Том 18, № 4 (2018): Большая стратегия (Grand Strategy) и сирийский кризис: коалиционные войны великих и восходящих держав

Зримое изменение соотношения сил в Сирии в 2017-2018 гг. вывело на первый план в международной повестке дня проблему восстановления территорий, затронутых долгим и разрушительным конфликтом. Масштабы материального ущерба, гуманитарного кризиса и дефицита средств, требующихся для ликвидации последствий войны и возвращения к нормальной жизни в Сирийской Арабской Республике (САР), указывают на неизбежность значимого участия внешних сил. В статье на основе открытых источников обозначены специфические особенности подходов России и стран Запада к восстановлению Сирии и их восприятия политических дилемм, связанных с этим процессом. Такого рода сопоставление не проводилось пока ни отечественными учеными, которые либо затрагивали проблемы реконструкции опосредованно, либо рассматривали отдельно только мотивы России, ни зарубежными авторами. В первом разделе обобщена доступная информация о ходе российско-сирийского взаимодействия по вопросам реконструкции и основные направления усилий России, призванных обеспечить более активное участие третьих стран в восстановлении Сирии. Во втором разделе рассматриваются истоки и эволюция позиции представителей «Группы друзей сирийского народа», в первую очередь США и стран ЕС, по проблеме реконструкции Сирии. Особое внимание уделено сходствам и различиям между ситуацией вокруг восстановления Сирии и международным контекстом реализации других программ постконфликтного восстановления, в частности в Ираке и Афганистане. Сделан вывод о том, что «взаимно гарантированная обструкция» и развитие параллельных процессов реконструкции к западу и востоку от Евфрата могут иметь крайне негативные последствия не только для Сирии, но и для всего ближневосточного региона. Противодействие воплощению в жизнь данного сценария сопряжено с рядом имиджевых, экономических и политико-стратегических рисков для каждого из акторов внутри Сирии и за ее пределами.

С начала гражданской войны на территории Сирийской Арабской Республики (САР) Соединенные Штаты Америки и Турецкая Республика выступили активными сторонниками смены правительства и отставки президента Б. Асада. Поиски путей политического урегулирования «сирийской проблемы» открыли широкие возможности для турецко-американского взаимодействия. В статье рассматриваются наиболее важные направления двустороннего взаимодействия и предпринимается попытка объяснить усиление американо-турецких противоречий на фоне событий последних лет в Сирии. Двухчастная структура статьи отражает логику развития взаимоотношений Турецкой Республики и Соединенных Штатов Америки в условиях стремительного изменения расстановки сил в Сирии и регионе, и в этом развитии четко прослеживаются два этапа. Имевшее место на ранних этапах сирийского конфликта в 2011-2013 гг. американо-турецкое сотрудничество, включавшее в том числе и совместную работу по укреплению боевого потенциала сирийской оппозиции, к 2014 г. сменилось соперничеством этих государств за влияние на территории Сирийской Арабской Республики. Основной причиной углубления разногласий между союзниками выступил «курдский вопрос», который во многом стал определять линию поведения Анкары и Вашингтона в отношении участников конфликта в Сирии. Развертывание борьбы с терроризмом в САР выявило глубокие различия в подходах турецкого и американского правительств по отношению к ключевым участникам сирийского конфликта. Автор приходит к выводу, что сегодня США и Турция действуют на сирийском направлении, исходя из безусловной приоритетности собственных национальных интересов, а не связывающих их формальных союзнических обязательств. При этом вопрос отстранения от власти в Сирии Б. Асада и для Вашингтона, и для Анкары отошел на второй план, уступив место борьбе с вызовами национальной безопасности в лице экстремистских и террористических организаций типа «Исламского государства»1.

Статья посвящена анализу силовых и несиловых элементов в антитеррористическом подходе Ирана на современном этапе. Авторы утверждают, что борьба с терроризмом сегодня требует комплексного подхода, и хотя силовой подход всегда преобладал над «мягкими» инструментами в реализации антитеррористических стратегий государств, в реалиях нынешнего мира без учета психолого-идеологического элемента борьба с террористами не может быть успешной. Универсальной модели соотношения этих двух компонентов не существует, поскольку в данном контексте все зависит от специфики страны или региона, но необходимость учета несиловых аспектов становится все актуальнее. Иран является активным игроком в борьбе с международным терроризмом, но у этой страны нет единого документа или конкретной стратегии, где определялись бы особенности использования жестких и мягких инструментов в данной борьбе. Силовой элемент антитеррористического подхода Ирана на современном этапе явно преобладает над несиловым компонентом, о чем говорит активное силовое участие в решении сирийского кризиса, поддержка различных военных группировок, которые борются с радикальными течениями в регионе и жесткая политика в отношении наркоторговли, которая является важным источником доходов для экстремистских формирований. «Жесткий» подход к борьбе с терроризмом приводит к физическому уничтожению террористов, но их идеи оказываются живучими, что в нынешнем веке развития инфокоммуникационных технологий актуализирует вопрос использования «мягких» инструментов в антитеррористической стратегии. В борьбе с терроризмом в данном измерении Иран прибегает к своей «мягкой силе» и публичной дипломатии. Активно используются потенциал культурных, духовных, научно-образовательных институтов и возможности информационных ресурсов, чтобы сформировать правильное понимание ислама и его позитивный образ, делегитимировать и деконструировать нарративы радикальных исламистов.

Мир, свободный от войн и кровопролитных конфликтов, был идеалом, который всегда проповедовали лучшие умы человечества. Но человек воевал в глубокой древности, он продолжает сражаться в наши дни и, видимо, будет сражаться, пока существуют человеческие сообщества. Представления о типах и характере войн и армий, оборонительных систем, средств и методов ведения войны, соответствующих изменяющимся реалиям, развивались, но во все времена человеческие сообщества в различных формах и ипостасях не считали мир высшим благом. Во многих отношениях история самого человечества предстает как непрерывная серия войн племен, народов, наций, империй, кланов, партий и т.д. Некоторые пытались подчинить чужие страны и народы, другие жаждали воинской славы, в то время как третьи считали, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. В любом случае оправдания для войн всегда находились наиболее убедительные, поскольку человек, судя по его поступкам, действовал так, как будто подсознательно руководствовался мефистофельскими принципами - в мире нет ничего, что заслуживало бы жалости. Также не случайно, что с давних времен скептики никогда не переставали утверждать, что homo homini lupus est , то есть человек человеку волк. И из этой формулы вытекает другой, не менее известный постулат - bellum omnium contra omnes , то есть война всех против всех. Однако это только одна сторона истории человечества. Другая сторона заключается в том, что состояние абсолютной, бесконечной войны всех против всех будет чревато перспективой взаимного уничтожения стран и народов. Противоположностью войны является мир, каждая война заканчивается миром, и разные племена, народы, человеческие общества и государства с самого начала стремились к некоему образу жизни, а также к общепринятым и уважаемым нормам и правилам, которые его обеспечивают. В настоящей статье автор анализирует причины и формы тотализации войны за последнее столетие, особенно в контексте таких тенденций, как глобализация, информационная и телекоммуникационная революция.

Предметом данного исследования являются приоритетные направления (как географические, так и отраслевые) международной помощи, оказываемой Россией и КНР странам Азии и Африки. Авторы проводят сравнительный анализ основных реципиентов помощи двух стран, а также ее основных секторов за 2011-2014 гг. Методологическая основа данного исследования строится на принципах достоверности и научной объективности. В исследовании применен метод сравнительно-сопоставительного анализа, включающего элементы как количественного, так и качественного анализа. Авторы показывают те методологические вызовы, которые стоят при сборе статистических данных и их сопоставлении по потокам помощи новых доноров. Используются данные о международной помощи КНР (реципиенты, направления, объемы), представленные в проекте AidData. Данные о международной помощи России другим странам частично представлены в статистике ОЭСР, однако они представляют собой только агрегированные показатели помощи конкретным странам. Поскольку данные о китайской помощи доступны за период 2000-2014 гг., а о российской помощи - за 2011-2017 гг., то исследуемый период, за который сопоставляют данные, включает 2011-2014 гг. Итогом исследования стала таблица с 10 крупнейшими реципиентами российской и китайской помощи странам Азии и Африки. Количественные данные о потоках российской и китайской помощи дополняются качественными данными о конкретных проектах помощи и особенностях их реализации, что позволяет сформировать более полное представление о двух новых донорах и наметить направления координации их усилий при работе в странах Азии и Африки.

БРИКС вступает во вторую декаду своего развития. Это происходит в условиях общего кризиса системы глобального управления, для которого характерны рост протекционизма и националистических настроений, нежелание лидеров брать инициативу в решении ключевых проблем и отсутствие возможностей справляться с глобальными угрозами в одиночку. Участникам объединения для сохранения его актуальности и наращивания потенциала необходимо углублять взаимодействие и развивать взаимное сотрудничество в сферах, где возможно ухудшение отношений с западными партнерами (прежде всего торговле и инвестициях). Также БРИКС предстоит усилить позицию по укреплению своего влияния в системе глобального управления в целом. Одним из приоритетных направлений внешней политики Бразилии на протяжении последних лет являлось членство в БРИКС. Участие в блоке дает возможность как развивать отношения с другими важнейшими региональными державами, так и выступать с ними одним фронтом по актуальным для участников объединения и всей системы глобального управления вопросам. В настоящее время Бразилию одолевают многочисленные экономические проблемы, наблюдается кризис политической системы, что привело к выбору радикального кандидата, противостоящего истеблишменту, а БРИКС стоит на пороге нового десятилетия и повестка института требует трансформации для сохранения и увеличения его влияния и актуальности. В этих условиях в 2019 г. Бразилия примет председательство в объединении. Целью данной статьи является получение представления о том, каким будет следующий год для председателя и института в целом в контексте указанных выше факторов. Для достижения данной цели был проведен анализ социально-экономического и политического развития Бразилии в последние годы, выявлены его основные приоритеты. Также было исследовано развитие БРИКС в первое десятилетие его существования и определены направления для дальнейшей работы. Сопоставление приоритетов председателя (Бразилии) с направлениями развития института позволило предположить, чего стоит ожидать в 2019 г. от БРИКС. В итоге автор приходит к выводу, что председательство Бразилии не приведет к прорыву в развитии БРИКС и серьезному углублению сотрудничества, но может наполнить конкретными решениями и прикладными инициативами Стратегию экономического партнерства объединения.

В современном мире борьба за доступ к месторождениям углеводородов и за маршруты их доставки на мировые рынки оказывает существенное влияние на политические и экономические процессы на глобальном и региональном уровнях. Одним из регионов, в которых энергетический фактор играет весомую роль, является Каспийский бассейн, обладающий богатыми нефтяными и газовыми месторождениями, а также значительным транспортным потенциалом, способным надежно связать Россию, Южный Кавказ и Центральную Азию с европейским регионом. Ввиду геополитической, геостратегической и энергетической важности Каспийского моря решение вопроса о его правовом статусе стало одной из ключевых задач во внешней политике прикаспийских государств. Актуализация данного вопроса произошла с прекращением существования СССР в 1991 г. и увеличением числа прикаспийских государств, заинтересованных в территориях Каспия, с двух (СССР и Иран) до пяти (Российская Федерация, Республика Казахстан, Республика Туркменистан, Исламская Республика Иран (ИРИ) и Азербайджанская Республика (АР)). С этого момента и начался затяжной период их переговоров по соответствующей проблематике на двусторонней и многосторонней основах, в результате которых в августе 2018 г. была подписана Конвенция о правовом статусе Каспия, которую можно было бы назвать «Конституцией Каспия». В статье рассматриваются основные вехи развития каспийской проблемы и отмечена важность подписанной «Конституции» с точки зрения интересов АР и ИРИ. При этом автор уделяет особое внимание принятию упомянутой Конвенции, которая, как представляется, может в дальнейшем влиять на азербайджано-иранские отношения. В работе констатируется, что на сегодняшний день созданы благоприятные условия для энергетического сотрудничества между Баку и Тегераном на Каспии и подчеркивается ключевое значение решения вопроса о правовом статусе Каспийского моря для безопасности и развития экономических отношений двух стран, конкретно его роль в проекте международного энергетического коридора. Кроме того, проанализировано значение сотрудничества между Азербайджаном и Ираном в области транзитных перевозок в рамках транспортного коридора «Север-Юг». В заключение автор приходит к выводу, что дополнительным импульсом для развития двустороннего сотрудничества будет служить подписанная Конвенция.

-

-