Том 16, № 2 (2024)

Исследование взаимосвязи универсальных механизмов субъектной референции с лингвокультурными особенностями вербализации и всепроникающей категории интертекстуальности в медиаполе представляется актуальным в силу онтологической природы такой взаимосвязи и ее недостаточной изученности. Цель – определить референциально-прагматические характеристики субъектных компонентов конструкций авторизации и деавторизации в интертекстах новостных статей. Методы исследования – индуктивный метод, метод контекстуального и семантико-прагматического анализа. Материалом послужили новостные статьи на белорусском (газеты «Звязда») и английском (газеты The Times) языках. В результате анализа способов вкрапления интертекстов в новостных статьях обнаружена корреляция между используемым типом референциального механизма в отношении субъекта конструкций (де)авторизации и (не)возможностью соотнесения интертекстовых фрагментов текста-реципиента с текстом-донором. Установлено, что в новостных статьях интертексты используются в целях аргументации и/или сохранения оригинальной оценки при островном цитировании. При этом логическая аргументация преимущественно полагается на тексты институциональной принадлежности с активацией коммуникативного приема «ссылка на авторитет», а психологическая аргументация формируется на основании, как правило, текстов неинституциональной принадлежности с включением мнений обобщенных и неопределенных субъектов. Выявлено, что установление соотнесенности интертекстов в функции психологической аргументации с текстами-донорами в большинстве случаев невозможно из-за нереферентного субъекта, маркирующего интертекст, в то время как интертексты в функции логической аргументации, как правило, демонстрируют соотнесенность с текстами-донорами благодаря преимущественно референтным субъектам.

В статье рассматриваются тактики, посредством которых представлена коммуникативная стратегия утешения в немецко- и англоязычном художественном дискурсе, и описываются соответствующие им языковые средства. Актуальность работы обусловлена приоритетностью стратегического подхода к изучению коммуникации, универсальностью феномена утешения и его значимостью в процессе взаимодействия людей, а также потребностью в разработке таксономии тактик, реализующих эту стратегию. Материалом исследования послужили художественные немецко- и англоязычные произведения XXI в., относящиеся к жанрам житейской прозы и любовного романа. В работе использованы методы лингвистического наблюдения и описания, анализа словарных дефиниций, семного, контекстологического и прагмалингвистического анализа. Были выделены четыре группы тактик, реализующих стратегию утешения. Объектно-ориентированные тактики направлены непосредственно на эмоции и волевую сферу объекта утешения (тактики успокоения, снятия вины, мобилизации сил и совета). Субъектно-ориентированные тактики фокусируются на утешающем субъекте (тактики поддержки и апелляции к личному опыту). Ситуативно-ориентированные тактики имеют в центре внимания третьи лица и обстоятельства, связанные с травмирующей ситуацией (тактики порицания оппонента, оптимизма, апелляции к прошлому, генерализации). Комбинированные тактики реализуются посредством высказываний как с эксплицитным представлением субъекта и объекта утешения (тактики изменения угла зрения, эмпатии и фатализма), так и без такого представления.

Паремия, являясь средством выражения культурно-исторического опыта народа, представляет особый интерес в парадигме когнитивной метафорологии. Анализ концептуальной метафоры, репрезентированной в паремиях, способствует выявлению национальных особенностей осмысления окружающего мира, в том числе взглядов народа на роли супругов и семейные отношения. В статье представлен качественный анализ концептуальных метафор, репрезентированных в корейских паремиях с компонентом, номинирующим одного из супругов. Исследование проведено на материале базы данных, включающих 93 паремии, в которых используются пять различных номинаций супруга (жениха, мужа): 신랑 (新郞), 남편 (男便), 서방 (書房), 영감 (令監), 임, шесть номинаций супруги (невесты, жены): 신부 (新婦), 색시, 아내, 계집, 마누라, 처 (妻) и шесть производных номинаций супруги: 새색시, 여편네 (女便네), 본부인 (本夫人), 본처 (本妻), 악처 (惡妻), 조강지처 (糟糠之妻). Охарактеризованы основные различия в семантике исследуемых номинаций. С помощью методов идентификации метафоры MIPVU и пятишагового анализа идентифицированы концептуальные области, между которыми осуществляется перенос в изучаемых паремиях. Были выявлены переносы между концептуальной областью СУПРУГИ как областью-целью и концептуальными областями ПРЕДМЕТЫ БЫТА, ПИЩА, ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ, ДОМАШНИЙ СКОТ, ЧЕЛОВЕК В СИСТЕМЕ ОТНОШЕНИЙ (иные социальные статусы и роли) как областями-источниками. Сделан вывод о том, что при осмыслении роли супругов представителями корейского народа выстраивались аналогии с распространенными в быту предметами, а также лицами, попадающими в центр внимания в силу их статуса или особенностей поведения.

В статье анализируются основные идеи эссе “E Unibus Pluram: Television and U.S. Fiction” (1993 г.) американского писателя Дэвида Фостера Уоллеса (1962–2008 гг.). По мнению исследователей, это эссе отражает мировоззрение писателя и является основой большинства его произведений. В нем Д. Ф. Уоллес обозначает следующие проблемы как характеризующие современную американскую культуру и общество: зависимости американцев, спровоцированные их одиночеством и неудовлетворенностью от жизни; потребительство как непродуктивная деятельность; индивидуализм как воплощение эгоизма и нежелание общего благополучия; противоречивая природа свободы и иллюзия наличия выбора. Кроме того, Д. Ф. Уоллесом рассматриваются цинизм и ирония постмодернизма, культивируемые коммерческим искусством и искажающие восприятие американских писателей, которые, в свою очередь, основывают свои произведения на вымысле телевидения. Исследователи полагают, что анализируемое эссе во многом ознаменовало переход от американского постмодернизма к «метамодернизму» (также используются «новая искренность», «постирония» и другие понятия в качестве смежных или синонимичных) в XX–XXI вв.; заявление Уоллеса об истощении постмодернистской иронии и финальный призыв к искренности также оказались в основе размышлений о месте писателя в современном литературном контексте.

Проблемы американского общества, указанные выше, изучаются в контексте magnum opus Д. Ф. Уоллеса “Infinite Jest” (1996) и неоконченного романа “The Pale King” (2011), и делается вывод о том, что они являются центральными для понимания данных произведений. В этом состоит новизна исследования: за рубежом опубликовано множество работ о личности и творчестве автора, однако в отечественном литературоведении эти аспекты малоизучены или же еще не рассматривались.

В предлагаемой статье в контексте весьма противоречивых оценок творчества З. Прилепина ставится задача посредством анализа одной из последних книг писателя определить особенности его художественного высказывания о состоянии мира и человека в нем. «Ополченский романс» представляется первой попыткой художественного осмысления конфликта на Украине, положившей начало «донбасского» текста в истории русской военной прозы. Прилепин стремится обозначить в русской жизни новый типаж, новый характер. Что касается формы, эта книга тесно связана с импровизационными формами музыкальных жанров, на что указывает авторское жанровое определение – «14 треков в разном ритме». В разных треках, как принято в музыкальной импровизации, солируют разные инструменты, то есть мотивы. В основе книги лежит сложная контаминация мотивов музыки и смерти, находящаяся в неразрывном соотношении с темой Родины и оппозициями «свой – чужой», «командир – подчиненный», «невинный – преступник», «мужчина – женщина», «взрослый – ребенок». Сочетание мотивов создает уникальную поэтику «донбасского» текста Захара Прилепина. В статье рассматриваются кинематографические приемы, новеллистические концовки треков, однословные названия глав, литературные аллюзии на произведения А. Пушкина и Л. Толстого. Акцентируется важность полемики автора с идеями пацифизма и непротивленчества. Современный писатель, лично причастный к происходящему на Украине, убежден, что «зло можно победить лишь силой», для него война – путь преображения личности, выбор стороны правды.

В статье рассматривается роль фотографии в не переведенном на русский язык романе современного британского писателя Г. Свифта “Out of This World” (1988). Прослеживается изменившийся социокультурный статус фотографии как артефакта: от «карандаша природы» (Г. Ф. Тальбот) в середине XIX в. до «симулякра» (Л. Хатчен) в постмодернистской парадигме, предполагающей неоднозначность и многозначность «прочтения» фотообраза. Фотография репрезентирована в романе на основных поэтологических уровнях: сюжетном, персонажном, пространственно-временном, повествовательном, мотивно-тематическом. Фотография позволяет «рассказать» различные типы историй: как семейную, так и связанную с трагическими событиями XX в. Главный герой романа – профессиональный военный фотограф Гарри Бич – создает фотоснимки, находясь в горячих точках: Вьетнам, Оран, Конго и др. Он не просто фиксирует, а философски осмысляет происходящее на мировой сцене. Фотоснимки Гарри (в виде фотоэкфрасисов) являют собой историческую фотолетопись, а сам он предстает фотолетописцем, предъявляющим миру правдивые документы, имеющие обвинительный статус. Гарри осознает, что «сглаживать» жестокую реальность, особенно в век современных СМИ, злоупотребляющих манипуляциями с помощью фото и руководствующихся принципом подмены реальности симулякрами, – преступление. Представляется возможным определить жанровую форму произведения Г. Свифта, построенного на серии фотографий (как личных, так и общественных), как фотоэкфрастический роман и отнести его к субжанру так называемого романа-фоторефлексии (novel-photoreflection), получившего развитие с конца 1970-х гг.

Статья посвящена анализу политического подтекста романа «Донья Перфекта» испанского писателя Бенито Переса Гальдоса. Произведение, впервые опубликованное в 1876 г., сразу после окончания Третьей Карлистской войны (1872–1876), повествует о молодом инженере по имени Пепе Рей, который приезжает в вымышленный провинциальный город Орбахоса в гости к своей тете донье Перфекте. Целью исследования является анализ политического подтекста романа и трактовка произведения как инструмента пропаганды. В работе в рамках исторического подхода к изучению политического дискурса используются методы контент-анализа, лингвополитической интерпретации данных и контекстного лексико-семантического анализа. Делается вывод, что действие «Доньи Перфекты» разворачивается в апреле 1872 г., в последние дни перед началом карлистского восстания. Проводится анализ образов Пепе и доньи Перфекты. Бенито Перес Гальдос, исповедовавший на момент написания романа либеральные взгляды, наделил сходным мировоззрением протагониста романа. Идеология главного героя рассматривается в контексте различных общественно-политических движений в Испании 1870-х гг.: либерализма, краузизма, идеологии участников кантоналистского движения, анархизма. Показывается, что донья Перфекта и ее окружение по своим взглядам могут быть отнесены к сторонникам карлистского движения. Высказываемые доньей Перфектой мысли анализируются в контексте политического дискурса испанских карлистов 1870-х гг., сопоставляются с мемуаристикой эпохи. Опровергается существующее в литературоведении представление о том, что донья Перфекта воплощает собой существующий в Испании политический режим. Делается вывод о том, что роман может интерпретироваться как политический манифест автора, направленный против проигравших в войне 1872–1876 гг. карлистов.

В статье анализируется образ матери в творчестве аргентинского писателя Мануэля Пуига. Цель работы – определить, как репрезентируется образ матери и раскрывается его роль в художественной системе произведений М. Пуига. Материалом исследования послужили три романа писателя: «Предательство Риты Хейворт» (1968), «Поцелуй женщины-паука» (1976) и «Ангельский пол» (1979), что позволило говорить о развитии и трансформации образа матери в творчестве автора. Методологической и теоретической основой работы являлись труды по литературоведению и психологии.

Образ матери занимает важное место в культуре, поскольку материнская фигура оказывает значительное влияние на становление и формирование личности. В ходе исследования было выявлено, что образ матери воплощается в романах М. Пуига трояко: мать соответствует традиционной женской модели поведения и является главной опорой и поддержкой героя, становится предметом для подражания (Тото, Молина); мать соответствует традиционной женской модели поведения, но презирается героем, поскольку является отражением авторитарного патриархального общества, воплощает образ «кастрирующей матери» (Валентин, Ана); мать не соответствует традиционной женской модели поведения, герой сам воплощает образ матери (Ана). Кроме того, образ матери пересекается с образом смерти, связан с процессом взросления и становления героя, используется для раскрытия политического подтекста, что свидетельствует о комплексном характере образа матери в романах М. Пуига. Через отношения с матерью (к матери) раскрывается мотивация героев, выстраивается внутренний и внешний конфликт.

В статье рассматривается репрезентация образа Петербурга в журналистских текстах Н. Н. Животова – публициста и писателя конца XIX в. Материалом исследования послужили ролевые репортажные очерки из цикла «Петербургские профили». В них автор знакомит читателя с городской повседневностью: маргинальными профессиями и пространствами Петербурга. Методика работы основывается, с одной стороны, на традиции изучения петербургского текста, с другой стороны – на исследованиях городской журналистики. Предпринимается попытка обозначить жанровое своеобразие рассматриваемых текстов, обосновывается их принадлежность к жанрам журналистики городских исследований. В текстах выделяется три модуса восприятия города: географический, социальный, символический. Географическое пространство выражается в точности изображения города, широком использовании официальной и народной топонимики. Петербург представлен как концентрически организованный город: его центральная часть относится к его «идеальному» воплощению, периферия – к «реальному». Социальное пространство города конструируется за счет изменения субъектом повествования социальной роли. Оптика восприятия формирует дополнительную вертикальную ось города. Портретируемые типы не имеют четкой привязки к пространству центра или периферии города, их перемещения межу «реальным» и «идеальным» Петербургом обусловлены сменой социальной роли. Символическое пространство Петербурга представлено мотивом долголетия героев «реального» города, который может быть рассмотрен в качестве реализации эсхатологического мифа Петербурга. Выделение трех аспектов в конструировании образа города позволяет получить представление о стратегиях нарративизации пространства северной столицы горожанином конца XIX в.