От погрома до обретения советской «земли Обетованной»: дисперсность, миграции и консолидация джегонасских горских евреев на Северном Кавказе (1917 г. – начало 1930-х гг.)

Полный текст

Вводная часть

Северный Кавказ, остававшийся в начале XIX в. ареной военно-политического противостояния Российской и Османской империй, представлял собой совокупность гетерогенных политических, полу-, и протогосударственных образований, зачастую без четких границ, с меняющимся подданством и относительной мобильностью как кочевого, так и оседлого населения. Экономическая ниша меновой торговли, как наименее престижная сфера деятельности, была специализацией еврейских, армянских, греческих мелких купцов-предпринимателей. Кроме того, эти же внесистемные группы могли заниматься другими «грязными», непрестижными работами; например, горские евреи славились как кожевенники [Колесов 2020: 33–59]. Такая хозяйственно-экономическая сфера деятельности предопределяла мобильный образ жизни – ремесленный промысел способствовал перемещению вслед за кочевниками для скупки у них шкур и кож или обеспечению их уже готовыми кожевенными изделиями (сбруя, седла, сапоги); меновая торговля, как таковая, заключалась в постоянных миграциях – объездах горских поселений и скотоводческих стойбищ. Поэтому мобильность, присущая разнородным горско-еврейским семьям на Северном Кавказе, предстает явлением вполне закономерным и естественным. Кавказская война и колонизация региона Российской империей трансформировали его социокультурный ландшафт, приведя, в частности, к демографическим изменениям: мухаджирству части коренного кавказского населения и миграциям оставшегося, притоку новых славянских и иных этнических групп, к укрупнению общностей и населенных пунктов, к своеобразным процессам «этнизации» во второй половине XIX в.

Представленная статья продолжает серию авторских публикаций об истории и культуре джегонасских горских евреев [Колесов, Сень 2000: 199–211; Колесов, Сень 2009: 401–413; Сень 2007: 117–130; Колесов 2009: 34–38; Колесов 2023: 339–351]. Джегонасский еврейский поселок, объединивший, как минимум, две группы горских евреев (т.н. ногайских и абазинских), был юридически создан властями в 1863 г., оказавшись на земле, ранее выделенной казачьей ст-це Усть-Джегутинской, основанной в 1861 г. Впоследствии, на протяжении более чем 40 лет, в документах встречались прошения горских евреев (далее для удобства – джегонасцы), желающих приобрести «независимый» статус для своего поселка – в связи с невозможностью распоряжаться «казачьей» землей, а также из-за подчиненности станичному правлению и бытовой ксенофобии. Только в начале XX в. общество Джегонасского поселка получило новый земельный надел в верховьях р. Джегонас на государственных землях. Достижение самостоятельности Джегонасского поселка стало возможным после выхода постановления общего присутствия Кубанского областного правления в марте 1905 г. о создании «из евреев-горцев бывшего поселка Джегонасского» особого селения с наименованием его Джегонасско-Еврейским и учреждением в нем сельского управления на основании общего положения о крестьянах 1902 г. [Косяшников 2019: 55]. Таким образом, обретя фактически свой земельный надел, поселок получил второе «рождение», изменив юридический статус (став селением), и официально закрепив в наименовании прилагательное «Еврейский». Спустя несколько лет после этого события на новое место перебрались далеко не все жители Джегонасского поселка. Известный кубанский историк, статистик и демограф Л.В. Македонов отмечал в одной из своих работ: «Пока на этот участок (данные не позже 1907 г. – В.К., Д.С.) переселились 22 двора, которые за трехлетнее пребывание здесь, по исконному обычаю нагорнаго населения, успели истребить весь ценный лес, а ныне занимаются выделкой кож, продажей дров и "скоблят дубы", т.е. промышляют сбытом дубовой коры на кожевенные заводы. У десяти хозяев есть посевы кукурузы. Многие из семейных не живут здесь, занимаясь торговлей в окрестных станицах и в поселках Карачая» [Македонов 1908: 32]. Со временем большая часть джегонасцев все же перебралась на новое место жительства. Российский этнограф Г.Ф. Чурсин, изучавший карачаевцев, замечал: «В 15 верстах от Баталпашинска на самой дороге, на берегу горной речки Джеганас, расположено селение того же имени. Джеганас прежде был населен горскими евреями, но два года назад (т. е. около 1913 г. – В.К., Д.С.) большая их часть выселилась отсюда куда-то на казенные земли, а на их место поселены казаки из ст. Усть-Джегутинской, лежащей дальше по дороге, в двух верстах от Джегонаса, на притоке Кубани Джегуте» [Чурсин 1915: 241]. Таким образом, какой-то период сосуществовали два населенных пункта – «старый» Джегонасский поселок на станичной земле и «новое» Джегонасско-Еврейское селение на вновь выделенном наделе казенной, т.е. государственной земли.

Необходимо отметить, что еще ранее, на рубеже XIX–XX вв., состав населения поселка перестал быть «моноэтничным»: его разнородность обуславливалась как притоком горских евреев (например, выходцев из г. Грозного и Грозненского округа), так и проживанием с конца XIX в. в поселке казаков и русских иногородних (в т.ч. сектантов, скорее всего, субботников). Такое положение дел отмечал один из местных жителей, корреспондент областной газеты: «Поселок наш, в котором насчитывается более 100 дворов, населен наполовину горскими евреями, наполовину казаками и выходцами из внутренних губерний России» [ООО 1899: 1]. Об этом свидетельствовала и статистика: по данным Первой Всероссийской переписи населения 1897 г. в поселке насчитывалось 685 чел., из которых евреев было 322 [Джегонасский 1910: 153].

Заметим, что к началу ХХ в. горские евреи Баталпашинского отдела Кубанской области проживали не только на территории Джегонасского поселка, но и в окрестных казачьих станицах и горских аулах. Документально подтверждено проживание их в административном центре отдела – ст-це Баталпашинской, а также в ст-цах Бекешевской, Кардоникской, Усть-Джегутинской [см., напр., ВДОСК 1909: 44, 67–68], что было обусловлено спецификой их хозяйственной деятельности, в т.ч. занятиями торговлей и кожевенным ремеслом. По этим же причинам они жили в горских карачаевских селениях – Учкулане, Карт-Джюрте, Хурзуке [ГАКК. Ф. 449. Оп. 2. Д. 1796. Л. 5], Тебердинском. Кроме того, известно, что семья горских евреев Хампулиевых, по крайней мере, в 1898 [ГАКК. Ф. 449. Оп. 3. Д. 605. Л. 15] – 1914¹ гг., проживала в абазинском а. Шахгиреевском.

Нами были определены «границы» группы джегонасских (кубанских) горских евреев, дифференцирующие «своих» от «чужих» в результате многочисленных коммуникационных связей, отражённых на страницах документальных и иных исторических источников, выделены важнейшие такие коммуникации: а) взаимодействия горских евреев Джегонасского еврейского поселка/селения с казачьими администрациями ст-цы Усть-Джегутинской, Баталпашинского отдела (к этому же типу коммуникаций мы относим и другие связи горских евреев с российскими чиновниками на Кавказе по иерархической «лестнице»). В 1860-е – 1910-е гг. эти взаимоотношения в основном затрагивали проблемы подчинения джегонасцев Усть-Джегутинскому станичному правлению, их желания обрести собственный земельный надел и административную самостоятельность [Колесов, Сень 2000: 201–203]; б) взаимоотношения джегонасцев с представителями других локальных групп горских евреев (например, грозненцами (см. дело о конфликте джегонасцев с грозненцами Ш.М. Хампулиевым и Р.Р. Бесераевым [ГАКК. Ф. 449. Оп. 3. Д. 605. Л. 7–17]) и с горскими евреями – деятелями сионистского движения [Горец 1908: 25–27]; в) симбиотические связи с местным горским населением (ногайцы, абазины, карачаевцы) в культурном и экономическом плане; г) партнерские и конкурентные отношения с другими торговцами и ремесленниками (например, черкесогаями и норнахичеванскими армянами [ГАКК. Ф. 252. Оп. 2. Д. 1434. Л. 3; ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 799. Л. 2–6 об.]).

В то же время в истории Джегонасско-Еврейского селения и самих джегонасцев остается множество «белых пятен», часть из которых авторы предполагают заполнить в этой статье. Например, в историографии не была подробно раскрыта ситуация, повлекшая уничтожение/исчезновение (погром?) селения; не менее актуальной остается историографическая дискуссия о судьбе жителей селения после 1917 г. Так, в нескольких диссертациях, имеющих по проблематике/тематике отношение к прошлому джегонасских евреев [Марков 2007; Косяшников 2023], соответствующие сюжеты практически не освещены.

Очевидно, что история джегонасских горских евреев «не заканчивается» разорением их селения в годы Гражданской войны. Локальные истории джегонасцев периода 1918 г. – второй половины 1920-х гг., благодаря новым архивным изысканиям и постановке новых задач, становятся органичной частью дальнейшего изучения и системного осмысления истории и культуры горских евреев Северного Кавказа 1920-х – 1930-х гг. Одному из соавторов уже приходилось писать о дисбалансе «в новейшей историографии, несмотря на имеющиеся достижения… в изучении прошлого горских евреев Северного Кавказа именно ХХ в.; лучше, по сравнению с 1920-ми и 1930-ми гг., исследован позднеимперский период и революционные события в жизни их общин, а также трагические события Холокоста» [Сень 2023: 294]. В частности, актуально исследовать: а) обстоятельства разгрома (погрома) Джегонасско-Еврейского селения в годы Гражданской войны и описания этих событий в различных исторических источниках (в т.ч. документальные источники и воспоминания очевидцев); б) миграционную историю джегонасских горских евреев именно в постреволюционный период (1918 г. – 1920-е гг.); в) стратегии самих джегонасцев по «встраиванию» в советскую национальную политику коренизации: а именно, в достижение ими национально-культурной автономии (землеустройство и   концентрированное расселение по территории Северо-Кавказского края (СКК)); г) продолжение их взаимодействия и сетевых связей (от противопоставления до консолидации) с другими горско-еврейскими группами кавказского региона.

В представленном тексте перед авторами стоит следующая цель – установить и охарактеризовать разновекторные миграционные процессы в истории джегонасцев после 1917 г., объединение их семей (очередную консолидацию) после трагических революционных событий в новую советскую общность – национальный колхоз (процессы группообразования [Латур 2014: 42–56]). Эти процессы актуализировались в пространстве консолидации (соединение семей), в борьбе за управленческую автономию (самостоятельность) поселка, за обладание собственной землей. В этих взаимодействиях (коммуникациях) проявлялось определенное консолидационное самосознание, которое можно назвать «пространственной», «территориальной» идентичностью, базирующейся на владении земельным ресурсом и общности происхождения. Намерения и желания джегонасцев коррелировались (были обусловлены?) с советскими представлениями о формах развития национальных меньшинств, базирующимися на идеологеме «права народа на самоопределение... свободного развития национальных меньшинств и этнографических групп...»².

Основная часть

Водоворот катаклизмов, начиная от Первой Мировой войны, революционных трансформаций Российской империи 1917 г. и последующих событий Гражданской войны, не могли не затронуть жителей Джегонасско-Еврейского селения.

Часть мужского населения селения была мобилизована на фронт в годы Первой Мировой войны, причем уже в 1914 г. По воспоминаниям джегонасского уроженца С.А. Инотаева, на службу в императорскую армию было призвано «около 90 молодых мужчин», часть из которых погибла, часть попала в плен, а часть – «вернулась к своим семьям. Среди них были мои родные дяди Инотаевы Игнат Борисович, Инотаев Якуб, Инотаев Федор (Нофтоли), Шаулов Арон, и многие другие…» [Инотаев 1990: 18]. В.И. Колесову удалось выявить в электронных базах данных несколько десятков документов о судьбах горских евреев (связанных с сел. Джегонасско-Еврейским) в контексте событий Первой Мировой войны [Колесов 2023: 339–351]. При этом была достигнута определенная детализация персональных данных, которая позволяет по-новому проникнуть в различные аспекты происхождения и повседневной социокультурной деятельности призванных на службу евреев-джегонасцев. Например, вышеуказанный Федор (Нофтоли) в «синей» карточке «на прибывших в лазарет нижних чинов» – Инатаев Навтосий Аврамович, рядовой 264-го Георгиевского полка, уроженец селения «Жагнарского Ботапского отд. Куб. обл.», болен Scorbutus³ (т. е. цингой). Кроме того, при анализе материалов базы данных Первой Мировой войны получили подтверждение факты проживания горских евреев в ст-це Баталпашинской (Нахамио Розиилов⁴, Ешува Ребаев⁵), Усть-Джегутинской (Гемриил Амиранов⁶, Завла Мотаев⁷, Давид Мелихов⁸), появились новые факты о жизни евреев в ст-це Зеленчукской (Яков Матаев⁹).

Судя по всему, большинство членов общины встречало революционные события 1917 г. в своем новом селении, последними старшинами которого были, по данным С.А. Инотаева, Шим Кишеев и Писах Мелихов. Сама же старшинская должность существовала у джегонасцев намного раньше, еще со второй половины XIX в. [Колесов, Сень 2009]. Надо отметить, что упомянутый Писах Давидович Мелихов был избран сельским старшиной в ноябре 1913 г., уже будучи исполняющим старшинские обязанности [ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5703. Л. 271], а до этого он баллотировался на указанную должность в марте 1911 г., но проиграл выборы Х.М. Абрамову [ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5447. Л. 1б, 2]. Сельским сходом также избирался сельский судья: к примеру, в 1911 г. Захар Матаев сменил в этой должности Янкеля Инотаева [КОВ 1911: 1; ГАКК. Ф. 454. Оп. 1. Д. 5419. Л. 97].

Не исключено, что уже в том же 1917 г. в селении был образован революционный комитет (ревком), существование которого подтверждается документально. Возглавил его Арон Шаулов, судя по всему, тот самый, о котором упоминал в своих воспоминаниях С.А. Инотаев. По всей видимости, симпатии значительной части населения Джегонасско-Еврейского селения оказались на стороне советской власти. 1 декабря 1920 г. А. Шаулов, как уже бывший председатель Джегонасского ревкома, принял участие в совещании трудящихся горских евреев Терской и Кубанской областей в г. Пятигорске, созванном по инициативе Х. Бениаминова [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 49] – одного из наиболее активных горских евреев того времени (участник VIII Всероссийского съезда Советов и съезда народов Терской области как «делегат от Горских евреев Терской и Кубанской областей» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 48, 49]). К слову, значительная часть горских евреев Северного Кавказа (Нальчика, Хасав-Юрта и др.) приняла активное участие в защите своих жилищ именно в борьбе с «белым движением», хотя угрозы их жизням, помимо этого, исходили и от местных националистических сил [Горские евреи 1999: 72–75]. По данным С.А. Ино-таева, его отец командовал в подразделении бывшего царского генерала Я.Ф. Балахонова, перешедшего на сторону советской власти, кавалерийской бригадой, позже преобразованной в кавэскадрон. Под началом его отца, утверждал С.А. Инотаев, служило более 45 мужчин, жителей Джегонасско-Еврейского поселка [Инотаев 1990: 20].

Погром. Среди важнейших исследовательских вопросов истории горских евреев Джегонасско-Еврейского селения – судьба населенного пункта и его жителей в годы Гражданской войны. Особый интерес представляет ответ на вопрос о причинах и инициаторах/исполнителях разорения селения. Судьба селения и джегонасцев в 1920-е гг. имеет дискуссионный характер в современной историографии [Соловьева 2016: 170–171; Хатуев 2016: 43; Сень 2023: 295–296]. Сформировавшийся в советское время «катастрофический» дискурс связывал исчезновение сел. Джегонасско-Еврейского с антисемитизмом и белогвардейским погромом. И.П. Павленко первым изложил в начале 1930-х гг. события в подобном русле, написав о погроме Джегонасского Еврейского «аула» (так автор называл селение Джегонасско-Еврейское. – В.К., Д.С.) в годы Гражданской войны   белогвардейскими частями под командованием А.Г. Шкуро [Павленко 1933: 26]. В таком виде дискурс функционирует и до сих пор. И.В. Ми-хайлов вторил ему, что «в 1918 г. аул был уничтожен белогвардейскими бандитами, которые дислоцировались в лесах Джагонаса» [Михайлов 2014: 35]. В книге под редакцией В.А. Дымшица приводятся сведения о том, что во время Гражданской войны «станица («Джегонакская», согласно терминологии автора – В.К., Д.С.) была разрушена, а евреи бежали в соседний Моздок» [Горские евреи 1999: 182]. В.Ю. Коваленко в своем диссертационном исследовании подчеркивал, что согласно большевистской точке зрения (отраженной в одном из документов того времени), джегонасские евреи «покинули место проживания вследствие набегов банд Шкуро на Карачаево-Черкесию, которые практически до основания разорили поселение». Излагая функционировавший дискурс о причастности подчиненных генерала А.Г. Шкуро и казаков – жителей соседних станиц к изгнанию горских евреев из Джегонаса, В.Ю. Коваленко относится к нему скептически [Коваленко 2009: 138–140], видимо, посчитав идеологически ангажированным. Он выдвинул предположение, что главной причиной погрома джегонасцев стало желание заполучить их землю, указывая на причастность к этим событиям местных карачаевцев: «…изгнание народности (горско-еврейской. – В.К., Д.С.) с мест проживания было связано с активизировавшимся националистическим движением в среде мусульманского населения» [Коваленко 2009: 141]. Документальными источниками такие факты не подтверждаются, собственно, недоказуемым является тезис о связи между действиями «белобандитов» генерала А.Г. Шкуро и какими-то криминальными настроениями карачаевцев по отношению к евреям-джегонасцам. Но, действительно, покинутые джегонасцами земли оказались впоследствии заняты карачаевцами, жившими или рядом, или в самом селении с начала XX в.

В автобиографических текстах урожденного «джегонасца» С.А. Инотаева (1908 г.р.) «от первого лица» наиболее детально изложена история белогвардейского погрома селения. Он писал, что генералу А.Г. Шкуро стало известно об участии джегонасцев в рядах Красной армии – после чего он отдал команду «уничтожить… село». В августе 1918 г.¹⁰ произошла трагедия: «…в наше село нагрянул большой отряд белобандитов и начал полный разгром села, расстрел невинных наших стариков, женщин и детей». Часть жителей селения сумела спастись, в т.ч. переправившись, как отметил С.А. Инотаев, на левый берег р. Дже-ганас. После разгрома выжившие жители вернулись обратно, застав селение сожженным и ограбленным [Инотаев 1990: 20–21]. С.А. Инотаев полагал, что из 117 семей (именно столько семей, или 500 чел., по его данным, насчитывала община к 1917 г. – В.К., Д.С.) в живых остались 64 семьи. В своей автобиографии С.А. Инотаев, как современник и очевидец многих описанных событий, уточнял, что среди подчиненных генерала А.Г. Шкуро нашелся человек, который, как и генерал, ненавидел евреев; он-то и информировал А.Г. Шкуро о том, что в селении «проживают горские евреи, большое число их мужиков находятся в Красной Армии…». По приказу А.Г. Шкуро на село налетела сотня, которая «стала расстреливать всех, кто попадется под их пулю, грабить семьи и сжигать жилища. Кто мог успеть, спаслись тем, что бежали в кустарник ущелья, кто куда [Инотаев, б.г.: 2]. Автор утверждал, что в результате погрома «село Джеганас было полностью уничтожено». Причины и обстоятельства уничтожения сел. Джегонасско-Еврейского и трагические судьбы его жителей получили подтверждение в новых документальных данных, выявленных Д.В. Сенем в 2023 г. Действительно, карачаевцы не были причастны к этим злодеяниям, и ответственность лежала именно на «белогвардейцах» (в других документах конкретно указано на А.Г. Шкуро [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 12, 16]). Дискурс еврейской катастрофы транслировался в советских документах, став своего рода аргументом в дискуссиях о финансовой помощи переселенцам и о выделении им земель. Так, докладчик на съезде горско-еврейской бедноты Терской и Дагестанской областей (г. Дербент, 1920 г.) не стеснялся в выражениях, излагая обстоятельства случившегося. «Кошмарные кровавые события» для жителей поселка настали в 1918 г. в связи с действиями Добровольческой армии, а также казаков, впрочем, никаким образом не конкретизированных (не персонализированных) в тексте. От жителей селения якобы были истребованы 20 молодых людей, назад уже не вернувшиеся; казаки грабили и поджигали дома вместе с людьми, уведя с собой и казнив двух братьев-учителей и пр. Выжившие жители бежали в леса и в «другое селение», где на них обрушились новые беды, включая очередные издевательства со стороны казаков (выкалывание глаз старикам и пр.). Помощи от местных властей евреям не последовало: «…девайтесь куда хотите, помощи не можем дать» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 3. Л. 10]. Далее, судя по докладу, случилось следующее – казаки, чувствуя приближение советских войск, задумали поголовно уничтожить горских евреев «под первый день еврейской пасхи», но не успели [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 3. Л. 10 об.]. Этому помешало наступление Красной армии, причем советская власть якобы сама затем предложила евреям покинуть селение – из-за того, что оно находилось поблизости от лесов и гор, откуда подвергалось частым нападениям «банд белых». Обнаруженные нами аналитические выкладки от 17 января 1921 г., сформированные уже упоминавшимся Х. Бениаминовым (предназначенные для Еврейской компартии), тоже свидетельствуют о том, что «в 1919 г. и 1920 г. в Кубанской Области во время последняго нашествия бывш. генерала Шкуро и Врангеля все селения горских евреев земледельцев были уничтожены» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 48]. К сожалению, погромы не были редкостью в период Гражданской войны, в т.ч. на Юге бывшей Российской империи: их инициаторами являлись различные воинские формирования, «отличились» на этом поприще и части Добровольческой армии. Во всех исследованиях истории антисемитских выступлений за 1918–1922 гг., как в европейской части России [Книга погромов 2007], так и на Кавказе, разгром (погром) сел. Джегонасско-Еврейского Кубанской области не упомянут [История и культура горских евреев 2018: 63, 164–165]. Поэтому новые документальные данные, приводимые в нашей статье, не только раскрывают детали произошедшего злодеяния, но и дополняют скорбный перечень еврейских погромов.

Исход. Рассеяние семей джегонасцев, выживших в погроме, направления их миграций – еще одна существенная лакуна в истории данной локальной группы горских евреев Северного Кавказа. В.Ю. Коваленко обнаружил одним из первых в новейшей историографии документальные данные о переселении джегонасских евреев из своего разоренного селения в ст-цу Невинномысскую, причем «остатки селения Джегонасс были заняты карачаевским народом» [Коваленко 2009: 138]. На наш взгляд, данная находка носит принципиальный характер, позволив приступить к заполнению вышеназванной лакуны истории джегонасцев уже 1920-х гг. О причинах переселения джегонасских евреев именно в ст-цу Невинномысскую, как указывал этот же автор, наверняка неизвестно, с чем следует согласиться. Не исключено, что речь могла идти о ее торговом значении, а также о стремлении джегонасских евреев объединиться там с другими горскими евреями [Коваленко 2009: 142]. Как бы то ни было, уже в 1920 г. джегонасцы массово проживали в ст-це Невинномысской; более того, в источнике указано, что там находилось большинство джегонасцев [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 328. Л. 12 об.].

Джегонасцы, по воспоминаниям С.А. Инотаева, были вынуждены после погрома покинуть родные места и уехать в Моздок, Нальчик, Грозный, Хасав-Юрт, Махачкалу, Журавку, Александровку, Северный, Курсавку и Ставропольскую губернию [Инотаев 1990: 21]. Семья самого Инотаева (мать, Семен и три его сестры) сумели перебраться в ст-цу Невинномысскую, причем в июне 1921 г. мать скончалась там от тифа и голода. В автобиографии С.А. Инотаев уточнял, что «случайно оставшиеся в живых наши односельчане разбрелись по Северному Кавказу, кто в Ставропольский Край, кто в Гор. Моздок, Нальчик, Грозный, Осетию, Дагестан» [Инотаев, б.г.: 2]. В то же время не менее важны слова Инотаева о том, что «многие из наших селян имели своих родственников в гор. Нальчике, Грозном, Махачкале и т.д.» [Инотаев 1990: 21], демонстрирующие определенную закономерность выбора «джегонасцами» того или иного направления своего ухода (бегства). Х. Бениаминов в своей аналитике тоже указывал на ст-цу Невинномысскую как место пребывания спасшихся джегонасцев: «Теперь они влекут жалкое существование в станице Невыномыцкой (так в тексте. – В.К., Д.С.), где их осталось до 250 дворов» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4.   Л. 48]. Возвращаясь к вопросу о направлениях ухода (бегства) джегонасских горских евреев из родного селения, отметим, что это была не только ст-ца Не-винномысская. В тексте доклада, адресованного съезду горско-еврейской бедноты Терской и Дагестанской областей (г. Дербент, 1920 г.) делегатом из г. Пятигорска [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 3. Л. 10–10 об.] содержались важные данные еще об одном городе, отсутствующем в перечне С.А. Инотаева и в работах исследователей. Выступавший отмечал, что на момент составления доклада в г. Пя-тигорске насчитывалось 350 душ горских евреев-беженцев родом из Терской и Кубанской областей, а частью – из Дагестанской области, хотя до 1917 г. горские евреи в городе не проживали. В г. Пятигорск стали стекаться горские евреи из разоренных городов Терека и Дагестана, а в 1920 г. – беженцы разоренного Еврейско-Джегонасского селения Кубанской области, «которые находятся в настоящее время в очень критическом плачевном… положении» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 3. Л. 10]. Важно отметить, что, по данным докладчика, большинство джегонасских евреев оказалось в г. Пятигорске, причем привезенные ими туда кожевенные товары были реквизированы, что ухудшило и без того их тяжелое жизненное положение [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 3. Л. 10 об.].

Джегонас после евреев. Селение джегонасских горских евреев все же не исчезло как населенный пункт – даже после учиненного разорения. Карачаевцы, воспользовавшись ситуацией, заняли после погрома земли ушедших горских евреев, соорудив там свои постройки [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 328. Л. 2]. В другом документе уточняется, что «б. пос. Джегонаско-еврейский в период революции полностью был заселен карачаевцами» [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 21]. В записке крайземуправления от 26 февраля 1927 г., адресованной крайисполкому Северо-Кавказского края, указывалось, что брошенные горскими евреями (после их разгрома «белыми бандами») земли «были захвачены Карачаевцами, которые образовали там аул, каковой до 1925 г. был полностью заселен карачаевцами» [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 24]. Существующее в 1922 г. селение Джегонасское отошло в числе других населенных пунктов бывшего Баталпашинского отдела Кубанской области к территории Карачаево-Черкесской автономной области (КЧАО) [Азаренкова и др. 1986: 64] (учрежденной декретом ВЦИК от 12 января 1922 г). Заметим, что исчезновение из устоявшегося топонима («Джегонасско-Еврейское») привычной, «этнически» маркированной, части, хотя и косвенно, но тоже свидетельствует о том, что к указанному времени горские евреи там не проживали. Также имеются    сведения о том, что в х. Джегонас в 1920-е гг. проживало русскоязычное население. Например, по данным наградных листов периода Второй  Мировой войны, в Джегонасе родились: в 1921 г. карачаевец Магомет Хаджанович Байрадков¹¹, в 1926 г. – Николай Иванович   Поставничев¹² и т.д. В этом контексте можно предположить существование двух населенных пунктов с названием Джегонас – хутора, населенного русскими (казаками) в юрте ст-цы Усть-Джегутинской (бывший «старый» еврейский поселок) и карачаевского аула Джегонас (бывшее «новое» еврейское селение).

Стремление на Родину. После случившихся в 1918 г. трагических событий в сел. Джегонасско-Еврейском горские евреи попытались вернуться на территорию КЧАО, ходатайствуя от лица 117 семей (517 едоков) в 1925 г. о наделении их там землей [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 18]. Итак, сами джегонасцы изъявляли желание вернуться туда, откуда ранее были вынуждены бежать – и это говорит о многом… Не исключено, что какая-то их часть попыталась снова осесть на ранее оставленном месте. На это, к примеру, указывают данные из военно-учетной карточки Г.С. Рабаева, горского еврея, 1924 г.р. Он показан уроженцем села «Джекана» Усть-Джегутинского р-на Орджоникидзевского края¹³. Безусловно, это название является производным (искаженным) от топонима «Джего(-а)нас». В другом документе о Г.С. Рабаеве вариант названия места его рождения («с. Джаганаз»)¹⁴ оказался еще ближе к интересующему нас «исходному» топониму. В ст-це Усть-Джегутинской и в окрестностях (например, в г. Карачаевске, основанном в 1926 г.) проживала большая семья Пенхасовых, представители которой, уроженцы станицы, были номенклатурными работниками: Семен Яковлевич Пенхасов в 1920-е – 1930-е гг. – сотрудником Карачаево-Черкесского обкома ВКП(б) [ЦДНИ ГАКЧР. Ф. №П-1. Оп. 1. Ед. хр. 862], а Семен Михайлович Пенхасов – Усть-Джегутинского райкома ВКП(б) [ЦДНИ ГАКЧР. Ф. № П-368. Оп. 4. Ед. хр. 93].

Власти новой автономной области некоторым образом попытались решить вопрос о новом местожительстве для джегонасцев на территории Карачаево-Черкесии – в т.ч. по их собственной просьбе; но разговор о конкретном месте вызвал конфликтные ситуации со стороны местного населения [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 18]. При этом выяснилось, что горские евреи не намерены были массово возвращаться в свой старый поселок, а желали осваивать новые земли (напр., т.н. Мамонтовский участок) [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 328. Л. 2; ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 5–5 об., 6, 8, 9, 10, 11, 21]. Впрочем, власти автономии были не слишком активны по вопросу передачи джегонасцам старого юртового надела или наделения их другим участком, несмотря на попытки краевого земельного управления и других краевых структур вмешаться в решение проблемы. Решение в пользу джегонасцев так и не было принято [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 18, 24–24 об.] – вот почему на повестку дня вскоре был поставлен вопрос о выделении для них земельных участков в Степновском р-не Терского округа СКК – по соседству с т.н. моздокскими земельными «фондами», тоже предназначенными для других групп горских евреев [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 20, 21, 26]. При этом власти пришли к выводу о том, что свободных земельных участков для джегонасских евреев на территории Армавирского и Кубанского округов СКК не имеется. Надо отметить, что вышеупомянутому Х. Бениаминову принадлежит заслуга в информировании самых разных советских и партийных структур (включая Наркомнац и Наркомзем РСФСР), начиная с осени 1920 г., о насущных проблемах горских евреев-беженцев, включая рассмотрение вопроса о наделении их землей [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 40–40 об., 41–44, 45–46, 49–49 об.]. Пытался он оказать помощь и евреям-джегонасцам, совершив поездку на Кубань. Там, неподалеку от г. Армавира, даже был подыскан участок земли с постройками, на котором должны были поместиться все «горские евреи, пострадавшие от контр-революции в Куб. обл.» [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 49 об.]. Выезжал он и в ст-цу Невинномысскую, судя по телеграмме от 2 марта, вероятно, того же 1921 г. [ЦГА РД. Ф. Р-520. Оп. 1. Д. 4. Л. 55]. Возможно, Х. Бениаминов являлся родственником торговавшего мануфактурными товарами в ст-це Баталпашинской в первые десятилетия XX в. предпринимателя Я.А. Бениаминова, и таким образом, хорошо был знаком с джегонасскими горскими евреями, их бедами, чаяниями и надеждами.

Примечательно, что сами джегонасцы, точнее, представители их группы, «не соглашаясь на переселение в Терокруг, настаивают на отводе им земли в Карачае, Черкессии и Кубани» [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 24 об.].

Поиск «земли Обетованной». Реализация в 1920-е гг. советской национальной политики коренизации в рамках создания социалистического федерализма подразумевала создание для каждой этнической группы (в т.ч. для национальных меньшинств) территориальных автономий и, соответственно, собственных управленческих национальных кадров и делопроизводства на национальном языке (а для их функционирования необходимы были национальный литературный язык и национальные учебные заведения). Следствием такой политики стало создание своеобразной иерархии автономий: от союзных республик до минимальных единиц – национальных сельсоветов и национальных колхозов (см., напр.: [Мартин 2011: 15]). В «еврейском» вопросе такая политика, кроме вышеуказанного, предполагала земледельческую колонизацию, для чего в 1924 г. при Совете национальностей ЦИК СССР был сформирован Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся (КомЗЕТ), а в следующем 1925 г., в дополнение к этому государственному органу, аналогичная общественная структура – Общество землеустройства евреев трудящихся (ОЗЕТ), призванная осуществлять коммуникации с иностранными благотворительными организациями, типа АгроДжойнт. ОЗЕТ организовал разветвленную сеть своих филиалов и региональных отделений во всех местах проживания евреев СССР [Гительман 2008: 134–139]. Отделения ОЗЕТ и КомЗЕТ были созданы также на территории СКК [Акопян 2016: 53–54].  Поэтому положение джегонасских беженцев и вопросы наделения их землей находились в компетенции этих созданных советской властью организаций.

Летом 1927 г. СевкавкрайОЗЕТом был командирован в ст-цу Невинномысскую т. Шапиро именно «для обследования Джегонасских переселенцев» [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 328. Л. 9]. В той же сводке 1927 г. СевкавкрайОЗЕТа находим, что в связи с началом работ по переселению в Терский округ «Джегонасских горских евреев, проживающих в Невинномысской» Терским отделением ОЗЕТ, по согласованию с СевкавкрайОЗЕТом, было создано отделение ОЗЕТ как раз в ст-це Невинномысской [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 328. Л. 12]. События стали развиваться достаточно быстро, благодаря усилиям сразу нескольких организаций; причем группу джегонасских горских евреев, численностью «140 хозяйств до 600 едоков», предполагалось переселить из ст-цы Невинномысской уже в 1927/1928 хоз. году [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 326. Л. 10]. В изменившихся условиях джегонасцы просили наделить их землей, предполагая еще в 1926 г. положительное решение вопроса о земельном наделе в КЧАО. Примечательно, что два коммуниста – рабочие из г. Баку, оказавшиеся по случаю в ст-це Невинномысской, организовали и провели еще летом 1926 г. (с ведома местного райкома партии) собрание проживавших там горских евреев. Земельный вопрос оказался в центре этого не вполне обычного собрания, а одним из его итогов стало письмо указанных «поручителей» джегонасцев на имя «всесоюзного старосты» М.И. Калинина [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 12-13 об.], нашедшее определённый отклик у властей.

Концентрированное заселение территории Терского округа СКК горскими евреями успешно вписывалось в реализуемую советской властью политику коренизации национальных меньшинств. Так, в докладной записке из крайземуправления в северокавказский крайисполком (либо исходящий, либо входящий документа – № 969 от 27 февраля 1927 г.) прямо говорилось о том, что после заселения горскими евреями земельных фондов на территории Терского округа получится «почти единая территория, заселенная горскими евреями, что дает возможность организовать национальную административную единицу. Указанное выше предположение об устройстве горских евреев бывш. села Джагонас. Еврейское в Терокруге и смета необходимых… средств на их устройство на новых местах были согласованы» с КомЗЕТом [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 24 об.]. В оперативных планах Терского отделения ОЗЕТ на вторую половину 1927 г. значился «перевод на землю 70 семейств Джегонасских горских евреев» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 2]. В целях их инструктирования и проведения регистрации «в центр их места нахождения в станицу Невиномысскую» был командирован член правления Терского ОЗЕТ т. Большук [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 5]. Именно Терскому ОЗЕТу вышестоящие краевые органы поручили всю оперативную работу по «земельному устройству Джегонасских евреев». Исключительно важна фраза из того же документа о том, что «Джегонасские евреи проживают в ряде станиц и аулов!» – надо думать, того же Армавирского округа [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 5]; необходимую работу по их выявлению и регистрации предполагалось закончить в начале сентября 1927 г. К слову, из отчетного доклада Армавирской ячейки ОЗЕТ (за время от 24 июня 1926 г. по 1 июля 1928 г.) следовало, что в ней, помимо представителей других сообществ, состояло «горских евреев и субботников 56 чел.» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 43. Л. 26]. Определенная инициатива имела место со стороны самих джегонасцев, например, направивших письмо в Терское окружное правление ОЗЕТ в том же году [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 38]. К августу 1928 г. на Степновских земельных фондах обосновалось уже 20 семейств горских евреев (джегонасцев), желавших остаться на зиму и сумевших перевезти на эти земли свои семьи [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 10–11]. В дальнейшем джегонасцы стали разновременно переселяться на территорию Терского округа, но, по всей видимости, в первые годы существования х. Богдановка и х. Ганштаковка их большинство все же оставалось на территории Армавирского округа СКК.

Важно отметить еще одно важное обстоятельство – вопрос о землеустройстве джегонасских евреев привел к такому интересному последствию, как регулярный сбор о них (равно как о моздокских и грозненских евреях) властными и иными структурами разнообразной статистической, этнографической и иной информации. В числе элементов таких описаний – посемейные списки горских евреев из разных групп. Интересны актуальные для второй половины 1920-х гг. списки, например, грозненских горско-еврейских переселенцев [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 38. Л. 11–12, 15, 20 об.–21], необходимые для изучения их антропонимии, семейно-брачных отношений и т.п. Эвристический потенциал аналогичных документов тех же лет [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 30. Л. 1–11] трудно переоценить – они позволяют ставить на повестку дня вопросы о внутригрупповых отношениях и половозрастном состоянии группы в 1920-е гг. Помимо же примеров с поездками на Кубань к джегонасцам тт. Шапиро и М.М. Большука, можно привести еще, как минимум, два примера. Согласно протоколу заседания президиума Терского ОЗЕТа (от 6 октября 1927 г.) «для проведения в жизнь постановления Президиума об организации Джегонасских переселенцев и оформления их в товарищества, а также по линии полного освещения перед Джегонасскими переселенцами о положении и ближайших работах по Степновску было решено командировать в станицу Невинномысскую т. Дикмана» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 42].    Кроме того, в докладе М.И. Ганштака на том же заседании было сказано «о джегонасских переселенцах», обустройству которых должна была посодействовать передача им участка №72, принадлежавшего артели «Зернопродукт». 6 ноября 1928 г. на заседании Терского Комзет слушался вопрос «О передаче Джегонасским евреям участка артели "Зернопродукт" в связи с ликвидацией артели» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 30]. Вопрос решался положительно во взаимодействии с другими организациями в связи с ликвидацией артели и ввиду «предстоящего в ближайшие годы переселения остального количества Джегонасских евреев, проживающих на Северном Кавказе» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 30]. Признавалось необходимым «немедленно приступить к организации переселенцев Джегонасса, составить списки уже изъявивших переселиться», а также произвести заявку на 2000 дес. земли для 100 семейств этих переселенцев и поставить вопрос перед краевым ОЗЕТом о новых местах выхода переселенцев…» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 42]. По итогам заседания президиума Терского окружного правления ОЗЕТ от 5 мая 1928 г. один из сотрудников направлялся по запросу Невинномысского ОЗЕТ в эту станицу для обсуждения вопроса «о предстоящем переселении джегонасских евреев в Степновском районе» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 47]. Благодаря докладу «О результате изучения положения горских евреев Сев. Кавказа», составленного специалистами СевкавОЗЕТ (вероятно, в 1926 или 1927 г.) [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 1. Л. 10–13], численность горских евреев Северного Кавказа (всего – 10300 чел.) оценивалась следующим образом:

1. Грозный – 4000 чел.
2. Нальчик – 3500 чел.
3. Моздок – 1000 чел.
4. Невинномысская – 800 чел.
5. Остальные города – 1000 чел. [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д.1. Л. 10].

Подчеркнем, что доклад формировался путем как выезда специалистов в города СКК (напр., Нальчик, Моздок), так и путем заслушивания докладов с мест. По результатам одной из подобных поездок (1927 г.) было получено согласие на переселение со стороны 70 семей (303 едоков) джегонасцев, обратившихся за помощью в приобретении им лошадей для переселения в Терский округ [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 35. Л. 55]. Итоги же поездки т. Дикмана «по линии Джегонасского переселения» были заслушаны на заседании президиума Терского ОЗЕТ 9 ноября 1927 г. В частности, было решено зарегистрировать «Кубано-Еврейское переселенческое товарищество» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д.35. Л. 109]. 1 февраля 1928 г. на заседании правления Терского правления ОЗЕТ было заслушано письмо «Кубано-Еврейского Товарищества Джегонасских горских евреев» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 104].

В ходе подобных и иных коммуникаций интенсифицировались и обратные связи – уже со стороны самих джегонасцев, активно подававших прошения, направлявших в край своих активных представителей и пр. Так, на заседании президиума Терского окружного правления ОЗЕТ от 18 июня 1928 г. присутствовали три представителя от джегонасских переселенцев (Мотаев, Мелихов, Позоров) и два (Матаев и Шубаев) – от грозненских евреев [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 38]. Одному из сотрудников Терского ОЗЕТ, т. Соловью, поручалось немедленно выехать в ст-цу Невинномысскую для отбора и перевозки джегонасских переселенцев «этого года», а другому сотруднику – в Грозный – для отбора и отправки на еврейские земельные фонды «грозненской группы» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 38]. Днем ранее, 17 июня 1928 г., представители нальчикских, моздокских, степновских (значит – джегонасских) и грозненских горских евреев в составе 4 чел. (Шаулов, Монаширова (?), Мелихов, Матаев) присутствовали на окружной конференции Терского ОЗЕТа [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 41 а]. А на заседании президиума Терского ОЗЕТ от 20 сентября 1928 г. были озвучены письма «переселенца Джегонасских евреев тов. Якубова» об удовлетворительном положении на Степновских фондах [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 21].

Власти и организации разного уровня планировали разместить на еврейских фондах Терского округа СКК несколько разных по происхождению и количеству групп горских евреев, причем далеко не всем планам удалось сбыться [Акопян 2016: 55–58]. Стоит обратить внимание на то, что из двух хуторов (Богдановка и Ганштаковка) первый был основан и стал заселяться с весны 1927 г., а второй – позже, вероятно, не ранее середины 1928 г. Только в х. Богдановке предполагалось поселить 350 семей. На заседании правления СевкавОЗЕТ от 29 января 1928 г. «вопросы оперативной работы» в Терском округе включали в себя такие расчеты по будущим переселенцам из числа горских евреев: 75 семей второй очереди «моздокских переселенцев», 70 семей джегонасских переселенцев и 65 семей грозненских переселенцев [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 32. Л. 10].

В своих воспоминаниях С.А. Инотаев изложил несколько иной взгляд на эти события, так сказать, «глазами самих джегонасцев», желавших воссоединиться «своей общиной» в одном месте. Главы семей собрались в сентябре 1928 г. в Грозном, где составили письмо председателю крайисполкома и секретарю крайкома ВКП(б) «с просьбой о наделе наших селян пахотной землей». С письмом в Ростов-на-Дону были делегированы дяди С.А. Инотаева – Игнат Инотаев и Софрон (Тукли) Израев. Прошение увенчалось успехом: в марте 1929 г. от крайкома и крайисполкома поступило письмо, что «нашей общине выделено 2000 га пахотной земли в Моздокском районе, недалеко от села Арарат, куда наши селяне могут переселяться и устраиваться». Далее С.А. Инотаев описывал процесс переселения, начиная с марта 1929 г., и освоение «новой родины» в 1931–1932 гг.: строительство жилищ, выбор названия селу в честь председателя крайисполкома Богданова, создание коллективного хозяйства «Дружба» [Инотаев 1990: 25–26].

Несмотря на скромные (по сравнению с запланированными) количественные показатели евреев-переселенцев, политика коренизации привела к созданию в х. Ганштаковка и х. Богдановка горско-еврейских сельских советов, образовательных учреждений – школ; в перспективе речь шла о создании горско-еврейского района. Показательны слова председателя Терского КомЗЕТа Окрисполкома т. Костенко, сказанные на заседании 6 сентября 1928 г.: «Констатировать удовлетворительное состояние на фондах Моздокского переселения, считая, что первая еврейская деревня на Северном Кавказе построена и привлекает к себе… внимание широкой советской еврейской и нееврейской общественности Терека» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 47. Л. 29].

Уже в конце 1920-х – начале 1930-х гг. среди жителей х. Ганштаковка и х. Богдановка появились и стали проживать евреи-ашкеназы и субботники [Акопян 2016: 57; Исход 2000: 157, 164]. К слову, в 1929 г. президиумом КрайОЗЕТ была критически оценена работа Армавирского отделения ОЗЕТ по переселению оттуда субботников (надо думать, на еврейские фонды Терского округа), которые «с одной стороны не подлежат переселению, а с другой стороны – не могут быть переселенцами по одному их только религиозному признаку, не принадлежа к евреям по национальным признакам» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 56. Л. 48]. Констатируем, что на территории Терского округа СКК объединялись не только горско-еврейские группы (определенно знакомые друг другу еще в досоветский период и сформировавшие тогда дружеские, родственные, торговые и иные связи). Авторы полагают, что в данном случае в новых условиях возрождался дореволюционный опыт коммуникации джегонасских евреев с теми же субботниками и ашкеназами, совместно проживавшими в пос. Джегонасско-Еврейском. Еще в начале 1930-х гг. в крае разрабатывались планы по дальнейшему освоению «Моздокских горско-еврейских переселенческих фондов» (напр., за счет горских евреев Дагестана), где уже имелись два «мощных» колхоза с населением до 200 семей. В будущем же признавалось возможным создание там горско-еврейского района вследствие концентрации еврейского переселения на эти фонды [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 84. Л. 63]. При этом в документе ссылались на решение краевого КомЗЕТ «о переселении горско-еврейской бедноты Края и Дагестана в одно место, а именно Моздокские горско-еврейские переселенческие фонды» [ГАРО. Ф. Р-1484. Оп. 1. Д. 84. Л. 63].

 Заключение

Таким образом, проанализированный в статье более чем 10-летний (1918 г. – начало 1930-х гг.) период истории небольшой локальной группы горских евреев Северного Кавказа (джегонасских, или кубанских) позволил ответить на некоторые проблемные историографические вопросы и выявить важные этносоциальные тенденции их «советской истории». Во-первых, с достаточной степенью уверенности можно говорить о разгроме в 1918 г. (или 1919 г.) сел. Джегонасско-Еврейского, классифицируя это чрезвычайное происшествие как погром в череде подобных злодеяний периода Гражданской войны. С большой долей уверенности можно говорить о причастности к погрому джегонасцев белогвардейских воинских подразделений (достоверно неизвестно – каких именно, хотя в исторической памяти, в народных представлениях, а также уже во многих выявленных документах раннесоветской эпохи эту трагедию связывают с именем генерала А.Г. Шкуро). Во-вторых, удалось проанализировать совокупность миграций джегонасцев, оставшихся без крова после разгрома своего селения. Первоначально беженцы сконцентрировались в ст-це Невинномысской (большая их часть), а также в других населенных пунктах Северного Кавказа (не только Кубани) и Ставрополья. Их намерения и попытки вернуться в родные места – на земли оставленного селения в Карачаево-Черкесии, продолжавшиеся вплоть до 1926 г., не увенчались успехом. На месте бывшего еврейского селения расположился карачаевский аул с аналогичным названием Джегонас, поэтому власти КЧАО отклонили прошения джегонасских горских евреев о возвращении в регион. Также не были воплощены в жизнь и другие проекты наделения землей горских евреев в КЧАО, вступавшие в определенное противоречие с конкретным региональным опытом советской национальной политики. В-третьих, удалось выяснить, что, оказавшись в сфере компетенции специально учрежденной организации по землеустройству евреев (ОЗЕТ), а также КомЗЕТ, джегонасцы были вынуждены согласиться с предложенным вариантом своей консолидации на земельных фондах Степновского р-на Терского округа в форме горско-еврейского национального колхоза, что, в принципе, соответствовало их идентификационным практикам сохранения группового единства «кубанских джегонасских горских евреев». Их переселение на новую родину – советскую «землю Обетованную», начавшееся в 1928 г., не стало одномоментным, растянувшись на несколько лет. По соседству друг с другом были основаны два горскоеврейских хутора – Ганштаковка и Богдановка, во втором из которых преобладали, судя по всему, джегонасцы. В начале 1930-х гг. джегонасские переселенцы х. Богдановки создали на месте своего проживания к-з «Дружба». Организация национальных еврейских колхозов в х. Богдановке и х. Ганштаковке, учреждение в них национальных школ предполагали дальнейшие шаги в русле советской политики коренизации и должны были привести к созданию национальных сельских советов и даже национального еврейского района, чего, впрочем, не произошло.

Это сложное десятилетие (1920-е гг.), время переживаемой потери своего родного селения, время скитаний и поисков лучшей доли в новых советских реалиях, годы обретения для своей группы («нашего народа», по словам С.А. Ино-таева) новой родины продемонстрировали определенную групповую устойчивость и, возможно, закрепили групповое самоназвание гъубонигьо (кубанские), сохраняющееся до сих пор. Дальнейшая архивная эвристика должна способствовать устранению лакун в истории джегонасских горских евреев 1930-х гг. – начала 1940-х гг. вплоть до трагических событий Холокоста 1942 г.

¹ Хампулиев Ханука Садыков. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_gospital20748965 (дата обращения: 29.06. 2024).

² Декреты Советской власти. Т. I. М.: Гос. изд-во полит. литературы, 1957. С. 39–41.

³ Инатаев Навтосий Аврамович. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/ (дата обращения: 26.06.2024)

⁴ Розиилов (Розиигов) Нахалио Шимович. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_gospital21133530 (дата обращения: 26.06.2024)

⁵ Ребаев Ешува Табушев. Именные списки потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_donesenie11511002 (дата обращения: 26.06.2024).

⁶ Амиранов Гемриил Инатоевич. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_gospital123535 (дата обращения: 26.06.2024).

⁷ Мотаев Завла. Именные списки потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_donesenie11621304 (дата обращения: 26.06.2024).

⁸ Мелихов Давид Шамилевич. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914−1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_gospital22316437 (дата обращения: 26.06.2024).

⁹ Матаев Яков Тарабаевич. Картотека потерь // Портал «Памяти героев Великой войны. 1914-1918». URL: https://gwar.mil.ru/heroes/chelovek_gospital1462981 (дата обращения: 26.06.2024).

¹⁰ Год разорения селения – 1918 – подтверждается документально [ГАРО. Ф. Р-1390. Оп. 6. Д. 203. Л. 12].

¹¹ Байрадков Магомет Хаджанович // Портал «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru/heroes/kld-card_ran62980333 (дата обращения: 23.06. 2024).

¹² Поставничев Николай Иванович // Портал «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie41882272 (дата обращения: 23.06. 2024).

¹³ Рабаев Георгий Семенович // Портал «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_vpp10578064 (дата обращения: 23.06. 2024)

¹⁴ Учетная карточка Георгия Рабаева // Портал «Память народа». URL: https://pamyat-naroda.ru/heroes/memorial-chelovek_vpp10578063 (дата обращения: 26.06.2024 г.).

Об авторах

Владимир Игоревич Колесов

Автор, ответственный за переписку.
Email: vovakolesov1971@gmail.com
ORCID iD: 0000-0003-1206-299X

независимый исследователь

Дмитрий Владимирович Сень

Email: dsen1974@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5222-4685

доктор исторических наук

Список литературы

Дополнительные файлы