниции памяти. В основе мифологической концепции памяти лежит преемственность к богоизбранности таджикской нации. Арабская фокусировка памяти отождествляется с борьбой против насильственной арабизации Мавераннахра через призму поиска прототаджикской государственности досаманидского варианта памяти.

Одним из первых прообразов таджикской государственности стало правление династии Пешдодийцев³ [5, с. 88; 6, с. 131]. Период правления династии Каёнидов⁴ является переходным от мифологизации к исторической объективности, соответствующий деятельности пророка Заратустры [6, с. 131].

В эпоху правления династии Ахеменидов впервые были разработаны нормы и правила взаимоотношения различных народов, этносов, входивших в состав империи, в том числе таджиков, уважавших традиции и обычаи каждой из народностей. Данный аспект нашел отражение в монументальном памятнике права «Столп Кира» [6, с. 132]. Подобные устои государственных взаимоотношений были замечены во время правления государства Хайтолиен (Государство Эфталитов) и династии Сасанидов.

Следующий этап национальной самоидентификации таджиков проявлялся в тенденциях против насильственной арабизации Хорасана и Мавераннахра (VII–VIII вв.). Сопротивление имело следующие формы: вооруженное восстание, подчеркивание национального создания через «перо и знание» [там же, с. 133]. В условиях борьбы за независимость на первый план выходит фигура Абумуслима Хуросони (Абу Муслим)⁵, способствовавшая возрождению национально-политической независимости прототаджикской государственности. Помимо этого, велика роль восстания Муканны⁶, направленного против засилья арабского воздействия на Среднюю Азию [там же, с. 133–134].

Следовательно, досаманидский вариант памяти Республики Таджикистан имел следующие особенности: тезис богоизбранности нации, через принадлежность к мифологическим династиям; построение прототаджикской государственности, в основе которого лежали антиарабские тенденции.

Акцент ираноязычного конструкта отражается в саманидском прошлом. Вопросы коммеморации о персоязычном наследии активно прослеживались в публичных выступлениях Президента Таджикистана. Так, Э. Ш. Рахмон считал, что именно в период династии Саманидов «утвердилась таджикская государственность, что, в свою очередь, создало предпосылки для возрождения языка и древней культуры» [7, с. 5].

Похожая риторика в подтверждении идеи о саманидском прошлом была высказана Президентом в 1998 г. на международном семинаре «Вклад Саманидов в культурное наследие Центральной Азии». В контексте выступления были высказаны тезисы о том, что Саманидская держава – это важнейшая эпоха в истории как Центральной Азии, так и для таджикской государственности, поскольку новый субъект государственного образования способствовал обособленности Центральной Азии от зависимости Арабского Халифата [8, с. 317]. Опыт государственного вектора власти Саманидов может считаться прообразом современного государственного устройства Таджикистана [там же, с. 318–319]; Саманиды способствовали переводу Корана на таджикский язык; популяризировали историко-философские идеи посредством распространения трудов древневосточных мыслителей региона⁷ [там же, с. 320]; в эпоху Саманидов сформировался литературный таджикский язык [там же, с. 321].

Восхваление саманидской модели памяти продолжилось на Международной научной конференции, посвященной 1100-летию государства Саманидов (апрель 1999 г.) [9]. Э. Ш. Рахмоном была выдвинута идея, подчеркивающая связь Таджикистана и державы Саманидов, как прообраза современного государственного устройства. Так, Президент подчеркнул, что именно в эпоху Саманидов начал формироваться таджикский народ [10, с. 91], а их государственное устройство сыграло решающую роль в централизации прототаджикского государства, тем самым завершив процесс формирования таджикской нации в единый этнос, в котором ключевую роль сыграли таджикоязычные народности и их территории [там же, с. 92–93].

Саманиды сделали огромный вклад в становление и развитие средневосточного Возрождения. Президент акцентировал внимание на том, что на основе переводов на среднеперсидский язык зороастрийской Авесты происходило активное накопление знаний в историко-философском и литературном направлениях, закладывавшее основы современного таджикского фарси-дари языка [там же, с. 91]. Отражение национального самосознания нашло себя в трудах Абу-Наср ал-Фараби⁸, Закария ар-Рази⁹, классиков художественной словесности Абу-Абдуллах Рудаки¹⁰, Абу-Мансур Дакики¹¹ и А. Фирдоуси¹², способствовавших становлению литературного таджикского языка [10, с. 94].

За единицу саманидской идентификации берется фигура Исмаила Самани (Исмоила Сомони)¹³. На протяжении 1990-х гг. личность И. Самани прочно вошла в общенациональный нарратив, оказав влияние на исторический ландшафт государства. Для современного Таджикистана личность эмира является «оплотом и щитом Родины» [11, с. 237].

В 1990-х гг. шел активный процесс увековечивания памяти эмира. Утверждалась именная премия в образовательной сфере для молодых ученых [12, ст. 1]; вводилась одноименная денежная единица (Сомони) [13, ст. 1]; учреждался орден «Исмоили Сомони» трех степеней и почтовая марка с его именем [14, ст. 1]. В июле 1999 г. была проведена международная альпинистская экспедиция в район северного Памира под общим названием «Окно в XXI век», приуроченная к 1100-летию империи Саманидов [15, ст. 2]. Итогом экспедиции стало установление барельефа эмира на вершине пика, носящего его название [там же, ст. 4].

Вехой коммеморативных практик стало активное монументальное увековечивание личности эмира. В сентябре 1999 г. в рамках празднования 1100-летия династии Саманидов был торжественно открыт «Мемориальный комплекс национального примирения и возрождения Таджикистана» на площади Дусти в г. Душанбе, центральной фигурой комплекса стал памятник, посвященный эмиру [16]. Сеть памятников, отображающих имидж И. Самани, украшают следующие города Таджикистана: Канибадам (2018), Истаравшан (2020), Паджакент (2022).

Подчеркивается важная роль «Шахнаме» А. Фирдоуси, поскольку данный труд выступает «уникальным наставлением в области нравственности, поучением в области добра» [11, с. 227]. Эпос А. Фирдоуси – это своеобразная «настольная книга» для таджикского народа. Из «Шахнаме» можно подчеркнуть информацию об истории арийских народов, их традиций и обычаев; о бессмысленности религиозных и конфессиональных конфликтов; о понятиях свободы и государственного устройства древних центральноазиатских государств [там же, с. 228].

Следовательно, образ династии Саманидов и И. Самани являлся центральным в вопросах коммеморативных практик для таджикского государства через призму популяризации этого тезиса со стороны администрации Президента республики.

Для вопросов таджикской коммеморативной политики в 1990-е гг. были присущи как процессы иранизации урбанистики республики, так и увековечивание памяти видных деятелей советской культуры и науки – уроженцев Республики Таджикистан. Процессы декоммунизации были в нескольких направлениях и затрагивали вопросы изменения в названии административно-территориальных единиц (областей, районов). Уже в 1992 г. был переименован ряд районов Курган-Тюбинской области. Ильчевский район получил название Гозималикского, а Коммунистический – Бохтарского [17]. В 2000 г. Ленинабадская область переименована в Согдийскую [18].

Дальнейшие видоизменения наблюдались в присвоении значимым объектам республики имен выдающихся деятелей прошлого. Так, высочайшая вершина Таджикистана, носившая название пик Коммунизма, получила наименование – пик Исмоила Сомони [15, ст. 1], а гостиница «Октябрьская» сменила свое название на «Авесто» [19, ст. 1].

Вместе с этим, администрация Президента Таджикистана проводила политику увековечивания памяти деятелей культуры и науки советского прошлого, имеющих отношение к Таджикистану. Начиная с 1994 г. через Парламент республики проходит череда законодательных актов, ориентированных на увековечивание выдающихся народных деятелей республики. Так, была почтена память писателей Д. Икрами [20], Р. Джалила [21], поэта М. Миршакара [22], народных артистов Г. Р. Валат-Заде [23] и А. Бобокулова [24], в честь которых названы улицы г. Душанбе и субъектов республики, а их именами – важные государственные объекты страны¹⁴.

В 1997 г. Парламент республики инициировал схожие законы, но в рамках профессорско-преподавательского состава республики, внесшего вклад в становление научного потенциала Советского Таджикистана. Были увековечены фамилии таких академиков, как М. С. Осими [25], Ш. Хусей-Заде [26], У. К. Рахматзаде [27], именами которых названы ключевые научные объекты Республики Таджикистан¹⁵.

В результате для коммеморативных практик в 1990-е гг. были характерны мягкие процессы декоммунизации, проявлявшиеся в переименовании административных границ на персоязычный манер; в присвоении географическим и значимым объектам республики имен исторических деятелей, уроженцев Таджикистана и священных реликвий, имеющих отношение к таджикской истории. Так и процессы, направленные на сохранение памяти о советском прошлом в рамках научно-культурного потенциала через призму деятельности выдающихся персоналий страны.

Таким образом, историческая политика Республики Таджикистан в 1990-е гг. включала в себя несколько аспектов: акцентирование самосознания через популяризацию национального языка; поиск исторических корней в далеком прошлом через призму идентификации народа с мифологическими династиями; антиарабская повестка в исторической политике государства досаманидского конструкта памяти; восхваление династии Саманидов и фигуры И. Самани как основоположника таджикской государственности; процессы, направленные на иранизацию топонимики республики и увековечивание памяти деятелей культуры и науки – уроженцев Таджикистана советского периода.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

¹ «День таджикского языка» в республике ежегодно отмечался 22 июля (до 2010 г.). С 2010 г. памятный день известен под другим названием «День государственного языка Республики Таджикистан».

² Языковая политика Таджикистана не ущемляла ни русский, ни национальные языки автономных областей республики. Русский язык на протяжении 1990-х гг. по-прежнему выступал языком межнационального общения. Помимо этого, в республике действовала сеть русскоязычных школ в приграничных районах.

В вопросах автономных областей республики языковая политика легла на плечи местной администрации [1, ст. 3]. Вместе с этим, согласно постановлению 1997 г., был разработан комплекс мер по сохранению национальных языков меньшинств и автономных областей.

³ Династия царей (IV–III тыс. до н. э.), упоминавшаяся в «Шахнаме» А. Фирдоуси, зороастрийской Авесте и эпосах древнегреческих философов (Геродот).

⁴ Династия царей (конец III–начало II тыс. до н. э.), упоминавшаяся в зороастрийской Авесте.

⁵ Персидский военачальник (718/719 (723/727)–755), способствовавший свержению Омейядского (Дамасского) халифата и утверждению власти Аббасидов.

⁶ Восстание «людей в белых одеждах» («Восстание Муканны»), произошедшее в 776–783 гг. под предводительством Хашиба ибн Хакима (Муканны). Восстание было подавлено, однако выступление показало слабость политической структуры Аббасидского халифата. Интересен тот факт, что для подавления восстания была приглашена ираноязычная династия Саманидов, которая и сумела подавить мятеж.

⁷ В своем выступлении Президент в качества примера по данному тезису ссылался на таких мыслителей, как А. Рудаки, Абу Ибн Сино (Авициенна), А. Фирдоуси.

⁸ Мыслитель, философ (870 (872)–951), автор комментариев к трактатам Аристотеля и Платона. Наиболее известные труды: «Книга букв», «Трактат о взглядах жителей добродетельного города».

⁹ Персидский ученый, медик (865–925), автор серии монографии в области медицины. На Западе известен по псевдонимом «Разес».

¹⁰ Поэт, сказатель (860–961). Является отцом-основателем персидско-таджикской литературы.

¹¹ Поэт, писатель (935–977) таджикского происхождения. Первый автор легендарной поэмы «Шахнаме» («Книга царей»), написавший первую тысячу стихов и введение эпоса.

¹² Поэт, писатель (935–1020). Соавтор знаменитой поэмы «Шахнаме».

¹³ Эмир из династии Саманидов (849–907). Его правление ознаменовалось «золотым веком» для державы Саманидов. Известен как великий реформатор, сумевший централизировать государственную власть.

¹⁴ Коммеморация увековечивания вопроса наблюдалась в изменении урбанистики государства. Так, в честь Д. Икрами была названа одна из школ Воссейского района Хатлонской области [20, ст. 2]; в честь Р. Джалила названа школа и создан дом-музей в г. Худжанд Ленинабадской области [21, ст. 2]; имя М. Миршакара присвоено школе в Шугнанском районе Горно-Бадахшанской автономной области [22, cт. 2].

Помимо того, был увеличен тираж произведений литераторов и запущен цикл передач на национальном телевидении о вкладе в культурную жизнь республики [20, ст. 3; 4, 21, ст. 3; 4, 22, ст. 3; 4].

Имя Г. Р. Валат-Заде было присвоено Таджикскому государственному заслуженному ансамблю «Гале» [23, ст. 2]. Именем А. Бобокулова названо музыкальное училище в г. Душанбе и выпущен цикл его воспоминаний [24, ст. 1; 2].

¹⁵ Имя выдающегося ученого Ш. Хусейн-Заде носит школа в г. Канибадам [26, ст. 4]; имя академика М. С. Осими присвоено Таджикскому техническому университету [25, ст. 1]; в честь У. К. Рахматзаде учреждена именная стипендия для студентов бакалавриата по профилю сельскохозяйственных наук [27, ст. 1].

About the authors

Nikita A. Kosyak

Author for correspondence.
Email: nik.kosyak.1998@mail.ru

Master of Sciences (History), Post-Graduate Student at the Department of History of Russia

References

Supplementary files