A.I. ALIEVA’S MATERIALS ON SCIENTIFIC COOPERATION OF THE ADYGHE ENLIGHTENER SH.B. NOGMOV AND ACADEMICIAN A.M. SJÖGREN

Full Text

В 2019 году исполнилось 225 лет со дня рождения выдающегося ученого-просветителя, основоположника исторической и филологической науки в Кабардино-Балкарии Шоры Бекмурзовича Ногмова. Среди его бесспорных заслуг написание первого систематизированного труда по истории Кабарды с древнейших времен до XVIII в. Если же учитывать, что его «История адыхейского народа» – это чуть ли не первый после «Истории государства российского» Н.И. Карамзина (и опиравшийся на нее) последовательный нарратив, в котором прослеживается исторический путь одного из народов Российской империи, то он приобретает значение символической вехи в культурной истории  Кабардино-Балкарии и всего Кавказа. Не менее важными вехами национальной культурной истории были труды Ш.Б. Ногмова в области филологических наук: создание первой грамматики и составление первого алфавита кабардино-черкесского языка, начало записи фольклора адыгов, а его «История…» была одним из первых авторских литературных произведений и стоит у начала не только национальной историографии, но и литературы. Так же велика его роль как общественного деятеля, который был тесно связан с многими выдающимися деятелями русской науки и культуры, в числе которых исследователи называют А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Одоевского, а также ряд ученых Российской академии наук.

В трагическую для адыгского мира эпоху военных действий на Кавказе, Ш.Б. Ногмов и другие представители замечательной плеяды адыгских просвещенцев заложили основы и наметили программу приобщения своих соотечественников к мировой культуре через «грамоту, книги, письмо». Они осознанно выбрали для себя просветительскую миссию, чтобы помочь своему народу осознать новую историческую ситуацию, несущую не только потери, но и возможность встать на путь социально-культурного прогресса. Одновременно они стремились через свои работы ознакомить просвещенную часть русского и европейского обществ с историей и культурой своего народа, утвердить за ним достойное место в мировом сообществе. Таким путем, по их мнению, они могли добиться внимания и благорасположения со стороны развитых государств и наций.

Исторический процесс рассматривался адыгскими просветителями как результат деятельности человека, т.е. исторические факты и события объясняются как следствие осознанных и осмысленных действий людей. Он интерпретируется тем же Ш.Б. Ногмовым как линейный процесс, как развитие человеческого общества от низших форм к высшим. По его мнению, высшее благо и прогресс в обществе, в данном случае для адыгов, связаны с развитием науки и просвещения. Они есть важнейшее условие развития адыгского общества и только на этой основе возможны позитивные результаты будущего социально-экономического и гражданского устройства. Как мы видим, объяснение исторического процесса и основные положения ногмовского мировоззрения актуальны и перекликаются с проблемами современности. Своей «Историей адыхейского народа», грамматикой кабардинского языка, фольклорными записями, Ш.Б. Ногмов, по мнению кавказоведов, поднял планку только что зарождавшейся национальной науки на такую высоту, которая даже более, чем через два столетия вызывает уважение ученого мира.

Считаем своим долгом еще раз с благодарностью назвать имена замечательных ученых, сохранивших и внесших огромный вклад в изучение бесценного наследия адыгского просветителя: академики Российской Академии наук А.М. Шёгрен и А.П. Берже, советские ученые-кавказоведы Г.А. Кокиев, Г.Ф. Турчанинов, В.К. Гарданов, И.В. Тресков, Т.Х. Кумыков, З.П. Кардангушев, А.И. Алиева и многие другие. Отечественная академическая наука XX в. дала объективную оценку многим достоинствам трудов Ш.Б. Ногмова. Однако нельзя сказать, что многогранная деятельность адыгского просветителя полностью изучена и определено его значение в истории национальной культуры. На наш взгляд, с 1990-х гг. можно говорить о таком сложившемся отдельном направлении адыгской историографии, как ногмоведение. Увидели свет монографические исследования, многочисленные статьи, материалы научных конференций, посвященные основным этапам жизни и деятельности, научному наследию Ш.Б. Ногмова. Незаменимую роль в выработке основных концептуальных положений, способствовавших становлению и развитию ногмоведения, сыграли научные конференции, состоявшиеся в разное время на базе Института гуманитарных исследований КБНЦ РАН: «Юбилейная сессия, посвященная к 100-летней годовщине со дня смерти Ш. Ногмова» (июнь 1944 г.), «Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX – начале XX века» (март 1974 г.), «Юбилейная научная конференция, посвященная 200-летию Ш.Б. Ногмова» (октябрь 1994 г.), «Просветительство в этнокультурном пространстве Северного Кавказа. К 225-летию Ш.Б. Ногмова» (ноябрь 2019 г.).

Однако до настоящего времени научное сообщество еще не осуществило сводного академического издания исторических и филологических трудов Ш.Б. Ногмова. Существующие отдельные издания – «Истории адыхейского народа» и «Филологических трудов» в 2-х томах (исследовал и подготовил к печати Г.Ф. Турчанинов) сыграли неоценимую роль в изучении истории национальной духовной культуры и определили место в ней наследия Шоры Бекмурзовича Ногмова. Но они давно стали библиографической редкостью. Поэтому назрела необходимость в издании, в котором были бы собраны все труды просветителя и его эпистолярное наследие. Такое издание в четырех томах, содержащее полное собрание выявленных к настоящему времени работ самого Ш.Б. Ногмова и материалы, характеризующие основные этапы развития ногмоведения, осуществлено в 2020 г. институтом гуманитарных исследований КБНЦ РАН [Ногмов 2020].

Предлагаемая читателям публикация посвящена, в частности, новым материалам научного наследия Ш.Б. Ногмова, которые выявлены доктором филологических наук, главным научным сотрудником Института мировой литературы Российской академии наук Аллой Ивановной Алиевой.

Осуществленное ею фундаментальное исследование, посвященное основоположнику российского академического кавказоведения академику Андрею Михайловичу Шёгрену, и введенные в научный оборот материалы существенно обогатили ногмоведение [Основоположник… 2010]. А.И. Алиева впервые изучила всю совокупность рукописных материалов, хранящихся в трех архивах в Петербурге (Санкт-Петербургский филиал Архива РАН, Институт восточных рукописей РАН, Центральный государственный исторический архив) и двух архивах в Хельсинки (Отдел рукописей Национальной библиотеки Финляндии и Литературный архив Финского литературного общества). До А.И. Алиевой российские кавказоведы, в том числе и ногмоведы, работали преимущественно в фонде А.М. Шёгрена в филиале Архива Академии наук в Петербурге и в ЦГИА; к материалам ученого, что находятся в Институте восточных рукописей, бывшем Азиатском музее, никто из современных исследователей не обращался. В архивах Хельсинки никто из отечественных исследователей по указанной выше тематике до А.И. Алиевой не работал. Ей первой из российских специалистов удалось изучить всю совокупность рукописных материалов о А.М. Шёгрене, хранящихся во всех вышеуказанных пяти архивах в Петербурге и в Хельсинки, в том числе, имеющих отношение к творчеству Ш.Б. Ногмова.

Прежде всего, речь идет об оригиналах двух рукописей, принадлежащих Ш.Б. Ногмову: первого варианта «Начальных правил адыхейской грамматики» (1840 г.) и переработанного адыгским просветителем с учетом замечаний А.М. Шёгрена, подробно рецензировавшего первоначальный текст, второго варианта под названием «Начальные правила кабардинской грамматики». Следующая группа материалов – это переписка Ш. Ногмова с академиком А. Шёгреном и извлечения из дневника последнего о его путешествии и изысканиях на Кавказе [Основоположник… 2010]. Следует отметить, что все указанные материалы включены в издание «Ногмов Ш.Б. Исторические и филологические труды» [Ногмов 2020].

Экспедиция А.М. Шёгрена на Кавказ и в Крым подробно описывается ученым в дневнике, который охватывает период с сентября 1835 до января 1838 г. Особый интерес для него представляет изучение осетинского языка, который, по его мнению, мог обнаружить родственность со скандинавскими, в первую очередь, с финским. Знакомство с Ш.Б. Ногмовым, рукописью «Записки о Черкесии» Хан-Гирея, а также с Л.Я. Люлье и К.И. Таушем и наработками их исследований по черкесскому языку в этот период обусловили новое направление его научных интересов. «У меня была возможность усовершенствовать свои знания в черкесском и написать более основательную грамматику этого языка – книгу, которая, помимо научного интереса, могла бы оказаться весьма полезной и в политическом отношении», – писал А.М. Шёгрен [Основоположник… 2010: 57].

В «Дневнике Шёгрена с сентября 1835 до января 1838 г.» подробно прослеживается история знакомства и дружбы с Ш. Ногмовым, этапы их сотрудничества, опыт совместной работы. Ученый скрупулезно фиксирует кабардинские топонимы. «Я предпринял давно задуманное путешествие, чтобы посетить лейтенанта Ногму. После того как проедешь Подкумок со слободами и небольшой ручей Гитсу (Юцэ, Джуцэ – К.Д., Н.В.), с другой стороны от Ховечеродской станицы местность несколько поднимается, после чего <начинается> сплошная ровная и плоская степь с лугами и полями проса, принадлежащими черкесам. В конце дороги есть кордон у ручья, впадающего в Подкумок, который русские называют Золка – искажение черкесского названия «Дзелуко», состоящего из «дзел» – ольха и «кво» – ущелье. В 2 часа прибыл я в Кармов-аул (черк. Квармахабла), где нашел родной дом Шоры. Селение примерно из 40 дворов лежит у реки Малка и населено черкесами и абазинами (3 семьи Квармос, Абесиан и Адехе<?>)» [Основоположник… 2010: 28-282].

Встречаются интересные наблюдения и суждения Шёгрена об особенностях материальной и духовной культуры различных кавказских этнических общностей. На наш взгляд, современным исследователям будут весьма интересны этногенетические предания, зафиксированные ученым. Приведем один фрагмент, относящийся к Дигории: «С помощью переводчика я начал в присутствии хозяина и других жителей проверять описание Клапрота в «Дополнении», в ее второй части. Подтвердили, что семья Бадигата (Бадиката) происходит из Мадзхара (Маджары – К.Д., Н.В.), и добавили, что их предок еще раньше вышел из Константинополя или Крыма к немцам; в той земле, где они находились некоторое время, еще и теперь живут члены их рода, равно как и в Мадзхаре. Оттуда два брата приехали сюда, и один из них, Абдул-хан, осел здесь, а другой – Тчинктухо-хан, напротив, поселился западнее и стал родоначальником балкарцев; здешние семьи считают, что находятся с балкарцами в близком родстве. Дигорцев они обычно называют басиата или асси; оно употребительно также у восточных осетин. По уверению здешних жителей, это название относится только к балкесам (балкарцам – К.Д., Н.В.), но исключает их соседей, таких как халемцы (холамцы – К.Д., Н.В.), бесинги (безенги – К.Д., Н.В.), тшегеры (чегемы – К.Д., Н.В.) и карачаевцы <...> Дигорцы сами себя называют Дигора; восточные осетины, напротив, называют их Тигур (Тигурлэг). Значение имени, впрочем, и того и другого неизвестно, как и повод к нему. Они должны называться «Туганафырт». «Дурэвэрд» означает совершенно правильно <нрзб.>, но сама сказка о великане им совершенно неизвестна. Не является ли она <плодом> ума самого Клапрота?...» [Основоположник… 2010: 248-249]. Или такое извлечение: «Визит старшины этой местности; это скромный и учтивый, но слепой старик из рода Чергессата. Он рассказал, что его предки прежде жили у Черного моря. Оттуда переселились 3 брата, из которых двое осели здесь, а один в Кабарде: род их прежде назывался Таврас и только позже принял нынешнее имя» [Основоположник… 2010: 254-255]. Довольно интересно предание о священном лесе Тшетага, которое безусловно связано с легендарным Хетагом, зафиксированное в дневнике 18 мая 1837 г.: «…во время пути переводчик рассказал мне историю о совершенно круглом и густом участке леса, который находится перед селением и носит название Тшеттэджигагад (читается «Тшэттэдж и жыг хадэ» по-кабардински, т.е. «лес или сад Тшетага» – К.Д., Н.В.), по имени некоего Тшетага, которого до этого места преследовали из Кабарды; он бежал оттуда. Он добрался до Нарских долин, где еще можно найти многочисленную и уважаемую семью Тшеттаг, ведущую свой род из Кабарды. Один раз в году в этом месте празднуют память об этом событии, принося жертву и веселясь в этом «лесном парке» [Основоположник… 2010: 248].

Приведенный фрагмент демонстрирует богатство содержания работы А.И. Алиевой. Авторы настоящей публикации ставят своей главной целью ознакомление заинтересованного читателя с письмами Ш.Б. Ногмова к А.М. Шёгрену, который с момента их знакомства стал для него и добрым товарищем, и наставником, и научным консультантом. В свое время, в 1944 г. Г. Турчанинов публиковал небольшие извлечения из переписки Ш.Б. Ногмова с А.М. Шёгреном, Х.Д. Френом и Ф.И. Кругом [Шора… 1944]. Введенная в научный оборот А.И. Алиевой переписка Ногмова с Шёгреном содержит новый интересный материал. Публикуемые в приложении к данной статье письма  охватывают период с 1837 по 1841. С точки зрения формы, привлекает внимание, что они написаны хорошим литературным русским языком. С точки зрения содержания, основной предмет писем Ш.Б. Ногмова – это его научные интересы в области адыгской филологии и истории. С точки зрения выступающей в них прагматики, видно стремление Ш.Б. Ногмова довести свои изыскания до подлинно научного уровня с опорой на консультации и помощь А.М. Шёгрена. В письме от 19 июля 1840 г. прочитывается, на первый взгляд, связь активности Ш.Б. Ногмова с личным карьерным интересом, когда он просит своего корреспондента привлечь внимание высокого начальства к его ученым трудам. Тем интереснее, то объяснение, которое адыгский просветитель дает своим мотивам через год в письме от 5 июля 1841 г. Он характеризует себя как человека, «горящего ревностию к просвещению и сближению с Российской державой своего народа», и продолжает: «Если по Вашей рекомендации я могу привлечь на себя внимание Правительства, то это послужит к убеждению моих единоземцев, что не одна личная храбрость и искусное владение оружием могут заслужить благосклонность Правительства. Без сомнения, распространение сего мнения будет поощрять молодых людей к учению, разысканиям и возбуждать в них соревнование к просвещению себя знанием и науками, чуждыми доселе нашему народу».

А.М. Шёгрен будет вспоминать Ш.Б. Ногмова и после июня 1844 г., когда адыгский просветитель ушел из жизни. В опубликованной впервые на финском языке в 1955 г. рукописи «Мой путь в науке», которая является своеобразной автобиографией Шёгрена, рассказывается о приезде Ш. Ногмова в Петербург и его попытке встретиться с А.М. Шёгреном. Но последний с конца мая 1844 г. переехал на летний период в Токсово. Приехав же в столицу на очередное заседание Академии и услышав о приезде Ногмы, Шёгрен поспешил повидаться с ним. Тот был уже тяжело болен, простудившись после бани, однако, визит Шёгрена доставил ему большую радость. Друзья составили план совместной работы, к которому намеревались приступить, когда Шёгрен вернется в город в сентябре и когда Ногмов уже совсем оправится и адаптируется к петербургскому климату. Чтобы не утомлять больного лишними беседами Шёгрен быстро распрощался и обещал его навестить в свой следующий приезд спустя две недели. Но когда он приехал и зашел к больному, то услышал известие, опечалившее его до глубины души, что его друг умер три дня тому назад и уже был погребен [Основоположник… 2010: 881].

About the authors

K. F. DZAMIKHOV

Institute for Humanitarian studies – Affiliated of the Federal State Budgetary Scientific Establishment «Federal Scientific Center «Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences»

Author for correspondence.
Email: kbigi@mail.ru

N. V. VARIVODA

Institute for Humanitarian studies – Affiliated of the Federal State Budgetary Scientific Establishment «Federal Scientific Center «Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences»

Email: variks1@yandex.ru

References

Supplementary files