Iran and Turkey after the Second Nagorno-Karabakh War

Full Text

Турция и Иран – одни из ключевых акторов на Южном Кавказе, для которых этот регион представляет особую важность с геополитической точки зрения. Анкара заинтересована в развитии транспортно-логистических и энергетических цепочек, в непосредственном участии в таких проектах и выводе этих маршрутов на собственную территорию. Немаловажную роль играют отношения с Азербайджаном, которые помогают Турции увеличивать свое влияние на регион и продвигать тюркский вектор внешней политики. Тегеран, в свою очередь, рассматривает регион Южного Кавказа как важный рынок сбыта для своей продукции, как сферу приложения потенциала своей «мягкой силы», ключевое пространство, где формируются логистические коридоры, в которые может встроиться Иран.

Территориальный конфликт между Азербайджаном и Арменией продолжительное время определял развитие Южного Кавказа и сохранял в регионе высокий конфликтный потенциал, что затрагивало интересы и внерегиональных акторов. Несмотря на многочисленные попытки разрешить спор дипломатическими методами, непримиримость сторон, их нежелание идти на контакт, превращение карабахского вопроса в элемент самоопределения для Баку и Еревана предопределили невозможность мирного урегулирования вопроса [1, с. 136].

События 2020 г., закончившиеся восстановлением территориальной целостности Азербайджана, изменили баланс сил на Южном Кавказе. Для Турции и Ирана это, с одной стороны, создало основу для развития взаимного сотрудничества, с другой – стало фактором обострения противоречий между ними.

Вторая карабахская война: реакция Турции

44-дневная война длилась с 27 сентября по 10 ноября 2020 г. и благодаря усилиям России завершилась подписанием «Трехстороннего заявления», согласно которому армянская сторона согласилась вывести вооруженные формирования с территории Нагорного Карабаха и семи приграничных районов Азербайджана, которые вернулись под юрисдикцию Баку.

Турция как государство, которое стремилось развивать с Азербайджаном отношения в рамках формулы «один народ – два государства» [2, с. 91], всецело поддержала действия своего союзника. Анкара продолжительное время стремилась нарастить свое политическое и экономическое влияние на Закавказье, однако соперничество с другими государствами, в частности с Россией, не давало ей таких возможностей. Более того, амбиции Турции в регионе вызывали беспокойство и у других внерегиональных держав, которые были заинтересованы в сохранении на Южном Кавказе баланса сил.

Важно отметить, что данная эскалация характеризовалась особой ролью турецкой стороны, в первую очередь – расширением поставок продукции военно-промышленного комплекса. С января по сентябрь 2020 г. Баку закупил у Турции вооружения на 123 млн долл. (для сравнения – за аналогичный период 2019 г. данный показатель составил 20,7 млн долл. [3]), в том числе реактивную артиллерию, бронетранспортеры, ракеты, а также БПЛА Bayraktar-2 и боеприпасы к ним [4, c. 60].

Более того, как отмечают эксперты Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), только за 2019 г. было проведено 13 совместных турецко-азербайджанских военных учений, а после летних учений 2020 г. на территории Азербайджана остался турецкий военный контингент, который предположительно принимал участие в планировании операций, в управлении БПЛА и т. д. [5, с. 102–103]. В этом контексте необходимо отметить, что в 2017 г. стороны подписали соглашение о сотрудничестве в сфере оборонной промышленности, которое стало основой для начала подготовки командного состава вооруженных сил Азербайджана турецкими специалистами.

Турецкий след в развитии конфликта прослеживается также в вербовке боевиков в Сирии и их направлении в зону боевых действий – согласно заявлению Директора Службы внешней разведки РФ С.Нарышкина, к участию в боевых действиях привлекались наемники из террористических организаций «Джабхат ан-Нусра»¹, «Фиркат Хамза» и т. д.

По итогам турецко-азербайджанского взаимодействия стороны подписали Шушинскую декларацию о союзнических отношениях [6], которая была ратифицирована парламентами двух государств. В декларации указывается, что стороны будут развивать политический диалог на всех уровнях, прилагать усилия по модернизации вооруженных сил, укреплять обороноспособность сторон, развивать транспортно-логистические цепочки, предпринимать усилия по укреплению единства и благосостояния тюркского мира, пропагандировать тюркское культурное наследие.

Шушинская декларация ознаменовала новый этап развития отношений между двумя странами. Содержание декларации свидетельствует об интеграционном характере этого взаимодействия, причем особенно интенсивно сотрудничество развивается в военной сфере. Так, азербайджанская армия перешла на турецкие стандарты, а все офицеры азербайджанской армии прошли обучение под руководством турецких специалистов [7].

Более того, турецкий генерал-майор Э.Бахтияр был назначен на должность советника министра обороны Азербайджана. Вероятнее всего, он будет следить за реформами азербайджанской армии и стремиться максимально унифицировать вооруженные силы двух стран, что в дальнейшем может сделать военную сферу ведущим направлением в процессе интеграции стран. Помимо этого, страны создали воздушную систему управления и контроля HAKIM. Тем самым Турция получила зону воздушного контроля на пространстве от Эгейского моря до Каспийского бассейна.

Иран и Вторая карабахская война

Поскольку Иран рассматривает Южный Кавказ как часть приоритетного с точки зрения своей стратегии мегарегиона Юго-Западной Азии, Вторая карабахская война затрагивала стратегические интересы Тегерана. При этом важно учитывать, что Иран оказался в эпицентре масштабного кризиса, возникшего после одностороннего выхода США из «ядерной сделки» в 2018 г. и новой волны антииранского санкционного давления [8]. С одной стороны, кризис на северных рубежах еще более обострил ситуацию для Тегерана, но, с другой стороны, в определенной мере ограничил возможности Ирана повлиять на ситуацию.

В сентябре 2020 г. в ходе телефонного разговора с президентом Армении Н.Пашиняном президент Ирана Х.Роухани указывал, что война не является решением нагорнокарабахского конфликта, призывая Азербайджан и Армению проявить сдержанность в сложившейся ситуации. В октябре 2020 г. Х.Роухани в разговоре с президентом России В.Путиным отмечал, что Иран выступает за разрешение конфликта путем переговоров на основе международно-правовых норм и уважения территориальной целостности Армении и Азербайджана [9].

Роухани заявил, что в результате вмешательства внерегиональных сил существует опасность расширения конфликта. Кроме того, отмечалась озабоченность Тегерана безопасностью иранских граждан вблизи зоны конфликта, а также участием в нагорнокарабахском конфликте террористических групп [9]. Обеспокоенность Ирана в связи с угрозами его пограничным районам была вполне обоснованной – в ходе Второй карабахской войны на территорию Ирана попадали ракеты и снаряды [10].

В своей речи 3 ноября 2020 г. духовный лидер Ирана А.Хаменеи заявил, что «эта военная конфронтация должна закончиться как можно скорее. Разумеется, все земли, принадлежащие Азербайджанской Республике и оккупированные Арменией, должны быть освобождены и возвращены Азербайджану» [11]. Духовный лидер отметил, что при этом должна быть обеспечена безопасность армян, проживающих в этих района, что террористы, находящиеся в регионе, не должны быть допущены к иранским границам [11].

В результате Второй карабахской войны протяженность границы Ирана с Азербайджаном достигла 750 км. Контроль Азербайджана над новыми территориями привел к изменению сложившегося порядка транзита иранской продукции в Армению: Баку потребовал плату в 130 долл. за транзит каждого иранского грузовика по участку трассы Горис–Капан, который оказался под контролем Азербайджана. В итоге Иран перешел к разработке альтернативных маршрутов, выразив готовность содействовать завершению строительства трассы Татев–Агвани в Армении и увеличить морские перевозки по Каспию [10].

После прихода к власти в Иране президента Э.Раиси в августе 2021 г. страна официально провозгласила курс на приоритетное развитие отношений с государствами региона. Исключением не стали и страны Южного Кавказа, а потому перед Тегераном встала непростая задача балансирования между стремлением к раскрытию потенциала сотрудничества с государствами региона и необходимостью учета укрепления влияния на Южном Кавказе своих соперников и противников.

Помимо Турции, оказавшей Азербайджану значительную поддержку во время 44-дневной войны и, таким образом, укрепившей свои позиции в регионе, на Южном Кавказе заметно возрастала роль Израиля [12]. В октябре 2021 г., на фоне обострения ситуации с транзитом по трассе Горис–Капан Иран провел военные учения на северо-западе страны с целью «послать сигнал» Израилю и террористическим группам [13]. Командующий сухопутными войсками Ирана К.Хейдари заявил, что «террористы ИГИЛ² прибыли к границам Ирана по приглашению одного из государств региона во время столкновений между Азербайджаном и Арменией» [14]. При этом командующий подтвердил признание легитимности перехода новых территорий под контроль Азербайджана, отметив, что «мы [Иран] никогда не защищали оккупацию» [14].

В целом же Иран стремился развивать сотрудничество с Азербайджаном, несмотря на недовольство расширением связей Баку с Тель-Авивом и стремительное расширение влияния Турции на своих северных границах. В ноябре 2021 г. министр нефти Ирана и заместитель премьер-министра Азербайджана подписали ряд документов по сотрудничеству в нефтегазовой сфере, затронувших в том числе вопросы своповых поставок газа из Туркменистана и газового снабжения Нахичевани.

Также на переговорах обсуждались проблемы разработки нефтегазовых месторождений Каспийского моря. В ходе визита министра обороны Азербайджана в Иран в январе 2022 г. начальник Генштаба Вооруженных сил Ирана М.Багери выразил надежду на расширение сотрудничества двух государств в сфере обороны и в военно-технической области, а также заявил о готовности Ирана содействовать реконструкции воссоединенных с Азербайджаном районов [15].

Отношения Ирана и Азербайджана после Второй карабахской войны

На фоне новых столкновений между Азербайджаном и Арменией в октябре 2022 г. Иран провел крупные военные учения под названием «Могучий Иран» вдоль границ двух северных соседей. Ранее, в августе того же года президент Ирана Э.Раиси отмечал, что Иран выступает против любых геополитических изменений на Южном Кавказе, что страны должны уважать трехстороннее соглашение о прекращении огня, подписанное в 2020 г. лидерами России, Армении и Азербайджана, и решать все вопросы путем диалога.

Военные учения проводились Тегераном на фоне целого комплекса региональных процессов на Южном Кавказе, которые угрожали интересам Ирана – это попытка Азербайджана создать сухопутный коридор в Нахичевань («Зангезурский коридор»), размещение наблюдательной миссии ЕС в Армении, призывы к сепаратизму среди иранских азербайджанцев [16]. Тем самым Иран давал понять (как Азербайджану, так и Армении), что он решительно выступает против попыток перестройки или регулирования региональной подсистемы Южного Кавказа с помощью любых внешних сил, будь то Израиль или страны Европы.

В целом Иран в отношении проблемы Нагорного Карабаха продолжал придерживаться четырех фундаментальных принципов, озвученных А.Хаменеи во время 44-дневной войны:

1. Война является трагическим инцидентом, угрожающим безопасности региона и не приносящим блага Ирану, и она должна быть закончена как можно скорее.
2. Все территории Азербайджанской Республики, захваченные Арменией, должны быть освобождены и возвращены Азербайджану.
3. Безопасность армян, проживающих на этих территориях, должна быть защищена.
4. Международные границы должны соблюдаться, то есть обе стороны не должны нарушать границы других стран в регионе» [17].

Период ноября 2022 г. – марта 2023 г. характеризовался значительной деградацией отношений между Ираном и ближайшим союзником Турции – Азербайджаном. При этом на первый план в ирано-азербайджанском треке все более отчетливо выходил фактор дальнейшего развития отношений между Израилем и Азербайджаном. Вскоре после восстановления дипломатических отношений Турции и Израиля начался процесс дипломатического сближения Азербайджана с Израилем, причем если ранее Азербайджан предпочитал не открывать свое посольство в Израиле, поскольку это неминуемо вызвало бы недовольство Ирана [18, с. 156], то теперь Баку предпринял такой дипломатический шаг.

Эскалация в двухсторонних отношениях, которая последовала за октябрьскими военными учениями Ирана, включала следующие события:

• 14 ноября 2022 г. в Азербайджане сообщили о разоблачении шпионской сети, созданной на территории страны иранскими спецслужбами.
• 18 ноября 2022 г. парламент Азербайджана принял решение об открытии посольства Азербайджана в Израиле.
• В январе 2023 г. состоялось нападение на посольство Азербайджана в Тегеране (которое впоследствии было закрыто), а через несколько дней после этого сотрудники Министерства внутренних дел Азербайджана провели операцию с задержанием подозреваемых в причастности к иранской агентурной сети в стране.
• В марте 2023 г. в Тель-Авиве было открыто посольство Азербайджана.
• В Азербайджане заявили о причастности Ирана к совершенному в конце марта покушению на депутата азербайджанского парламента Ф.Мустафу.
• В апреле 2023 г. МИД Азербайджана сообщил, что четыре сотрудника посольства Ирана в Баку были объявлены персонами нон грата, на что в мае последовал зеркальный ответ Тегерана.

К осени 2023 г. Иран и Азербайджан стали предпринимать шаги к нормализации отношений. Иран в условиях азербайджанской операции в Нагорном Карабахе 19–20 сентября занял позицию на основе четырех принципов Хаменеи. Иранское руководство вновь подтвердило признание Нагорного Карабаха частью Азербайджана, подчеркнув, что его проблемы должны решаться в формате диалога, причем Тегеран предложил странам региона провести у себя переговоры в режиме «три плюс три» [19].

Такая позиция, отвечавшая интересам Азербайджана, служила основой для конструктивного диалога между Тегераном и Баку. Уже в начале октября 2023 г. официальный представитель МИД Ирана Н.Канани заявлял, что ведется обсуждение вопроса о возобновлении работы посольства Азербайджана в Тегеране [20]. При этом Иран продолжал выражать беспокойство относительно возможной попытки создания Азербайджаном «Зангезурского коридора» через территорию Армении. Было заключено соглашение об альтернативном проекте, не сопряженном с геополитическими факторами и экономически выгодном Тегерану, – о строительстве новой железнодорожной линии, связывающей основную территорию Азербайджана с Нахичеванью через Иран [21].

23 октября 2023 г. в Тегеране прошла первая встреча глав МИД стран – участниц формата «3+3». Иран на этой встрече вернулся к традиционным для себя тезисам о недопустимости вмешательства иностранных (внерегиональных) сил в дела Закавказья. Акцент был сделан на потенциале экономического сотрудничества и реализации различных международных проектов на Южном Кавказе, таких как завершение строительства ГЭС «Худаферин», «Гыз-Галасы» и «Ордубад–Маразад», организация автомобильного пограничного моста и пешеходного перехода через реку Араз, завершение строительства Астаринского грузового терминала [22].

По итогам упразднения непризнанной Нагорно-Карабахской Республики перед Ираном сохраняются три комплексных вызова, исходящих из региона Южного Кавказа, каждый из которых прямо или косвенно связан с внешней политикой Турции и Азербайджана как ближайшего турецкого союзника. Каждый из этих вызовов существовал и прежде, однако их форма изменилась после азербайджанской операции 2023 г.

Первый вызов – потенциальная попытка построения Азербайджаном «Зангезурского коридора» через территорию Армении. Достигнутое соглашение о строительстве новой альтернативной инфраструктуры на территории Ирана является наиболее оптимальным для Тегерана решением данной проблемы.

Второй вызов – растущее влияние на Южном Кавказе противников и соперников Ирана. К идеологическим противникам Ирана можно отнести США и Израиль (политика последнего для Тегерана неразрывно связана с политикой США). К соперникам Ирана в данном регионе можно отнести Турцию.

Наконец третий вызов – потенциал развития идей сепаратизма среди иранских азербайджанцев. Этот вызов руководству Ирана будет сохраняться, пока турецко-азербайджанский тандем в состоянии использовать в своей внешнеполитической деятельности идеи пантюркизма.

Турецко-иранское взаимодействие на современном этапе

Турецко-иранские отношения отличаются особой напряженностью. Анкара и Тегеран имеют разные позиции по ряду вопросов регионального развития. В первую очередь это связано с сирийским конфликтом, где государства поддерживали враждующие стороны [23]. При этом и Турция, и Иран демонстрировали, что они готовы взаимодействовать на равных и разрешать противоречия на основе диалога, как это было в рамках Астанинского процесса. Усилия России способствовали тому, что страны преодолели взаимные противоречия и приняли на себя общую ответственность за региональную безопасность [24, с. 74].

Несмотря на политические разногласия между странами, их торговые отношения находятся на относительно стабильном уровне. Согласно данным Института статистики Турции, в 2023 г. двусторонний торговый оборот достиг 5,49 млрд., в 2022 г. – 6,42 млрд. долл. [25]. Рекордный уровень торговли в 2012 г. составил 22 млрд долл., то есть на данный момент страны не используют весь потенциал двусторонних торговых отношений. Главными препятствиями на пути расширения сотрудничества стал ряд проблем: малое количество действующих пограничных переходов, сохраняющиеся препятствия для деятельности турецких фирм в Иране, ограничение частоты полетов авиакомпаний, проблемы с ценами на топливо и т. д.

Данные проблемы были озвучены президентом Турции Р.Эрдоганом на заседании турецко-иранского делового совета совместно с президентом Ирана Раиси. Также турецкая сторона подчеркнула, что она будет предпринимать меры для активизации экономических отношений [26]. Кроме того, Турция импортирует из Ирана природный газ, однако стороны не могут достичь стабильности в поставках из-за периодически возникающих проблем в иранской газотранспортной системе.

В контексте развития событий на Южном Кавказе опасения Ирана вызывают и отношения Азербайджана с Израилем. Новые государства постсоветского пространства являются частью периферийной политики Тель-Авива, в рамках которой Израиль хотел наладить отношения с умеренными мусульманскими странами, расположенными вокруг Ирана [27, с. 104]. Более того, развитие отношений с Азербайджаном с его преимущественно шиитским населением усиливало позиции Израиля в противодействии Ирану [28].

Так, согласно утечкам, опубликованным на портале Wikileaks, советник посольства США характеризовал азербайджано-израильские отношения следующим образом: «отношения Азербайджана и Израиля основаны на прагматизме и уважении приоритетов друг друга. Главная цель Израиля – сохранить Азербайджан в качестве союзника против Ирана, платформы для разведки за последним и рынка вооружений» [29].

В контексте действий Азербайджана в 44-дневной войне Израилю отводилась роль одного из основных поставщиков вооружений. В период с 2016 по 2020 г. доля Израиля в азербайджанском импорте оружия оценивалась в 69% [30]. Иранская сторона обращала внимание на то, что Израиль использует Азербайджан для противодействия Ирану. В 2021 г. Тегеран провел масштабные военные учения на границе с Азербайджаном на фоне слухов о размещении вооруженных сил Израиля на территории Азербайджана. Однако подтверждений этим домыслам не нашлось [31, сc. 632–633].

Другим, не менее значимым опасением для Ирана является тюркский фактор. Большое количество азербайджанцев, проживающих на северо-западе страны, делают для Тегерана чувствительным усиление турецко-азербайджанского тандема, способного использовать в своих целях пантюркистскую идеологию. Ситуация осложняется тем, что шиитские богословы в этом регионе также симпатизируют Азербайджану и ведут проазербайджанскую деятельность [32, с. 17].

После Второй карабахской войны данная проблема снова была поднята в публичном дискурсе иранских политических деятелей. Причиной этому стало выступление Р.Эрдогана на параде победы в Баку 10 декабря 2020 г., где он процитировал стихотворение Б.Вагабзаде о разделении земель южнее и севернее Аракса, то есть, современной территории Ирана, где проживает большое количество азербайджанцев. Для Тегерана произведение Вагабзаде является символом пантюркизма и ставит под угрозу территориальную целостность Ирана.

Одной из главных проблем для отношений Турции и Ирана стал вопрос разблокировки транспортных путей, а именно создание транспортных маршрутов между Нахичеванью и остальной частью Азербайджана, которая должна была проходить через Армению. Данный вопрос усугубил региональное соперничество – Турция встала на сторону Азербайджана, а Иран поддерживал Армению. Пункт о гарантиях безопасности транспорта между двумя частями Азербайджана содержался в трехстороннем заявлении лидеров Азербайджана, Армении и России.

Баку, пользуясь своим положением, приступил к развитию транспортной инфраструктуры на своей территории, подводя ее к границам Армении для прокладки будущего коридора, а И.Алиев делает заявления о неизбежности создания этого коридора [33]. В Армении данный вопрос начал политизироваться из-за наличия угроз суверенитету и территориальной целостности страны. Более того, коридор может отрезать Армению от Ирана, с чем не согласен и Тегеран.

Данный коридор может значительно изменить баланс сил в регионе, предоставив Турции кратчайший путь к ближайшему союзнику – Азербайджану и открыв путь к Каспийскому морю. Иран, в свою очередь, может быть ограничен в доступе к черноморским портам через Армению и Грузию [34, сс. 95-96]. Помимо этого, возможно ограничение сухопутного сообщения с Россией, снижение роли Ирана в рамках китайской инициативы «Один пояс, один путь» и т. д. [35, pp. 165-166].

Для смягчения ситуации во взаимоотношениях с Ираном турецкий лидер заявил о возможности строительства железнодорожного коридора из Азербайджана в Нахичевань через территорию Ирана, а не Армении [36]. Ранее, в марте 2022 г. Азербайджан и Иран подписали «Меморандум о взаимопонимании о создании новых коммуникационных связей — транспортного коридора между Восточно-Зангезурским экономическим районом и Нахичеванской АР через территорию Ирана». Уже в октябре 2023 г. была проведена церемония закладки автомобильного моста и пограничной таможенной зоны между странами. При этом Баку не отказывается от открытия коридора через Армению и напрямую связывает этот вопрос с открытием границ. Азербайджан стремится заполучить кратчайший путь к Нахичевани, потому что путь через Иран будет более протяженным и, более того, даст Тегерану определенное преимущество в контроле этих транспортных цепочек.

Турция и Иран также предприняли новую попытку нормализации отношений. В январе 2024 г. президент Турции Р.Эрдоган и президент Ирана Э.Раиси подписали 10 соглашений в различных областях, направленных на укрепление отношений между странами [37]. При этом встреча должна была состояться ранее, однако была перенесена из-за позиции Тегерана по вопросу сотрудничества Турции и Израиля на фоне военных действий в Палестине. Турецкий лидер выразил надежду, что соглашения между странами станут основой для развития новых проектов и возвращения прежнего уровня торговых отношений [38].

На фоне активного давления США и западных партнеров на Турцию и Иран, а также действий Израиля в Палестине создаются предпосылки для укрепления турецко-иранских отношений. Общие вызовы для Анкары и Тегерана способны сформировать новые условия, в которых страны, несмотря на все противоречия, могут перейти к углублению отношений для оказания помощи друг другу, для сохранения региональной стабильности и совместного поиска мер для решения насущных вопросов.

* * *

Турция и Иран – две региональные державы, стремящиеся повысить свое влияние на Южном Кавказе. Вторая карабахская война внесла коррективы в баланс сил в регионе, позволив Азербайджану и Турции повысить свою роль на Кавказе и предложить собственное ви́дение его развития. На этом фоне Иран в значительной мере остался на периферии региональных перемен и оказался неспособным сколько-нибудь значимо повлиять на них.

Достаточно отстраненная позиция Тегерана с началом Второй карабахской войны обусловила его негативную реакцию на развитие событий, что привело к охлаждению отношений как с Азербайджаном, так и с Турцией. Иран стремится демонстрировать необходимость принять во внимание его мнения относительно перспектив развития региона. Несмотря на попытки Турции и Ирана перезагрузить отношения и вернуть им прежний характер, уровень регионального соперничества не позволяет им в полной мере осуществить задуманное. Анкара и Тегеран демонстрируют различные ви́дения перспектив развития региона и воспринимают проекты друг друга как потенциальную угрозу собственным интересам.

Ситуация для Ирана осложняется усилением позиции Турции, которая теперь в состоянии определять собственные правила игры в регионе. Вместе с тем внешнее давление на страны и общие вызовы сохраняют определенное пространство для взаимного сотрудничества и могут сформировать условия, когда позитивные аспекты взаимодействия Анкары и Тегерана перекроют весь негатив.

Можно предположить, что стороны сохранят определенный уровень недоверия друг другу, однако будут стремиться нормализовать двусторонние отношения, концентрируясь на позитивных аспектах взаимодействия и пытаясь сформировать новые возможности для поддержания региональной стабильности.

¹ Террористическая организация, запрещенная в РФ.

² Террористическая организация, запрещенная в РФ.

About the authors

Razil I. Guzaerov

Author for correspondence.
Email: ringe@imemo.ru

Junior Research Fellow of Department of the Middle and Post-Soviet East Studies

Ilya D. Baskakov

Email: ringe@imemo.ru

Junior Research Fellow of Department of the Middle and Post-Soviet East Studies

References

Supplementary files