About the Privilege of Creativity that Doesn’t Exist (and the Questions that Follow from It)

Full Text

Как известно, последние несколько лет не только в нашей стране, но и во всем мире ведется дискуссия о правовом статусе животных. Важно отметить, что проблематика отношения к животным и их прав обсуждается как юристами, так и представителями других наук: в первую очередь философами (см., например, [1, 2, 3]).

В юридической литературе высказываются различные, чаще противоположные, взгляды. Часть исследователей призывают пересмотреть положение животных и включить их в состав субъектов права. Так, А.П. Анисимов пишет, что «в гражданских кодексах России и заинтересованных в этом стран СНГ должна появиться новая категория субъектов права — “животные”» [4, с. 108]. В другом исследовании он установил, что уже сейчас «в России… права животных объективно существуют и даже закреплены законодательно» [5, с. 183], и провел классификацию принадлежащих животным прав.

П.И. Дойников считает: «Международное фаунистическое право, гуманизируясь, должно эволюционировать в направлении закрепления правосубъектности животных. … В перспективе субъектами международного фаунистического права должны стать животные либо самые разумные из них. … Необходимо во всеуслышание заявить, что животный мир является частью окружающей природной среды, как и человек, а значит, является субъектом международного фаунистического права» [6, с. 174].

Польские ученые, биолог А. Эльжановский и теоретик права Т. Петжиковский ратуют за реальную юридическую дереификацию (разовеществление, распредмечивание. — Авт.) животных, для которой требуется превращение их «в реальных носителей собственных субъектных прав, охватывающих защиту их базовых интересов (связанных с ограничением до минимума страданий, которые человек может причинить животным во имя реализации собственных потребностей и стремлений)» [7, с. 32].

С.И. Цыганцова тоже высказывается за перемены: «Наиболее целесообразным решением не только этических, но и экологических проблем должно стать изменение правового положения животных» [8, с. 130]. При этом она допускает два варианта превращения животных в субъектов права: наделение их определенным объемом правоспособности (некоторыми естественными правами, такими как право на жизнь, свободу, безопасность и т.д.) или же введение для них иной категории в пересмотренную доктрину правосубъектности [8, с. 130].

Другая часть исследователей категорически против и ратуют за сохранение статус-кво, полностью отказывая животным в каких-либо правах и признавая их только в качестве объектов права. Например, В.Н. Синельникова и О.А. Хатунцев так оценивают тенденции развития правовой мысли: «Полагаем, что вполне вероятен следующий этап развития законодательства —установление за животными статуса субъекта права, хотя и с некоторыми оговорками. По нашему мнению, реализация такой перспективы не только внесет существенные трудности в правоприменение, но и потребует принципиального изменения концепции субъектов права, а также послужит основанием для введения в действующие правовые системы иррациональных норм» [9, с. 302]. Они предлагают законодателю четко обозначить в ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее также — ГК РФ), что животные являются лишь объектом гражданских прав [9, с. 306].

Д.Б. Горохов также настаивает на том, что «животные и растения являются не субъектами, а объектами различных правоотношений. Это — аксиома» [10, с. 46]. Примечательно, что этот автор в той же работе признает острой проблему правосубъектности роботов (вещей, полностью изготовленных человеком), но следом отрицает принципиальную возможность наличия прав у живых существ, «божьих тварей», появившихся на Земле много раньше Homo sapiens и существующих независимо от него: «Вопрос о правосубъектности животных и тем более растений никак нельзя ставить в один ряд с названными проблемами (правосубъектности роботов. — Авт.) даже в порядке аналогии, нельзя говорить об их ограниченной правосубъектности или квазиправосубъектности» [10, с. 48].

В.С. Хижняк, хоть и считает, что «необходимо переосмысление норм, регулирующих правовой статус животных», оставляет последних в числе объектов права. Она предлагает предоставить им как разумным существам отдельный статус, отличный от положения неодушевленных вещей, внеся соответствующие изменения в ст. 137 ГК РФ [11, с. 81]. В чем именно этот отдельный (от неживых вещей) статус должен состоять, автор не уточняет.

А.И. Петрова считает, что человек уникален и «подлинным субъектом права может быть только человек, обладающий сознанием и волей» [12, с. 11] (что кроме прочего поднимает вопрос о статусе людей, не обладающих еще, уже или в силу заболеваний сознанием и/или волей).

Кроме этих двух полярных позиций, встречается мнение о возможности выделения новой категории — квазисубъектов права. Так, А.А. Головина [13, с. 156] считает: «…В перспективе они (животные. — Авт.) также могут встать на некую промежуточную ступень между категориями “объект правоотношений” и “субъект правоотношений”, как и роботы. Однако теоретическая правовая наука до сих пор не определилась с тем, какое же обозначение приемлемо для данного явления, стихийно возникающего и не вписывающегося в прокрустово ложе привычных категорий теории государства и права».

Отмечу, что дискуссия о правах животных ведется в довольно узком ключе: преимущественно обсуждаются права, связанные с жизнью и здоровьем (право на защиту от жестокого обращения и тому подобные).

Но в настоящей работе предлагается затронуть проблему правового статуса животных с другой, более жизнерадостной и к тому же исключительно практической стороны. Ведь, как писал Людвиг Фейербах, «те сомнения, которые не разрешает теория, разрешит тебе практика» [14].

Прежде всего именно для практического погружения в тему посмотрим на эти шесть картин:

Предлагаю уважаемым читателям угадать, не заглядывая в список источников и интернет, какие из этих картин нарисованы животными. Сложно определить, если вы не видели эти работы раньше и не знаете их авторов, не так ли?

На самом деле все проще: все шесть картин созданы животными; если говорить более точно — узконосыми обезьянами. И в этом нет ничего удивительного. Ведь из школьных уроков биологии известно, что человек как биологический вид тоже относится к царству животных, а именно — к парвотряду узконосых обезьян (они же — «обезьяны Старого света») отряда приматов класса млекопитающих [21]. Однако среди этих шести картин есть такие, которые созданы «человеческими обезьянами», а есть те, которые созданы «нечеловеческими обезьянами». И определить, глядя на изображение, видовую принадлежность его автора весьма и весьма затруднительно.

Причем хотелось бы особо подчеркнуть, что «человеческие авторы» представленных здесь работ не просто какие-то люди, а профессиональные художники. Они признанные в мировом арт-сообществе мастера, их вклад в развитие искусства неоспорим, их картины регулярно участвуют в выставках, находятся в музейных и частных коллекциях (см., например, [22-26]). То есть эти картины — не какие-то детские каракули, не случайно разлитая краска при ремонте и не розыгрыш. Это настоящее искусство в полном смысле слова.

Впрочем, остальные животные, чьи картины показаны выше, — тоже знаменитости, и знамениты они именно своими способностями и любовью к рисованию, работе с красками. Их картины (как и работы других нечеловеческих художников) тоже участвуют в выставках и художественных конкурсах, тоже находятся в частных и даже музейных коллекциях [27–30].

Если вы, уважаемые читатели, успели по ссылкам заглянуть в источники, вам уже известно, что на художественном поприще наиболее яркими успехами отличились в основном шимпанзе. И это опять же неудивительно: на филогенетическом дереве [21] прекрасно видно, что эволюционные пути человека и шимпанзе разошлись совсем недавно по меркам истории жизни на Земле.

Способность обезьян к созданию изображений изучается довольно давно. Этим занимались на протяжении всего XX в. и продолжают изучать до сих пор, получая все больше эмпирических данных и подтверждений обезьяньих талантов. Впервые [31, с. 24] обратила внимание на способность шимпанзе к рисованию выдающаяся русская исследовательница-биолог Н.Н. Ладыгина-Котс еще до революции 1917 г. [32, 33]. За рубежом изучению художественных талантов приматов большое внимание уделял, в частности, Д. Моррис [34, 35 и др.] в 50-60-х годах XX в. Между прочим, Д. Моррис не только биолог, но и признанный художник. Л.А. Фирсов, изучавший в СССР высшую нервную деятельность и физиологию поведения приматов, позднее также внес большой вклад в исследование графических способностей обезьян [36, 37 и др.]. В настоящее время этим вопросом занимается, в частности, ученица Л.А. Фирсова, русско-чешская исследовательница М.А. Ванчатова [38, 39 и др.].

Достоверно известно, что обезьяны рисуют добровольно, спонтанно и полностью самостоятельно (см. фото).

[40]

М.А. Ванчатова в интервью рассказала об этом так: «…Необходимы разные условия для подобных исследований, в том числе желание самих животных рисовать. Бывает так, что мы приезжаем специально в зоопарк, а им сегодня не хочется творить. Тогда разворачиваемся и уходим» [41].

Таким образом, совершенно очевидно, что созданные изображения являются результатами интеллектуальной деятельности самих обезьян, ведь исследователи-приматологи только создают условия (предоставляют бумагу и краски), но не вмешиваются в процесс, причем не просто интеллектуальной, но и творческой деятельности.

Однако не только высшие приматы отличаются способностями к творчеству.

Познакомьтесь с кошкой Норой, которая исполняет на рояле мелодии собственного сочинения [42: https://youtu.be/W6rr4xIJu94?t=10].

Мелодии незамысловатые, конечно, но вполне приятные.

На этом и других видео, размещенных на сайте, который посвящен творчеству Норы, отлично видно, что кошкой никто не манипулирует. Также очевидно, что появление мелодии — не какая-то случайность: Нора целенаправленно садится за рояль, при этом сначала создает себе подходящую для творчества обстановку (разгоняя остальных претендентов на местечко возле инструмента). На видео видно, как осознанно кошка нажимает на клавиши, причем не на какие попало: она выбирает, на какие клавиши нажимать. Может выбрать и более далекие клавиши, до которых не достать просто так, а нужно специально потянуться к ним. Порой даже встает на задние лапы, чтобы достать до интересующих ее клавиш. Кроме того, примечательно, что Нора внимательно слушает музыку, которая у нее получается, и, кажется, даже наслаждается как процессом, так и результатом.

Разумеется, не стоит сравнивать кошкины мелодии с шедеврами Моцарта и Чайковского. Как нельзя сравнить рисунки обезьян, продемонстрированные выше, с картинами Рембрандта и Айвазовского. Однако в Нориных мелодиях есть своя прелесть, они приятны слуху, легко запоминаются и так же легко узнаются.

Картины, созданные обезьянами, мы сравнивали с современным искусством. Давайте же и мелодии, созданные кошкой, сравним с современной музыкой. Например, с композицией «Дождь по асфальту» (автор не указан) [43].

Думается, что, если бы хозяева Норы присвоили авторство кошкиной музыки себе, никто не заподозрил бы подвоха. Такие складные мелодии вполне могли бы принадлежать руке человека. В статье, посвященной музыкальной кошке и опубликованной в The Times, даже определили стиль этой музыки: «something halfway between Philip Glass¹ and free jazz» («нечто среднее между стилем Филипа Гласса и фри-джазом») [44].

Поведение Норы не исследовано биологами (по крайней мере, при подготовке данной работы не удалось найти никакой информации на этот счет), но зато на нее обратил внимание литовский музыкант, дирижер и композитор М. Пьечайтис. Он так воодушевился кошкиным творчеством, что взял ее в соавторы (и соисполнители) концерта для камерного оркестра. Концерт состоит из соло Норы (транслируется в виде видеозаписи на большом экране над сценой) и партии камерного оркестра, которую последний исполняет, как положено, на сцене [46: https://www.youtube.com/watch?v=zeoT66v4EHg]:

Называется этот результат необычного творческого дуэта CATcerto (Кэтцерто). Премьера CATcerto состоялась в июне 2009 г. в исполнении Клайпедского камерного оркестра (что и запечатлено на видео по ссылке выше). Премьера произвела настоящий фурор, репортаж о ней попал в список самых популярных сюжетов BBC, обойдя новости о результатах выборов в Европарламент [47]. Затем CATcerto исполнялось еще много раз разными оркестрами в Европе и Америке (не менее 23 раз, в семи странах, в течение, по крайней мере, семи лет) [48]. Кроме живых исполнений любой желающий (не будем принимать во внимание санкции) может послушать запись CATcerto, купив ее на всемирно известных музыкальных платформах: AppleMusic, Spotify, AmazonMusic [46].

Так музыкально одаренная кошка Нора стала всемирной знаменитостью (а вместе с ней, между прочим, прославился и литовский музыкант как композитор). Итак, не только высшие приматы, но и более примитивные млекопитающие удивляют нас своими талантами.

Однако встречаются случаи еще более невероятные: птицы, хотя не являются даже млекопитающими и вообще ничем (в смысле физиологии) не похожи на человека, оказывается, тоже на многое способны. Попугай Снежок (Snowball), как и Нора, стал мировой знаменитостью благодаря YouTube: он прославился своими танцами [49: https://youtu.be/_N-EMumuHhI?t=26].

Сначала попугай просто танцевал под музыку, а хозяйка выкладывала видеозаписи его танцев в интернет, а затем эти видео привлекли внимание биологов и психологов. Так Сноуболл стал объектом научных исследований.

В 2009 г. о танцах Снежка вышло сразу две научных статьи независимых друг от друга авторских коллективов: одна — по результатам работы ученых из Сан-Диего (Институт нейронаук и Университет Калифорнии, США) [50]; другая — от коллектива, в состав которого вошли исследователи из Гарвардского университета, Массачусетского технологического института и Университета Брандейса (Brandeis University, США) [51].

К 2019 г. Снежок настолько преуспел в танцах и так развил свой талант, что ученые еще раз исследовали его движения и опубликовали новую статью [52]. На этот раз в состав авторского коллектива вошел специалист не только в области когнитивных наук, но и в области хореографии, владеющий классическим и современным танцем [52, с. R621], что, безусловно, придает дополнительный вес этой работе.

Как указано в исследованиях, любовь попугая к музыке проявилась спонтанно: хозяева просто заметили, что Сноуболл качает головой под музыку [50, с. 829]; какого-либо обучения, дрессировки птицы со стороны людей не происходило [51, с. 831; 52, с. R621].

Вот как в одной из статей авторы описывают проведение экспериментов: «В этом исследовании не было задействовано никаких тренировок или пищевых вознаграждений: танцы начинались и заканчивались спонтанно, когда включалась и выключалась музыка» [50, с. 829]. Достоверно установлено, что Снежок совершал движения без какой-либо практической цели: не ради продвижения куда-либо, не ради еды или другой физической выгоды (например, спаривания). Исходя из отсутствия непосредственной пользы такого поведения, ученые определили эти явно преднамеренные движения как танцевальные и пришли к выводу, что «его танец кажется социальным поведением» [52, с. R621].

Помимо самого факта танца, ученых поразило также разнообразие движений, которые использовал Снежок во время экспериментов. Попугай реагировал на музыку «удивительно разнообразными спонтанными движениями, задействуя различные части тела». Причем важно отметить, что его движения не были предопределены звуковыми особенностями проигрываемой для него мелодии. Таким образом, Снежок демонстрировал гибкость в подборе движений, импровизировал под музыку. Всего исследователи определили в разнообразном репертуаре Снежка, который он продемонстрировал во время экспериментов, 14 танцевальных движений и два комбинированных движения [52, с. R621]. Именно эти движения с пометками ученых записаны на видео по ссылке выше.

Таким образом, ученые установили, что попугаи способны к спонтанным и разнообразным танцам под музыку, что это сознательная деятельность птиц, а не повиновение каким-либо рефлексам или инстинктам, и она (деятельность) не обусловлена стремлением получить какую-либо практическую выгоду (вроде еды).

Также в процессе исследований выяснилось, что у Снежка есть любимые мелодии (под которые он танцует охотнее) и что ему важна компания: попугай танцевал дольше и охотнее, если человек танцевал вместе с ним. Эту ситуацию ученые планировали также изучить и описать в новом научном труде [52, с. R621].

Таким образом, способности «нечеловеческих животных» к интеллектуальной деятельности налицо. Творческий характер этой деятельности тоже вполне очевиден. а в случае с обезьянами и попугаями — к тому же изучен и подтвержден биологами и другими учеными. Однако законодательство Российской Федерации строго и однозначно закрепляет привилегию на творческую деятельность исключительно за человеком: только человек может создать результат интеллектуальной деятельности творческим трудом (ст. 1228 ГК РФ).

Вообще, в ГК РФ, конечно, сказано: «автором … признается гражданин, творческим трудом которого …», но дело, разумеется, не в наличии российского гражданства: иностранец и даже лицо без гражданства (которым, между прочим, может быть только человек — физическое лицо [53]) будут признаны авторами своих результатов интеллектуальной деятельности. Тем более что в ГК РФ термин «гражданин» является синонимом термина «физическое лицо» (см., например, п. 2 ст. 1, название гл. 3). А «физическое лицо», согласно словарям, означает правоспособного человека [54, 55].

В Конституции РФ установлено: «…Международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (п. 4 ст. 15 Конституции).

Поэтому обратимся к Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений (далее также — Бернская конвенция). Она содержит не такую строгую формулировку:

«(1) Охрана, предусмотренная настоящей Конвенцией, применяется:

(а) к авторам, которые являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, вне зависимости от того, опубликованы они или нет;

(б) к авторам, которые не являются гражданами одной из стран Союза, в отношении их произведений, впервые опубликованных в одной из этих стран или одновременно в стране, не входящей в Союз, и в стране Союза.

(2) Авторы, не являющиеся гражданами одной из стран Союза, но имеющие свое обычное местожительство в одной из таких стран, приравниваются для целей настоящей Конвенции к гражданам этой страны» (ст. 3 Бернской конвенции).

«Нечеловеческие животные», творчество которых было рассмотрено выше, несомненно, не являются гражданами ни одной из стран Союза, но все они имеют свое обычное местожительство в странах Союза (и их произведения впервые опубликованы в странах Союза). Исходя из буквального понимания текста Конвенции, на творческие работы, продемонстрированные выше, можно распространить охрану, предусмотренную Бернской конвенцией (а значит, и национальным законодательством). Казалось бы, вопрос решен на законодательном уровне.

Даже жалко, что познания в истории не позволяют всерьез говорить об этом: в 1886 г., когда была принята Бернская конвенция, не все люди были субъектами права, и уж животных, разумеется, никто не мог иметь в виду в норме об авторах.

Необходимо отметить, что антропоцентричность законодательных актов возникла не сама по себе. До совсем недавнего времени наука (в широком смысле этого слова) существовала, как известно, в парадигме превосходства человека над природой, в частности над животными. Ученые считали, что только люди как биологический вид обладают интеллектом, разумом, а также самосознанием и моралью, а животные лишь подчиняются инстинктам и рефлексам. Такой антропоцентрический подход нашел отражение и в понимании творчества. Даже в современной литературе неизменно подчеркивается, что творчество присуще только человеку (см., например, [56–58]). В соответствии с описанной выше научной парадигмой нормы права во всем мире построены вокруг «его величества человека», а всем, кто не относится к людям, отведена роль объектов. Поэтому неудивительно, что и право на осуществление творческой деятельности даровано только человеку (совсем как средневековая привилегия).

Итак, в силу исторического пути развития науки мы попали в неразрешенное противоречие (и пока его не преодолели) между законодательно закрепленной (либо подразумеваемой) привилегией человека на творчество и реальной жизнью, где животные вовсю творят (как было показано выше, естественные науки эти факты признают) и результаты их творчества вовлекаются в гражданский оборот (выставляются в музеях, продаются и покупаются, исполняются со сцены и т.д.). Разумеется, при совершении всех этих сделок авторами указывают животных, в полном противоречии с нормами права, в том числе с Бернской конвенцией. А хозяева кошки Норы, например, пошли еще дальше и указали Нору не просто автором и исполнителем, но даже правообладателем [48].

Представляется, что в этой ситуации возникает необходимость концептуального выбора из трех вариантов дальнейшего развития права интеллектуальной собственности:

1) не принимать во внимание достижения других наук и спрятаться от реального мира в башне из слоновой кости [59], прикрывшись легистским позитивизмом [60, с. 10]: если юристы однажды написали в законодательном акте, что автором может быть только человек, значит, так тому и быть до скончания времен;

2) признать, что животные могут творить (привилегии творчества у человека нет), но оставить человеку привилегию правовой охраны результатов творчества. То есть сознательно оставить пласт общественных отношений, возникающих в связи с созданием и использованием результатов творческой деятельности животных, без правового регулирования, за пределами поля зрения права;

3) признать, что животные могут творить и что эти новые (на самом деле, как видно по датам материалов, использованных при подготовке настоящей статьи, не такие уж и новые) общественные отношения как с самими животными, так и между людьми по поводу творений животных нельзя оставлять «за бортом» правового регулирования, а нужно искать пути включения таких явлений и отношений в правовое поле.

Применительно к дискуссии о правовом статусе животных каждый из приведенных выше вариантов имеет собственные последствия:

• вариант 1 — животные остаются только объектом права, ничего не требуется менять;
• вариант 2 — право видит только само животное (которое может остаться лишь объектом или стать субъектом «естественных прав»), но созданное животным остается безразлично для права (потому с этой точки зрения быть субъектом животному необязательно);
• вариант 3 — возможны различные комбинации предоставленных животным и другим лицам прав (в том числе в сочетании с параллельным сохранением за животными статуса объекта права, что, конечно, требует осмысления общей теорией права), т.е. в случае выбора третьего пути нас ждут определенные перемены не только в праве интеллектуальной собственности и в гражданском праве в целом, но и в теории права. Либо же возможны такие перемены в праве интеллектуальной собственности, которые решат рассмотренную здесь проблему, не затрагивая правовой статус животных.

Вполне возможно, что в процессе научной дискуссии по обозначенным выше вопросам могут появиться и другие варианты сочетания (или разночтений) достижений естественных наук и правовой науки. Как бы то ни было, новые общественные отношения сложились, и какое-то мнение юридического сообщества по их поводу неизбежно придется выработать.

А закончить этот материал хотелось бы цитатой из интервью Миндаугаса Пьечайтиса (композитора, прославившегося благодаря сотрудничеству с кошкой Норой):

«Хотя на первый взгляд может показаться, что это просто шутка, в этом музыкальном произведении я вижу и несколько более глубокий смысл. Через него я хотел напомнить людям, насколько уникальным и неожиданным может быть мир вокруг нас» [47].

¹ Филип Моррис Гласс — американский композитор, один из наиболее влиятельных музыкантов второй половины ХХ в. [45].

About the authors

Marina N. Komashko

Author for correspondence.
Email: komashko@list.ru
ORCID iD: 0000-0002-5211-0055

Candidate of Legal Sciences, Associate Professor of the Digital Technologies Law and Bio Law Department of the Faculty of Law

References

Supplementary files

Supplementary Files

Action

1. JATS XML

Download

2. Fig. 1

Download (274KB)

Indexing metadata

3. Fig. 2

Download (99KB)

Indexing metadata

4. Fig. 3

Download (84KB)

Indexing metadata

5. Fig. 4

Download (64KB)

Indexing metadata

6. Fig. 5

Download (90KB)

Indexing metadata