Historical realities in the “Idegei” dastan

Full Text

Введение. Дастан «Идегей», посвященный беклярибеку Идегею (1356–1419), происходившему скорее всего из племени «ак мангыт», имелся в прошлом практически у всех кыпчакоязычных народов. Несмотря на обозначении его при издании как эпоса «Идегей», на народно-бытовом уровне он мог носить и другие наименования – «Хан Токтамыш и Идегей», «Идукай и Морадым», что указывает на более широкое полотно повествования эпического произведения, чем освещение событий, связанных только с фигурой Идегея [39, с. 66–67].

На сегодняшний день дастан изучен достаточно полно, главным образом фольклористами [51; 2; 50; 53; 43; 60; 16; 42]. Но еще рано говорить как о завершении сбора и публикации текстов разных вариантов эпоса, так и процесса исследования этого весьма яркого и содержательного эпического произведения [40, с. 809–810]. В особенности надо отметить отставание направления, связанного с выявлением и анализом исторических реалий, имеющихся в рассматриваемом дастане в значительном объеме. Пожалуй, в числе подобных исследований можно назвать лишь наши статьи [14; 15; 16; 17; 18; 19; 20; 21; 22; 23], впоследствии вошедшие в переработанном виде в монографический труд [24], один из разделов которого посвящен изучению сюжетов эпоса «Идегей», содержащих исторические основания, и статью И.М. Миргалеева [39]. На деле однако такого рода анализ дастана «Идегей» еще должен быть продолжен с тем, чтобы выявить в нем новые сведения, имеющие отношение к исторической реальности. Пока нам бы хотелось остановиться на таких сюжетах данного эпического произведения, которые содержат сведения о символических и геральдических элементах государственной культуры Золотой Орды, освещают особенности территориального обустройства Улуса Джучи, а также характеризуют связь этого деления с группировками татар «белой кости».

Символические и геральдические элементы золотоордынской культуры в дастане «Идегей». Этот весьма интересный вопрос затрагивается в сюжетах эпоса, посвященных тронному месту/«ал тәхет» и государственной птице/дәүләт кошы.

Что такое «ал тәхет»? В разбираемом дастане ханское тронное место, названное «ал тәхет», упоминается несколько раз. Уже в самом начале его про Токтамыша, являвшегося ханом Золотой Орды между 1380–1397/98 годами, сказано:

...Туктамыш хан килгәндә

Ал тәхеткә менгәндә,

Ал тәхетнең аркасы –

Алтын егач тутый кош

Сайрап телгә килгәндә [4, с. 39].

Как явствует из текста дастана, речь в нем идет о троне, стоявшем в ханском дворце (хан сарае). По ходу разворачивания событий мы видим, что этот трон в эпосе появляется при описании прихода Идегея из Болгара к Тимуру, захватившему город Сарай. Когда Идегей спрашивает, где находится этот завоеватель, один из приближенных Тимура заявляет:

Шаһ Тимерне сорасаң,

Шаһ Тимердәй олы хан

Алтын агач тутый кош

Ал тәхетне алдырып

Сәмәркандка юнәлде, [4, с. 170].

Получается, что Тимур этот трон, маркированный как «ал тәхет», забрал с собой в Самарканд. Но, несмотря на это, в третий раз указанный трон, уже объявленный увезенным в столицу владения Тимура, опять предстает находящимся в ханском дворце – в г. Сарае в том эпизоде дастана, в котором сын Идегея Норадын выразил претензии стать ханом:

Алтын сарай, хансарай,

Хан сарае ак ишек,

Ир Норадын килгәндә,

Ал тәхеткә менгәндә,

Ал тәхетнең аркасы –

Алтын егач тутый кош

Сайрап телгә килгәндә [4, с. 219].

В последний раз этот трон в эпосе фигурирует в эпизоде, где сын хана Токтамыша Кадырберди одному из знатных биев своего отца по имени Джанбай задает вопрос о том, что случилось с государством после смерти хана:

Туктамышның бие идең,

Бүген кемгә би булдың?

Алтын ташлы тәхетенә

Бүген кем углын мендердең? [4, с. 280].

Если обобщить все эти сведения о троне, перед нами возникает образ некоего трона или тронного места, стоявшего в ханском-золотом дворце. И в эпосе этот трон именуется двояко: «ал тәхет», «алтын ташлы тәхет». Если вдуматься в приведенные определения, выяснится, что в смысловом отношении их значения фактически одинаковы, ибо в татарском языке понятие «ал» (кстати, от него явно идет русское «алый») обозначало не только определенный цвет, но и использовалось для передачи смыслов «хороший, красивый, прекрасный» (см. например, выражение: «Эшләребез ал да гөл»). К тому же, у понятия «алтын»/«золото» кроме прямого значения также имелось иное содержание, означающее то же самое, что и термин «ал» (см.: «алтын бала», «алтын кеше», «алтын куллы»). Поэтому это выражение дастана «алтын ташлы тәхет» надо понимать в этом общем контексте, то есть «ал тәхет» это и есть «алтын тәхет». Такое смысловое наполнение обозначения этого тронного места вытекает и из того, что оно находилось в «ханском/золотом дворце». Выражение «ал тәхет» является всего лишь сокращенным вариантом понятия «алтын тәхет». Тут еще надо иметь в виду и существование алого/красного (на русском «червонного») золота, которым отмеченный трон мог быть покрыт.

В итоге в эпосе «Идегей», получается, изображается один из важнейших государственных символов Золотой Орды, известный из отдельных русских источников как «Саинов стул» [47, с. 46], а из арабских (Ибн Баттута) и тюркских (Утемиш-хаджи) как позолоченный/золотой трон, находившийся на особом тронном месте внутри «Золотого шатра». Напоминаем, что «алтын тәхет» в качестве некоего властного элемента фигурирует и в татарской версии дастана «Туляк и Сусылу», что было вовсе не случайно, ибо «правящий дом» Булгарского вилайета Золотой Орды, связанный по линии легендарного хана Габдуллы с Шибанидами, имел историческое право сидеть на таком троне, так как золотой трон, стоявший в «Золотом шатре», о котором речь пойдет далее, существовал еще в Великой Монгольской империи [32; 33].

«Государственная птица» в дастане: его историческое и символическое значение. Сюжеты, имеющие отношение к птицам, точнее, к одной конкретной охотничьей птице под названием «кара лачын» или «Төкле аяк», принадлежавшей хану Токтамышу и находившейся под присмотром его сокольничего по имени Котлыкыя бий (отец Идегея), в дастане занимает ключевое место в выстраивании завязки эпоса (детальнее см.: [24, с. 79–82]). Нами эти места были уже рассмотрены и прокомментированы, поэтому здесь на них останавливаться не будем, но заметим, что уже при чтении отмеченных частей эпического произведения возникает впечатление о не случайности возникновения в дастане образа птицы, носившей наименование «кара лачын». Однако, для нас особый интерес представляет поворот сюжета, когда хан Токтамыш обвинил Котлыкыя бия в предательстве и отправке Тимуру яиц своей прославленной птицы «Төкле аяк». Объясняется это тем, что вместо конкретной охотничьей птицы в эпосе внезапно появляется образ птицы совсем иного рода:

Куш канатлы алтын таҗ,

Күз урынында гәүһәр каш,

Чыңгыздан килгән дәүләт кош

Бу башымда түгелме? [4, с. 18].

Таким образом, в эпическом повествовании охотничья птица оказывается замещенной прикрепленной к «золотому венцу» двукрылой («куш канат») птицей, имевшей на месте бровей и глаз драгоценные камни (гәүһәр каш). Главная ее особенность заключалась в том, что она объявлялась «идущей [еще] от Чингиз-хана государственной птицей»! Причем в дискуссии хана Токтамыша со своим сокольничим Котлыкыя бием, последний заявляет своему сюзерену, что перемещение птицы – передача птенцов «кара лачын»а – может быть сравнима с большим несчастьем, даже лишением хана своей государственности [4, с. 20–21]. При таком ходе событий и их трактовке возникает впечатление, что между охотничьей птицей хана и эпической «государственной птицей» имелась невидимая связь, остающаяся пока для нас не вполне ясной.

И вот тут следует напомнить, что и в дастане «Туляк и Сусылу» присутствует некая «птица», именуемая «миңизлик кош», что характерно, летавшая над мифологической горой «Балкан тау», у подножия которого стояло тронное место с «золотым троном». Так как понятие «миңизлик кош», означает «птицу, чеканенную на монете», мы опять получаем «государственную птицу», к тому же в данном случае узнаем, что под ней понималась конкретная разновидность птиц, а именно «ак шоңкар», исходно являвшейся онгоном / сульдэ племени кыйат, из которого в свое время вышел и сам род Чингиз-хана (детальнее об этом см.: [11; 12]).

В результате мы получаем возможность обращения к содержанию другого татарского исторического источника – сочинения конца XVII в. «Дефтер-и Чингиз-наме», где имеется рассказ о наделении Чингиз-ханом своих беков племенными атрибутами (уран, дерево, птица, тамга), а также о наличии таких же атрибутов и у самого Чингиз-хана. Итак, у клана кыйат, а род Чингиз-хана был из его ответвления борджигин, мы видим там такие атрибуты: уран – аруйан, дерево – карагай, птица – шоңкар, тамга – ашамай. Но личные знаки Чингиз-хана имели иной характер: уран – йан каба, дерево – чинар, птица – ике баш кара кош [61, рр. 56, 59]. Отмеченные различия между двумя родами показателей не вполне объяснимы, но скорее всего связаны с тем, что «золотой род» Чингиз-хана, занявший особое, надклановое положение в Великой Монгольской империи, не мог удовлетвориться прежними клановыми атрибутами, поэтому для него видимо были разработаны особые знаки, если конечно они не имелись еще у борджигинов. Об этом, кстати, может свидетельствовать «двуглавость» их «птицы» – в природе ведь нет таких созданий. Но как бы то ни было, мы не можем пройти мимо того, что «птица» Чингиз-хана в «Дефтер-и Чингиз-наме» имеет близкое к названию «птицы» хана Токтамыша, наименование. Тем не менее одна проблема все-же сохраняется: орнитологически «кара кош/каракош» – птица из семейства ястребиных (но: туда же входит и разновидность птиц, именующихся как «черный орел/кара бөркет») (см.: [44]). Тут следует иметь в виду и то, что у Махмуда Кашгари «кара кош» это тоже орел [28, с. 322]. Нами в свое время было предложено такое объяснение этому феномену: в дастане «Идегей» произошел синтез монгольской и тюркской традиций маркировки интересующих нас птиц, что привело к своеобразной трактовке принадлежности одних и тех же бывших онгонами/сульдэ, птиц [8; 24, с. 83].

Но при любых объяснениях в образе двухкрылой «государственной птицы», выступающей в дастане в виде прикрепленного к «золотому венцу» создания, мы достаточно уверенно можем видеть поднявшегося до геральдического знака, чеканенного и на золотоордынских монетах, особенно активно во время правления ханов Узбека (1312–1342) и Джанибека (1342–1357), древнего онгона/сульдэ племени кыйат, ставшего после изменения роли рода Чингизидов геральдическим знаком «золотого рода». При такой трактовке действия сокольничего хана Токтамыша, фактически передавшего потомство вот этой идущей из глубин веков «государственной птицы», врагу, тем самым предав и духа-охранителя всего «золотого рода», предстают совсем в ином обличье.

О чем идет речь в дастане, сообщающем о трех реальностях: «Алтын Урда», «Ак Урда» и «Бöз Урда»? Как известно, по поводу самоназвания Улуса Джучи и его подразделения на части «Ак Урда» и «Кок Урда» до сих пор идут дискуссии [7, с. 83–84]. Да и закрепившийся в науке термин «Золотая Орда/Алтын Урда», применяющийся в науке для обозначения Улуса Джучи в целом, тоже объяснен не до конца. Когда исследователи пишут о том, что это наименование закрепилось в историографии через русское посредство [31, с. 356] (при этом ссылка делается на достаточно поздний источник «Казанская история/Казанский летописец») [26] они обычно упускают из виду записки баварского солдата удачи Иоганна Шильтбергера, еще в начале XV в. применявшего по отношению к этому государству понятия «Золотая Татария», «Великая/Большая Татария» [58, с. 33–34, 43, 44–46]. Отсюда ясно, что по отношению к «Татарии», а это синоним Улуса Джучи, уже в начале XV в. применялись как наименования «Золотая Татария», так и «Большая / Великая Татария». Поэтому понятие, использованное в «Казанском летописце» – «великие Орды Златыя», из того же смыслового ряда, что и у Иоганна Шильтбергера. А если мы еще учтем послание Токтамыша великому Литовскому князю, королю Польши Ягайло от 1393 г., где есть термин «Великий Улус/Олуг Улыс» [62, s, 40–41], то нам придется заключить, что в данном случае речь идет все о том же государстве, в русских летописях не случайно маркировавшегося позже как «Большая Орда». Однако, при разборе двух рядов понятий, обозначавших это государство – с маркировкой «Золотая» и «Великая/Большая», возникает проблема объяснения их смыслового наполнения. Обычно связь между ними искали через существование в Улусе Джучи особой ханской ставки/шатра, именовавшегося как «золотая» [56, с. 64–67; 7, с. 83–84]. Поддерживая в целом эту мысль, нам бы хотелось рассмотреть некоторые нюансы обозначений в тексте дастана «Идегей» понятий «Ак Урда / Белая Орда» и «Алтын Урда/Золотая Орда», к которым добавляется еще третье понятие – «Бүз Урда/Серая Орда», также фигурирующее в отдельных источниках (см.: [54]). По нашему мнению, разобраться в этих обозначениях как раз возможно через анализ содержания дастана «Идегей». Начнем с того, что в татарской версии дастана есть такие строки:

Алтын Урда, Ак Урда

Алтмыш йортка юл иде [4, с. 20].

Как видим, тут термины «Алтын Урда» и «Ак Урда» использованы как синонимы. Однако, понятие «Алтын Урда» в разбираемом эпосе применяется и самостоятельно. Вот два примера из дастана:

Вариант поволжских татар: Кырым, Казан, Әждаркан Башлы-башлы ил булды, Алтын Урда таралды [4, с. 245]

Вариант крымских татар: Алтын Орду торкъалды, Хан сарайы къалмады. Кърым, Казан, Аждархан Айры-айры иль болды [35, с. 57].

В версиях дастана «Идегей», распространенных у других народов, понятие «Алтын Урда» отсутствует. Но термин «Ак Урда» у них имеется. Скажем, в ногайских версиях эпоса есть определения «алтмыс/тухсан басты Ак Урда» [60, с. 79, 84, 302]. Похожий термин присутствует и в казахских версиях дастана: «Еңесі биік Ак Орда», «Алты канат Ак Орда» [30, с. 41; 60, с. 90]. Как мы выше отмечали, у поволжских татар тоже фигурирует «алтмыш/туксан башлы Урда», но без его обозначения как «ак». Тем не менее, в татарском варианте дастана «Идегей» термин «Ак Урда» все-равно появляется – он содержится в высказывании Идегея, обращенном своему сыну Нураддину:

Алтын тауга барганмын,

Түрә булып алганмын,

Халкын җыеп алып килеп,

Ак Урдага салганмын [4, с. 21].

Разбираясь в рассматриваемых понятиях, мы пришли к выводу, что исследователями при их анализе упускается один важный нюанс их использования – в дастане «Идегей» понятие «урда» используется не только как объединение населения, государство, но и в смысле ханской ставки или в близком значении. Вот несколько примеров такого рода, извлеченных из татарских, ногайских и казахских версий эпического произведения:

Татарская версия: Алтыннан суккан урдасын, Көмештән суккан ишеген Төсе суык чын булат Очы белән ачмасам [4, с. 85].

Ногайская версия: Алтындан сокган ак орданын Көмештен соккан ак эсик Туъссе сувык чын болат [61, с. 84, 88].

Казахская версия: Алтын соққан Ақордаң, Күмiстен соққан ақ есiқ [31, с. 359].

Из приведенных отрывков явствует, что в них речь идет не о государстве, а о ставке, скорее всего, шатровой. Отсюда следует, что понятие «Алтын Урда/Ак Урда» имело два значения – с одной стороны это обозначение политического образования, государства, а с другой – его политического центра, ханской ставки, расположенной в шатре/юрте.

Точно такое же положение мы видим и применительно к термину «Бүз Урда». Вначале заметим, что в казахских и ногайских версиях дастана термин «Бүз Урда» используется вместо понятия «Ак Урда». Например. «Энегесе бийик Бöз Урда» [60, с. 38, 85, 163, 183, 211, 278], «Еңгесі биік Бöз Урда [30, с. 40]. Такое выражение встречается и в татарском варианте дастана: «Иңсәсе биек Бүз Урда» [4, с. 78, 81]. С одной стороны, создается впечатление, что тут подразумевается государство «Ак Урда/Алтын Урда». Казахский историк Айболат Кушкумбаев даже высказывал мнение о том, что термин «Бүз/Бöз Орда», имеющий смысл «белого/светлого», у кочевников мог использоваться в образно-метафорической форме вместо понятия «Ак Урда» [30, с. 41]. Но если внимательно присмотреться к приведенным выше местам дастана, видим, что понятие «Бүз Урда» на деле имело смысл «политического центра, ханской ставки», к тому же шатрового типа:

Каслы, каслы, каслы орда

Босагасы боз орда,

Босагасы болаттан,

Болатка алтын ялаткан [60, с. 214, 289].

В данном случае достаточно очевидно, что характеристика «орды» как «Алтыннан суккан», а дверей этого сооружения, как «көмештән суккан», подразумевает именно шатровую или иного типа ставку. Да и появляющееся в казахской версии дастана выражение «Алты канат Ак Орда» подразумевает именно шатровую ставку, тем более в государстве Золотая Орда/Ак Орда никаких четырех «крыльев» не было, оно делилось на две части, о чем еще скажем отдельно. Поэтому А.К. Кушкумбаев, переводящий слово «иңә» вместе со словом «биек» как «высоковерхая», «высокая, просторная», пытаясь приписать эти характеристики государству [30, с. 40–41], ошибается, этот терминологический ряд использован в дастане применительно к шатру/юрте, ибо именно у шатров их «крылья» могли быть «высокими». Когда в одной ногайской версии дастана, сохранившейся лишь в русском переводе, его герой Джамбай говорит Идегею, чтобы он пришел к хану Токтамышу и «припади к его ногам в его высоком белом шатре» [60, с. 56], это становится особенно ясно.

Теперь, установив разные нюансы использования в дастане «Идегей» понятий «Ак Урда», «Алтын Урда» и «Бүз Урда», нам надо рассмотреть исторические данные, где присутствуют эти понятия и реалии, скрывающиеся за ними. После этого окончательно выяснится смысловые их наполнения.

Понятие «Ак Урда». В исторических источниках сохранилась информация о расположении ханской ставки в Улусе Джучи уже в XIII в. в шатре/юрте белого цвета. Скажем, Абуали Шафи б. Мухаммад (ум. в 1329/1320 г. в г. Каире) в своей летописи пишет об услышанном от послов, прибывших в Египет к Бейбарс султану от хана Берке (1208–1266): «Они разъяснили ему (султану – Д.И.) все, о каждой должности отдельно, равно о том, что у него (у Берке – Д.И.) войлочный шатер, в котором помещается 500 всадников и который внутри отделан жемчужинами и драгоценными камнями» [3, с. 70]. Тут еще цвет юрты не указан. Но вот про этот же большой шатер (юрту) египетский летописец ал-Муфаддал (его информация относится к 1259–1341-м годам) упоминает в связи с вышеназванным посольством более детально. Он сообщает: «…царь Берке… находился в большом шатре, в котором помещается 100 человек, покрытом белым войлоком, внутри обитом шелковыми материалами и китайками и украшенным жемчужинами и драгоценными камнями. Он (хан) сидел (там) на престоле…» [3, с. 92–93, 97]. Этот шатер (юрту) видели Плано Карпини и Вильгельм Рубрук. Первый автор, будучи в ставке Бату, вспоминает шатры и говорит: «…Шатры у него большие и очень красивые, из льняной ткани, раньше принадлежали они королю венгерскому… Бату… сидит на более возвышенном месте, как на троне, с одною из своих жен» [27, с. 73]. Второй автор про этот же шатер сообщает: «…нас провели до середины палатки… [Бату]… сидел на длинном троне, широком, как ложе, и целиком позолоченном; на трон поднимались по трем ступеням: рядом с Бату сидела одна госпожа…» [49, с. 117]. Из данного известия становится очевидно, что внутри шатра, как мы видели, белого цвета, стояло и позолоченное тронное место, на котором, в свою очередь, стоял полностью покрытый золотом трон. Поэтому мы сейчас можем плавно перейти от «Белой Орды/Ак Урда» к «Золотой Орде/Алтын Урда».

Понятие «Золотая Орда». Ибн Баттута, посетивший Золотую Орду в период правления хана Узбека в 1333–1334 годах, опираясь на свои личные наблюдения о ханском шатре пишет следующее: «…в пятницу, после молитвы, он садится в шатер, называемый золотым шатром, разукрашенный и диковинный. Он [состоит] из деревянных прутьев, обтянутых золотыми листами. Посредине его деревянный престол, обложенный серебряными и позолоченными листками; ножки его из серебра, а верх его усыпан драгоценными камнями. Султан садится на [этот] престол; с правой его стороны хатунь Тайтуглы и рядом с ней хатунь Кабак, а с левой стороны хатунь Баялунь и возле нее хатунь Урдуджи» [3, с. 132–133].

Таким образом, перед нами предстает описание ханской ставки Золотой Орды периода расцвета и могущества Улуса Джучи. Более чем очевидно, что этот шатер (юрта) использовался на кочевье, а зимой же сам хан и его беки жили не в степях, а после строительства г. Сарая (до этого, возможно, в г. Болгаре) внутри столичного города. Ибн Баттута, лично побывавший в столице государства г. Сарае, дает такую информацию о двроце «султана», то есть, хана Узбека: «…Тамошний дворец султана называется Алтунташ» [3, с. 143]. Ал-Омари, другой арабский путешественник (ум. в 1348/1349 г.), дополняет его: «…Место пребывания царя (в г. Сарае – Д.И.) там большой дворец, на верхушке которого [находится] золотое новолуние» [3, с. 109]. Возможно, что наименование этого большого дворца, являвшегося зимней ставкой золотоордынских ханов, тоже надо трактовать как «златоглавый / алтынбаш[лы]», ибо Ибн Баттута в ходе рассказа о дворце хана Узбека вторую часть термина «алтынташ» переводит как «голова/баш». Но в реальности все-же правильнее будет понятие «Алтын таш», потому что оно имеется и в дастане «Идегей», где в связи с городом Сараем упоминается «Сары мәрмәр Алтын Таш» [52, с. 166]. В любом случае и зимняя ставка ханов Улуса Джучи тоже имела отношение к золоту.

Есть основания думать, что эта «золотая ставка» действительно существовала и мы можем благодаря Утемиш-хаджи предположить, когда она перестала существовать. Действительно, в «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи есть рассказ о приглашении после смерти хана Узбека его вдовой Тай-Дула (Тайдулла) бегим Хызыра для занятия золотоордынского престола с предложением жениться на ней. При этом как свадебный подарок она преподнесла хану Хызыру «золотую юрту, оставшуюся от Узбек-хана и Джанибек-хана». Хан, отказавшийся взять ее в жены, «решил разломать золотую юрту, [а золото] поделить между своими казаками…». Несмотря на сопротивление бегим, хан Хызыр «разломал и поделил» ее [54, с. 112]. Хотя в этом случае можно заподозрить и переносное значение данного «слома» исторического «престольного места» под названием «Алтын Урда/Алтын юрта», не исключен и вариант реальной ликвидации названного тронного центра в начале 1360-х годов.

Понятие «Боз~Бүз Урда. Когда мы переходим к рассмотрению данного термина, надо обратить внимание на одно место из труда Утемиша-хаджи «Чингиз-наме», о чем писал и А.К. Кушкумбаев [31]. Там в ходе рассказа о совете (курултай, корунш), созванном Чингиз-ханом для обсуждения вопроса о разделе Улуса Джучи между наследниками Джучи – Шибаном, Токтамышем, Тимур-Кутлугом и Урусом, хивинский историк сообщает о передаче Саин хану (Бату) правого крыла (Поволжье и его вилайет), а Эджену (Орда-Ичену) – левого крыла (бассейн р. Сыра, его вилайет). Для пришедших на обсуждение этого очень важного вопроса по распоряжению Чингиз-хана были поставлены отдельные юрты: «белую юрту с золотым порогом поставил для Саин-хана; синюю орду с серебряным порогом поставил для Иджана; серую орду со стальным порогом поставил для Шайбана…» [54, с. 92–93, 121]. Для понимания этого высказывания надо иметь в виду, что изначально термин «урга» (отсюда – урда/орда) у монголов означал юрту, ставку (детальнее см.: [31, с. 356]). В тюркском тексте интересующее нас место дается в виде «болат босагалы боз орданы Шәйбанга салды» [54, c. 121]. Так появляется понятие «Боз Орда». Как явствует из Махмуда Кашгари [28, с. 831–832], слово «буз (бүз)» означало «беловатый, серый», то есть, нечто похожее на белый цвет. Такое понимание сохранилось и в татарском языке. Скажем, выражение «акбуз ат» это лошадь беловатой масти. Однако, если рассматривать с точки зрения цветовых соотношений трех юрт (орд), можно подумать, что народ «Бöз Орды», судя по цветовой маркировке, был вначале ближе к «Ак Орде», входя в правое крыло Золотой Орды [8; 13]. Несмотря на то, что по этому поводу дискуссии сохраняются, высказанную ранее нами позицию поддержали и другие исследователи [45].

Конечно, в приведенном выше высказывании о трех юртах-ставках (ордах) в реальности речь идет об иерархии трех владений внутри Улуса Джучи [31]: ханы «Ак Орды» – Батуиды, признавались самыми старшими, а ханы «Кок Орды» – Ордуиды, младше их. Шибаниды же оказываются в социальной иерархии еще ниже.

Если следовать историческим источникам, западная часть Улуса Джучи, его правое крыло, где правили Батуиды, вначале имело наименование «Ак Орда», идущее, как думается, из белого цвета ханской ставки (юрты, шатра). Но затем, из-за украшенной золотом ставки, именовавшейся «Алтын Урда/Алтын юрта/чатыр», закрепился термин «Алтын Урда». И этот переход нашел отражение в китайских источниках, в которых по отношению к Улусу Джучи есть понятие «Цзинь жань хань»/«Ханство Золотой юрты» [34, с. 157]. Вполне ясно, что этот термин имеет прямую связь с наименованием «Алтын юрт» или «Алтын босагалы ак өргә (урда)» Утемиша-хаджи.

Но оба понятия – «Ак Урда» и «Алтын Урда», были взаимосвязаны поэтому в дастане «Идегей» они использованы как синонимы, причем у них отчетливо проглядывает смысловое содержание не просто ставки, а государства. И действительно, в таком аутентичном источнике, как произведение Кутба «Хосроу и Ширин», написанном для подарка Тинибеку б. Узбеку, в посвящении его жене Малике, государство, где они правили, имеет название «Ак Урда» [45, с. 56; 29, с. 39]. А вот понятие «Бöз Урда» в дастане больше обозначает «шатер, юрту, ставку». Не исключено, что это понятие заместило в какой-то мере термин «Кок Урда», когда в ходе кризиса 1360-х годов ханы из Кок Орды и владетели из Шибанидов (из Бöз/Бүз Орды) проникли в правое крыло Улуса Джучи, в результате чего произошло определенное смешение населения и наложение друг на друга старых территориальных делений Улуса Джучи.

Если следовать документальным материалам, термин «Золотая Орда/Алтын Урда» не является официальным наименованием Улуса Джучи. Как явствует из приведенного выше послания хана Токтамыша за 1393 г., оно звучало как «Олуг/Большой~Великий Улус». Именно этот термин в русских документах потом использовался для обозначения местонахождения «Саинова стула», фигурирующего в послании тюменского хана Ивака (Сайд-Ибрагима) за 1492 г. в Москву в выражении «Саинские есми стул взял» [47, с. 46], подразумевающем захват центра Большой Орды, «Золотой ставки», «престольного юрта» («тәхет йорты»). Когда Иоганн Шильтбергер по отношению к государству, где он служил, применял словосочетания «Золотая Татария / Большая (Великая) Татария», он на самом деле был прав – речь шла об одном и том же государстве и дастан «Идегей» в своем содержании достаточно точно эти моменты отразил. Более того, выражение «алтыннан суккан урда» [4, с. 85; 60, с. 84], «босагасы алтын сарай», «босагасы болаттан, болатка алтын ялаткан» [60, с. 246, 264, 289], встречающиеся в дастане, отчетливо демонстрируют, что на рубеже XIV–XV вв. в тюрко-татарском мире старые знания и духовные традиции еще были живы. Особенно хорошо это видно из версии дастана крымских татар, где описывается обращение Нураддина к хану Тохтамышу:

Алтын Сарайны къурдургъан

Алтын босагъа аъойдырган –

Чыңгызмын, – ди бер Чыңгызый [34, с. 46].

В заключении заметим, что «Золотая Орда», находившаяся в Улусе Джучи, имела своего исторического предшественника, являясь фактически его «клоном», так как «Урду-и-заррин-и-бузург»/«Большая Золотая ставка» в 1224 г. являлась ставкой Чингиз-хана в Монгольской империи. По-видимому, китайские послы Пен Да-я и Сюй-Тин в своем труде «Хэй-да ши-лю» («Краткие известия о черных татарах») подразумевают именно ее, отмечая, что в «Золотом шатре (юрте) помещались несколько сот человек…» [41, с. 31]. Такая же ставка во время правления Хубилая отмечена и в Юаньской империи Марко Поло [46, с. 251, 261–263]. Но сама традиция установления «золотой юрты/ставки» была еще более древней – она существовала уже в период тюркских каганатов [32; 33].

Административно-территориальные деления Золотой Орды и представители «белой кости» (аксөяк) в их структуре

Административно-территориальные деления Улуса Джучи. В дастане «Идегей» невидимым образом присутствует государствообразующий народ Золотой Орды, разделенный, во-первых, на две части, во вторых, на кланы, чей статус внутри государства различался. Однако информация о территориальных делениях Улуса Джучи и его связи с кланами в дастане не лежит на поверхности, ее можно обнаружить только при специально проведенном анализе содержания эпоса.

Эпические деления Золотой Орды. В дастане есть несколько делений Золотой Орды. Вот одно из них:

Татардан туган Нугай илендә

Туктамыш дигән хан булды,

Сарай дигән каласы,

Сиксән күчә арасы, сары мәрмәр Алтын Таш

Сигез йортка дан булды [4, с. 11–12].

Что означает в данном случае выражение «сигез йорт/восемь юртов»? Для того, чтобы разобраться с этим, нужно обратиться к еще одному месту дастана, где говорится об ответном послании хана Токтамыша Тимуру:

Тугыз йортка дан булган

Кара лачын ау кошым

Сиңа булмас, Шаһ Тимер [4, с. 13].

После этих слов, Токтамыш обращается к Тимуру со словами:

Сигез йортка сыймадың,

Тугыз йортны куймадың... [4, с. 14].

Если внимательно вчитаться в приведенные тексты, то окажется «восемь юртов/сигез йорт» это какое-то территориальное объединение или владение, которое находилось близко к собственному владению Тимура или даже входило в его состав, возможно, скорее, находилось под его влиянием. А вот «девять юртов/тугыз йорт» относились к непосредственным владениям хана Токтамыша. То, что в последнем случае это именно так, вытекает из высказывания в дастане Субра-жырау в адрес Идегея:

Яу түбәгә баш егет,

Яшең утызга җитмәгән,

Тугыз йортка дан булдың [4, с. 59].

В данном случае безусловно отмечается проживание Идегея под именем Кобогыл в основных владениях хана Токтамыша, обозначенных как «тугыз йорт». В итоге мы оказываемся перед вопросом о том, что обозначают в реальности деления на «восемь юртов» и «девять юртов». Но данное подразделение Золотой Орды не единственное. Скажем, в дастане время от времени упоминается «Туксан башлы Урда / Девяностоглавая Орда» хана Токтамыша. В то же время в эпосе есть и строки о том, что «Алтын Урда, Ак Урда алтмыш йортка юл идее» («Золотая Орда, Ак Орда являлась дорогой к шестидесяти юртам») [4, с. 20]. Тем не менее, в эпосе чаще говорится о «девяностоглавой Орде». Например, когда Идегей добивался верховенства среди молодежи, об этом в дастане сообщается так:

Туксан башлы Урданың

Тукан угылы бер булып [4, с. 28].

Еще в одном месте дастана в эпизоде, где речь идет о словах, сказанных Идегеем Джанбаю, действовавшему по распоряжению хана Токтамыша, опять появляется сообщение о «девяностоглавой Орде»

Туксан башлы Урдага

Тунамый ия булмасам [4, с. 85].

Тут ясно видно, что «девяностоглавая Орда» находилась в подчинении хана Токтамыша. В последний раз в дастане она предстает в следующих строках произведения:

 

Азамат ир Туктамыш

Унике ире алдында,

Тугыз ире артында

Туксан башлы урдасын

Тәңре хөкеменә тапшырып

Шәһәренә кереп камалды [4, с. 154].

Отсюда мы еще можем извлечь вывод о том, что «девяностоглавая Орда» скорее всего в дастане обозначает кочевое население, не проживавшее в городе.

Теперь мы можем перейти к конкретизации изложенных выше данных и объяснению их. Прежде всего, надо пристальнее всмотреться в отмечаемых в дастане «девять мужей/тугыз ир». Первый раз они появляются в обращении супруги («хан ханәше») хана Токтамыша по имени Йэникэ к хану в связи с предложением созвать «той» (возможно, курултай) для того, чтобы разоблачить Кобогыла, то есть, Идегея. Она говорит: «Тугыз ирең чакыргыл / Призови девятерых своих мужей» [54, с. 47]. После того, как не удалось установить подлинную личность Кобогыла, на помощь хан призвал Тугач б. Туктар бия. Тот загадку Кобыгыла сам не смог решить, но сказал:

Тугыз батыр атасы

Кыпчак биең бар булыр,

Белсә белер Кыпчак би [4, с. 48–49].

В эпосе этот «Кыпчак би» изображается как воин (у него имеются боевые ножи, железный панцирь, пика), про которого еще есть определение, что он «Мөйтеннән туган Кыпчак би/Рожденный от Муйтена Кыпчак би [4, с. 49]. Стало быть, стоявший во главе «девятки» этот би происходил из клана (эля) Муйтен. Далее в эпизоде, где Субра советует нагнать бежавшего Идегея, для чего и были подняты «девять мужей», выясняется, что все они являлись биями [4, с. 73]. Хан настойчиво предлагает Джанбаю поймать Идегея и говорит:

Әй тугыз ир, тугыз ир!

Җанбай белән бара күр!

Алдап-йолдап Идегәйне

Үз кашыңа ала күр [4, с. 75].

Согласно дастану, Джанбай являлся «советником» хана, «улу бием», «старшим аталыком» [4, с. 22, 49–50, 52, 115], но похоже, он не входил в состав «девяти мужей». Получается, что «девять мужей» – все бии – во главе с Кыпчак бием, подчинялись еще «улу бию» Джанбаю. Как можно думать, тут скрывается некое значимое для Золотой Орды, деление, но какое?

Решение этой загадки требует рассмотрения двух вопросов: 1) Вначале, что скрывается за эпическим понятием «сигез йорт»?; 2) И кого возглавляли появляющиеся в дастане «девять мужей/батыры»? Далее, надо установить, какова связь между «девятью юртами» и «девятью мужами» хана Токтамыша. Из реплики, прозвучавшей в ответ Тимуру, потребовавшему от Токтамыша его охотничьей птицы, мы узнаем близость «восьми юртов» к владениям «бырласа Шах Тимера»:

Сигез йортка сыймадың,

Тугыз йортны куймадың... [4, с. 14].

Так как выше было выражено сомнение по поводу того, а не входили ли эти «восемь юртов» в личные владения Тимура, приведем доказательство из дастана насчет того, что нет, они туда не входили:

Асылсыздан туган Тимер би

Сәмәрандка шаһ булса,

Унике йортка баш булса [4, с. 115].

Как видим, собственное владение Тимура со столицей в г. Самарканде состояло не из 8, а из 12 «юртов». Тем не менее, из приведенных выше строк о том, что Тимур «не уместился» в «восьми юртах» и «не оставил [в покое] девять юртов», проистекает некая причастность названных «восьми юртов» к Тимуру. В чем же дело, почему в дастане возникает подобная мысль?

Мы полагаем, что под понятием «сигез йорт» дастана скрывается левое крыло, точнее, племена, входившие в левое крыло Улуса Джучи, то есть в историческую Кок Орду. Но об этом нельзя узнать опираясь только на анализ содержания одного только эпоса «Идегей», для установления сказанного следует привлечь данные Ибн Баттуты.

Когда он описывает свое посещение Хорезмского вилайета Золотой Орды и рассказывает о посещении там судебного процесса, где в резиденции великого эмира Кутлу-Тимура он наблюдал ежедневно проходившее судебное разбирательство с участием «старшего эмира и при нем 8 [других] старших эмиров и тюркских шейхов (яргучи)» [3, с. 146]. Похоже, что эти 8 «старших эмиров» являлись беками 8 основных племен, имевшихся в этом вилайете. Скорее всего, еще один «старший эмир» в эту «восьмерку» не входил, будучи вероятно представителем самого Кутлу-Тимура (последний по племенной принадлежности был кыйатом и являлся беклярибеком) [7, с. 150–151; 9, с. 39–40]. Если мы примем данную гипотезу, то отмеченные в эпосе «Идегей» объединения под названием «тугыз йорт» и «сигез йорт» могут оказаться, первое – правым крылом (Ак Ордой) и второе – левым крылом (Кок Ордой) Золотой Орды. Дополнительный аргумент в пользу гипотезы скрывается в числе основных «юртов» из ведущих кланов, которых всего оказывается 17.

В этой связи нам опять надо обратиться к Ибн Баттуте, 2 июня 1334 г. посетившего в районе Биштау/Пятигорска большой праздник, очевидно, курултай (детальнее об этом см.: [10]). Так вот, в ходе данного праздника проходили разные церемонии и обряды, в числе которых было и принятие ханом Узбеком парада войск подразделений, каждое из 10 000 воинов, то есть тьмов, возглавлявшихся 17 эмирами-темниками! [3, с. 138]. Есть основания полагать, что вот эти 17 десятитысячных подразделений, в целом составлявшие 170 тысячное конное войско, были основной кадровой армией Золотой Орды, комплектовавшейся на клановой основе. Запомним число 17 темников и столько же тьмов, ибо это число повторяется еще в одном источнике – в «Дефтер-и Чигиз-наме». Там есть пассаж об «именах беков при хане Джанибеке» [57, с. 111], в котором перечислены имена группы знатных татар (о них еще далее скажем отдельно), число которых тоже 17. Несмотря на то, что не все они жили в годы правления хана Джанибека [10, с. 23], в данном случае важно само число 17 беков, явно отражающее какое-то весьма старое представление золотоордынского общества о значимых беках, главах ведущих кланов.

Поэтому, есть основания думать, что существовавшее при ханах Узбеке и Джанибеке подразделение Золотой Орды на Ак Орду (правое крыло) из 9 ведущих кланов и Кок Орду (левое крыло) из 8 ведущих кланов, скорее всего восходившее к более раннему периоду истории Улуса Джучи, в виде памяти об этом дошло до конца XIV – начала XV вв., что ясно видно из содержания дастана «Идегей».

На самом деле, конечно, клановых образований в Золотой Орде было не 17, а значительно больше. Это явствует из сведений о делении «кочевых узбеков», то есть, населения государства Шибанидов, на так называемые племена «илатийа», коих к XVI в. насчитывалось 92 [51]. Об этом же сообщается и в «Маджмуат ат-таварих» Ахсикенди – автора XVI в. [50]. Так как кочевые узбеки вышли из Золотой Орды, эти 92 родоплеменные группы и могли быть той самой «девяностоглавой Ордой» хана Токтамыша. Правда, в дастане «Идегей», в его ногайской версии, как говорилось, есть и места, где в Ак Орде фиксируется «шестидесятиголовая» группа [4, с. 79]. Похоже, что и в данном случае тоже подразумеваются племенные эли (=юрты), но более раннего времени – середины XIV в. или даже XIII в. Об этом могут свидетельствовать данные Ибн ‘Абд аз-Захира (1221–1293), при рассказе о прибытии в 1264 г. к хану Берке египетских послов, увидевших после входа в «большой шатер» сидевших на престоле хана и его старшую жену, находившихся там же «50 или 60 эмиров» [3, с. 44], а также ан-Нувейри (1279–1333), сообщающего, что в 1316 г. у хана Узбека имелись 70 эмиров-темников [3, с. 84]. А это означает, что в дастане «Идегей» были сохранены достаточно старые представления о клановой структуре золотоордынского общества.

Теперь нам необходимо конкретизировать приведенные выше сведения о клановых группах и знатных татарах Золотой Орды. И такие сведения в дастане имеются.

Знатные татары (аксөяк) в дастане и их отношение к сообществу «мужей»/«батыров». Золотая Орда являлась, как известно, в своем государствообразующем ядре клановым сообществом, а общая численность золотоордынских татар к середине XIV в. достигла 2–2,8 млн. чел. [7, с. 166]. Как уже отмечалось, число кланов в Улусе Джучи постепенно увеличивалось. Но значимость их в социальной структуре общества была различной. Вот такие статусные различия нам и предстоит обнаружить при анализе текста дастана «Идегей». Заодно при этом будет выяснено, кем же являлись выделенные в эпосе отдельные «мужи/батыры», игравшие, как это явствует из дастана, важную роль при хане Токтамыше.

Следует начать с эпизода смерти Идегея, которая последовала после того, как беклярибек Идегей собственноручно в ходе сражения убил сына хана Токтамыша султана Кадыберди, после этого попытавшись скрыться. В этой ситуации некто «Барын мырза» обратился к «биям Токтамыша» со следующими словами:

Идегәйне кем җиңсә,

Җитеп башын кем алса –

Хан тагына ул менәр! [4, с. 240].

После этого, как гласит эпос, «унике түрә, алты би» отправились за Идегеем, нагнав его около какого-то озера, где тот в камышах скрывался, будучи сильно раненным, и он там был обнаружен, затем убит названным «Барын мырзой»:

Барын мырза бер җитеп,   Башы тәненнән аерылып,

Идегәйне бер чапты.         Тәгәри биреп аны әйтте... [4, с. 243].

Констатировав высказывания покатившейся головы, дастан сообщает:

Идегәйнең башын кискән Барын булды,

Башын китергән Шырын булды [4, с. 243].

Таким образом, тут появляется новое действующее лицо, названное как «Шырын». Для понимания всего этого сюжета, надо обратиться к версии дастана, бытовавшей у крымских татар, так как там есть дополнительные сведения об описанном выше событии: в этой версии эпоса указывается, что «Шырын мырза» обратился к «Барын мырзе» с тем, чтобы тот отдал ему голову убитого и тем самым обещая принять на себя тяжесть убийства, освободив его от кровной мести («каннан арындырыга»). Но получив голову убитого Идегея, «Шырын мырза» тут же помчался к султану Кадырбирде, получив от него особый статус «правителя=судьи» («хөкемдар»). А подлинный убийца Идегея остался лишь «мырзой», не получив никакой выгоды за свои действия [35, с. 56]. В результате «Барын мырза» произнес слова о распаде Золотой Орды (см. выше).

Чтобы разобраться с зашифрованными в эпосе как «Барын мырза» и «Шырын мырза» фигурами, следует обратиться к нескольким татарским источникам, содержащим некоторые детали, связанные с убийством в 1419 г. Идегея. Прежде всего, это «Джамигут-таварих» Кадыр Али-бека (1602), где есть сообщение: «Идеге бий погиб в возрасте 63 лет. Он был ранен в битве с Кадыйр-Бирде ханом и [его] прикончил Барын Сарай» [36, с. 16]. Итак, Идегей был убит Сараем из клана Барын. В другом сочинении – «Кара-таварих» Утемиша-хаджи (конец XVI – нач. XVII вв.), содержится информация о том, что скрывавшийся около озера раненный Идегей был обнаружен Сарай беком, вытащен из воды и затем после того, как ответил на два вопроса беклярибека, был убит этим беком [55, с. 146–147]. Пока зафиксируем внимание на том, что Сарай был не мурзой, а беком.

Дополнительные сведения об этом же событии содержатся у крымского историка XVIII в. Абдулгаффара Кырыми в его труде «Умдет ал-ахбар». В этом труде прямо признается, что Сарай был беком – главой племени Барын. А личностью, принесшим голову убитого Идегея хану, указывается бек племени Шырын Ректимур (Үрәң-Тимур). Как отмечает источник, «за это он был вознагражден ханом Джанибеком» (надо видимо читать – Джалалетдином – Д.И.). Сарай бек, согласно источнику, тоже получил свое – ему была дарована должность даруги Хаджи-Тархана [36, с. 103]. Несмотря на приведенные сведения, сам Абдулгаффар Кырыми сомневался в том, что ширинским беком тогда являлся Ректимур (Үрәң-Тимур), отметив, что тот умер сразу после хана Токтамыша и должность «главного карачи» (баш карачи) перешла после него к Тегине б. Ректимуру [36, с. 103–104].

Пока для нас важно появление в дастане двух знатных татар – глав кланов Барын и Шырын. И они там возникают неслучайно, а из-за их особого места в социальной структуре Золотой Орды рубежа XIV–XV вв. В первую очередь заметим, что в «Кара таварих» Утемиша-хаджи около сыновей хана Токтамыша Кадыбирде и Джелалетдина отмечаются сыновья бека племени Шырын Уренг-Тимура Йахшы-ходжа и Тигине. Более того, там описывается эпизод поднятия после смерти Кадырбирде в условиях военного похода молодого султана Улуг-Мухаммада на ханский трон беком племени Конграт Айдаром и Тигиной, беком племени Шырын. Так мы узнаем, что эти 2 племени были не простыми кланами. В том же источнике упоминается еще один знатный татарин – бек племени кыпчак Айас, вознагражденный ханом Улуг-Мухаммадом за воинские подвиги должностью даруги Сарайчика [55, с. 69–71, 77–78]. Наконец, и в «Дефтер-и Чингиз-наме» в эпизоде гибели Идегея вместе с беком племени Шырын Урунг-Тимуром Сарай упоминается как бек племени Барын [8, с. 34].

В итоге выясняется, что указанные лица, находившиеся вокруг хана Тохтамыша и его наследников, являлись карача-беками, сохранив этот статус позже и в Крымском ханстве, а также в Казанском и Касимовском ханствах [5]. Из труда Утемиша-хаджи выясняется, что такой статус у них был неслучаен, ибо 4 племени (эль) считались «элями, оставшимися от предков хана Тохтамыша» [54, с. 114]. А это на самом деле племена-эли, именовавшиеся «каучинами» и считавшиеся переданными предкам хана Токтамыша самим Чингиз-ханом. То есть, фигурирующие в дастане эпонимы, отражающие наименования отдельных знатных кланов, бывших личными элями хана Токтамыша, даже на рубеже XIV–XV вв. воспринимались как некие знатные кланы, игравшие особую политическую роль в Золотой Орде, что отражало статус их беков как карачи, поднимавших на трон ханов.

В разных версиях дастана несколько раз предпринимается попытка перечислить конкретно имена этой «девятки», иногда с указанием их клановой принадлежности, о чем мы писали ранее [24]. Согласно нашему анализу, в разных версиях дастана хотя и фигурируют имена «девяти мужей/батыров», реально их насчитывалось от 8 до 11, правда в наиболее полном списке из 11 имен двое названы, один – как «йорт бие», а другой – как «ил бие», возможно подразумевая не клановых вождей, а административные их должности. Изучение списков кланов и клановых вождей, содержащихся в разных национальных версиях дастана «Идегей», показало, что в ногайских вариантах эпоса наименования кланов немного другие, чем в татарских вариантах и они кажется более детализированные и полные. Несмотря на разные нюансы в списках кланов и клановых вождей (о них подробнее см.: [24, с. 91]), перечисление их стремится к «девяти». И тут напомним, что в сохранившемся в одном из вариантов «Дафтар-и Чингиз-наме» перечне названы 10 биев, в 6 случаях названных эпонимами, отражающими наименования племен: 1) [Уйшын] Майкы би; 2) Калдар би [а это одна из групп клана Кыпчак]; 3) Урдуж (Ордач) би; 4) Кибчак (Кыпчак) би, 5) Тамйан (Төмән/Тäмäн) би, 6) Кирайет би, 7) Буркыт (Буртак) би, 8) Тимер Котлы би, 9) Муйтен би, 10) Теленгут (Тангут?) би [61, р. 49; 38, с. 75]. В другом варианте этого же источника тоже приводятся имена 10 биев, пять из которых – это эпонимы. Но сам список несколько отличается от предыдущего: 1) Майкы би, 2) Калдар би, 3) Уркеш би, 4) Кыпчак би, 5) Тамиан би, 6) Кереит би, 7) Кунрад би, 8) Темир-кутлу би, 9) Тулак би, 10) Теленгут би [25, с. 131]. Согласно легендарным данным, попавшим в «Дафтар-и Чингиз-наме», в обоих случаях названные бии в давние времена занимались поисками удалившихся под давлением своих старших братьев Чингиз-хана. Их возглавлял Уйшын Майкы би. Но следует отметить, что числящийся во втором списке «Кунрад би» там никак не мог находиться, ибо, как видно из первого текста, 4 биев – Кунграт би, Кытай би, Салчут би и Кыйат би, отказались пойти на поиски Чингиз-хана [38, с. 48; 61, р. 49]. На деле, если эти списки очистить от случайных или непонятных элементов, может получиться следующий перечень кланов: 1) Уйшын, 2) Кимак (конкретно – Албыр), 3) Мең, 4) Кыпчак, 5) Төмән, 6) Кирайет, 7) Буркыт, 8) Тангаур, 9) Муйтен, 10) Теленгут. Конечно, в дастане «Идегей» есть и другие кланы, напрмер, в ногайских версиях еще известны группы Йөз, Найман, Алчын, Керей, Тамалы, Барын, Келеши, Канлы, Шырын, Мангыт, Кенегес, Кыргыз, Аргын, Кара-кыпчак, Увак [24, с. 94–95], поэтому точно установить клановую принадлежность «девяти батыров / мужей» оказывается затруднительным. Тем не менее, проанализированный материал, показывает [24, с. 94], что названные мужи/батыры» могли представлять кланы Кенегес, Шырын, Барын, Аргын, Кыпчак (в том числе идущие от групп Муйтен и Гереит), Найман, Уйшын (не исключено, что клан Төмән – это его ответвление), Канлы, Дурман. Показательно, что кроме кланов Дурман, Кенегес и Барын – это тюркские кланы. Из других списков к монгольским можно отнести клан Мангыт, но там тоже есть дискуссионные моменты. Если сказать обобщенно, то попавшие в списки кланы (юрты) оказываются старыми, надежными племенами, идущими еще со времен Чингиз-хана, будучи (или признаваемые таковыми) его союзниками. Именно главы этих кланов и были в дальнейшем близки к Чингизидам.

Если осмыслить приведенное число племен, можно из общего их состава вывести, точнее, поставить над ними, некоторые кланы, в частности, племена Кенегес и Уйшын, ибо для этого есть определенные основания. Тогда мы получим своеобразный вариант исчисления этих старых кланов, список которых будет выглядеть как 8+1. Почему так?

Названные 2 клана занимали особое положение. В случае с племенами Кенегес это видно из дастана «Идегей», где Джанбай б. Кемал, бывший из данного клана [60, с. 31–32, 41, 56, 61 и др.], именуется не только «визирем, великим визирем», но и «первым советником (беренче киңәшче)», «самым умным бием (иң акыллы би)», «главой корылтая (корылтай башы)» и самое главное – «улу бием (олы би)» хана Токтамыша [60, с. 61, 137]. В некоторых местах дастана он определяется как «лишний би Кенегеса» (Кенегснең артык бие) или как «ушедший» из этого клана («кенегестән киткән») [60, с. 31–32, 90, 160]. По-видимому, тут смоделирована ситуация особого положения клана Кенегес, его «верховенство» над другими кланами, что скорее всего отражает статус его бека как «улу бия» – главы некогда западной половины Золотой Орды (Ак Орды). Для этого имелись исторические основания, которые вытекают из труда монгольского историка Лубсан Данзана [37]. Согласно ему, глава племени Кингит (Кенегес) Хукин нойон был назначен в Монгольской империи ответственным за западную половину Улуса Джучи с приданием ему 8000 войск [16, с. 232], которое тоже можно рассматривать как 8 подразделений из 1000 воинов каждое (тысячные подразделения в империи были важными боевыми единицами). Да и Рашид ад-дин отмечает 1000 воинов из клана Кингит (Кенегес) в составе 4000 воинов Улуса Джучи [48, с. 172]. Клан Уйшын занимал в Улусе Джучи, похоже, аналогичное положение, ибо согласно Рашид ад-Дину, Уйшын Майкы би командовал правым крылом (баруңгар) войск Улуса Джучи [48, с. 172]. Этот же особый статус нашел своеобразное отражение в «Дефтери-и Чигиз-наме» – Уйшын Майкы би там отмечен как сидевший по правую сторону от Чингиз-хана [38, с. 50]. Получается, что статусы беков кланов Уйшын и Кенегес были равны. Отсюда понятно, почему в дастане «Идегей» Джанбай б. Кемал выступает в некотором роде как глава «девяти мужей/батыров» несмотря на то, что вроде бы непосредственным их командиром являлся Кыпчак би. Не исключено, что Джанбай б. Кемал был вообще беклярибеком всей Золотой Орды, в определенный период истории, но источники об этом молчат.

Теперь нам следует заново вернуться к 9 «мужам/батырам/биям (бекам)». Несмотря на то, что в дастане «Идегей» их имена иногда заменены на эпонимы, за которыми проглядывают конкретные золотоордынские племена, есть все основания полагать, что они являлись историческими личностями. Скажем, считавшийся в эпосе «главой Аргынов» («аргыннарның башы») Кара-Ходжа (Кара ʽуҗа) бек фигурирует в труде Али Йезди «Зафер-наме» (1424/1425) как прибывший к Тимуру от имени хана Токтамыша посланник (событие происходило в г. Отраре в 1405 г. перед смертью Тимура). Кара-Ходжа бек там совершенно точно определен как человек, бывший из «старинных нукеров» хана Токтамыша [3, с. 366]. Уже установлено, что этот бек затем с ханом Улуг-Мухаммадом осел в Казанском ханстве [6]. Про «Барын мырзу» уже было сказано, но сейчас укажем на то, что в Казанском ханстве в 1455 г. есть упоминание явно знатного лица, которому было адресовано письмо московского митрополита Ионы – его звали Шаптак Сараевич [1, с. 497–498]. Не исключено, что он являлся близким родственником (сыном?) Сарай бека из клана Барын. А представители этого клана точно в Казанском ханстве имелись. «Шырын мырза» из эпоса это, надо полагать, Тигине бек, глава клана Шырын, потомки которого остались как в Крымском ханстве, так и в Казанском ханстве. Были они и в Касимовском ханстве [5]. Несмотря на то, что в отдельных версиях дастана «Идегей» главой клана Шырын, точнее, «батыром» из него, указывается «Сылув-Мамбет» [24, с. 94], в конечном счете подразумевается все тот же знатный клан, просто, в зависимости от места записывания разных версий эпоса имена героев там могли варьировать, но базовые кланы и их примерное число всегда имеют в текстах дастана некоторую общность, связанную с единством прошлой истории кланов, оказавшихся на рубеже XIV–XV вв. в составе Ногайской Орды.

Как было установлено из рассмотренных данных, у ногайских татар сохранялись объемные сведения о клановом составе прежде всего Ак Орды, а также сведения о клановых вождях ведущих племен из этого политического объединения. В ряде случаев эта информация дополняет исторические данные, иногда ставя и новые вопросы.

About the authors

Damir M. Iskhakov

Tobolsk Complex Research Station of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences; Editorial Board of the Journal “Tugan Jir. Native Land”

Author for correspondence.
Email: monitoring_vkt@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-7556-8667

Dr. Sci. (History), Senior Researcher; Chief Editor

Russian Federation, 15, Academician Osipov St., Tobolsk, 626152; 52, Pushkin St., Kazan, 420060

References

Supplementary files