Documentary support of the activities of the bailiff department of the Balkarian people in 1846-1858.

Full Text

Данное исследование продолжает цикл наших работ, посвященных изуче-нию особенностей документального обеспечения деятельности учреждений ло-кального судебно-административного контроля на Центральном Кавказе в по-следней трети XVIII – начале ХХ в. Ранее мы рассматривали делопроизвод-ственную документацию Моздокского верхнего пограничного суда во взаимо-действии с Главнокомандующим войсками на Кавказской линии (1793–1822); практику документирования деятельности Кабардинского временного суда (1822–1858); особенности делопроизводства и обеспечения внешней коммуни-кации в работе Нальчикского горского словесного суда (1871-1918) и т.п. Ис-следование особенностей делопроизводственной практики функционировавшего с 1846 по 1858 гг. и подведомственного начальнику Центра Кавказской линии приставского управления балкарского народа имеет важное значение, т.к. в то время эффективность государственного управления во многом зависела от каче-ства и скорости документооборота. Кроме того, распространение российской делопроизводственной культуры в этом субрегионе Кавказа в значительной ме-ре повлияло на расширение массива документируемых сведений о разных сфе-рах общественной жизни представителей балкарского населения. Фиксировав-шиеся факты во многом отражали сведения о различных институтах их культу-ры, сложившихся и функционировавших до начала российского влияния. Их ис-следование позволяет расширить наши представления о становлении и развитии институтов российской государственности и инкорпорации балкарского населе-ния в политико-правовое и социально-экономическое пространство Российской империи. Поэтому общая характеристика и дифференциация по видовой при-надлежности документов приставского управления балкарского народа в 1846–1858 гг., применявшихся им для обеспечения внешней коммуникации и для управления собственной деятельностью, представляется важной исследователь-ской задачей современной кавказологии. Изучение информативной отдачи и дифференциации по видовой принад-лежности делопроизводственных документов приставского управления балкар-ского народа в 1846–1858 гг. не становилось предметом специального исследо-вания. Тогда как некоторые вопросы выявления моделей интеграции этнополи-тических образований Центрального Кавказа в политико-администра-тивную систему Российской империи; исследования особенностей становления и разви-тия здесь российского государственного аппарата и административно-территориальных преобразований; определения места балкарского пристава в системе приставских управлений в регионе, характеристики его роли при вклю-чении представителей балкарской этноэлиты для участия в делегациях к импе-ратору, решении сословного вопроса и определении статуса балкарских сосло-вий в российском социальном пространстве затрагивались в трудах Ж.А. Кал-мыкова [Калмыков 1995; Калмыков 2007], Е.Г. Муратовой (Битовой) [Битова 2005; Муратова 2006; Муратова 2007; Муратова 2016; Боров, Муратова, Азико-ва 2020], М.И. Баразбиева [Баразбиев 2013], А.М. Башиева [Башиев 2013], З.М. Блиевой [Блиева 2015], З.Ж. Глашевой [Глашева 2017], И.Р. Марзей (Нахуше-вой) [Нахушева 2020а; Нахушева 2020b; Марзей 2021] и некоторых наших ра-ботах. Делопроизводственная документация приставского управления балкарско-го народа рассредоточена в фондах Москвы, Нальчика, Ставрополя и др. Ос-новной массив документов, обеспечивавших деятельность приставского управ-ления балкарского народа, отложился в Ф. И-31 «Управление балкарского участка Кабардинского округа» УЦГА АС КБР. Также большой объем докумен-тов хранится в фондах учреждений, с которыми приставство взаимодействовало в пределах своей компетенции (см., например, ф. И-16 «Управление Центра Кавказской линии», ф. И-23 «Кабардинский временный суд» УГЦА АС КБР и т.п.). Здесь отложились различные по видовой принадлежности и функционалу документы (предписания, рапорта, прошения, отношения, ведомости, списки, учетные книги, отчетные документы и т.п.), которые позволяют рассматривать их как системное явление, дифференцировать на различные группы, определять информативную отдачу для исследования различных вопросов социально-политической истории и этнографии балкарского населения региона и т.п. Приставское управление балкарского народа в 1846–1858 гг. было одним из пунктов государственного документооборота, на основе которого выстраива-лось взаимодействие органов власти и местного населения. Основную делопро-изводственную документацию приставского управления можно рассматривать в двух аспектах: как обеспечивавшую его внешнюю коммуникацию, так и приме-нявшуюся для управления собственной деятельностью. Документирование внешней коммуникации балкарского приставского управления зависело от характера его иерархических связей с субъектами взаи-модействия (начальником Центра Кавказской линии, канцелярией по управле-нию мирными горцами при Штабе войск на Кавказской линии и Черномории, начальниками воинских подразделений, руководителями иных приставских управлений, экзекуторами и т.п.). Так, например, балкарский пристав направлял информацию начальнику Центра Кавказской линии в основном в форме рапор-тов и отчетов, а получал – в форме предписаний. Его взаимодействие с учре-ждениями и должностными лицами, состоявшими с ним на одном уровне адми-нистративной иерархии, оформлялись в виде отношений. Документы от пред-ставителей местного населения попадали на рассмотрение пристава в форме прошений. В этом плане выявляется схожесть в отправлении делопроизвод-ственных практик приставского управления балкарского народа с аналогичными структурами, функционировавшими в регионе до введения системы военно-народного управления в конце 50-х гг. XIX в. Отдельно отложились документы, отражавшие факты участия служащих приставского управления в медиаторских разбирательствах. Предписания представляли собой документы, исходившие от вышестоящих инстанций в отношении нижестоящих и составленные с использованием языко-вых конструкций императивной интенциональной направленности. Предписа-ния, поступавшие из управления Центра Кавказской линии в адрес пристава балкарского народа, соответствовали сложившейся в делопроизводственной практике того времени общей формуле предписаний и содержали сведения об адресате и адресанте, дате и месте издания, содержательной и распорядительной частей, указании должности подписанта. В своих предписаниях начальник Цен-тра Кавказской линии предлагал приставу направить жителей подведомственных ему территорий для проведения следственных действий и судебных разбира-тельств с участием представителей соседних народов [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 6-10 об.], выслать аманатов от представителей состоявших в его подведомственности привилегированных фамилий [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 128], взыскать штрафы с населения за разные преступления [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 130; Д. 2. Л. 34], выставить караульные посты и представителей местного населения (с согласованием персоналий) [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 39] и т.п. Кроме того, предписания начальника ЦКЛ зачастую содержали распоряжения об аресте преступников, располагав-шихся на подведомственной ему территории [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 33 об.]; о возможных вторжениях неприятеля [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 63] и об ограничении определенных действий из-за усложнения ситуации в регионе [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 62]. В адрес балкарского пристава из управления Центра Кавказской линии по-ступали и сообщения иного плана. В иных письмах начальника Центра Кавказ-ской линии содержались сведения о расселении некоторых групп народов или представителей отдельных фамилий на той или иной территории [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 76 об.]; сведения о краже скота и вещей [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 86]; о направлении детей для обучения в учебные заведения Санкт-Петербурга, Ставрополя, Нальчика [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 14] и т.п. В исключительных случаях документы на имя пристава балкарского народа поступали напрямую из канцелярии по управлению мирными горцами Штаба войск на Кавказской линии и в Черномории (минуя управление Центра Кавказ-ской линии). Однако они касались в основном вопросов финансирования дея-тельности балкарского приставского управления, их обсуждения с основным распорядителем государственных средств по этой части – Ставропольской ка-зенной палатой [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 120]. Обратная связь пристава с управлением Кавказской линии обеспечивалась с помощью рапортов, различного рода сообщений и отчетной документации. Ра-порта балкарского пристава начальнику Центра Кавказской линии представляли собой своего рода отчетные документы о выполнении определенных задач. В них содержалась информация о ссылках в Сибирь преступников [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1], результатах разбирательств споров и конфликтов с участием представителей соседних народов [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4. Л. 18], разделе имений представителей привилегированных сословий [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1], подготовке сведений об обычаях и традициях местного населения [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 154], сборе пошлин с населения (например, об уплате пошлины на для сбора средств на строитель-ство мечетей с лиц, отправлявшихся в паломничество в Мекку [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 3. Л. 115]) направлении на рассмотрение начальника ЦКЛ различных сведений по запросам и т.п. Некоторые рапорта пристава имели сложную структуру, т.к. представляли собой обобщение отчетов, сведений, донесений, ответов на поручения и т.п. За-частую они выступали в качестве сопроводительных документов (с элементами пояснения) к документам другой видовой принадлежности: отчетам, ведомо-стям (в том числе и размерах собранных с населения штрафов за правонаруше-ния), пояснениям и т.п. Информация от пристава в управление Центра Кавказской линии могла по-ступать и в других формах (сообщениях, донесениях), смысловая нагрузка ко-торых заключалась в том, что донести до сведения вышестоящего начальства сведения о событиях и происшествиях, при этом пристав не отчитывался, а лишь констатировал их факт. Отчеты пристава балкарского народа представляли собой документы, в ко-торых содержалась информация в организованном формате (иногда по предло-женным формам) для вышестоящего начальства по разным направлениям дея-тельности и за разные периоды. Отчётная документация пристава перед началь-ником Центра Кавказской линии содержала в основном сведения о приходе и расходе выделенных на экстраординарные и канцелярские расходы за опреде-ленный период (как правило, за истекший календарный год) [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 121–122]. В таких отчетах содержались сведения об остатке денежных средств за год, предшествовавший отчетному, объеме поступивших средств на год и статьях расхода (примечательно, что они содержали сведения о размере вознаграждения лазутчикам за предоставленную информацию, потра-ченных на «угощение горцев» при проведении переговоров или решении важ-ных общественных вопросов, канцтоварах и т.п.). При этом каждая отчетная по-зиция должна была быть обеспечена подтверждающими документами [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 121 об. – 122]. Приставы отвечали за подготов-ку отчетов о собранных штрафах, направлявшихся на рассмотрение начальника Центра Кавказской линии по истечении очередного календарного года [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 36]. Деятельность пристава балкарского народа обеспечивал и большой блок документов по его внешней «горизонтальной» коммуникации (с учреждениями и должностными лицами, с которыми он не состоял в отношениях иерархиче-ской подчиненности). В пределах своей компетенции он взаимодействовал с иными учреждениями локального судебно-административного контроля (суда-ми (в основном, Кабардинским временным), приставскими управлениями и эк-зекуторами, народным депутатом). Помимо них, пристав взаимодействовал по схожим вопросам с командирами дислоцировавшихся по соседству казачьих команд [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 132] и с начальниками уездов некоторых кавказских губерний (например, с начальником Рачинского уездного правления Кутаисской губернии [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 23]). Иногда рапорта от пристава исходили не только в вышестоящую по подведом-ственности инстанцию, но и другим адресатам (например, пристав подавал ра-порта командующему донского казачьего полка [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 104]). Анализ делопроизводственных документов приставского управ-ления балкарского народа показывает, что такое взаимодействие выстраивалось в основном по вопросам проведения отдельных следственных и судебных меро-приятий, содействия в приглашении жителей подведомственной территории к местам их проведения, розыска преступников [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 18, 131] и т.п. В 1846–1858 гг. одной из форм внешней коммуникации приставского управления балкарского народа, частично подвергшейся документированию, стали факты содействия их служащих в отправлении посреднического (медиа-торского) правосудия. Поэтому зафиксированные в письменной форме резуль-таты медиаторских разбирательств не являются документацией исключительно приставского управления, однако они отражают факты участия его служащих в решении споров и конфликтов, содержат сведения о традиционных формах пра-восудия у представителей балкарского населения региона, иногда фиксируют результаты толкований спорных ситуаций и предложения о формах их урегули-рования со стороны компетентных жителей населённых пунктов или служащих российских военизированных структур, рассказывают о фактах выработки и принятия новых социальных норм и т.п. Эти документы позволяют установить подходы и принципы отбора кандидатов в медиаторы, охарактеризовать предъ-являемые к ним требования и т.п. Так, в делопроизводственной практике бал-карского приставского управления сохранились результаты модераторского разбирательства, в ходе которого был составлен документ известный в наше время под названием «Показание Шакмановых, какой обряд издревле существо-вал для узденей, подвластных им», состоявший из 24 статей и отражавший пра-вила регулирования сословных отношений у балкарцев в середине XIX в. [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 154-155 об.]. Другие зафиксированные в письменной форме результаты посреднических разбирательств содержат све-дения о решении споров, связанных с разделом наследственных имений по нор-мам балкарского обычного права [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4. Л. 12]; иным вопросам о правах на имущество и земельные участки [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4. Л. 32] и т.п. Поступавшие на имя пристава балкарского народа прошения представляют собой одну из наиболее информативных групп документов и позволяют доста-точно полно представить круг вопросов, по которым население обращалось за поддержкой и с надеждой на справедливое решение и восстановление нарушен-ных прав. Они, как правило, содержали информацию об особенностях повсе-дневной жизни балкарского населения того времени, традиционных практиках решения споров и конфликтов, социальном составе населения и т.п. Прошения подавались на рассмотрение пристава в письменной форме в основном на рус-ском языке. Для их составления зачастую требовалась помощь служащего управления. Иногда встречались прошения, подготовленные с использованием арабоязычной графической основы [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 94–96, 110, 119]. Эти документы сопровождались переводами на русский язык. В прошениях часто указывалось на суть возникшей проблемы, иногда содержа-лись варианты ее решения в том числе и по нормам обычного права [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 91]. Дополнительную информативность прошени-ям придают помещенные в них сведения о просителях, их социальном статусе, месте жительства. Важным атрибутом прошений были отметки о дате и месте составления. Прошения содержали сведения о невыплатах общественных денег на содержание представителей мусульманского духовенства [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 114], неповиновении детей родителям [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 117], правах на невольников [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 5], кражах скота и имущества [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 65], причинении ран и телесных повреждений [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4. Л. 37] и т.п. Прошения могли поступать как от жителей балкарских селе-ний, так и других населенных пунктов региона. Примечательно, что прошения могли поступать приставу как от представителей мужского пола, так и женского [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 122]. Иногда на самих прошениях по-мещались пометы о том, как были решены эти дела. В некоторых случаях на рассмотрение начальника Центра Кавказской линии направлялись изготовлен-ные в приставском управлении копии прошений [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 4. Л. 8]. Выбор формы документов, принявшихся для управления собственной дея-тельностью, зависел от характера решаемого вопроса. Так, для учета разных направлений деятельности приставского управления необходимо было постоян-но вести записи в шнуровых книгах (по годам и по предметам), которые подле-жали периодическим проверкам со стороны вышестоящего начальства по под-ведомственности. Например, шнуровые книги для записи прихода и расхода де-нежных средств должны были направляться на проверку в канцелярию по управлению мирными горцами Штаба войск Кавказской линии и Черномории [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 1. Л. 157]. Определенный эвристический потенциал имеют ведомости о собранных штрафах с населения за разные преступления, в которых содержатся сведения о личностях нарушителей, местах их жительства, сущности нарушений, размере материальной компенсации и т.п. [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 36 об.]. Анализ ведомостей показывает, что штрафы взимались как в денежной, так и в натуральной формах (лошадьми или скотом, вещами). Штрафы взимались в основном за драки, нанесение побоев, кражу лошадей и скота [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 84] и т.п. В ведомостях фиксировались сведения о том, кто, когда и за какое правонарушение был приговорен к уплате материальной компенсации, какой именно взят штраф, и где он находится (т.е. передан ли при-ставу или остался на поручении) [УГЦА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 3. Л. 133]. Анализ таких ведомостей позволяет установить и конкретные размеры матери-альных компенсаций за те или иные виды правонарушений. В приставском управлении составлялись и другие ведомости. Например, в ведомостях о беглецах должны были фиксироваться сведения о его личности, возрасте, о том, из какого аула он происходил, о его родственниках (в основ-ном, жене и детях), в наличии крестьян, сведения об имуществе (в частности, лошадях, рогатом скоте, баранах, вещах) [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 121]. Схожим по значению были статейные списки о конкретных жителях населенных пунктов на подведомственной балкарскому приставу территории [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 3. Л. 12–13 об.]. Отчасти к это группе документов можно условно отнести и документы, позволявшие определить динамику персонального состава (в том числе и фор-мулярные списки служащих) и штатной структуры приставского управления [УЦГА АС КБР. Ф. И-31. Оп. 1. Д. 2. Л. 77, 153]. Однако, группа документов приставства по управлению собственной деятельностью не является многочис-ленной по сравнению с другой его документацией. Таким образом, деятельность приставского управления балкарского народа в 1848–1858 гг. тщательно документировалась. Приставство на протяжении все-го периода деятельности производило распорядительные, отчетные, справочно-информационные документы и документировало информацию по личному со-ставу служащих. Делопроизводственная документация обеспечивала его внеш-нюю коммуникацию (как между ними и вышестоящим начальством – предписа-ния, сообщения, рапорты, отчеты; так и между учреждениями, не состоявшими в административном подчинении – отношения) и создавалась им для управле-ния собственной деятельностью. Документы отражали основные аспекты соци-ально-политической и экономической жизни балкарского населения, содержали сведения о формах решения споров и конфликтов и т.п. Документирование вы-страивалось с опорой на достижения российской делопроизводственной культу-ры, а также принципы административной иерархии должностных лиц и разгра-ничения предметов ведения между отраслевыми учреждениями.

About the authors

Alexey Khasanovich Abazov

Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Email: alex_abzov@list.ru
ORCID iD: 0000-0003-4004-7009

References

Supplementary files