Religious motives in the dastan “Idegey”

Толық мәтін

Дастан «Идегей» занимает важное место в эпическом наследии татарского народа. Такие исследователи, как В.М. Жирмунский [3; 4], П.М. Мелиоранский [13], А.Н. Самойлович [19] и другие исследователи посвятили свои труды собиранию и изучению национальных вариантов разных народов. Особый интерес вызывают более 25 татарских версий, дошедших до наших дней. Неоценимый вклад в сохранение и комплексное изучение татарских вариантов внесли Н. Исанбет [8], Н. Хаким¹, Х. Ярми [27], Ф.И. Урманчеев [22; 23; 24; 25]. Несмотря на непростую судьбу, переменчивые отношения в разные эпохи, поэтичность, содержательность и многозначность произведения всегда привлекали внимание тех или иных исследователей.

В последние десятилетия, в условиях изменений в обществе наблюдается возрождение научного интереса к религиозной составляющей. Вместе с этим активизировалась деятельность фольклористов в области сбора и изучения произведений, связанных с религиозной тематикой. В связи с этим в современной фольклористике стала актуальной проблемой исследование литературного наследия с новой точки зрения, назрела необходимость переоценки использования и переосмысления значимости религиозных мотивов. Безусловно эти изменения проникли так же в литературу и научную сферу.

Как художественное отражение действительности, религиозное восприятие народа проявляется и в произведениях устного народного творчества. Следует отметить, что место религиозных мотивов в произведениях разных жанров сильно отличается. Это связано с особенностями того или иного жанра. А.Х. Садекова оценивает разделение определенной группы произведений в группу религиозного фольклора как «возможность правильного анализа и оценивания отдельных жанров» [16, с. 6].

В отличии от религиозных жанров, в особенности мунаджатов и баитов, в эпических произведениях религиозная идеология и религиозные мотивы не занимают такое большое место. Как исключение можно рассматривать только дастаны «Кисекбаш» (XIII–XIV вв.) и «Джумджума султан» (XIV в). В то же время, примечателен тот факт, что ни в одном произведении полностью не отсутствуют религиозные мотивы. В историческом эпосе «Идегей» несмотря на запреты и «веяния» эпох они в определенной мере тоже сохранились.

Актуальность данного исследования определяется недостаточной изученностью религиозных мотивов в эпосе «Идегей», что требует систематизации и детализации материалов в данном аспекте. Основу работы составляют различные варианты, хранящиеся в архиве Института языка, литературы и искусства им. Г. Ибрагимова АН РТ, такие как версии Н.Хакима², Н. Исанбета³, «Идеге дастаны»⁴, «Идеге батыр»⁵, «Иделби и Бодайби»⁶. Некоторые из них дошли до нас в виде фрагментов или отдельных эпизодов из текста. В данной статье применяются сравнительно-сопоставительные и историко-типологические методы исследования.

В процессе изучения разных татарских образцов было выявлено, что религиозные мотивы использованы в них в разном объеме и имеют определенную функциональную нагрузку. Вслед за М.Б. Каменовой под религиозными мотивами мы рассматриваем «все то, что относится к истории ислама, его вере, включая и коранические мотивы и образы» [10, с. 27]. В статье была сделана попытка анализа и систематизации данных мотивов по нескольким аспектам.

В татарских версиях эпоса «Идегей» отсутствуют эпизоды, где дается полное описание религиозных обычаев, процесс чтения намаза, пост, действия, связанные с рождением или смертью человека или восхваление Аллаха, присущее поэтам золотоордынского периода. Религиозные мотивы в дастане мы, в основном, рассматриваем только исходя из отдельных реплик героев и их отношения к религии.

В первый блок исследования были объединены мотивы, показывающие отношение главных героев к религии. По сюжету эпоса Токтамыш-хан, Идегей, Нурадын и др. являются приверженцами ислама. «Ислам сыграл важную роль в становлении и развитии государственности Золотой Орды. Средневековые арабские летописи и записки путешественников, самостоятельно посетивших Золотую Орду, содержат достаточное количество сведений о проникновении ислама в золотоордынское общество и утверждении в нем его позиций» [17, c. 689-702]. Несмотря на то, что в произведении нет информации о том, насколько сильно герои придерживаются постулатов религии, соблюдают каноны Корана, в их речи часто встречаются слова Тенгри, Ходай, Аллах. Эти реплики и некоторые другие религиозные мотивы дают почву для изучения данного вопроса.

В первую очередь, рассмотрим образ главного героя, Идегея. В исторических источниках сохранилась информация, что он был религиозным человеком, четко выполняющим каноны ислама. Ибн Арабшах дал следующее описание: «Постился, и по ночам, вставал (на молитву), держался за полы шариата, сделав Коран и Сунну да изречение мудрецов посредником между собой и Аллахом Всевышним» [21, c. 474].

«Главный постулат ислама – поклонение единому Богу, творцу всего сущего и равенство всех людей перед Творцом» [16, c. 59]. Главные герои эпоса Идегей, Токтамыш-хан и др. в сложные периоды обращаются к Аллаху. В их речи часто повторяются фразы «Алла бирсә», «Ходай кушса», «Тәңре бирсә»:

Идегей верит, что любые события происходят или не происходят только по воле Аллаха. Основной мотив, пронизывающий Коран –  всемогущество Аллаха подчеркивается фразами главных героев:

Интересен тот факт, если Идегей совершает свои деяния обращаясь к Аллаху, то же самое значение на языке его сына Нурадына в татарском варианте Н. Исанбета дается в форме «Тәңре кушса», «Тәңре бирсә» [8, c. 74].

Как мы видим, в дастане слова «Тәңре», «Алла», «Ходай Тәгалә» используются параллельно и имеют одинаковое значение «Аллах». В то же время, следует отметить, что в разных версиях отличается частота использования этих слов. Для сравнения: в варианте Н. Ханзафарова «Идеге батыр» «Тәңре» и «Алла» использованы по одному разу, «Ходай» – встречается 6 раз; в варианте Н. Хакима «Тәңре, Алла» по 3 раза, Ходай – 5 раз, а у Н. Исанбета «Тәңре» – 8, «Алла» –12, «Ходай» – использовано 4 раза. Возможно это связано со временем и местностью записи этих вариантов.

«В Коране нет имен «Тәңре» и «Ходай». Первое из этих слов из древнетюркского, второе из персидского языка. Алла, Аллаһ, Аллаһы Тәгалә – в арабском языке означает «божество, божественное существо». В словарях дается такое определение: «Алла, Аллаһ – имя всевышнего истинного Бога, оно произошло от внесения артикля «аль» к слову «илях», которое означает «бог, божество. «Хода, Ходай (перс. – высшая сила, хозяин), Бог – употребляются в тюркских языках в том же смысле, что и слово Аллах. После принятия ислама для выражения понятия «Бог» на тюркском языке использовались как слово «Ода» (Ходай), означающее «Бог неба», так и слово «Алла», означающее «правитель всего мира» [9, c. 151–152].

Образ «Тенгри» упоминается в древних Орхоно-Енисейских письменных источниках. Это божество, которое создает все. Древние тюрки привыше всего ценят огонь, и поклонялись Тенгри, создателю неба и земли.

Фраза «Тәңре язган» встречающаяся в древних эпитафиях в эпосе использовано в форме «Тәңре хөкеме». Токтамыш-хан приказывает уничтожить все потомство Кутлукыя бия, но по воле Всевышнего это не осуществляется:

Все равны перед Творцом. Никто, ничто не сможет свершиться без его покровительства. Идегей-Кобогыл остается живым только по воле Всевышнего.

Рождением, жизнью и смертью человека управляет верхнее божество. Судьба каждого предначертана свыше. Так как «Аллах» хозяин человеческих судеб, то все исходит от него. Поэтому Идегей, Токтамыш хан, Нурадын часто произносят фразу «Алла үземә биргәндә» («Когда Аллах даст самому»). Эти фразы показывают, что все действия герои совершают под покровительством Всевышнего, но так же будучи уверенными в своих силах. В отличие от дастанов о любви, где герои часто обращаются к «Аллаху» с какими-либо просьбами, в героических дастанах отсутствует такое обращение. И фраза «Алла биргәндә» употребляется как устойчивая формула религиозного фольклора. В устах Нурадына она звучит как «Тәңре үзе биргәне». Все блага и все материальные богатства даны «Тәңре». Понятие Тенгри под влиянием ислама трансформировались. И слово «Тенгри» стало синонимом слова «Творец», являлось отражением обращения к Аллаху и своебразным эквивалентом.

На основании этих примеров можно утверждать, что упоминание в разных вариантах имен и частые обращения к верхнему Божеству используется как традиционная лексика. В своем исследовании «Идеология ислама и татарское народное творчество» об этой особенности литературных произведений отмечает А.Х. Садекова [16, с. 67]. В эпосе данная лексика использована для обозначения таких параметров ислама, как образ жизни, политико-экономические отношения и т.д.

В жизни народа, в литературных произведениях понятия гөнаһ (грех), язык, язмыш (судьба), тәкъдир (предопределение) всегда находятся рядом. Такие татарские пословицы и поговорки «Язмыштан узмыш юк» (Перевод: «От судьбы не уйдешь»), «Язмышың маңгаеңа язылган» (Перевод: «Судьба написана на лбу») являются подтверждением этому. Эпические герои так же раскрываются во взаимосвязи с данными понятиями.

В центре золотоордынской литературы находится человек и его ответственность за свои поступки. Это восходит своими корнями в Коранические основы. Весь Коран пронизан гуманистическими идеями. Несоблюдение постулатов Корана является большим грехом. Грех – как религиозное понятие означает несоблюдение религиозно-нравственных канонов, Божьего слова, условий Корана. За эти деяния человека ожидают муки ада. В суре ал-Бакара (2:35) в Коране описывается как Адам и Ева проживают в раю. Но поддавшись влиянию змеи (Иблиса) съедают запретное яблоко и становятся грешными и подвергаются изгнанию из рая [12, с. 7]. Совершение греха – неотъемлемое качество человеческих существ. Человеческая психология устроена таким образом, что люди часто совершают плохие поступки, зная что этого нельзя делать. Несмотря на мифологические корни, герои эпоса «Идегей» тоже являются человеческими существами и им не чужда грешность. Хотя относительно исторического Идегея существут вполне противоречивое мнение, примечательно, что эпический образ довольно-таки идеализирован, поэтому относительно его деяний не используются слова «грех» или «язык». Это бы противоречило эпическим традициям. Глубокий смысл, главная идея эпоса не высказана открыто, а красной нитью в подтекстовой форме проходит через все произведение.

По религиозным понятиям, убийство человека, особенно людей такого же вероисповедания считается одним из больших грехов. В эпосе по эпическим традициям, под знаменем героизма дана свобода многим деяниям. В произведении на первый план выходит не религиозность героя, а его эпичность. Но тем не менее, каждое преступление должно быть наказано. Главная причина распада Золотой Орды в том, что такие личности, как Токтамыш-хан, Идегей, Аксак Тимур забыли про священные понятия как материнские молоко и дошли до кровопролития и уничтожения друг-друга. Ислам – религия мира. Несмотря на то, что Идегей представлен в образе эпического героя и его поступки оцениваются с точки зрения героизма, в реальности они далеки от общегуманистических нравственных идей. Но эпическим героям необходимы именно такие героические поступки и фольклорное произведение не является религиозным трактатом.

Понятия грех/»гөнаһ», судьба/» язмыш» в эпосе ярко используются относительно сына Идегея Нурадына, который в силу своей вспыльчивости совершает несколько грешных поступков. Во-первых, он поднимает руку на своего отца, выбивает глаз. Во-вторых, вынуждает отца уйти в изгнание, не прислушивается к наставлениям матери. Большой грех – обидеть родителей. Ребенок всю свою жизнь в долгу перед ними. В ответ на бессмысленные деяния Нурадына Идегей реагирует следующим образом:

Разгневанный Нурадын не боится быть грешным. Он думает, что легко можно замолить все свои грехи:

Хотя на первый взгляд, все кажется легко и просто, ему не удается очиститься от своего греха. Нурадын долгое время блуждает в степях и возвращается с тем же тяжелым душевным грузом.

В данном отрывке так же следует обратить еще на один религиозный мотив – дом Тенгри. Кааба – священное место для мусульман, первое сооружение, возведенное для поклонения Творцу⁷. Данный мотив широко распространен и в других жанрах устного народного творчества, особенно в мунаджатах.

В эпосе слово «гөнаһ» (грех) еще раз встречается в эпизоде, связанном с младенцем:

Так отвечает Идегей вопросом на просьбу пира. В этих строках кроется мысль, что человек появляется на свет безгрешным, и на протяжении жизни своими поступками собирает грехи. «Непогрешим один Аллах» [6, с. 68]. Всем человеческим созданиям присуща греховность. Пир Галяттин, уговаривая Идегея вернуться, призывает его простить свои грехи.

Изучение образа пира Галяттина дает возможность выделить следующий блок – религиозные мотивы, связанные с суфизмом. Ислам, как и любая другая религия, прежде всего имеет воспитательный потенциал. Духовно-интеллектуальная элита во все времена считалась одной из почитаемых среди татарского народа. Пир Галяттин – наставник и учитель. В эпосе он «илчеләрнең мулласы» – главный среди всех послов. Есть основание, что будучи верующим человеком, именно он дал Идегею религиозное образование и внес огромный вклад в воспитание его как личности. Пир Галяттин проповедник ислама, нравственности. Выделяя самым худшим деянием для человечества непризнание Творца, он призывает к единобожию, соблюдению правил Корана, чтению намаза и ставит ситуацию, когда государство без правителя на одну ступень с безбожьем:

В варианте Н. Хакима в качестве посла направляют муллу. Его имя в эпосе не указано. Он высказывает такие же слова Нурадыну, делая ударение на том, что самое худшее это непризнание единого Бога и не соблюдение всех религиозных постулатов. Как бы убедительно не звучали эти слова из уст уважаемых людей, главный герой не сворачивает со своего пути.

Описание учителя Идегея, муллу Галяттина как «пир» привлекает внимание, с точки зрения оценки религиозных мотивов. Пиризм – понятие, связанное с суфизмом. В Средней Азии широко распространилась тенденция, когда давали имя «пир» представителям мусульманского духовенства. Он считался самой высокой степенью религиозности.

Суфизм, как чрезвычайно многогранное и неоднородное движение, представляет сложную по своей форме и содержанию структуру. «Сложность во многом заключается в том, что в каждом исламском регионе суфийская идеология и ее институты имели свои особенности, обусловленные уровнем социально-политического развития данного региона в период появления там ислама, этноконфессиональными характеристиками, спецификой культурного субстрата и др.» [16, c. 7]. В Золотой Орде суфизм постепенно приобрел легитимность, правители проявляли интерес к суфиям, благосклонно относились к ним. «В тарханном ярлыке хана Тимур-Кутлука суфии упоминаются в одном ряду с другими духовными наставниками (кадиями, муфтиями, шейхами)» [18, с. 52].

В татарских вариантах эпоса так же встречаются строки, когда Идегея называют «елкылар пире» (пир лошадей). Судя по легендам, он понимал язык лошадей. У кочевников он до сих пор числится как «елкылар пире» и чтобы вылечить лошадь, совершали некий обряд: в отдельном месте размещали кол назвав его «Идегәй зираты» (кладбище Идегея) и обходили по кругу данное место [8, с. 5]. Примечательно, что в произведениях устного народного творчества, доисламские и исламские религиозные мотивы плавно переплетаются.

Н. Исанбет дает описание пиру как «старец, руководитель, шейх». Прадед Идегея Баба Тукляс был «Әүлияләр пире» (пиром святых) [7, с. 18]. В эпосе «пир» относительно Баба Тукляса и Галяттина использовано во взаимосвязи с религиозностью, а Джантимеру и Идегею больше подходит значение «главный», «руководитель». В любом случае, пиризм – это знак почета, признания, дань уважения. Использование этого определения относительно Идегея это еще один фактор, доказывающий уважение народа.

Несмотря на то, что Пир Галяттин был преверженцем суфизма и воспитывал Идегея в этом духе, Идегей не совершает действия только подчиняясь воле Аллаха, наоборот, часто его поступки далеки от религиозных правил. В данном случае эпический герой выходит за рамки дервиша-суфи и привлекает больше внимания как политический деятель. Отчуждение от идеалов и нравственных ценностей приводит к трагическим результатам в конце эпоса.

Символы, связанные с религией и суфизмом больше места занимают в варианте Н. Ханзафарова. Данная версия отличается обилием религиозных и национально-мифологических мотивов. С первых строк начинается повествование суфи: «Борын заманнарда гаять тәква бер суфи адәм бар иде». (Перевод: «В давние времена был очень религиозный человек»). Далее, каждый шаг этого образа связано с Ходай. Он был очень богатым, Бог принимал все его пожелания, давал все, что просил. ... Однажды перед сном он совершил омовение и прочитал намаз. Попросил Бога, чтобы он подал какой-нибудь знак, молился.Ночью он видит сон. Слышит голос издалека, который гласит: «Эй, человеческое создание, вставай и направляйся в сторону Каабы. Суфий встает и оставив все свое богатство на волю Творца, направляется в сторону Каабы⁸.

В данном отрывке много религиозных мотивов: омовение, чтение намаза, обращения к Богу, вера в единого Всевышнего, обращения с просьбой. По воле Всевышнего, что бы не пожелал суфий, все получает. «Взаимосвязь Аллах – человек непрерывна и неразрывна, все от него и к нему» [16, с. 62].

Суть понимания отношения к религии того или иного персонажа определяется в первую очередь степенью его веры. Главный атрибут ислама – иман, вера. «Вера – это убежденность в том, что сверхъестественные существа действительно существуют и что жизнь и события в мире происходят по воле этих обстоятельств. Такая вера является основным признаком религиозного сознания» [9, с. 54].

Основная черта средневековой литературы это религиозность, признание Аллаха абсолютным образцом мудрости, справедливости, красоты, власти. Некоторые качества Аллаха нашли отражение и в эпосе:

Так же в эпосе повествуется и о щедрости Аллаха: «Алла юмарттыр, Аңар бирде морадын» («Аллах щедр, Ему дал желаемое») [7, с. 179].

По верованиям мусульман Аллах не только обладает абсолютными качествами, но и имеет право вынести приговор. Перед началом чего-то нового в речи народа часто звучат фразы «Аллага тапшырдым» (Передаю Аллаху), «Ходайга (Тәңре хөкеменә) тапшырдым» (передаю воле Тенгри (Ходай). Во время засады, оказавшись в сложной ситуации, Токтамыш-хан тоже полагается на волю Всевышнего:

В каких только чрезвычайных ситуациях не оказался бы человек, вера в Аллаха дает ему силы идти вперед, преодолевать все сложности:

В данных примерах слова «Алла-иям» заслуживают отдельного внимания. Под влиянием Ислама многие творцы называют себя «Алла колы» (Раб Аллаха) и берут соответствующие псевдонимы (Кул Гали, Мауля Колый и др), и в свои произведения добавляют строки для подтверждения этой мысли. Данные строки в эпосе подтверждают веру и подчинение Нурадына воле Аллаха.

В следующую группу можно выделить религиозные мотивы, связанные с обрядами и обычаями: при наречении имени после рождения, повзрослев создание семьи (никах), обычаи погребения и т.д. В эпосе тоже есть упоминания про некоторые из них.

Обычаи и обряды, относящиеся к рождению ребенка, описываются в эпизодах, связанных с Нурадыном. При описании того, как Идегей отмечает рождение сына, были использованы такие фразы, как «шесть дней пировал, «угощал ученых», «кормил детей-сирот»:

В переведенном варианте С. Липкина говорится, что Идегей сам дает имя ребенку и отдает его «в ученье мулле, …Что в обнимку с Кораном спит» [6, с. 193]. По религиозным убеждениям, очень важно дать ребенку имя со смысловым значением. Имя определяет судьбу человека, поэтому родители должны серьезно относиться к его выбору. По сюжету эпоса, Идегей подходит к этому вопросу со всей ответственностью, уточняя значение у ученых, мудрых людей, знающих Коран.

В отличие от других вариантов, в версии Н. Хакима есть эпизод, привлекающий внимание исследователей. Там есть строки о самоубийстве Идегея:

«Тапшырылдым, Ходай, үзеңә,

ни кылсаң да, иркең үземә!» – дип әйтеп бетәр-бетмәстән, муйны өстендә кылыч ялтырады»⁹ (Перевод: Не успел он произнести слова «Отдаю себя Боже тебе, на все твоя воля!» – блеснул меч на шее). Самоубийство в исламе считается одним из страшных грехов. Данный шаг Идегея пробуждает недопонимание в душе. Последние минуты эпического героя, совершавшего героические поступки всю жизнь не должны быть такими.

Особое внимание привлекает использование художественно-выразительных средств с исламскими религиозными образами. Несмотря на то, что религиозные обряды не занимают много места в эпосе, в речи героев часто повторяются имена религиозных образов, эпитеты, сравнения. После скверного поступка сына, Идегей обращается с резкими словами:

Упомянутые в отрывке Хамза, Гали – сахаба пророка Мухаммада. Как литературный образ, Али более полно раскрыт в дастане «Кисекбаш китабы». В эпосе «Идегей» имеется только краткое упоминание его имени.

Следующий религиозный образ из отрывка – Газазил. Н. Исанбет дает следующее определение: «райское имя черта (иблиса)». Следует обратить внимание на тот факт, что в исламском мире укоренился культ святых. Это нашло отражение и в произведениях устного народного творчества, в том числе и в дастанах. В дастане «Идегей» есть упоминание и ангела смерти в исламской религии Азраила:

Несколько раз в эпосе встречаются сравнения главных героев Идегея и Нурадына с ангелами:

Другие персонажи тоже часто сравниваются с ангелами и гуриями. Например, Акбеляк – сидит как гурий [6, с. 73]. Это является доказательством, что религиозные образы широко использовались в речи народа этого периода. Как средства художественной выразительности они придают особый колорит и звучание эпосу.

«Дога» (молитва) является неотъемлемой частью религии. В эпосе нет молитвенных текстов, но тем не менее несколько раз встречается призыв совершить молитву. В варианте «Идеге батыр» особое место занимает «дога кылу» мольба. В данной версии молитва предшествует каждому действию: суфий обращается к Всевышнему с просьбой иметь сына – рождается ребенок, но из-за того, что ребенок мешает совершать молитву, он оставляет ребенка старушке и уходит дервишем; Токтамыш-хан, прочитав письмо родителей с того света тоже совершает молитву со словами: «Йә Ходам, мин хәзер үлсәм, ата-анама булган мондый яхшы тормыш миңа да, гаиләмә дә булыр бит»¹⁰ (Перевод: Господи, если я умру, у меня и у моей семьи будет ли такая хорошая жизнь, которая была у родителей). Перед дорогой Нурадын просит свою мать прочитать молитву. «Юл догасы» – молитва в дорогу. Герои придают большое значение данной молитве. Благодаря ей они получают благословение новым начинаниям, своим деяниям.

Следует так же обратить внимание на Хызра – традиционного образа во многих сказках и легендах тюркских народов. Хызр правит на земле и в воде. В некоторых случаях встречается имя Хозыр Ильяс. Ильяс – главенствует в пустыне. В литературных произведениях Хызр (Ильяс) используется во взаимосвязи с дорогой. В казахском фольклоре сохранилось поверье, что каждый встречает его в своей жизни три раза. Но из-за того, что он появляется в разных обличиях, он неузнаваем. Если узнав, попросив у него счастья, он способен осчастливить на всю жизнь. К сожалению, никто не может достичь этого.

Узбекский народ связывает образ Хызра с культом успеха. В татарском фольклоре он изображается помощником путников и карателем (Сказки «Көтүче», «Аучы углы», дастаны «Ак кубек», «Тахир-Зухра», «Туляк» и др.). Упоминание о Хызре в дастане «Идегей» в связи с дорожной молитвой еще раз подтверждает, что это традиционный мотив, занявший свое место в устном народном творчестве. Ф.И. Урманчеев обращает внимание на тот момент, что в тюркской литературе Хызр появляется неожиданно и всегда помогает эпическим героям избежать несчастных случаев» [23, с. 77].

Образ Хызра упоминается и в дастане. Недаром Идегею желают, чтобы его сопровождал Хызр. Пройдя непростой жизненный путь, полный различных препятствий герою нужно много сил, чтобы преодолеть все трудности. Руководствуясь религиозно-символической концепцией, можно сделать вывод, что верность религиозным догматам, неотклонение от выбранного пути, распространенное среди тюркских народов поклонение единому Божеству может служить косвенным подтверждением гипотезы о Хызре.

В версии деревни Минзелябаш «Иделби и Бодайби»¹¹ упоминается сахаба по имени Талха Зубаир. Следует отметить, что больше ни в одном из татарских вариантов мы не встречаем этого образа. «В данном отрывке под именем Иделби выступает Идегей» [14, с. 808]. Данные имена упоминаются в воспоминаниях Ал-Гарнати, где сообщается о том, что Аллах направляет трех сахаба к Айдар хану. Их имена: Абдрахман ибн Зубаир, Зубаир ибн Джагъда и Тальха ибн Гусман [5, с. 25–27]. Они представляются лекарями и лечат многих людей. В это время заболевает дочь хана Туйбикя. Они подсказывают, как можно ее вылечить. С помощью молитв и определенных ритуалов, девушка поправляется. Став очевидцем этого чуда, народ начинает принимать ислам. Сахабы проживают в Булгаре 3 года, учат исламским канонам, постулатам Корана, открывают медресе, строят мечети. Через три года, двое уезжают в Медину. Зубаир ибн Джагъда остается и женится на дочери хана, умирает через 25 лет [5, с. 37]. Есть предположение, что в дастане речь идет именно об этой личности.

Примечательно, что в устном народном творчестве встречается много персонажей, связанных с исламской религией. А.Х. Садекова отмечает, что пророки, сахаба, халифы, праведники и сподвижники ислама становятся популярными персонажами фольклора и литературы и неотъемлемой частью обрядового фольклора [16, с. 94]. Уникальные образцы народного творчества, в том числе и дастан «Идегей», являются подтверждением этому.

В заключении можно отметить, что по сравнению с мифологическим слоем, религиозный пласт в эпосе не так богат, в целом даже та использованная часть имеет значимую смысловую нагрузку. Эти мотивы не повествуют об отношении людей той эпохи к религии, но способствуют пониманию религиозно-философских и нравственных взглядов, показывают какое место занимает религия среди простых людей. В эпосе исторические судьбы людей, духовные и нравственные ценности, пропущены через призму исламского мировоззрения и соединены эпическими традициями создавая культурную и духовную целостность.

¹ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 240.

² ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 240.

³ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 219, 219 а.

⁴ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 176, 177.

⁵ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 198.

⁶ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 189.

⁷ В Коране написано, что основоположниками Каабы были Исмаил и его отец Ибрагим (2:125) [12, с. 18].

⁸ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 198.

⁹ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 240.

¹⁰ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 198.

¹¹ ЦПН ИЯЛИ АН РТ. Ф.52. Оп.1. Единица хранения 189.

Авторлар туралы

Farida Valiullina

Хат алмасуға жауапты Автор.
Email: farida1@bk.ru
ORCID iD: 0000-0002-0893-6853

Cand. Sci. (Philology), Associate Professor of the Department of Theory and Practice of Teaching Foreign Languages of the Institute of Philology and Intercultural Communication

Әдебиет тізімі

Қосымша файлдар