Sources about the Battle of Molodi

Full Text

Летом 1572 г. происходили военные действия между русской армией и вторгнувшейся по направлению к Москве армии крымского хана Девлет Гирея. Центральным местом этих событий является битва при Молоди. Это событие имеет богатую историографию, отражено в разнообразных источниках. Однако для детального понимания событий, помимо прочего, необходим совокупный детальный источниковедческий разбор имеющихся русских источников.

Комплекс документов был опубликован В. И. Бугановым в 1959 г. [1, с. 166–183] Документ № 1 – наказ Воротынскому о вариантах действиях против крымского войска. Он позволяет точнее понять действия воевод в кампании. Документ № 2 (роспись Береговой рати) даёт нам численные данные по русскому войску. Её дополняет документ № 3 – роспись голов в этой рати. Документ № 4 содержит повесть о ходе кампании. Документ № 5 (посольская грамота Девлет Гирея от 23 августа 1572 г.) отражает крымский взгляд на ход и результаты кампании. Там же были отмечены другие источники по битве, изданные к тому времени: сообщение Новгородской Второй летописи, сообщение Пискаревского летописца, сообщение краткого летописца времён опричнины, опубликованные в XVIII в. разрядные книги, записки Генриха Штадена.

В 1962 г. В. И. Буганов издал «Повесть о победе над крымскими татарами в 1572 году», которую он разделил на три редакции: первая полная, вторая полная (именно она была опубликована в 1959 г., с добавлением из разрядных росписей) и сокращенная [2, с. 259-275].

В. В. Пенской в 2012 г., в своей статье о Молодинской битве, отметил ещё источники: летописцы Московский, Архангелогородский, Мазуринский и два Соловецких, опубликованные разрядные книги (Разрядная книга 1475-1598 гг., Разрядная книга 1475-1605 гг., Разрядная книга 1559–1605 гг.), сочинение Андрея Курбского, письмо папского легата в Польше Коммендоне, документы о местнических делах. [13, с. 128–130] Также о кампании 1572 г. есть данные в летописи Иова Иванова 1650-х гг. [27, p. 19] и в неопубликованном Собакинском летописце п.п. XVII в., который был исследован К. В. Петровым [14, c. 159].

В. И. Буганов произвёл источниковедческий разбор публикуемых им документов. Этот разбор требует продолжения.

Летописец времен опричнины

Это был местный (вологодский) летописец о событиях 1533–1574 гг. (список конца XVI в.) «Лета 7079-го. Крымской царь Сагип Гирей пришед к Москве, посады пожже на Вознесение в день, а на завтрее и прочь поиде, и грех ради наших в городе вся изгореша. 7080-го. Тот же царь Крымской пришел похвалою, хотя грады разорити и христианство погубляти, и реку Оку в трех местах перелез со многим воинством и божьею невидимою помощию государя нашего воеводы на людей его приходили во многих местах и лучшего его воеводу Дивий мурзу поимали и многих людей его побили и самого царя прогнаша, а князь великий в ту время в Новегороде в Великом был» [26, c. 229]. Можно сказать, что это самостоятельное известие, составленное современником события на основе устных источников. Видим ошибочное написание имени хана (предшественник Девлет Гирея, совершил поход на Оку в 1541 г.).

Новгородская вторая летопись

«Да того же месяца июля в 31 день, в четверток, вести с Москви о цари Кримском. <…> Да того же месяца августа в 6 день, в среду, государю радость, привезли в Новгород Крымскаго лукы два да дви сабли да и садачкы стрелами Алексей Григорьев Давыдова да князь Данила Андреевич Ногтева, Назарьевских князей Суздальских, сеунчи; а приехал царь Кримской к Москве, а с ним силы его 100 тысячь и двадцать, да сын его царевич, да внук его, да дядя его, да воевода Дивий мурза – и пособи Бог нашим воеводам Московскым над Крымского силою царя, князю Михаилу Ивановичю Воротынскому и иным воеводам Московским государевым, и Крымской царь побежал от них невирно, не путми не дорогами, в мале дружине; а наши воеводы силы у Крымскаго царя убили 100 тысяч: на Рожай на речькы, под Воскресеньем в Молодех, на Лопасте, в Хотинском уезде, было дело князю Михаилу Ивановичю Воротынскому с Крымскым царем и с его воеводами, с царьми с Кошинскыми безбожного царя Крымскаго, а было дело от Москвы за пятдесят верст. И того же дни в Новигороди звонили по всим церквам весь день в колоколы, и до полуночи звонили, и молебны пели по церквам и по монастырем всю ночь. Да того месяца в 7, архиепископ Навгороцкы Леонид пил молебны в Софии Премудрости Божии, и проиходили того же дни священницы с соборы своими, со кресты и с иконами, и царь православный и с царевичи был у молебнов; и того же дни царю государю радость: побили Крымского людей наши воеводы, и государь воевод жаловал добре; и звонили в колоколы того дни у Софии Премудрости Божии много. Да того же месяца в 8, в пяток, на Лисьи горе говорил часы да и молебны пел в церкви, при игумени Пемине. Да того же дни велили на государя на болотех сина косити по манастырем, без отмины, чой хто ни буди. Да того же лета царь православной многых своих детей боярских метал в Волхову реку с камением, топил. Да того же месяца 9, в суботу, мурзу Дивиа привезли в Новъгород ко государю жива; и государь мурзу приказал ко царю Борису Давидовичю Тулупова, на бреженье, на улицу на Рогатицю» [12, c. 118–120].

Сам этот источник основан на церковных дневниковых записях, отражает соответствующую первичную информацию, но при этом он компилятивный, что может приводить к наложению. В данном отрывке мы видим вставку о казни детей боярских, не имеющую точной датировки. В этом контексте и нужно рассматривать датировку появления сеунча и 6, и 7 августа. Путь от места сражения до Новгорода – порядка 600 км. По свидетельству Сигизмунда Герберштейна ямщик проделал путь от Новгорода до Москвы за 72 часа [6, c. 269].

Приведённый текст о сражении с ханом, судя по всему, являлся обработанным пересказом сеунча – победной воеводской отписке царю. Искажение изначального текста ярко видно в словосочетании «цари кашинские», под которыми понимались ширинские князья.

Также этот источник можно использовать для рассмотрения информации о движении рати из Новгорода. В летописи подробно отражены события 1570–1572 гг. в Новгороде, начиная с размещения воевод городе перед походом на Колывань (Ревель) осенью 1570 г. [12, c. 100–120] Так отмечался сбор с церковных владений конных ратников на службу к Москве в феврале 1572 г. [12, c. 110] Отмечается сбор в Новгороде летом 1572 г. стрельцов из разных городов [12, c. 113]. Упоминаются 80 казаков из Копорья и Полоцка, которые 2 июля утонули в озере Ильмень [12, c. 115–116]. 31 июля, после первого известия о хане, была организована отправка «наряда государева» в Псков [12, c. 118]. Если учитывать, что согласно разрядной росписи в Береговой рати весной 1572 г. уже были собраны в большом числе новгородские помещики, то можно смело отметать предложение, что в Новгороде собиралась некая резервная рать, которая должна была выступить к Москве (таковая должна была состоять прежде всего из конницы). Государь явно готовился к осадам, походу на шведские владения, который состоялся зимой.

Примечательно, что уже 31 июля государь был достаточно уверен в благоприятном исходе событий, раз начал подготовку к походу в Ливонию. При этом он мог узнать состояние дела только на 28 июля: воеводы стали обозом в тылу ханского войска, и он прекратил движение на Москву. Это может свидетельствовать об успешном следовании изначального плана.

«Повесть о победе Воротынского над крымским царем»

Назовём так «Повесть первой редакции». Как отметил В. И. Буганов. «В Повести о победе над крымскими татарами в 1572 г. в центре внимания автора находится главный герой битвы при Молодях – князь М. И. Воротынский, главнокомандующий русского войска в сражениях с татарами. Этот факт свидетельствует как будто о том, что Повесть была составлена до опалы и казни М. И. Воротынского летом 1573 г.».

В. И. Буганов провёл источниковедческий обор источника. «Точная датировка событий, точное количество татарского войска, вернее его отдельных частей, на разных этапах сражений, подробное описание боев, различные детали, о которых имеются упоминания в исторических источниках – все это позволяет предполагать, что автор Повести если сам и не участвовал в этих событиях, то описал их со слов участников». «Н. М. Карамзин отмечал, что известие о гибели ханских сына и внука не соответствует действительности: ханские сыновья калга Магмет Гирей, Алды Гирей и внук хана, сын калги Магмет Гирея, Сеадет Гирей после поражения под Молодями в 1572 г. посылали вместе с Девлет Гиреем, с дороги из России в Крым, свои грамоты Ивану Грозному. Несмотря на это, слухи о гибели сыновей крымского хана в Молодинском сражении, очевидно, ходили по городам и деревням всей Руси; дошли они даже до Литвы, где в это время жил А. М. Курбский, который в «Истории о великом князе Московском», составленной, вероятно, в 1573 г., записал эти слухи: ...и самого царя сынове два, глаголют, убиени, а един жив изыман на той-то битве» Таким образом, хотя Повесть и весьма подробно освещает события, связанные с нашествием крымцев в 1572 г., в ряде случаев по-своему интерпретирует некоторые факты, использует ходившие в народе слухи и т. д. Но основной материал Повести является доброкачественным историческим источником. В то же время для нее характерны определенные литературные приемы (вымышленные «речи»), стремление прославить победу русского воинства и его главного воеводу – князя М. И. Воротынского. Повесть является, таким образом, своеобразным историко-литературным откликом на события 1572 г. Можно сказать, что этот интересный памятник, который можно назвать исторической или летописной Повестью, соединяет в себе черты исторического источника и литературного произведения» [2, c. 260–262].

Приведём её на основе списка Соловецкого летописца [10, c. 237–238] (текст написан в период в.п. 1580–1590-х гг., т. е. является самым ранним из сохранившихся полных вариантом, а может и самым ранним списком). «В лето 7080-го, июля 26 день приходил крымской царь на Русь с великим собранием, и на Молодех у Воскресения Христова крымского царя побили, и войска ево побито безчислено, из земли побежал с немногими людьми, а убили у него царевича да взяли Девий мурзу. А государевых воевод тогда на берегу был против царя князь Михаил Иванович Воротынской с товарыщы. И пришел царь крымской со многими людьми да с ним нагайских тотар с мурзою с Теребердием дватцать тысяч на Оку реку. И Теребирдий мурза с нагайскими тотары пришел на Сенкин перевоз в ночи против недели в 27 день, а тут стояли по сю сторону Оки двесте голов детей боярских. И они тех детей боярских розгромили, а плетени изсподкопали, да перелизли на сю сторону Оки. А в те поры большие воеводы стояли против царя от Серпухова три версты. А в понедельник в 28 день пришел Теребердий мурза под Москву, отнял круг Москвы все дороги, а не воевал и не жег. А царь крымскый в недилю в 27 день из-за Оки стрелять ис полков велел с наряду по полком по нашим, по руским. А наши руские воеводы князь Михайло Иванович Воротынской из-за гуляя-города велел стрелять за Оку по тотарским полком из пушек, да того было до вечера и вечера два часа. И тое ночи царь оставил на том месте тотар тысячи з две, а велел с нашими воеводы травитися. А сам в ночи той на понедельник на том же на Сенькине перевозе со всем войском своим на сю сторону Оки реки перелез. И пришла нашим воеводам весть в понедельник рано, что царь на сю сторону Оки перелез. И князь Михайло Иванович Воротынской со всеми воеводами в понедельник пошел за царем. А в передовом полку пошел воевода князь Дмитрей Иванович Хворостинин. Да пришел на крымской на сторожевой полк, да с ними учял дело делати с немцы и с стрельцы и со многими дворяны и з детьми боярскими и з бояръскими людми, да мчял крымъской сторожевой полк до царева полку. А в сторожевом полку были два царевичя, и царевичи прибежали к царю да учяли говорити: “Ты, царь, идешь к Москве, а нас, государь московские люди ззади побили, а на Москве, государь, не без людей же будет”. И царь послал нагайских и крымских тотар с царевичи на помощь двенатцать тысяч. И царевичи с татары с нагайскими и крымъскими мьчяли князя Дмитрея Хворостинина до большого полку до князя Михаила Ивановича Воротыньского до города до гуляя. И князь Дмитрей и с полком поусторонился города гуляя направо. И в те поры из-за гуляя князь Михаило Воротынской велел стрельцем ис пищалей стреляти по татарским полком, а пушкарем из большово снаряду изс пушек стреляти. И на том бою многих безчисленно нагайских и крымъских тотар побили. И царевичи, приехав ко царю, да учали те же речи говорити: “Ты, государь, идешь к Москве, а московские люди у нас нагайских тотар и твоих крымских из наряду многих побили”. И от тех речей царь убоялся, к Москве не пошел. Да перешед Похру реку семь верст да стал в болоте. А на завтрее понеделника, во вторник, наши полки с крымскими травилися, а сьемного бою не было. А в среду, в 30 день, нашим полком с крымцы и с нагайцы было дело великое и сеча была великая. И божиею милостию, а государьским счастьем, на том бою крымъских и нагайских татар многих побили безчисленно и нагайского большово мурзу Теребердия убили. Да на том же деле взял суздалец сын боярской Тимир Алалыков крымсково большого воеводу Дивия мурзу и многих мурз поймали, да крымскых же ширинских князей трех братов убили. А наших людей всяких убили на том деле человек с семъдесят. Да в четверг июля в 31 день да в пятницу августа в 1 день наши воеводы с крымскими травилися, а дела сьемнаго не было. А в суботу августа в 2 день царь послал нагайских тотар многих и крымских царевичев и многие полки тотарские пеших и конных к гуляю-городу выбивати Дивия мурзу, да и гуляй-город велел взяти. И как тотарове пришли к гуляю-городу да ималися руками за стену, и наши стрельцы тут многих тотар убили и рук безчисленно тотарских отсекли. И князь Михайло Иванович Воротынской обшел своим большим полком крымских и нагайских тотар долом. А пошед, приказал из наряду всем пушкарем ударити изо всех пушек. И как выстрелили из пушек, и князь Михайло Иванович Воротынской ззаде напустил на крымъские полкы, а из-за гуляя-города князь Дмитрей Иванович Хворостинин с нимцы и стрельцы. Да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая. И божиею милостью, а государьским счастьем, на том деле убили царева сына царевича да внука царева царевича же колгина сына, и многих мурз и тотар живых поймали. Того же дни в суботу в вечеру оставил царь в болоте крымских тотар тысячи с три ризвых людей да велел с нашими травитися, а сам той ночи против недели августа в 3 день побежал, да той же ночи Оку первесся. А наши воеводы на утро узнали, что царь побежал, и на тех остальных тотар напустились всеми полки, да тех тотар всех до Оки побили. Да на Оки же царь оставил для бережения тотар тысячи з две, и наши воеводы тех тотар с тысячю убили, а иные за Оку ушли. А наши воеводы опять пошли по старым станом на Коломну и в Серпухов и по берегу и по перевозом.»

В. И. Буганов назвал первое предложение «конспектом» всей повести. [2, c. 263] Можно предположить, что в основе его сообщение, написанное ещё до составления Повести (предположительно, сеунч)

В другом Соловецком летописце (составлен в самом конце XVI в.; список п.п. XVII в.) приведён сокращённый вариант этой повести [25, c. 225–226]. «В лето 7080-го. Июля в 26 день приходил крымской царь на Русь великим собраньем, и на Молодех у Воскресения христова крымского царя побили, и войско его побито безчисленно, из земли побежал немногими людьми, а убили у него царевича да взяли Дивея мурзу. А государевых воевод тогда было на берегу против царя князь Михайло Ивановичь Воротынской с товарыщи. И под гуляем городом сеча была великая. И божиею милостию и государевым счастием на том деле убили царевича крымского да внука царева царевича колгина сына, и многих мурз и татар живых поимали. И августа в 3 день царь крымской побежал, а оставил в болоте крымских татар тысечи с три резвых людей. Да на Оке царь оставил для береженья татар тысечи з две, и тех всех тотар побили». Т. е. дано начало Повести (первые два предложения), а затем сокращенное окончание о событиях 2 и 3 августа.

Архангелогородский летописец (летописный сборник начала XVII в.; список конца XVII в.). «В лето 7080. Июля приходил царь кримскои к Москве со многою силою, стретил его князь Михаило Воротынской с московскою силою у Оки, и дело делаи у Оки день. И кримскои царь от воиводы отшел ночью, пошёл был к Москве. И государевы воиводы царя сошли у Воскресения в Молодех и билися 5 днеи. И поможе бог царю государю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Руси, и поимал Дивии мурзу да 2 царевичя убил, и многих людеи кримскаго царя побил, а царь сам утекл». [18, c. 5–6, 103] Фактически мы видим пересказ «Повести о победе Воротынского» (включая слухи о гибели царевичей).

«Разрядная повесть о приходе крымского царя»

В. И. Буганов писал: «Два списка Повести передают ее текст в сокращенном виде, что дает основание выделить их в сокращенную редакцию, являющуюся кратким пересказом второй полной редакции. Об этом свидетельствует наличие в ней записей о воеводах князе Ю. Токмакове и князе Т. Долгоруком, расположении русских полков во время сражения 30 июля, о пленении астраханского царевича, которые отсутствуют в списках первой полной редакции. В дополнение ко второй редакции сокращенная редакция сообщает, что крымский хан стоял у Молодей три дня» [2, c. 264–265].

Публикация «сокращенной редакции» была осуществлена по Забелинскому списку в.п. XVII в., а Архивский список XVIII в. использовался для вариантов к нему. Но Архивский список более объёмный, и его следует рассмотреть отдельно. Из публикации В. И. Буганова его можно «собрать». Подчёркнуты фрагменты, которые есть в «Повести второй редакции».

«Того же лета июля в 26 день прииде крымской царь на государевы украины, а с ним были его царевичи крымъские и многия нагайския люди. И с украины царь крымской пришол к Оке реке к берегу июля в 27 день и Аку реку перелез. И государевым бояром и воеводам на Сенкине перевозу со царем дело было. Июля в 28 день пошел царь крымской со всеми людьми к Москве и дошел до Похры от Москвы за 30 верст. А государевы бояря и воеводы за ним к Москве же пошли. И послышал то царь крымской, что воеводы государевы идут за ним, и царь крымской от Похры воротился назад въстречю государевым воеводам. И сшолся царь крымской со государевыми воеводами июля в 30 день в середу на Молодех от Москвы за полпятадесят верст. И учал передовыя люди тровитися. А бояре и воеводы в ту пору гуляй город поставили. Большой полк и стоял в гуляе городе, а иные полки стояли за гуляем недалече же от города; и почали с крымъским царем битися, и божим милосердием у крымского царя многих людей, князей и мурз, и татар побили, и Дивея мурзу жива взяли. И крымской царь стоял на Моладех три дни. И государевы воеводы с ним билися из гуляя города, по крымским полком били из пушак из затинных и из пищалей и побили ис тово норяду в царевых полкех многих людей. И авъгуста в день в суботу царь крымской пошол с Молодей к Аке реке. А бояре и воеводы пошли за крымским царем же к Оке реке. Царь крымской, перелезши Аку же реку, пошел в Крым наспех. А государевы бояре и воеводы стали на берегу по своим местом» [2, c. 275].

Видим особенность изложения некоторых событий. Вначале говорится, что хан перешёл реку, а затем уточняется, чтоб был бой на Сенькину броде, т. е. после сообщения об основном события делаются уточнения по деталям ему предшествующим. Точно также вначале говорится о большой бое 30 июля, а потом уточняется, что поставили гуляй-город. В этом ключе, и фраза «учал передовыя люди тровитися» может относится к событиям до дня большого боя.

Забелинский список. «Того же лета июля в 23 день прииде крымской царь Девлет-Гирей на государевы украины, а с ним крымъские и нагайские и многие люди. И с украины царь крымской пришол к Оке реке к берегу и Аку перелез и пошол со всеми людьми к Москве и дошед до Пахры. А государевы бояря и воеводы за ним к Москве же пошли. А на Москве в ту пору оставлены были князь Юрье Токъмаков да князь Тимофей Долгорукой. И послышав царь крымской, что государевы воеводы идут за ним, и царь крымской воротился от Похры назад въстречю государевым бояром и воеводам. И сшолся царь крымской з государевыми воеводами июля в 30 день в середу на Молодех Воскресенье. И большой полк стоял в гуляе городе, а иные полки стояли за гуляем городом недалече же от города; и почали с крымъским царем битися, и крымского царя побили, и многих людей, князей и мурз, и татар побили, и царевича астраханъского, и Дивея мурзу живых взяли. И крымской царь стоял на Моладех три дни. И авъгуста в 2 день в суботу царь крымской пошол с Молодей к Аке реке с великим срамом. И бояре и воеводы пошли за крымским же царемк Оке реке». Из добавлений мы видим разрядную запись о воеводах в Москве и слух о пленении астраханского царевича – это есть и во «второй редакции», как и почти весь остальной текст. Как и во «второй редакции» в Забелинском списке ошибочная дата 23, а не 26 июля (как в Архивском списке). При этом во «второй редакции» есть текст, соответствующий тексту Архивского списка, который нет в Забелинском списке. Т. е. Забелинский список – это сокращённый вариант разрядной повести с добавлением выписки о воеводах в Москве и слухе об астраханском царевиче. Во «второй редакции» использовали протограф этого списка, в котором сохранилось больше информации из изначального текста.

Можно заметить в Архивском списке некоторые сокращения: «на Молодех» вместо «у Воскресенья на Молодех», не поставлено 2 число.

Если сеунчи являлись воеводскими отписками, то разрядные повести это совершенно другой тип источника. Эти документы создавались дьяками Разрядного приказа, имели сугубо практическое значения – штабной анализ военных событий; в них подразумевалось не замалчивать неудачи (по XVII в. хорошо известна система, когда прямые искажения в пользу своих успехов в воеводских отписках контролировались отписками дьяков). Т. е. разрядные источники должны являться базовыми при изучении военных событий, а сеунчи и «Повесть о победе» следует по ним проверять.

Разрядные записи о кампании 1572 г.

Помимо повестей и полковых росписях, в разрядных книгах делались записи о факте того или иного военного события. Есть такое и про кампанию 1572 г. Самое краткое сообщение видим в отражающем «Государев разряд» РК1475-1598: «и того лета крымской царь и царевичи приходили к Серпухову, и было ему дело на Молодех у Воскресения з государевыми воеводами, и с тех мест назад пошол» [19, c. 246].

Согласно исследованиям В. И. Буганова, Разрядная книга 1559–1605 гг. была составлена в начале XVII в. путём сокращения пространной редакции разрядных книг; при этом в ней есть записи, которых нет в пространной редакции и «Государевых разрядах». Сохранилась в списках в.п. XVII в. «Того же году на Коломне были воеводы по полком. Августа в 1 д., приходил крымской царь Девлет Кирей. Первое дело было в суботу сторожевому полку, князю Ивану Петровичу Шуйскому на Сенкине броду; на завтре в неделю, Оку реку перелез; и было дело в неделю правой руке, князь Никите Романовичу Одоевскому да Федору Шереметеву, а Федор побежал и саадак с себя скинул; а дело было князю Никите одному. А большое дело было царя и великого князя воеводам в середу у Воскресенья в Молодях; и тогды ширинских князей побили, и Дивью-Мурзу взяли» [24, c. 85].

«Повесть о победе Воротынского второй редакции»

«Вторая редакция» записана в частных Разрядных книгах (списки в.п. XVII в.) [1, c. 179–180; 2, с. 268–269, 272–275; 20, с. 310–314]. В. И. Буганов сделал общий источниковедческий разбор. «Для второй редакции характерно также менее удачное расположение материала. <…> первая редакция сообщает, что при попытке Девлет Гирея переправиться через Оку в районе Серпухова русские воеводы приказали открыть стрельбу из пушек по татарским полкам, это продолжалось весь день 27 июля до вечера и два часа ночью. Списки второй редакции, наоборот, говорят, что русские воеводы по татарам «стрелять не велели». Несомненно, показания первой редакции здесь более точны, так как иначе непонятно, почему крымский хан не смог переправиться через Оку у Серпухова, а вынужден был, как сообщают обе редакции, сделать это в районе Сенькина перевоза, вдали от Серпухова. Эти особенности второй редакции объясняются, очевидно, тем, что ее списки были составлены в более позднее время, в середине – второй половине XVII в., в то время как наиболее ранние списки первой редакции переписаны в конце XVI – первой четверти XVII в. и сохранили более исправный текст Повести, стоящий к ее протографу ближе, чем списки второй редакции. В последних Повесть была вмонтирована в текст разрядных книг, причем это сделано подчас не совсем удачно, в ущерб точности ее показаний. Поэтому к дополнениям, имеющимся в списках второй редакции по сравнению со списками первой редакции, нужно относиться критически, проверяя их при помощи показаний других источников».

Частные разряды сами по себе являются разнородной компиляцией. Мы можем этот вариант сравнить с «первой редакцией», разрядной повестью и разрядными записями. Частично совпадения идут не по словам, а по синонимам. Смысловые разночтения подчёркнуты.

Т. о. «Вторая редакция» не содержит неизвестные нам источники о событиях кампании 1572 г. Т. к. «Повесть о победе Воротынского» известна в ранних списках, то «вторую редакцию» не нужно привлекать для её уточнения. Зато мы имеем важный источниковедческий пример, как может быть искажён изначальный текст. Помимо отмеченного В. И. Бугановым «стрелять велел/не велел», можно увидеть ещё ряд изменений, исказивший смысл. В «первой редакции» после прорыва хана через Оку Воротынский «со всеми воеводами» выдвинулся в погоню, а во «второй редакции» – «со всеми людьми»; последнее означало бы, что в погоню двинулись даже бойцы судовой рати. Видим появление «учали дело делать у Воскресенья на Молодех» при описании начала арьергардных боёв 28 июля – на деле нет указаний, где это происходило. В этой редакции в описании боя 2 августа Воротынский приказал стрелять из «большого наряда», а не из «наряда» (т.е. можно подумать, что в деле приняла участие только часть «наряда»). Так же пропали целый ряд уточнений.

При описании отступлении хана вечером 2 августа дано пояснение, что оставленных им отряд был «для отводу» (так составитель отобразил знание им военных терминов).

Видим, что в описании арьергардных боёв 28 июля перед Хворостином назван Андрей Хованский – это реконструкции на основе разрядных росписей, где Хованский назван первым воеводой передового полка. Видим вставку про пленение «астраханского царевича» 30 июля. При описании переправы татар через Оку при отступлении добавлено, что «иные многие тотаровя перетонули». Всё это относится к придуманной составителем информации (или из слухов по другим источникам).

Наложение «Повести о победе Воротынского» на разрядную повесть и разрядные записи привело к дублированиям некоторых событий. Последний абзац имел уточнения, взятые из разрядной росписи.

«Вторую редакцию» можно привлекать для уточнения разрядной повести и разрядных записей, т. к. они дошли до нас в поздних списках. В соответствующем фрагменте во «второй редакции», в отличии от РК1559, точно даны имена «Девлет-Гирей» и «Дивей-мурза». Видно, что разрядная повесть по Архивскому списку достаточно близка фрагментам, которые использовали во «второй редакции», при этом Архивский список указывает правильную дату 26 июля, а не 23, как во «второй редакции», но в Архивском списке видим сокращения («на Молодех» вместо «на Молодех у Воскресенья»).

Повесть в Мазуринском летописце

Мазуринский летописец составлен в конце XVII в. В нём (или в летописце-протографе) были использованы источники самого разного происхождения, в т. ч. разрядные источники. «Лета 7080-го августа в 1 день были воеводы по полком, как приходил под Москву крымской царь Девлет-Кирей, и государевы воеводы много татар и мурз и князей побили и царева сына да внука убили и Дивея мурзу и иных мурз и татар в полон поимали многих» [16, c. 3, 140-141]. Мы видим здесь текстологическую связь с разрядной записью из РК1559 (Того же году на Коломне были воеводы по полком. Августа в 1 д., приходил крымской царь Девлет Кирей.), разрядной повестью (у крымского царя многих людей, князей и мурз, и татар побили… и государевы воеводы с ним билися), «Повестью о победе Воротынского» («взял суздалец сын боярской Тимир Алалыков крымсково большого воеводу Дивия мурзу и многих мурз поймали». «На том деле убили царева сына царевича да внука царева царевича же колгина сына, и многих мурз и тотар живых поймали). Т. е. это сообщение является компиляцией тех же трёх источников, как и «Повесть второй редакции», но это независимый от неё вариант.

Разрядные росписи

В частных разрядах при «Повести второй редакции» есть росписи по этой кампании [1, c. 178–81; 20, с. 307–310, 314–315]. Перед Повестью. «Тово же лета роспись бояром и воеводам на берегу по полком: В большом полку на Коломне: бояре и воеводы князь Михайло Иванович Воротынской да Иван Меньшой Васильевичь Шереметев. Да в большом же полку воеводы у наряду: князь Семен князь Иванов сын Коркодинов да князь Захарей Сугорской. А у города у гуляя были они же. В правой руке в Торусе: боярин и воеводы князь Микита Романович Адуевской да Федор Васильевич Шереметев. И князь Микита Адуевской бил челом государю в отечестве на князя Михаила Воротынсково. В передовом полку в Колуге: воеводы князь Ондрей Петрович Хованской да окольничей князь Дмитрей Иванович Хворостинин. В сторожевом полку на Кошире: воеводы князь Иван Петрович Шуйской да окольничей Василий Иванович Умново-Колычов. И князь Иван Шуйской бил челом государю о местех на князь Микиту Адуевсково. И государь велел челобитье ево записать. И челобитье ево записано. А в левой руке па Лопасне: воеводы князь Ондрей Васильевичь Репнин да князь Петр Ивановичь Хворостинин. И князь Ондрей бил челом государю о местех на князя Ондрея Ховансково.

И тово же лета смотр был у государя ево государевым людям на Коломне апреля в день бояром и дворяном и детем боярским дворовым и городовым конской и их даточным людям хто что дал государю в полк людей. И после смотру, собрався с людьми, бояром и воеводам велел государь итти и стоять на берегу по местом: в большом полку в Серпухове, а правой руке в Торусе, передовому полку в Колуге, сторожевому полку на Кошире, а левой руке на Лопасне.

А как по вестям были воеводы в сходе на берегу из украинных городов: В большом полку в сходе з бояры и воеводы со князем Михаилом Ивановичем Воротынским да с Ываном Васильевичем Меньшим Шереметевым: з Дедилова воевода князь Ондрей Дмитреевич Палецкой, из Донъкова князь Юрьи Курлятев; да в большом же полку был Юрьи Франзбек с немъцы.

В правой руке з боярином и воеводою со князь Микитою Романовичем Адуевским да с воеводою с Федором Васильевичем Шереметевым с Орла воевода Василей Колычов. В передовом полку с воеводою со князь Ондреем Петровичем Хованским да с окольничим со князь Дмитреем Ивановичем Хворостининым из Новосили воевода князь Михайло князь Юрьев сын Лыков. А к наряду велено голов прибавить князю Михаилу Воротынскому.

Тово же году государь царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Руси и из Новагорода от себя посылал на берег перед царевым приходом к бояром и воеводам и ко всей рати московской и новгороцкой с своим государевым жалованным словом и з денежным жалованьем князь Осипа Михайловича Щербатово Оболенсково да Ивана Черемисинова, да думново дьяка Ондрея Щелкалова. И князь Осип Щербатой государевым словом бояром и воеводам и всей рати говорил, чтоб государю служили, “а государъская милость к вам будет и жалованье”. И поехали в Новгород к государю.»

После Повести. «А были они в приход крымсково царя на Молодех по полком. В большом полку: слуга и бояре и воеводы князь Михайло Иванович Воротынской да Иван Меньшой Васильевичь Шереметев. В передовом полку: князь Ондрей Петрович Хованской да окольничей князь Дмитрей Иванович Хворостинин. В правой руке: боярин и воеводы князь Микита Романовичь Адуевской да Федор Васильевичь Шереметев. А в левой руке: воеводы князь Ондрей Васильевичь Репнин да князь Петр Иванович Хворостинин. В сторожевом полку: воеводы князь Иван Петрович Шуйской да окольничей Василей Иванович Умново-Колычов.

И как крымской царь перелез Оку реку и пошол в Крым скоро наспех, а государевы бояре и воеводы стояли на берегу по своим местам. А к государю царю и великому князю боярин князь Михайло Ивановичь Воротынской с товарыщи послали в Новгород с сеунчом князя Данила Ондреевича Нохтева Суздальсково да Микифора Давыдова, что крымсково царя побили. А государь прислал к бояром и воеводам з золотыми Офонасья Олександрова сына Нагово.

А царь и великий князь и царевичи были в Новегороде; а хотел государь итти из Новагорода на непослушника своево на свейсково короля Ягана за его, королево Яганово, неисправление.

А головы были писменые на Молодех: в большом полку князь Данило Ондреевичь Нохтев Суздальской, да князь Семен Куракин, князь Иван Охлебинин, князь Борис Серебряной, Иван Михайловичь Морозов, князь Давыд Гундоров, Иван Михаилов сын Головин, Михайло Меньшой Головин, Мамыш Ододуров, Беленица Головин.

А после царева приходу были воеводы по полъком: В большом полку был князь Ондреи Хованской, Иван Морозов да из Донкова князь Юрьи Курлятев. В передовом полку князь Ондрей Палецкой. В сторожевом полку князь Михайло Лыков да Василей Колычов. А быти воеводам по росписи без мест.

Двойным подчёркиванием обозначен текст, который видим в окончании разрядной повести. Одинарно подчёркнут текст, который также есть в РК1475–1598. Он также есть в других государевых разрядах (РК1559 и РК1550). В РК1550 Михаил Воротынской также назван слугой. В РК1559 про воевод каждого полка сказано, что они стояли у указанных мест «до царева прихода» (про сторожевой полк только «стояли на Кошире»). Учитывая, что в «Повести о победе Воротынского» сказано, что с Оки за ханом пошли все воеводы, в данном случай про сторожевой полк мы видим сокращение, и в действительности его воеводы тоже двинулись от Оки.

Повесть летописи Иова

Летопись Иова Иванова была составлена в 1650-х гг. [27, p. 19] Сравним повествование о кампании 1572 г. с разрядной повестью и «Повестью о победе Воротынского».

В основном видим использование разрядной повести. Из принципиальных совпадений с «Повестью о победе Воротынского» фактические только фраза «с великим собранием» в её предисловие-резюме и наименование Дивея «большим воеводой». Упоминание Воротынского является условным совпадением, т. к. для этого не нужно было обращаться к Повести. Тоже можно сказать про упоминание Серпухова. Из совпадений событий (но другими словами и в ином контексте) видим указание на то, что татары «войну не распустили». Строго говоря, можно допускать, что «Повесть о победе Воротынского» напрямую и не была использована, а данные совпадения взяты из других источников. Совпадение с записью РК1475-1605 о русских успехах показывает использование формулировки сеунча, победной реляции.

Т. о. можно говорить, что данная повесть основалась на разрядной повести. Так же можно предполагать об использовании сеунча, откуда взялся текст, совпадающий с «Повесть о победе Воротынского» (об основаниях это предполагать будет раскрыто ниже). Была осуществлена литературная обработка, добавлены слухи о пленении казанского царевича. Примечательно, что не отображены слухи о гибели двух царевичей, что дополнительно свидетельствует о неиспользовании напрямую «Повести о победе Воротынского».

Повесть в Разрядной книге 1550–1636 гг.

В РК1550 мы можем прочитать оригинальный вариант повести [23, c. 198–201]. Сама книга представляет собой составленную в государственной канцелярии около 1636 г. краткий вариант пространной редакции. Проведём текстологическое сравнение с «Повестью о победе Воротынского», разрядной повестью, повестью в летописи Иовы и разрядными записями. Частично совпадения идут не по словам, а по синонимам. Добавления, которые не являются перефразировкой («крымский» к «царю» и пр.) подчеркнуты. Когда есть смысловые разночтения в тексте, они выделены подчёркнутым курсивом. В случаях, когда такие разночтения появились из другой части текста, то они выделены подчёркнутым жирным курсивом.

Из искажений видим путаницу с датами: приход хана датирован 30 июля (дата основной части битвы у Молодей), а уход 4 августа, а не 3; последняя атака на гуляй-город названа «назавтрее» после главного боя, т. е. 31 июля, а не 2 августа. Неправильно дано имя хана (явно взято из разрядной записи о приходе хана в 1541 г.). Смысловым искажением стало именование «первым делом» бой с крымским сторожевым полком – из-за наложения фразы из разрядного упоминания о боя на Оке русского сторожевого полка. Как и во «второй редакции» имя Андрея Петровича Хованского в качестве реконструкции было вставлено в описание арьергардных боёв 28 июля. Из разрядных записей составителю был известен оборот «слуга князь Михайло Иванович с товарищи» (дважды вставлен в текст). Как и во «второй редакции» видим «у Воскресение на Молодях» вместо «на Молодях» в разрядной повести Архивского списка. Для усиления масштабности событий было привлечено разрядное описание ханского похода 1591 г. (бой 30 июля был «весь день», уходил хан «з большим страхованьем», т.е. в страхе). Как и в описании кампании 1591 г., место переправы хана назван Тешилов. Возможно, составителя смутило, что через Сенькин перевоз переправляются дважды. Однако на этот момент стоит обратить внимание.

Прочие добавления можно разделить на 3 вида. Часть их подчёркивали масштабность событий: указание об участие белгородских людей; замена «двенадцать тысяч» на «многих людей», «бесчисленно побили» на «побили боли трех тысеч»; в совещании у хана 28 июля добавлен Дивей-мурза и неизвестный по сравниваемым источникам ширинский князь Дербыш; а вместе с Дивеем в плен попадает не названный по имени ширинский князь (что тоже нет в сравниваемых источниках); в последний бой хан послал «всех», а не «многих»; по итогу этого боя побили «безчисленно», в т. ч. «отрадных (т.е. лучших) людей»; гибель лучших людей и пленение ширинского князя в тексте сеунча; характеристика Дивея как «лутчева царева промышленика и воеводу» в тексте сеунча. Часть вставок и изменений является «тактической реконструкцией» (двойное подчёркивание). Эта часть текста является источником по военным представлением 1630-х гг. Добавления в последней части является полным вариантом разрядной записи. Из сеунча в разрядных записях, должно быть, было взято и имя Алалыкина – Иван Шибаев.

Вставка про Андрея Хованского совпадает с добавлением во «второй редакции». Т.е. составителю «второй редакции» «Повесть о победе Воротынского» попала в уже изменённом виде.

Совпадение оборотов в тексте сеунча в Повести РК1550 с текстом летописца Иовы показывает, что оба этих источника использовали текст сеунча.

Пискаревский летописец и сочинений Генриха Штадена

Повесть о кампании 1572 г. есть в Пискаревском летописце [17, c. 3–5, 192]. Летописец был составлен в начале правления Михаила Романова. В изложении событий XVI–XVII вв. отмечена компиляция разных сочинений и источников. Там описаны ряд военных кампаний 1570–90-х гг. (от Московского похода хана 1571 г. до Выборгского похода зимой 1591/92 г.); «сухой» стиль изложения походил на разрядные документы; автор явно был знаком с их содержанием (названы многие воеводы).

Сравним текст данной повести с разрядной повестями, повестью в летописи Иова и повестями этого же летописца о ханских походах 1571 и 1591 гг. [17, c. 191, 197].

Цепь повествования местами противоречивая (Дивей пришёл вдоль Оки или от Тулы? Далее буквально по тексту бились с Дивеем, а о прорыве хана через Оку не говорится). Это показывает компилятивный состав повести. Сравнение вводных частей показывает одновременное создание трёх повестей о крымских походах на Москву, из-за чего описанные в них события могли переплетаться. В 1571 г. хан к Туле и не подходил, перейдя Оку у Калуги, а только потом пошёл в сторону Серпухова. Следует заметить, что атака на город не вписывалась в описанную стратегию, т. к. сбивала темпы наступления – чтобы не сбивать темп хан и не «распускал войну». Под 1572 г. мы видим «и пришли за три часы до царева приходу», что о смыслу подходит под 1571 г., когда русские силы пришли с Оки под Москву чуть впереди ханских войск (наложение разных источников в этом предложении может отражаться двойным оборотом: шли/пришли «с обозом разными дорогами»). Наложение разных источников также видно в том, что вначале говорится об уходе хана после боя, затем вставка про голод, затем вставка про слух о приближении войск из Новгорода, после которого хан уходит. В итоге об уходе хана сообщено трижды.

Мы видим достаточно большое количество точных совпадений с текстом разрядной повести. Т.е. составитель её использовал вместе с некоторыми разрядными записями.

Сообщение о пленение Дивея в сторожевом полку Шуйского может иметь источником как личные воспоминания, так и полный текст сеунча (правда по разрядной росписи суздальцы были в большом полку, но это только предварительная роспись, сставленная за месяцы до события).

Сообщение о переходе Дивеем Оки через Дранкин соотносится с разрядным сообщением о боях 27 июля правого полка «на Оке реке верх Нары». Можно предположить, что это сообщение появилось как личное воспоминание участника событий.

Часть данных Пискаревского летописца отображены и в сочинении Генриха Штадена, современника событий. У него сказано про прорыв Дивея выше Серпухова [5, c. 194–195]. Сам Штаден, судя по автобиографии, приписывал себе участие только в неудачной стычке на переправе тоже выше по Оке [5, c. 436–437]. Сюжет о дележе Руси между татарской знатью имеет аналогию у Г. Штадена [5, c. 198–199], а также в Песне о приходе крымского царя к Москве. Т. е. это слух раннего происхождения.

Штаден пишет о голоде в русском лагере, когда воины ели своих коней [5, c. 198–199]. В другом виде это отображено в письме крымского хана: «твоя рать, вшедчи в город, свою голову оборонили. И со страхов дети боярские и пригодные люди твои всяк о своей голове колодези де копали» [1, c. 182]. Указание на поедание своих коней можно отнести к гиперболе, но существует объективная проблема при быстром выдвижении взять полный объём пропитания на неделю для себя, а тем более для своих коней; проблема с питьём объективно должна была стоять наиболее остро. Однако не стоит представлять её буквально, как угроза голодной смерти (тем более, в ханском письме нет о проблемах с продовольствием), т. к. всё-таки выдвигались с обеспеченных баз, в условиях «сидения» продовольствие как раз можно было тратить экономно, и даже в теоретической перспективе речь шла о необходимости продержаться не более, чем пару недель.

Штаден также пишет, что царь послал Воротынскому грамоту о том, что якобы из Новгорода движется Магнус с 40000 всадников; это письмо получил хан, после чего и ушёл [5, c. 200–201].

Т. о. основная часть информации в Пискарёвском летописце, взятой не из разрядных источников, появилась сразу после описываемого события (воспоминания участников и слухи).

Вставка слуха о пленении астраханского царевича и использование разрядной росписи о воеводе Юрии Токмакове в Москве (вместе с записью о пребывании царя в Новгороде) показывает связь с вариантом разрядной повести, которая использовалась при составлении «Повести о победе Воротынского второй редакции», а в сокращённом виде представлена в Забелинском списке. Только в разрядной повести, которая использовалась при составлении повести Пискаревского летописца, также был вставлен слух о пленении ширинских князей.

Московский летописец

Особая развёрнутая повесть есть в Московском летописце XVII в. (составлен в 1630–40-х гг.; список конца XVII в.) [17, c. 6, 224–225]. Самое начало Повести оборвано. «боярям подлинно стало ведомо, что царь хочет руские полки обойти прямо к Москве и над Москвою промышляти. А по смете и по языком с царем и с царевичи и с пашею турских и крымъских, и нагайских, и черкаских людей 150000 и больши; да вогненново бою было 20000 янычаней. А государевых людей было во всех полкех земских и опришлиных дворян и детей боярских по смотру и с людьми 50000, литвы, немец, черкас каневских 1000, казаков донских, волских, яицких, путимъских 5000, стрельцов 12000, 1000, поморских городов ратных людей, пермичь, вятчен, коряковцов и иных 5000. И как царь пошел к Москве, а бояря и воеводы со всеми людьми полки пошли за ними во днище, а шли тихо. И почали бояря и воеводы думати, чтобы как царя обходити и под Москвою с ним битися. И говорит боярин воевода князь Михайло Ивановичь Воротынской: «Так царю страшнее, что идем за ним в тыл, и он Москвы оберегаетца, а нас страшитца. А от века полки полков не уганяют; пришлет на нас царь посылку, и мы им сильны будем, что остановимся; а пойдет всеми людьми, и полки их будут истомны, вскоре нас не столкнут, а мы станем в обозе безстрашно». И на том и положили.

А царь учал думати: что идем к Москве, а русские полки за нами идут не малыя. А татарские обычаи лакомы: пришед под Москву, станем, а люди пойдут в розгон добыватца, а те станут приходит на нас. Поворотимся ныне на руские полки и, побив тех, учнем над Москвою и над городы промышляти безстрашно, не помешает нам ничто. И на том положили. И царь стал, не доходя Похры. А руские полки стали на Молодях. А три тысечи стрельцов поставили от приходу за речкою за Рожаею, чтобы поддержати на пищалех. И царь послал нагаи 40000 на полки, а велел столкнути. И русские полки одернулися обозом. И столь прутко прилезли, – которые стрельцы поставлены были за речкою, ни одному не дали выстрелить, всех побили. А полки одержалися обозом, из наряду блиско не припустили. И на другой день царь пришел сам, стал за пять верст. А послал на обоз всех людей. И со все стороны учали к обозу приступати. И полки учали, выходя из обозу, битися: большей полк, правая рука и передовой и сторожевой, которой же полк по чину. А левая рука держала обоз. И в тот день немалу сражению бывшу, ото обою падоша мнози, и вода кровию смесися. И к вечеру разыдошася полъки во обоз, а татаровя в станы своя. В третий же день Дивей мурза с нагаи сказався царь похвально и рек: «Яз обоз руской возьму; и как ужаснутца и здрогнут, и мы их побием». И прилазил на обоз многажды, чтоб как разорвать. И бог ему не попустил предати хрестиянскаго воинства. И он поехал около обозу с невеликими людьми розсматривать, которые места плоше, и на то б место всеми людьми, потоптав, обоз разорвати. И из обозу бояря послали сотни. И Дивей мурза своих татар стал отводити. И скачет на аргамаке, и аргамак под ним сподкнулся, и он не усидел. И тут ево взяли и с аргамаком нарядна в доспехе. Первой руку наложил на него сын боярской суздалец Иван Шибаев сын Алалыкин и инии мнозии. И татаровя пошли от обозу прочь в станы. А Дивея мурзу привели к бояром, и он сказался простым татарином, и его отдали держать, как иных языков. И того же дня к вечеру был бой, и татарской напуск стал слабее прежнего, а руские люди поохрабрилися и, вылазя, билися и на том бою татар многих побили. Да тут же взяли Ширинбака царевича и привели к бояром. И бояря стали спрашивать: «Что царево умышление?» И он им сказал: «Яз де хотя и царевичь, а думы царевы не ведаю, дума де царева ныне вся у вас, взяли вы Дивия мурзу, тот был всему промышленик». И бояре велели сводить языки. И как привели Дивея мурзу, и царевичь стал перед ним на коленках и боярям указал: «То Дивей». И сам сказался. И в полкех учала быти радость великая. А Дивей умышленье царево сказал и то говорил: «Взяли де бы вы царя, и яз бы им промыслил, а царю де мною не промыслить». А царь посылал под Москву языков добывати, и привели человека благоразумна, ему жь бог вложи совет благ: «Изволи умрети и польза душе сотворити». И начата его спрашивать: «Где государь и хто на Москве, и нет ли прибылых людей?» И он в роспросе сказал: «Государь был в Новегороде, а ныне, собрався с новогороцкою силою и с немцы, идет к Москве. А перед государем при мне пришел боярин и воевода князь Иван Федоровичь Мстиславской, а с ним 40000 войска. И яз пошел, и на Москве учал быть звон великой и стрельба. И, чаю, пришел и государь. А завтра резвые люди будут в полки к бояром». А бояря велели перед зарею из большево наряду стрелять и по набатам и по накрам бить, и в трубы трубить на радости, что Дивея мурзу взяли. И царь устрашился, чает, что пришли в обоз прибыльные люди, и того часа и поворотил, пошел наспех за Оку. О судеб твоих, владыко, и милости твоея, царю небесный! Како сильнии падоша, а немощнии препоясашася силою, не до конца на ны прогневася, но избави нас от агарянского насилия, в первый же приход оскорби, ныне же обрадова! Бояря же и воеводы и все христолюбивое воинство радосными гласы восклицающе: «Десница твоя, господи, прославися в крепости, десная ти рука, господи, сокруши враги, и исгерл еси супостаты!» И сию преславную победу возвестили государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, сущу в Новегороде, послали с сеунчем князя Данила Андреевича Нохтева Суздальскова да Алексея Старого. А к Москве к митрополиту Кириллу Московскому и всеа Росии и к боярину и воеводе ко князю Юрью Ивановичю Токмакову сказати велели же. И бысть на Москве и по всем градом радость неизреченная, молебная пения з звоном. И с радостию друг со другом ликующе.

И как государь пришел к Москве, и бояр и воевод князя Михаила Ивановича Воротынскова с таварыщи по достоянию почтил; последи же похвалы ради люцкие возненавидев Воротынъскова и измену возложив, свершити его повеле»

Хотя в этом летописце широко использованы разрядные записи, в описании событий 1572 г. они не заметны. Эта Повесть насыщена прямой речью, что подчёркивает её художественный характер.

Приведённая в начале роспись ратных людей не совпадает с разрядной росписью Береговой рати в 1572 г. Можно подумать, что тут отражена общерусская роспись или хотя бы роспись для дезинформации противника. Но терминология ближе к XVII в., да и то искажённая. Термин «поморские города» только в Смуту начал употребляться. Яицких и терских казаков ещё не было. Вольных и служилых казаков тогда не объединяли в один список. Служилых казаков не могли называться просто «путивльскими» (путивльские казаки в разрядной росписи 1572 г. и не значатся; они и привлекались только в своём регионе). «Литва, немцы и черкасы» в общие группы стали сводиться только к началу XVII в. В начале 1570-х «литва» приписывалась к детям боярским (отдельные подразделения «литвы» появились в начале 1580-х гг.). «Черкасы» как служилые городовые люди появились в конце 1580-е гг., а до этого их можно было встретить среди «наёмных казаков». Т. о. данная роспись – продукт вольного творчества сочинителя в XVII в.

Хронология событий противоречит «Повести и победе Воротынского» и разрядной «Повести о приходе крымского царя». Описание боёв в начинается с атаки ногайцев на русский обоз (28 июля по Повести). На другой день описан подход хана и решительная атака на обоз (по Повести 29 июля – только травля). На третий день описан бой с пленением Дивея. Это совпадает с данными Повести и разрядных источников на 30 июля, однако по летописцу в этот же день, вечером, был уход хана. Видим противоречие с разрядной повестью, по которой обоз держал большой полк, а другие полки находились вне его. По летописцу в обозе был постоянной левый полк, а остальные по очереди выходили биться – это несколько подходит под описание Штадена, что «один воевода за другим должен был неизменно биться с войском царя» [5, c. 196–197]. Это собственно противоречит принципу травли, куда отравляли выбранных из полков «охотников», а не сразу всё соединение.

Мы не видим текстологической связи этой повести с другими известными источниками. Т. е. информация из них, если и была использована, была основательно переработана. При этом примечательно, что не использована такая сочная информация из «Повести о победе Воротынского», как гибель царевичей (как и связи с «речами» из этой Повести). Мы видим только достоверный факт о пленении Дивея и указание на пленение ширинского князя («Ширинбак царевич»). Последняя информация есть только в РК1550 и Пискаревском летописце.

Примечательно упоминание речки Рожайки, которая ещё названа только в Новгородской летописи. Указание на имя Алалыкина, Иван Шибаев, видим ещё только в РК1550. Среди других имён, помимо царя и митрополита, мы видим Михаила Воротынского, Ивана Мстиславского, Юрия Токмакова, совпадающего с разрядной записью имя сеунчищка Данила Андреевича Нохтева Суздальскова с неким Андреем Старым (видимо, Алексей Григорьев Давыдов из Новгородской летописи). Можно предположить, что при составлении данной повести использовалась информация из сеунча.

Сюжет выявление Дивея в плену и его речи в летописце имеет сходство во многих деталях с описание Генриха Штадена [5, c. 196–199]. Так же мы видим сходство с его описанием в сообщении слуха о приходе войска из Новгорода. Т. е. в данной повести были использованы слухи, появившиеся вскоре после события.

Т. о. в первую очередь данная повесть – это художественное произведение, в котором реальные события предстают в искажённом виде, привлечено большое число слухов. Поэтому не получится прямо привлекать уникальные сведения данного произведения для реконструкции событий 1572 г. Однако, т.к. в летописце использовали источники по общему ходу событий, не связанные с разрядной повестью или «Повестью о победе Воротынского», то летописец можно использовать для проверки сведений других источников.

About the authors

Oleg V. Komarov

Author for correspondence.
Email: oleggg888@yandex.ru

Military Historian

References

Supplementary files