PECULARITIES OF INDIGENIZATION OF ADMINISTRATIVE AND CULTURAL INSTITUTIONS OF KABARDINO-BALKARIA IN THE LIGHT OF NEWLY FOUND ARCHIVAL DOCUMENTS

封面

如何引用文章

全文:

详细

The problems of indigenization in the North Caucasus in domestic historiography are considered in the chronological framework of 1920-1930., although these processes really began in the imperial period. After the end of the Caucasian war, the royal government is looking for ways to adapt the mountain peoples into the Russian socio-cultural space, turning the region that absorbing huge material and human resources to the region enriching the country.  The imperial experience of managing the region in the end led to awareness of the need to attract the authorities of representatives of the elite from the number of indigenous people. The Bolsheviks took into account the mistakes of their predecessors, and were able to give acceleration to the pace of integration of the Highlanders to the Soviet social and cultural space. They did not fail to take advantage of the experience of the imperial administration in terms of attracting representatives of the autochthonous population into local governments. At the same time, without becoming his class approach, the Bolsheviks opened access to the social elevators to most Highlanders, which cut off representatives of the pre-revolutionary elite. In modern Russia, against the background of strengthening the challenges of globalization, leveling ethnic cultures, individual events of the Soviet nationality are of interest so far, for example, the practice of indigenization. Kabardino-Balkaria more than once turned out to be in the forefront of the Sovietization of the North Caucasus. Part of the events, of course, found the support of the main part of the population. But, in most of them, the population participated voluntarily forcibly, as a direct refusal would be more expensive. The article is based on new archival sources identified in the Funds of the State Archives of the Russian Federation (which are submitted below in this issue), documents from other archives and the latest research on the issue. In general, this made it possible to understand the origins of the process in the imperial period, its logical continuation and national-regional features of the implementation of the indigenization policy in the Soviet Kabardino-Balkaria. Multi-valued for the purposes and objectives, methods of implementation and specific results, this policy is characterized by unprecedented efforts to strengthen state and cultural institutions by national personnel.  But much less researchers talk about the shadow side of the problem, which in modern conditions it is necessary to know for accounting in practical activities both positive and negative lessons to solve the Soviet rule of tasks associated with the national issue.

全文:

Истоки политики коренизации

К концу XIX века Российская империя достигла территориального максимума, инкорпорировав многочисленные этносы с различным уровнем экономики и культуры. «Новое пополнение» славянского ядра империи, еще не интегрированного в социальную структуру российского общества, обозначали обобщенным термином «инородцы». По отношению к ним действовали различные ограничительные нормы, включая запрет на доступ к государственным должностям и др. Но это обостряло проблему эффективности управления новыми регионами ввиду дефицита чиновников, знающих местные особенности. Наиболее прогрессивная часть российского общества выступала за адаптацию северокавказских горцев в политико-экономическом и социокультурном пространстве империи путем «мягкой ассимиляции» и формирования нового мировоззрения у горской молодежи [Бакланов 2014].

На Северном Кавказе эти процессы, отягощенные последствиями Кавказской войны и противоречивой национальной политикой, протекали весьма неоднозначно. Сначала в отношении северокавказских народов культивировали относительно мягкую политику «обрусения» на основе плана министра народного просвещения Российской империи Д.А. Толстого 1870 г. «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» [Северный… 2007: 272] посредством развертывания сети начальных школ в национальных регионах. Но ее первые позитивные результаты на Северном Кавказе, затронувшие только детей местной элиты, быстро нивелировались контрреформами и переходом в начале 1880-х годов к жестким методам русификации.

Попытки создания однородного общества путем ассимиляции горских народов, находившихся веками под влиянием восточной культуры опирались на русских переселенцев, привносивших в регион элементы иной, более развитой культуры. Но практика показала низкую эффективность методов русификации, и в начале XX века высшие чиновники, увидев в обострении национального вопроса угрозу для целостности России, срочно сворачивают ее.

Наглядно это проявилось в деятельности нового Наместника Кавказа И.И. Воронцов-Дашков, который сразу отверг политику русификации в пользу «обрусения», поощряя расширение сети светских школ для приобщения горцев к русской культуре с обучением на родном языке как «первейшим средством» воздействия русского мировоззрения на мусульман [Национальная… 1997: 106–107].

П.А. Столыпин в целях снижения накала национальных противоречий планировал создать Министерство национальностей, открыть 5 000 средних специальных и 1500 высших учебных заведений с тем, чтобы превратить «инородцев» из врагов России в ее верноподданных [Столыпин 1997: 417]. Такая политика укрепляла доверие между славянскими и северокавказскими народами. Но плодами этой политики могла воспользоваться только национальная элита, которая овладев русским языком и образованием, легче адаптировалась в социокультурном пространстве России.

Более привлекательным для северокавказского дворянства было военное образование, позволявшее заниматься близкой им по духу воинской службой. На этой стезе из национальной среды выдвинулся целая группа старших офицеров и генералов российской армии [Казаков 2006: 39, 42, 83, 121, 162, 263, 301], ставших образцом для подражания и демонстрации мужской успешности, престижности русских учебных заведений для всех соплеменников [Нефляшева 2009: 81].

К концу XIX века русская культура проникла в северокавказское общество, приобщая горцев к российской цивилизации, укрепляя их доверие к Российскому государству, формируя российскую идентичность с сохранением своей культуры, языка и религии [Кавказ… 2005: 543]. Кавказская администрация стало увереннее привлекать коренное населения к местному управлению, преимущественно из числа национальной аристократии.

На рубеже XIX-XX веков в Нальчикском округе заметно выросли ряды местной национальной интеллигенции, получившей светское образование в лучших вузах России. Многие из них впоследствии сыграли активную роль в социально-экономических, политических и культурных процессах в регионе. Так, Д.С. Кодзоков, председатель Терско-Кубанской сословно-поземельной комиссии, возглавил ход буржуазных реформ на Северном Кавказе. С.К. Клишбиев стал первым представителем автохтонного населения начальником Нальчикского округа. М. Абаев проявил себя успешным чиновником-управленцем в Терской и Кубанской области, опубликовал исторический очерк «Балкария», П.Т. Коцев стал Председателем правительства Северо-Кавказской (Горской) республики (1917-1919 гг.), Б.А. Шаханов, балкарский просветитель, стал одним из лидеров Союза объединенных горцев Северного Кавказа и т.д.

В период Первой мировой войны, несмотря на усиленную пропаганду турецких адептов пантюркизма и панисламизма, народы Кавказа на фронте (кавалеристы Кавказской конной дивизии) и в тылу остались преданы России [Зубов 2000: 150]. Чтобы укрепить эти тенденции и в дальнейшем, новый Наместник Кавказа великий князь Н.Н. Романов предложил в 1916 г. Николаю II реформировать систему просвещения мусульманских народов [Кавказ… 2005: 543, 549, 550] для углубления взаимопонимания и сотрудничества между славянским и автохтонным населением.

Но история не предоставила прежнему режиму шанса на 20 лет мирной и спокойной жизни, подвергнув народы России неслыханным испытаниям чередой войн (Первой мировой и Гражданской) и Русской революцией 1917 г.

 

Поворот советской власти к национальным проблемам

Эти поворотные события придали мощный импульс центробежным тенденциям в бывшей империи, разрушая уверенность мусульман в силе Российского государства, которое неуклонно шло по пути саморазрушения, хаоса, анархии, разрыва со своими традициями. Совершенно неприемлемым для горцев был антирелигиозный экстремизм большевиков, который они расценивали как преступление и самоуничтожение [Ланда 1995: 198].

В 1917 г. известный русский социолог П.А. Сорокин считал непременным условием формирования гражданского общества в полиэтничной стране обеспечение национального равноправия и национальной автономии, обусловленное интересами каждой национальности и государственного единства. В перспективе он предвидел расширение их автономных прав и превращение России «в свободную федерацию народов, спаянную сознанием общности интересов, глубокой привязанности к общему отечеству» [Сорокин 1917: 16].

Но в тот момент лидеры большевиков проигнорировали его прогнозы, хотя скоро им самим пришлось плотно заняться этими вопросами. В ходе гражданской войны Северный Кавказ оказался в эпицентре сшибки белых и красных. Белые ретрограды, не понявшие невозможность возврата к «единой и неделимой» империи и исключавшие возможность предоставления самоуправления «инородцам», упустили свой исторический шанс. Большевики же искусно воспользовались их просчетом, на словах поддержали идеи национального самоопределения, равноправия, уважения национальной и религиозно-культурной самобытности горских народов. Однако на деле они, в равной мере, как и «белые» жестко боролись с национальным движением на Северном Кавказе. Поэтому, северокавказские народы при небогатом выборе альтернатив предпочли большевистские лозунги «автономии» и «федерации», а не имперские порядки, которые пытались реставрировать вожди белого движения [Ланда 1995: 199–200].

Череда революций и войн стимулировала рост национального самосознания северокавказских народов и их отношение к новым советским чиновникам формировалось через призму негативного опыта имперского управления. Поэтому, изгнав «белых», и чтобы окончательно развеять синдром недоверия горцев, проявившийся и по отношению к советской власти, большевикам пришлось переходить от обещаний, провозглашённых 15 ноября 1917 г. в «Декларации прав народов Востока», к реальному формированию национальных автономий.

Для укрепления советской власти на местах, повышения ее авторитета в глазах горского населения, большевики, в отличие от прежнего режима, сделали ставку не на элиту, а на социальные низы, коренное изменение их образа жизни и хозяйственной деятельности, повышение социальной мобильности, на увеличение доли представителей местных народов в партийных и советских учреждениях.

VIII и X съезды партии в соответствии с большевистской доктриной принимают неординарные меры, чтобы «помочь трудящимся массам невеликорусских народов догнать ушедшую вперед центральную Россию … развить и укрепить у себя … на родном языке суд, администрацию, органы хозяйства, органы власти, …прессу, школу, театр, клубное дело и вообще культурно-просветительные учреждения; … широкую сеть курсов и школ как общеобразовательного, так и профессионально-технического характера на родном языке» [Коммунистическая… 1983: 82, 366].

Эти вопросы особенно актуализировались, когда окончательно рухнули надежды на скорую мировую революцию, а курс ка построение социализма в одной отдельно взятой стране потребовал укрепления вертикали власти государства, единства и взаимодействия всех народов СССР, хозяйственных связей между регионами, что предполагало повсеместное функционирование единого общегосударственного языка. Таковым в то время объективно мог быть только русский [Алпатов 1993: 238–239].

В 1920-1930-х годах для СССР, стремящегося к технико-экономической независимости, геополитическое значение Кавказа, как важнейшего источника сырья для экономики, индустрии и военно-стратегической и продовольственной базы стра­ны, резко возросло [Бабаев 2008: 92–93]. Поэтому молодому государству была крайне важна поддержка каждого кавказского народа, уверенность в том, что он понимает основную суть советской политики.

Чтобы не повторять ошибок имперского управления национальными регионами, председатель СНК РСФСР В.И. Ленин стремился минимизировать деструктивный потенциал местного национализма, приспособив его к запросам советского строительства. Его известное письмо «Коммунистам Кавказа…» красноречиво характеризует интерес лидера страны к решению национального вопроса на всем Востоке путем создания привлекательного образа советской власти, как антипода самодержавию.

Примечательно, что большевики, особо не афишируя, взяли на вооружение методы «обрусения» кавказской администрации И.И. Воронцова-Дашкова путем расширения сети светских школ с обучением на родном языке и приобщения горцев к русской культуре. Идею облекли в идеологическую оболочку под названием «коренизация», предусматривавшую приоритетное, по сравнению со славянскими народами, развитие экономики и национальных культур. Эти мероприятия подрывали основы национализма, содействовали консолидации всех народов на принципах интернационализма, стимулируя процессы их интеграции в советскую социокультурную среду1.

Большевики создают целый ряд новых организационных структур для всестороннего стимулирования национально-культурного строительства. В первом Советском правительстве таковым стал Народный комиссариат по делам национальностей. 23 января 1918 г. на его базе был создан Центральный мусульманский комиссариат [Собрание… 1917: Ст. 243], а позже и Отдел горцев Кавказа [ГАРФ. Ф. 1318. Оп. 21. Д. 381. Л. 517]. Аналогичный подотдел в 1919 г. был организован в Наркомпросе РСФСР при Отделе просвещения национальных меньшинств. Эти органы стали активно продвигать в национальные регионы решение вопросов народного образования [ГАРФ. Ф. 296. Оп. 2. Д. 12. Л. 23 об. – 24].

Создание в конце 1920 г. национальных автономий на Северном Кавказе практически совпало с реорганизацией Наркомнаца, что обусловило преобразование его национальных отделов и комиссариатов в национальные представительства Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК). Сначала было организовано Горское представительство северокавказских народов, а после распада Горской АССР все национальные автономии получили свои представительства при ВЦИК. Их роль в деле «безболезненного приобщения этих народностей к советскому строительству» особенно усилилась после того как 10 мая 1921 г. СНК РСФСР обязал наркоматы вносить проекты декретов по национальным автономиям в СНК и СТО только после предварительной экспертизы в Наркомнаце [Ленин 1979: 402]. Сначала представительство КБАО при ВЦИК возглавляли русские коммунисты С.И. Назаров, Петров, а с конца 1923 г. на эту должность выдвигается кабардинец, герой гражданской войны Н.А.-Г. Катханов [ГАРФ. Ф. 1318. Оп. 21. Д. 390. Л. 386].

13 сентября 1925 г. Н.А.-Г. Катханова утвердили Уполномоченным Национального отдела Главного экономического управления ВСНХ СССР по Северному Кавказу. В условиях начавшейся индустриализации страны и разработки природных богатств Кавказа он активно занимался вопросами финансирования промышленности национальных областей Северного Кавказа.

В 1921 г. Отдел просвещения национальных меньшинств был реорганизован в Совет по просвещению национальных меньшинств (Совнацмен) при коллегии Наркомпроса РСФСР. В 1925 г. при Северо-Кавказском крайисполкоме создается Краевой национальный совет (Крайнацсовет) по вопросам развития культуры, сформированный на паритетных началах из числа представителей всех северокавказских автономий [Положение… 1926: 13]. В целом эту многогранную работу курировали Национальные комиссии при партийных комитетах, начиная с ЦК сверху, и заканчивая обкомами партии снизу.

В вопросах коренизации Кабардино-Балкария стала известна своими уникальными инициативами. Так, в 1923 г. в КБАО впервые на Северном Кавказе были организованы учебные заведения нового типа: Ленинский учебный городок (ЛУГ) и Мало-Кабардинская окружная сельскохозяйственная школа. Здесь учащиеся ускоренно проходили программу школы I ступени, а затем на краткосрочных курсах осваивали навыки рабочих профессий, руководителей среднего звена, аппаратных работников советских, партийных и хозяйственных учреждений [ГАРФ. Ф. 1565. Оп. 2. Д. 45. Л. 5; Оп. 11. Д. 168. Л. 3].

Уже в 1924 г. аналогичные сельскохозяйственные школы открылись в Урванском, Нальчикском и Баксанском округах [Калмыков 1983: 108]. Затем учреждения, подобные кабардино-балкарским Ленинскому учебному городку и сельскохозяйственным школам культивируются и в других северокавказских автономиях. Широкую известность получила деятельность заведующего Мало-Кабардинской окружной сельскохозяйственной школой У.А. Блаева, дворянина по социальному происхождению, которую высоко оценили секретарь Северо-Кавказского крайкома партии А.И. Микоян2.

Тем не менее, в период НЭП, когда в КБАО только открывались первые средние специальные учебные заведения, основным каналом подготовки национальных кадров средней и высшей квалификации стало целевое обучение в центре России. Посланцам Кабардино-Балкарии выделяли льготные квоты на обучение в университете им. Я.М. Свердлова, Коммунистическом университете трудящихся Востока, горских институтах в Ростове, в вузах Ленинграда и других городов страны [Кабардино-Балкарскому… 1982: 10].

В 1921-1922 гг. только на горском отделении КУТВ по подготовке руководителей советских учреждений обучались 52 представителя Кабардино-Балкарии. По мере роста грамотности населения области, контингент кабардинцев и балкарцев в вузах и техникумах центра страны неуклонно расширялся: в 1924-25 гг. он составлял 318 чел., в 1925-26 гг. – 685 чел. и в 1927 г. – 1 200 чел. [Хутуев 1984: 51, 53–54.].

Таким образом, в течение 1920-х гг. в Кабардино-Балкарии, как и в остальных северокавказских автономиях, шла спешная подготовка базы для массовой смены дореволюционных специалистов в советском государственном аппарате управления и хозяйственных предприятиях на национальные кадры, имевшие классово-выдержанное рабоче-крестьянское происхождение. Условия для тектонических сдвигов в социально-экономической и идеологической сфере созрели в конце 1920-х гг., которые получили в советской литературе название «великого перелома».

 

Переход к политике массовой коренизации

Хлебозаготовительный кризис конца 1920-х гг. дал мощный импульс «великому перелому», ознаменовавшийся на Северном Кавказе усилением советизации края, когда во главу угла выдвинулись задачи повышения темпов индустриализации и коллективизации, секуляризации горского общества, массовой ликвидации неграмотности населения, коренизации аппарата советских и культурно-просветительных учреждений.

Старт массовой коренизации, направленной на кадровое и идеологическое обеспечение всех остальных хозяйственно-политических кампаний, официально был объявлен Северо-Кавказским крайисполкомом в 1929 г. Однако сигналом к развертыванию этой кампании во всесоюзном масштабе послужило «Шахтинское дело» по факту экономической диверсии в Донбассе. Оно стало удобным поводом для начала массовой «зачистки» советских учреждений и хозяйственных предприятий страны от старых специалистов. Все местные партийные и советские органы были брошены на реализацию этой задачи.

С этой точки зрения представляют интерес новые архивные источники, выявленные в фонде Р-1235 – Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ). Ранее, нами совместно с Н.С. Лавровой был опубликован доклад Северо-Кавказского крайисполкома «О ходе коренизации национальных областей Северо-Кавказского края», представленный 1 ноября 1930 г. ВЦИК и статья с комментариями к нему [Мамсиров, Лаврова 2018: 92–130].

В данной публикации представлены другие документы из этой тематической серии: «О ходе работ по коренизации Кабардино-Балкарской Области к переводу делопроизводства на языки коренного населения» от 10.08.1928 г. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 48–51 об.], «О ходе работ по коренизации аппаратов Кабардино-Балкарской Автономной Области от 25.11.1929 г. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 44–45] и решение Президиума Областного Совета КБАО от 9 июня 1932 г. по вопросу «О коренизации» [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 5–6.].

Вместе эти документы дают общее представление о функционировании советской вертикали власти на всероссийском, краевом и областном (кабардино-балкарском) уровнях в части реализации политики коренизации. Орфография и пунктуация архивных документов сохранены в неизменном виде.

Начало массовой коренизации аппарата советских и культурно-просветительных учреждений синхронизировалось с усилением темпов индустриализации, сплошной коллективизацией, секуляризацией горского общества, массовой ликвидацией неграмотности населения, эмансипацией женщин-горянок не случайно. Без усиления эффективности деятельности советских и культурных учреждений, являвшихся «приводными ремнями партии», решать одновременно задачи комплекса сложнейших хозяйственно-политических кампаний было сложно, учитывая, что реальная ситуация на местах еще совсем не благоприятствовала для наступления социализма по всему фронту.

В информационной справке Кабардино-Балкарского обкома ВКП (б), представленной в ЦК партии в мае 1924 года, т.е. спустя 7 лет после Русской революции 1917 года, видно, что 50% депутатов окружного и сельских исполкомов Балкарского округа по социальному происхождению были бывшими узденями и нынешними кулаками. Они не участвовали в гражданской войне в Белой армии, но к Советской власти относились пассивно или поддерживали зажиточные элементы [РГАСПИ. Ф. 65. Оп. 1. Д. 154. Л. 27, 31, 34–43]. Принципиально ситуация в канун «великого перелома» не изменилась, что вызывало обеспокоенность партийных органов за успешность проведения предстоящих  хозяйственно-политических кампаний в горной полосе.

Основной социальной базой правящей партии, способной обезопасить влияние бывших дворян, духовенства и кулаков на трудовое национальное население, являлись коммунисты бедняцко-середняцкого происхождения. Но в период «великого перелома» (1929) в КБАО их численность составляла всего 2 тыс. [Очерки истории… 1971: 131]. При этом от 70 до 80% из них были политически и азбучно неграмотны и не пользовались должным авторитетом среди населения [РГАСПИ Ф. 17. Оп. 60. Д. 680. Л. 85; Ф. 65. Оп. 1. Д. 130. Л. 32].

С таким ненадежными «тылами» (советами, заполненными антисоветскими элементами, и коммунистами, с низким влиянием среди населения) начинать фронтальное наступление социализма областное партийное руководство считало рискованным. Но «коренизация» советского аппарата управления была связана с завышенными ожиданиями о превращении его в эффективного «посредника между пролетариатом и основными массами национального крестьянства» [Ваннэ 1929: 38].

Один из ведущих идеологов правящей партии, известный знаток национального вопроса в СССР, редактор журнала «Революция и национальности» в 1930-х годах С.М. Диманштейн уверял, что в период сплошного наступления социализма по всему фронту все старые «уклады» неминуемо «идут ко дну», а новый, социалистический, развивается стремительно [Диманштейн 1930: 8].

В связи с этим национальным автономиям в ближайшей перспективе предстояла нелегкая задача «окончательного выкорчевывания корней капитализма» и религиозно-бытовых пережитков, являющиеся источником «рецидива буржуазного национализма, смазывания … классовой борьбы в национальной деревне, подмены классового принципа национальным» [ГАРФ. Ф. 296. Оп. 1. Д. 451. Л. 31–31 об.], для скорейшего приобщения национальных трудовых масс к идеалам социализма.

Весной 1929 г. Президиум Северо-Кавказского крайисполкома принял     5-летний план коренизации национальных областей. Он предусматривал в 3 года укоренить советский аппарат, и в 5 летний срок – культурно-просветительные учреждения [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 125. Д. 118. Л. 1]. Спустя 2 месяца Кабардино-Балкарский облисполком создал областную комиссию по коренизации, которую возглавил заместитель председателя облисполкома А. Гемуев. На своем первом заседании 2-го августа 1928 г. комиссия наметила план работ, мероприятия по организации аналогичных комиссий и программу их деятельности во всех округах [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 49 об.].

Для определения тактики реализации плана коренизации Северо-Кавказское краевое партийно-советское руководство предлагало начать с выявления стартовых условий каждой автономии на основании вопросника, составленного ВЦИК. Более всего центральные учреждения интересовали ответы на такие вопросы, как: «На каком языке ведется делопроизводство?», «Какие препятствия встречаются в процессе перевода делопроизводства?», «Какие затруднения вызывает перевод делопроизводства во взаимоотношениях с соседними административными единицами?», «Какая практика делопроизводства установилась в административных единицах со смешанным составом населения?» и др. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 48–51 об.].

В конце 1928 г. областная комиссия под руководством А. Гемуева провела анализ на предмет готовности коренизации области. На тот период в области насчитывался 261 населенный пункт, находившиеся в ведении 99 сельских советов. Комиссия подчеркнула многонациональный состав населения КБАО, в которой проживали более 50 национальностей. Кабардинцы, балкарцы, русские и украинцы превалировали (92,9%), а на остальные национальности приходилось 7,1%. Это обстоятельство, а также низкий уровень грамотности и культуры населения области затрудняли решение вопросов коренизации аппарата и перевода делопроизводства на язык коренного населения. Частично проблему смягчил ЛУГ, который за первые 5 лет своей работы подготовил 641 работника начальной и средней квалификации из представителей коренного населения [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 48об. – 49].

В конце 1928 г. штат всех советских учреждениях КБАО насчитывал 3 555 служащих. Это было намного больше, чем при старом режиме. Выборочные данные на 1 437 чел. показали доминирование русских в областном аппарате (61,3%) ввиду низкого уровня грамотности кабардинцев и балкарцев. Тем не менее, доля кабардинцев среди советских служащих составляла 22%, а балкарцев 7,1%, что было удовлетворительно с учетом соотношения их численности.

Красноречивы и данные по округам и сельсоветам. Если среди руководителей окружных исполкомов превалировали кабардинцы и балкарцы (73,3%), то среди технических работников русские (70%). Идентичная картина наблюдалась и на уровне сельсоветов, по той же причине – невысоким уровнем грамотности коренных жителей. Если партийность руководителей окружных исполкомов составляла 80%, председателей сельсоветов – 52,8%, то технические работники были преимущественно беспартийными. Тщательно отслеживался социальный состав руководителей окрисполкомов. В большинстве он состоял из партийцев и более ¼ из крестьян бедняков. Председатели сельсоветов в большинстве составляли середняки – 49,1% и бедняки – 39,6% [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 50].

Делопроизводство всех учреждений области в их взаимоотношениях с вышестоящими органами велось на русском языке. Но пестрый состав населения (более 50 национальностей) с множеством национальных меньшинств и доминированием 7 национальностей стал основным препятствием к переводу делопроизводства на целый ряд родных языков населения. Другим тормозом являлся высокий уровень неграмотности коренного населения. Большинство работников областных организаций не могли ни читать, ни писать на родном языке. Руководители сельсоветов не знали своего чтения и письменности и за редким исключением умели только подписываться на русском языке [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 50 об.].

Делопроизводство на родных языках создавало затруднения в отношениях с соседними округами и областями. Так, кабардинский язык, на котором говорили большинство населения области (60,1%), был непонятен в соседних округах и областях, за исключением Адыгеи и Черкесии. Балкарский же язык был более распространен, так как находился в одной языковой группе с татарами, киргизами, карачаевцами, крымскими татарами и т.д. Таким образом, естественно, русский язык претендовал на роль языка межнационального общения и государственных учреждений. Поэтому в мононациональных сельсоветах предполагалось вести делопроизводство на родном языке. Национальным меньшинствам (немцы, осетины, кумыки, поляки и т.д.) предложили общаться с вышестоящими органами на русском языке. Большинство руководителей советских учреждений являлись представителями основных коренных национальностей, что позволяло местному населению обращаться в учреждения на родном языке [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 51].

Учитывая все объективные причины, областная комиссия А. Гемуева предположила, что проведение коренизации займет длительный период, и предложила провести ее в 2 этапа:

- в I-ю очередь, введение делопроизводства на языках превалирующего населения (кабардинский и балкарский);

- во II-ю очередь, введение делопроизводства в отдельных сельсоветах и округах на языке национальных меньшинств [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 51 об.].

25 ноября 1929 г. Кабардино-Балкарский облисполком в отчете ВЦИКу «О ходе работ по коренизации аппаратов Кабардино-Балкарской Автономной Области» отметил, что директивы Центра и Края обсуждены на массовых собраниях, областных и окружных совещаниях, в местной печати, составлен областной план работы, выявлены потребности хозяйственных, государственных и кооперативных организаций в национальных кадрах. Сроки кампании для учреждений культуры сдвинули до 5 лет. Сначала к концу 1930 г. решили перевести на национальное делопроизводство сельские советские учреждения, к концу 1931 г. – окружные и промышленные предприятия, и к концу 1932 г. – аппараты областного уровня. Мероприятия по коренизации сводились к «подготовке работников некоренного населения к языку, чтению и письму коренного населения и подготовка работников коренного населения к письму и чтению родного языка». Специалисты начального и среднего звена частично готовились в самой области, а высшей квалификации – в центральных ВУЗах и других учебных заведениях страны [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 44].

Пристальное внимание уделялось коренизации национальных учреждений политпросвета Северного Кавказа. Только в первые два года (1928/29 и 1929/30 г.) планировалось переподготовить 460 ликвидаторов неграмотности и малограмотности, 280 избачей, 45 работников клубов горянок, 50 окружных библиотекарей. На коренизацию культурно-просветительных учреждений национальных областей было ассигновано более 2 847 тыс. руб. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 125. Д. 118. Л. 2].

В Кабардино-Балкарии за 5 лет намечалось организовать 22 курсовых мероприятия различного профиля на 1 501 чел. Кроме того по линии народного образования за 5 лет предполагалось подготовить и переподготовить 1 749 чел. (в том числе 283 политпросветработников). Финансирование на организацию курсов составило 1 154 860 руб. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 44 об.].

Такова была перспектива. Однако в текущей повседневности делопроизводство во всех учреждениях КБАО еще велось на русском языке. Заседания в судебных органах при необходимости велись на кабар­динском и балкарском языках. Но судебная документация, директивы и распоряжения из центра и области на места составлялись на русском языке. Так как все председатели сельсоветов и окружных исполкомов были националами, то все указания и материалы вышестоящих органов доводились до населения на сходах и заседаниях устно на родном языке. Доклады и отчеты областных и окружных работников делались на родных языках области. Общим препятствием делу коренизации были низкий уровень грамотности населения, дефицит узких специалистов, включая канцелярских работников из числа националов. Большие трудности возникали в 14 сельсоветах со смешанным национальным составом населения. Самыми полиэтничными являлись Мало-Кабардинский и Прималкинский округа. Для обращения в областные учреждения крестьян различных национальностей предполагалось иметь переводчиков [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 45].

Президиум областного Совета КБАО при рассмотрении 9 июня 1932 г. вопроса «О коренизации» отметил, что кампания по коренизация вышла за пределы перевода делопроизводства советских и культурно-просветительских учреждений на родные языки. С начала кампании 901 представителя коренных национальностей вовлекли в государственные, хозяйственные, кооперативные и общественные организации, 4 772 чел. было охвачено курсовыми мероприятиями внутри области. Годовые тиражи газеты «Ленингок» на кабардинском языке достигли 1 440 000 экз., и  на балкарском языке «Ленинчжол» – 422 000 экз. Важнейшие партийные и советские постановления публиковались на кабардинском и балкарском языках. Только за 1931 г. было издано литературы на национальных языках тиражом 301 700 экз. [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 5].

Центр и краевые партийно-советские организации уделяли Кабардино-Балкарии особое внимание, пропагандируя ее достижения: «коренизация» управленческого аппарата сельских советов на 95,5%, районных организаций – на 40%, областных учреждений – на 17%. Это был самый высокий показатель по краю, достигнутый «при полном понимании населением важности дела коренизации». В области работали кружки по изучению «кабардинского языка русскими товарищами. Огромные успехи были достигнуты в деле вовлечения женщин в органы управления потребительской кооперации. 780 горянок выдвинуты на различные ответственные должности». Автономную область краевые организации рассматривали в качестве образца «положительной деятельности в этом направлении» [Хлынина 2014: 110].

Кампания коренизации известна не только победными реляциями, но и критическим отношением к положению дел. Так, облисполком обязал все учреждения использовать квалифицированные кадры строго по назначению. Для пополнения кадров областных, районных и сельских организаций и учреждений предложили выдвигать из коренных националов рабочих, колхозников (ударников, бывших красных партизан) на ответственную руководящую работу [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 5].

Облисполком призвал органы Прокуратуры и ОБЛРКИ усилить борьбу с игнорированием областными, районными и сельскими учреждениями переписки на национальных языках, бюрократизма и волокиты по заявлениям на национальных языках. Руководителям ОБЛОНО и Отдела Труда поставили на вид за отсутствие точного учета националов, посланных на учебу за пределы области и вовлеченных в местную промышленность. Им предложили в декадный срок составить единый план подготовки кадров высшей и средней  квалификации (инженеров, техников, врачей, агрономов, зоотехников). Кроме того, задачи ВЦИК, Крайисполкома и Крайнацсовета в части завершения коренизации КБАО требовали огромных средств. Но выделенных на эти цели из местного бюджета 60 000 руб. и 103 620 руб. хозяйственных организаций было явно недостаточно. Во избежание срыва мероприятий облисполком решил обратиться в Президиум ВЦИК и Крайисполкомом с просьбой об ассигновании недостающих средств для завершения коренизации в Кабардино-Балкарии [ГАРФ. Ф. Р-1235. Оп. 124. Д. 93. Л. 6].

Таким образом, политика коренизации в Кабардино-Балкарии ускорила процессы ликвидации неграмотности населения и  социальной мобильности национального населения, стимулировала тенденции его урбанизации. «Но попытка сочетания идей коммунизма с национальными традициями диссонировала с политикой правящей партии по интернационализации всех сторон  жизни трудового населения [Хун, Чувыров 2004].

Социалистическая модернизация экономики с перегибами и методами принуждения спровоцировала массу вооруженных восстаний в национальных автономиях Северного Кавказа [Трахо 1992: 88], вызвавших серьезную тревогу политического руководства страны. Его надежды на национально-ориентированные кадры, на коренизацию местных органов советской власти не оправдывались. Свое влияние оказал и внешнеполитический фактор, и в частности, приход к власти в Италии и Германии фашистских партий на волне национализма.

Видимо, это стало одним из факторов, повлиявших в начале 1930-х гг. на свертывание политики коренизации на Северном Кавказе, усиление тенденций централизации и унификации советского аппарата управления. Под флагом интернационализма нивелируются достижения национальной политики [Очерки истории… 2014: 161]. В короткий срок национальные кадры, выпестованные в течение десятилетия, стали неугодны советской власти и подверглись гонениям и преследованиям по обвинению в буржуазном национализме.

Начало политическим репрессиям в Кабардино-Балкарии положила критическая заметка газеты «Правда» в начале 1937 г. по факту бытового конфликта между представителями разных национальностей, который был квалифицирован как вызывающее проявление буржуазного национализма. В отношении обвиняемых был устроен показательный судебный процесс, который стал грозным уроком для всех  потенциальных «врагов народа» [Догуж 1937: 24–25].

Политические репрессии середины 1930-х гг. нанесли ощутимый урон  национальным кадрам, сформировавшимся в ходе реализации советской политики коренизации в 1920-1930-е гг. В «жернова» репрессий 1937 г. попали более 100 партийных и советских руководителя различного ранга из числа кабардинцев и балкарцев, которые получив путевку в жизнь по программе коренизации, возглавляли важные участки экономики, культурной сферы и СМИ республики [Сарахов 2004: 336–344]. Трагической участи не избежали практически все довоенные руководители Кабардино-Балкарского областного отдела народного образования по обвинению в буржуазном национализме, хотя они были преданны делу социализма, национально ориентированы, но вовсе не были буржуазными националистами [Шхагапсоев, Тохова 2012: 163].

Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей», принятое в 1938 г. способствовало существенному сокращению объемов часов по родным языкам в школе и увеличению часов по русскому языку в интересах межнационального общения в обществе, профессиональной подготовки рабочих, для подготовки к учебе в вузе3.

Таким образом, реализации политики коренизации в Кабардино-Балкарии сыграла важную роль в подготовке национальных кадров, преданных советской власти, в повышении социальной мобильности горского трудового населения, в ускорении процессов его интеграции в российское социокультурное пространство. Процесс, истоки которого уходят в имперский период, получил логическое развитие в советский период, а его темпы, охват оказались масштабнее и эффективнее, чем при прежнем режиме. Население потянулось к знаниям, престиж образования неизмеримо вырос.

Однако смена курса в середине 1930-х гг. тенденции унификации, идеологизации и интернационализации жизни, политические репрессии стимулировали процессы нивелирования достижений традиционной культуры коренного населения Кабардино-Балкарии, разрушала связь времен и поколений, наносила непоправимый урон национальным кадрам, взращенным в довоенную советскую эпоху.

 

1 Простаков С. О советской коренизации народов. Цели и ошибки. 28 октября 2013 // Публикация от 30.10.2014 MAMLAS в «Живой Журнал» (LiveJournal, LJ) – блог-платформа. URL: https://mamlas.livejournal.com/2930841.html (дата обращения: 18.01.2021)

2 Увжуко Алимурзович Блаев // Интернет-версия книги Шоры Ногмова «История адыхейского народа»: сайт. URL: http://nogmov.narod.ru/nogma/uvzhuko.htm (дата обращения: 08.10.2020).

3 Зачем Сталин заставил всех русский учить? 28 ноября 2018 // Яндекс.Дзен (Yandex Zen) – интернет-сервис, рекомендательная лента контента и платформа для блогеров. URL: https://zen.yandex.ru/media/russian_for_dummies/zachem-stalin-zastavil-vseh-russkii-uchit-5bfe723405d8bd00aa6a50b0 (дата обращения: 18.01.2021).

×

作者简介

H. MAMSIROV

Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov

编辑信件的主要联系方式.
Email: mamsirhb@mail.ru

A. LOOV

Kabardino-Balkarian State University named after H.M. Berbekov

Email: anzor-44@yandex.ru

参考

  1. Алпатов 1993 – Алпатов В.М. Русский язык, языковая политика и общественное сознание в республиках советского Востока // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Часть II. – М.: Институт востоковедения РАН, Научно-информационная фирма «Туран», 1993. – С. 230–246.
  2. Бабаев 2008 – Бабаев А-М.Б. Кавказ в геополитике мировых держав в первой половине XX века. – Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 2008. – 328 с.
  3. Бакланов 2014 – Бакланов В.И. О «недоевропейскости» и о цивилизаторской миссии Российской империи. 19.02.2014 // «Территория историка»: сайт. URL: http://historick.ru/view_post.php?cat=1&id=50 (дата обращения: 16.02.2021)
  4. Ваннэ 1929 – Ваннэ М. Русский язык в строительстве национальных культур // Просвещение национальностей. – 1929. – № 2. – С. 32–39.
  5. Диманштейн 1930 – Диманштейн С. О борьбе с уклонами в национальном вопросе // Просвещение национальностей. – 1930. – № 6. – С. 3–9.
  6. Догуж 1937 – Догуж. Распоясавшиеся буржуазные националисты // Вперед. – 1937. – № 1. – С. 24–25.
  7. Зубов 2000 – Зубов А. Политическое будущее Кавказа: опыт ретроспективно-сравнительного анализа // Знамя. – 2000. – №4. – С. 141–162.
  8. Кабардино-Балкарскому… 1982 – Кабардино-Балкарскому государственному университету – 50 лет / сост. Г.Х. Мамбетов. – Нальчик: Эльбрус, 1982. – 196 с.
  9. Кавказ… 2005 – Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало XIX – начало XX вв. / Сост. Я.А. Гордин, В.В. Лапин, Г.Г. Лисицын, Б.П. Миловидов. – СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2005. – 720 с.
  10. Казаков 2006 – Казаков А.В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Воеводы и офицеры. Биографический справочник. Середина XVI – начало XX в. – Нальчик: Эль-Фа, 2006. – 244 с.
  11. Калмыков 1983 – Калмыков Б.Э. Статьи и речи. Издание 2. – Нальчик: Эльбрус, 1983. – 239 с.
  12. Коммунистическая… 1983 – Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898–1986) / Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. – М.: Политиздат, 1983. – Т. 2: 1917–1922. – 606 с.
  13. Ланда 1995 – Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995 – 312 с.
  14. Ленин 1979 – Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника: в 12-и т. – М.: Политиздат, 1979. – Т. 10. – 482 с.
  15. Мамсиров, Лаврова 2018 – Мамсиров Х.Б., Лаврова Н.С. Политика коренизации на Северном Кавказе в 1920-1930-х годах в зеркале архивных документов: цели и результаты // Электронный журнал «Кавказология». – 2018. – №4. – С. 92–130. DOI: https://doi.org/10.31143/2542-212X-2018-4-92-130.
  16. Национальная… 1997 – Национальная политика России: история и современность. – М.: Русский мир, 1997. – 680 с.
  17. Нефляшева – Нефляшева Н.А. Мусульманское образование на Северо-Западном Кавказе (вторая половина XIX – начало ХХ в.) // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. – 2009. – №4. – С. 72–92. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/musulmanskoe-obrazovanie-na-severo-zapadnom-kavkaze-vtoraya-polovina-xix-nachalo-hh-v (дата обращения: 18.01.2021).
  18. Очерки истории… 1971 – Очерки истории Кабардино-Балкарской организации КПСС. – Нальчик: Эльбрус, 1971. – 394 с.
  19. Очерки истории… 2014 – Очерки истории Северного Кавказа: XX век / Т.А. Невская и др.; науч. ред. Т.А. Булыгина. – Пятигорск; Ставрополь: ПГЛУ, 2014. – 354 с.
  20. Положение… 1926 – Положение о Северо-Кавказском Краевом национальном совете по вопросам культуры и просвещения горских народностей // Еженедельник Севкавкрайоно. – 1926. – № 2. – С. 13-16.
  21. Сарахов 2004 – Сарахов А. Остров ГУЛАГ: Документальная повесть. – Майкоп: Адыгея, 2004. – 356 с.
  22. Северный… 2007 – Северный Кавказ в составе Российской империи. – М.: Новое литературное обозрение, 2007. – 460 с.
  23. Собрание… 1917 – Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР. – 1917. – № 17. – Ст. 243.
  24. Сорокин 1917 – Сорокин П.А. Проблемы социального равенства. – Пг.: Революционная Мысль, 1917. – 66 с.
  25. Столыпин 1997 – Столыпин. Жизнь и смерть (1862–1911): сборник / Сост. Г. Сидоровнин. – Саратов: Соотечественник, 1997. – 472 с.
  26. Трахо 1992 – Трахо Р. Черкесы (Черкесы Северного Кавказа). – Нальчик: Полиграфкомбинат им. Революции 1905 г., 1992. – 88 с.
  27. Хлынина 2014 – Хлынина Т.П. Коренизация и решение национального вопроса на Северном Кавказе в 1920-е – 1930-е гг. // Вестник Южного Научного Центра. – 2014. – Том 10. – № 3. – С. 106–111.
  28. Хун, Чувыров 2004 – Хун Х., Чувыров А.Н. Формирование научных и образовательных учреждений регионами России в период смены социального устройства государства (на примере Республики Башкортостан). Уфа, 2004 // books.originweb.info – Книги онлайн: сайт. http://books.originweb.info/huan_hun_2/chapter_1_4.html (дата обращения: 18.01.2021).
  29. Хутуев 1984 – Хутуев Х.И. Становление и развитие социалистической культуры советской Кабардино-Балкарии. – Нальчик: Эльбрус, 1984. – 452 с.
  30. Шхагапсоев, Тохова 2012 – Шхагапсоев С.Х., Тохова С.М. Из истории просвещения Кабардино-Балкарской Республики (1918–2012). – Нальчик: Тетраграф, 2012. – 164 с.
  31. ГА РФ – Государственный архив Российской Федерации.
  32. РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории.

补充文件

附件文件
动作
1. JATS XML
下载

版权所有 © МАМСИРОВ Х.B., ЛООВ А.A., 2021

Creative Commons License
此作品已接受知识共享署名-非商业性使用 4.0国际许可协议的许可。

Согласие на обработку персональных данных с помощью сервиса «Яндекс.Метрика»

1. Я (далее – «Пользователь» или «Субъект персональных данных»), осуществляя использование сайта https://journals.rcsi.science/ (далее – «Сайт»), подтверждая свою полную дееспособность даю согласие на обработку персональных данных с использованием средств автоматизации Оператору - федеральному государственному бюджетному учреждению «Российский центр научной информации» (РЦНИ), далее – «Оператор», расположенному по адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А, со следующими условиями.

2. Категории обрабатываемых данных: файлы «cookies» (куки-файлы). Файлы «cookie» – это небольшой текстовый файл, который веб-сервер может хранить в браузере Пользователя. Данные файлы веб-сервер загружает на устройство Пользователя при посещении им Сайта. При каждом следующем посещении Пользователем Сайта «cookie» файлы отправляются на Сайт Оператора. Данные файлы позволяют Сайту распознавать устройство Пользователя. Содержимое такого файла может как относиться, так и не относиться к персональным данным, в зависимости от того, содержит ли такой файл персональные данные или содержит обезличенные технические данные.

3. Цель обработки персональных данных: анализ пользовательской активности с помощью сервиса «Яндекс.Метрика».

4. Категории субъектов персональных данных: все Пользователи Сайта, которые дали согласие на обработку файлов «cookie».

5. Способы обработки: сбор, запись, систематизация, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение, использование, передача (доступ, предоставление), блокирование, удаление, уничтожение персональных данных.

6. Срок обработки и хранения: до получения от Субъекта персональных данных требования о прекращении обработки/отзыва согласия.

7. Способ отзыва: заявление об отзыве в письменном виде путём его направления на адрес электронной почты Оператора: info@rcsi.science или путем письменного обращения по юридическому адресу: 119991, г. Москва, Ленинский просп., д.32А

8. Субъект персональных данных вправе запретить своему оборудованию прием этих данных или ограничить прием этих данных. При отказе от получения таких данных или при ограничении приема данных некоторые функции Сайта могут работать некорректно. Субъект персональных данных обязуется сам настроить свое оборудование таким способом, чтобы оно обеспечивало адекватный его желаниям режим работы и уровень защиты данных файлов «cookie», Оператор не предоставляет технологических и правовых консультаций на темы подобного характера.

9. Порядок уничтожения персональных данных при достижении цели их обработки или при наступлении иных законных оснований определяется Оператором в соответствии с законодательством Российской Федерации.

10. Я согласен/согласна квалифицировать в качестве своей простой электронной подписи под настоящим Согласием и под Политикой обработки персональных данных выполнение мною следующего действия на сайте: https://journals.rcsi.science/ нажатие мною на интерфейсе с текстом: «Сайт использует сервис «Яндекс.Метрика» (который использует файлы «cookie») на элемент с текстом «Принять и продолжить».